Уязвимость - «я», отвергнутое первым

Наверное, самое распространенное отвергнутое «я» в нашем цивилизованном мире — «уязвимый ребенок». И все же этот «ребенок» может быть самой драгоценной субличностью, самой близкой к нашей сути, благодаря которой мы действительно способны быть душевными людьми, переживать за других, любить. К сожалению, годам к пяти он обычно исчезает. Этот «ребенок» не может существовать в цивилизованном обществе без защиты очень сильного «защитника/контролера». Единственный способ, с помощью которого

ЧАСТЬ«2

«защитник/контролер» может справиться с «уязвимым ребенком», — это отвергнуть его. Обычно он настолько полно отвергнут, что «защитник/контролер» больше не думает о нем.

Каков этот «ребенок»? Самое замечательное его качество — способность к душевным отношениям с другим человеком. Ведущий может почувствовать физическое тепло и полноту чувств, исходящие от «ребенка». Пространство между двумя людьми словно оживает и вибрирует. Когда «уязвимый ребенок» удаляется (а он делает это при малейшей провокации), тепло и полнота чувств исчезают, оставляя за собой легкий холодок. Это немного похоже на ощущения, возникающие в присутствии маленького ребенка или собаки в моменты глубокой симпатии и взаимного доверия. Эта способность быть полностью «вместе» с другим человеческим существом — наиболее ценное качество.

Однако это полное «вместе» приносит как удовольствие, так и дискомфорт. «Уязвимый ребенок» настраивается энергетически — он знает обо всем, что происходит. Слова ни на секунду его не обманут. Когда вы говорите, «ребенок» сразу уловит, есть ли какие-нибудь изменения в вашей энергетической связи. Может вторгнуться посторонняя мысль — сколько сейчас времени, вам захотелось есть, — и «ребенок» сразу узнает, что вы далеко. Он тонко чувствует и немедленно реагирует на любое ощущение невнимания. Он может не знать, почему произошло отвлечение, но будет точно знать о самом его факте.

Контакт с этой субличностью может открыть нам неприятное чувство отказа от нас, например, в момент, когда один из супругов утром покидает постель, чтобы пойти в ванную. Однако когда эта субличность обретает сознание, она часто может сказать нам, кому стоит доверять, а кому нет. Она обычно узнает лю-

ГОЛОСА

дей, которые отвергли своих «уязвимых детей» и которые поэтому могут причинить боль другим, случайно или намеренно.

При первом диалоге с «уязвимым ребенком» ведущий может просто спокойно сидеть, ожидая, когда он выйдет. Часто «уязвимый ребенок» еще не умеет говорить, поэтому при своем появлении он спокойно сидит или плачет. При первом появлении он может свернуться в позу эмбриона, спрятать голову и рыдать. Другой может быть очень опытным, он будет проверять способность ведущего чувствовать его присутствие или отсутствие. Помимо этого, ни один «уязвимый ребенок» не появится, если не поверит ведущему, что тот его не обидит. «Ребенка» постоянно обижали в прошлом, и он боится, что его обидят сейчас. Это очень хорошо видно из диалога с «уязвимым ребенком» одной еврейской женщины, которой удалось остаться в живых в Европе во время Второй мировой войны.

«Р е б е н о к»: Так больно думать обо всем, через что ей пришлось пройти. Я вынужден был уйти, когда она была совсем-совсем маленькой (плача). Слишком мучительно существовать. Впечатление такое, будто вся кожа покрыта слезами.

Ведущий (с сочувствием): Ты хочешь сейчас уйти?

«Р е б е н о к»: Нет, мне хорошо сейчас с вами. Я всегда прячусь, но это хуже, чем когда я один. Мне нужен кто-то, кто будет со мной и позволит мне не скрывать мою печаль.

Боль «уязвимого ребенка» — это глубокая боль, которая требует уважения и сочувствия. Ребенок узнает, если вы равнодушны или рациональны, и не покажется. Иногда он требует, чтобы ведущий поискал

ЧАСТЬ»2

его. У Натали, терапевта, «уязвимый ребенок» появился удивительным образом. Натали начала сеанс, выразив дискомфорт из-за необходимости обнять ведущего. Фактически это был голос «рациональной Натали», как оказалось потом, но сначала он звучал как голос компетентного эго.

«Рациональная Натали»: Я очень много думала о том, что в конце сеанса мне надо обнять вас, и это меня смущает. Мне кажется, что это способ избавиться от волнения и он вредит лечению. К тому же я чувствую, что в данной ситуации у меня нет выбора.

Ведущий (достаточно рациональный, чтобы защитить своего «уязвимого ребенка»): Ну почему мы все время забываем кого-то обнять, прижать к груди, и не видим, как это действует? Я, конечно, понимаю вашу точку зрения на это как на способ разрядки от волнения и напряжения, и мне неловко, если это будет принудительно.

Здесь ведущий заметил в Натали перемену, какую-то печаль.

Ведущий: Одну минуту. Давайте поговорим с той частью вас, которая хочет меня обнять.

«Уязвимый ребенок» (плачет): Я боялся, что вы не узнаете, что я здесь. Она такая благоразумная, — я боялся, что она обидит вас и вы даже не подумаете о том, чтобы поискать меня. Я хочу, чтобы вы меня обняли. Мне это нравится. Я хочу, чтобы вы обратили на меня внимание (новый поток слез).

Ведущий: Я очень хочу уделить тебе внимание. Расскажи мне о себе.

ГОЛОСА

«Ребенок»: Я очень маленький, мне около четырех лет, и я сообразительный. Но я боюсь. И я прячусь. Я прячусь в шкафу. Я надеюсь, что кто-нибудь придет за мной (опять слезы), но никто не приходит и никогда не придет. Я действительно хочу, чтобы кто-нибудь пришел поискал меня и обратил внимание на меня. Она поступала по-взрослому и была рассудительной с самых малых лет, и никто никогда не думал поискать меня. Никто не скучает обо мне. Я хочу, чтобы люди заметили, что меня нет, и побеспокоились обо мне.

Этот диалог — трогательный портрет «уязвимого ребенка». Он хочет, чтобы о нем скучали, искали его и ценили, хотя «защитник/контролер» и другие рациональные субличности не хотят, чтобы он существовал вообще.

Мужчинам труднее, чем женщинам, согласиться на контакт со своим «уязвимым ребенком», потому что мужчины социально не приемлют своей уязвимости. Их «дети» тоже часто прячутся. Их находили спрятанными в шкафах, под кухонной мойкой, в подвале, в скворечнике, в лесу, в амбаре или на чердаке. Иногда ведущий может наладить первый контакт, позвав ту часть, которая убегает от людей или остается спрятанной.

Ведущий: Я знаю, что Майк вполне преуспевающий человек, но мне хотелось бы поговорить с той его частью, которая немного более чувствительна и сторонится людей. Может быть, ей даже приходится прятаться.

«Ребенок»: Мне действительно приходится прятаться. Когда он был маленьким, я, бывало, уходил в лес, если меня обижали. Я все ждал, ждал, когда за мной придут. И я действительно боялся, что,

ЧАСТЬ»2

если они найдут Майка, меня опять обидят, но я хотел, чтобы они заметили его отсутствие и пошли искать. И знаете что? Они никогда не приходили. И тогда мне действительно было плохо.

Раз Майк знает, как его обижали, он может говорить об этом со своей женой. Если он не знает, он удаляется в свою холодную субличность «родителя», а «уязвимый ребенок» его жены обижается при этом и еще больше отказывается защищать себя.

«Уязвимый ребенок» помогает нам уйти от болезненных ситуаций, если их нельзя изменить. «Уязвимый ребенок» вытащит нас из ненужных отношений или неблагодарной работы, если мы послушаем его. Например, Фрэнк был знаком с молодой женщиной, которой он нравился, но она ясно дала понять, что любит его недостаточно для того, чтобы выйти за него замуж, как он надеялся. Фрэнк настолько основательно отверг своего «уязвимого ребенка», что сначала с ним можно было поговорить только через «защитника/контролера». Однако в конце концов «защитник/контролер» согласился и разрешил нам обратиться непосредственно к «ребенку».

Ведущий: Скажи нам, пожалуйста, что ты думаешь об отношениях Фрэнка с Клэр?

«Р е б е н о к»: Мне это вообще не нравится. Мне все время больно. Он продолжает думать, что она сможет полюбить его, но я знаю, что не полюбит. Она просто не уходит, смотрит, что еще может получить. Он хороший, много делает для нее, вот она и не уходит. Я знаю, что она его не любит, и мне больно. Но ему все равно, что я чувствую.

Ведущий: Если бы ты отвечал за жизнь Фрэнка, что бы ты сделал?

ГОЛОСА

«Ребенок»: Я бы сделал так, чтобы он с ней расстался. Я чувствую себя очень одиноким, когда он с ней. Это значительно хуже, чем когда я один.

Как мы уже упоминали, «уязвимый ребенок» часто очень хорошо разбирается в эмоциях и может дать дельный совет. Фрэнк должен был решить, как поступить с этой информацией. Он спросил совета и у других субличностей, но последовал совету своего «уязвимого ребенка». Он разобрался в ситуации и тактично прервал отношения.

В противоположность своей способности прекращать ненужные отношения, включение в них «уязвимого ребенка» способно привнести несравнимую интимность и глубину. Мы видим это в случае с Сьюзен.

Сьюзен воспитала холодная и неласковая мать. Очень рано ее «уязвимый ребенок» был отвергнут, уступив место шарму, искушенности, капризному очарованию, остроумию. Сьюзен пользовалась у мужчин огромным успехом, но была одинока. Она пришла в шок, когда поняла, что была уязвима и что ее «внутренний ребенок» чувствовал себя бесполезным.

«Р е б е н о к»: Но что хорошего я мог для нее сделать? Мне было больно, и я боялся.

Ведущий: Я знаю, что быть с тобой замечательно, что у тебя есть много что сказать и Сьюзен, и мне. Ты чудесный.

«Ребенок»: Я ничего не знаю об этом (улыбается, потому что налажен хороший энергетический контакт).

Ведущий: Скажи мне, почему ты должен прятаться?

«Р е б е н о к»: Ее мать... (плачет) ее мать очень противная и все время заставляла ее плакать. Она всегда говорила Сьюзен, что та некрасивая, глупая,

ЧАСТЬ»2

и, что самое главное, она не хотела Сьюзен. Вы знаете, что она и сейчас говорит Сьюзен, что никогда ее не хотела? (Некоторое время плачет после столь откровенного разговора.)

Ведущий: Да, теперь я понимаю, почему тебе хотелось спрятаться. Расскажи мне еще о себе.

«Р е б е н о к»: Я очень чувствительный. И очень многое причиняет мне боль. Сьюзен все время вступает в такие отношения, когда другая ее часть смеется, а мне плохо. Как с Эриком. У него масса подружек, и ему нравится, когда они все считают его ужасным, но в действительности он ни одну из них не любит. Он их просто коллекционирует. Каждый раз, когда она с ним, мне больно, но она становится неестественной и смеется.

Ведущий: Кажется, тебе это очень трудно переносить. Скажи, тебе нравится сейчас быть здесь, разговаривать?

«Р е б е н о к» (застенчиво): Очень нравится. Я вам верю, и мне хорошо.

Сьюзен быстро приняла своего «уязвимого ребенка». Она радовалась тому, что с ним ее сердце раскрылось. Она мобилизовала на защиту своего «уязвимого ребенка» всю свою силу, превосходную внешность, интеллект и умение жить в обществе. Все, что она имела, она использовала сознательно. Она спокойно и беспристрастно познакомила Эрика с наблюдениями своего «внутреннего ребенка» (за дорогим обедом) и положила конец своему роману с ним, но не дружбе.

Ее следующие отношения начались вскоре после знакомства с «уязвимым ребенком» и были не похожи ни на что, испытанное ею раньше. Молодая женщина раскрылась. Свои чувства и реакции она уже не скрывала. Сьюзен даже рассказала своему новому

ГОЛОСА

партнеру о своем прошлом и о матери. Она уже не таила в себе любую, пусть маленькую, обиду и страх. И мужчина брал с нее пример. Для каждого такая глубина проникновения была внове. Для этого понадобилась смелость, но Сьюзен была решительной женщиной, она быстро училась, и ее бесстрашие вдохновляло партнера на такую же откровенность. Поскольку каждый риск вознаграждался более глубоким взаимопониманием и любовью, они стали меньше бояться и больше отваживались на взаимное исследование их сложной человеческой сути. Хотя это не всегда было легко или приятно, они оба получали от этого глубокое удовлетворение. Благодаря информации, получаемой от своих «уязвимых детей», они могли справиться с любой проблемой в своих отношениях и защитить этот восхитительный энергетический взаимообмен — теплую пульсирующую энергию, которая вибрирует между людьми, действительно доверяющими друг другу.

Предупреждаем: мы не хотим этим сказать, что все всегда будет идеально. Обстоятельства, неподконтрольные компетентному эго, иной раз заставляют «уязвимого ребенка» уйти из отношений. Но если это тепло уже почувствовали, за его возвращение стоит бороться. Большинство из нас готовы ради этого пройти через многое.

Мы хотим показать вам последний пример — отрывок из диалога с «уязвимым ребенком». В этом примере ведущий задавал вопросы, которые позволяли субъекту с уровня осведомленности быть свидетелем требований «уязвимого ребенка».

Ведущий: До сих пор мы говорили о том, насколько ты одинок и как ты чувствуешь себя выброшенным из жизни Питера. Есть что-нибудь такое, что мог бы сделать Питер, чтобы помочь тебе?

ЧАСТЬ«2

«Ребенок»: Я не знаю, что он может сделать. Он всегда убегает от меня.

Ведущий: Да, я знаю это, но Питер сейчас слушает наш разговор и может кое-что узнать о тебе. Я не могу этого гарантировать, но Питер мог бы научиться быть тебе хорошим «родителем». Я знаю, что он никогда этого раньше не делал, но это может произойти.

«Р е б е н о к»: Я бы хотел этого. Я бы чувствовал себя лучше, если бы он позаботился обо мне. Особенно он мне нужен, когда мне страшно, а мне часто страшно. Я хотел бы, чтобы он научился быть со мной, а не убегал все время. Поговори он со мной, было бы намного лучше.

Ведущий: Значит, одна из тех вещей, которые он может сделать для тебя, — научиться быть с тобой.

«Р е б е н о к»: Может быть, скопить больше денег. Мне страшно, когда нет денег. Ему нравится поступать с деньгами так, что мне становится жутко. Я ненавижу биржу. Мне страшно при мысли, что он может потерять все деньги. Он любит играть.

Ведущий: Появилось еще одно, что заставит тебя чувствовать себя лучше. Тебе нужно ощущение финансовой стабильности. Есть еще что-нибудь?

«Ребенок»: Он мог бы чаще выпускать меня. Никто обо мне не знает. Все думают, что Питер сильный и грубый. Но это только снаружи. Никто не видит меня. Это заставляет чувствовать себя одиноким. Даже Маргарет, его жена, не знает обо мне. Он никогда не рассказывает ей о моих чувствах.

Когда ребенок растет, родители стремятся, чтобы он избавился от уязвимости, поскольку жизнь требует сильных. К тому же родители обычно сами не поддерживают сознательных отношений со своей уязви-

ГОЛОСА

мостью. Так и получается, что мы, взрослые, отвергаем своего «внутреннего ребенка» и навсегда закрепляем наследственный процесс отвержения. В процессе диалога мы можем услышать голос «ребенка» и постепенно отобрать от «защитника/контролера» ответственность за его воспитание.

Мы видели, как люди делают очень интересные вещи, начиная прислушиваться к нуждам своих «внутренних детей». Синтия построила большой кукольный дом и обставила его, а потом объяснила своим детям, что это ее кукольный дом. Джон соорудил воображаемый дом для «ребенка», где он мог бы регулярно его навещать. Энн, уезжая в командировки, брала с собой специальную подушку, чтобы спать именно на ней. Сэм стал читать романы про шпионов, а не только исключительно полезную литературу. Лайэнн поступила на работу, чтобы ее «ребенок» не беспокоился о деньгах. Существуют много разных способов помочь нашему «внутреннему ребенку».

После установления факта существования «ребенка» записи в дневнике становятся отличным способом работы с ним. Но до начала установления такого контакта необходимо ответить на такой вопрос: кто будет делать записи? Если компетентное эго не отделено от «защитника/контролера», тогда сам «защитник/контролер» может писать в дневнике.

Разговор со своим «внутренним ребенком» приносит огромное удовлетворение и является довольно откровенным. Хороший подход к записям такого рода — использовать левую руку (если вы правша) для записи от имени «ребенка» и правую — для записи от имени первичного «я». Этот принцип можно применить к любой системе «первичное/отвергнутое " я"», записывая диалог в дневнике.

Для того чтобы компетентное эго хорошо заботилось о ребенке, ему нужна энергия силы. Без защиты

ЧАСТЬ«2

«тяжеловесов» «ребенок» не будет в безопасности, и обычно он это знает. Мы стремимся к тому, чтобы компетентное это было связано, с одной стороны, с защитными энергиями «тяжеловесов», а с другой стороны, с уязвимостью, игривостью и фантазией. Это и есть настоящее обретение силы. Научиться быть сильным и знать, как сознательно использовать наших «тяжеловесов», — важный шаг к обретению силы.