Глава 24. Акваланги

Я сидел около раскладного походного столика и изучал инструкцию к Вовкиному металлоискателю, а именно ту ее часть, в которой описывалась методика подводного поиска. Максимальная глубина, на которой прибор мог работать, составляла всего три метра, а какой была реальная глубина грязного озерца, для нас оставалась полнейшей загадкой. Хотя, если судить по диаметру воронки, там не должно быть больше трех-четырех метров…

Кто из нас будет водолазом и так было ясно. Не ясным оставалось одно: как я без маски, ласт и акваланга смогу ползать по дну этого болота, искать под слоем ила и грунта металлы, да еще и пытаться что-то там откопать!? Задача казалась не то что невыполнимой… Сказочной просто! У меня начали возникать мысли о том, чтобы вычерпать всю воду и парадным шагом ступить на недосягаемые глубины, однако упрямый и находчивый Вовка, несмотря на жуткое похмелье, рассуждал здраво и лихорадочно искал выход исключительно в направлении погружения под воду. После получаса споров и рассуждений, было принято решение, во что бы то ни стало, разыскать акваланг. С этой благородной целью я и выехал в ближайший поселок, стоящий на берегу живописного водохранилища (благо тот находился всего в десятке километров от места нашей стоянки), оставив друга отсыпаться, стеречь лагерь и колдовать над обедом.

С третьей попытки разыскав лодочную станцию, на которой наверняка были акваланги, я оказался перед закрытыми железными воротами с надписью «Лодочная станция Печенежского ВХ». В ответ на мой настойчивый стук, никто не появлялся и я решил перелезть через сетчатую ограду на территорию станции, чтобы отыскать хоть кого-то.

Территория эта оказалась довольно ухоженной, лодки, сложенные на берегу кверху дном были свежевыкрашенными, а причалы – увешены спасательными кругами. Значит, все-таки, кто-то здесь должен быть.

– Ау! – прокричал я, – Есть кто живой?

Никто, кроме чаек, планирующих над водоемом, мне не отвечал. Я осмотрелся еще раз. В нескольких метрах от причала, среди вековых сосен, стояло небольшое строение, явно административного назначения. Постучав, услышал из-за двери приятный женский голос:

– Иду, иду! Одеваюсь!

Через минуту на крыльцо вышла приятной наружности грузная, улыбающаяся женщина, лет пятидесяти. Кутаясь в махровый халат и вопросительно глядя на меня спросила:

– Здравствуйте! Вы к Коле?

– Здрасти! Вообще-то, скорее всего, к нему. Мне нужно с кем-то поговорить, по поводу...

– А, ну так он на рыбалке сейчас, – не давая мне договорить, перебила она, – Идем, позову его, а то с самого рассвета торчит на своей сиже, ничем его домой не заманишь.

Мы подошли к кромке воды, женщина ткнула пальцем куда-то в сторону противоположного берега и с улыбкой сказала:

– Вон он, на том берегу, на сиже торчит. Рыбачит с утра до ночи, паразит, – и как-то не к месту неестественно захихикала.

Было понятно, что ничего не понятно. Дело в том, что само водохранилище настолько большое, что даже в такой ясный и погожий день, я так и не смог разглядеть, где же там этот Коля рыбу ловит. Что уж говорить о том, чтобы он услышал, как эта странная тетка будет его звать?

Но баба-то оказалась не промах! Она весело подмигнула мне, вставила в рот четыре пальца и невероятно громко и протяжно свистнула. Пришлось даже отвернуться в сторону, чтобы не оглохнуть! Но на этом все не окончилось. Она подошла к столбу, на вершине которого был установлен громкоговоритель, открыла крышку блока управления и начала вращать изогнутую ручку. Над водой разлился пронзительный вой сирены. Сделав несколько оборотов, женщина обернулась ко мне и, с несмываемой улыбкой на лице, прощебетала:

– Во как! – а затем протянула мне руку и представилась: – Любовь Аркадьевна! Можно просто Люба. Или Аркадьевна! Ну, или как больше нравится.

Я пожал руку самому жизнерадостному человеку, который мне встречался за последние несколько лет, и тоже, улыбнувшись в ответ, представился:

– Сергей.

– Идем, Сережа, я тебя чаем с бубликами угощать буду. Мой хоть и на моторке, а все равно добираться полчаса будет. Пока удочки соберет, пока заведется… Мы-то с Колей городские, а тут все лето живем. Коля еще и зарабатывает что-то. Копейки, конечно, но нам-то много и не надо. У нас даже огородик небольшой здесь есть! Идем, покажу!

Я просто не мог отказать такому открытому и гостеприимному человеку. Разгуливая по огороду, слушал, что и где посажено, и какой урожай был собран в прошлом году. Где-то минуте на десятой до меня начало доходить, что я, по всей видимости, крепко влип! За полчаса ожидания Коли, я был введен в курс всех событий, произошедших на лодочной станции и в радиусе трех километров от нее и даже значительно дальше – в других городах. Причем, проинформирован был очень качественно и мог теперь без ошибки определить где посажен чеснок, как выглядит крот и где он нарыл своих холмиков. Мне были показаны все его холмики! Сколько лет детям Любы и в каких городах они живут, на ком женаты, за кем замужем, сколько у Любы внуков, как их всех зовут и чем внуку Сенечке вылечили длительный запор. А еще я теперь знал, что у невестки – жены сына Леши – запущенная форма геморроя, от чего бедная девочка сильно страдает, но спасается полосканием. В-общем, знал практически все!

Я глубоко сожалел, что согласился на чай с бубликами и вишневым вареньем, а когда и вовсе приблизился момент паники, вдали раздался спасительный рокот моторной лодки. Спасительным я его считал, надеясь, что Коля окажется менее общительным человеком.

Люба звуков мотора не замечала, продолжая без остановки тараторить:

– Коля у меня хозяйственный. Все в дом тащит! Вот, столешница эта, угадай из чего сделана? А? Никогда не догадаешься! Это крыло от самолета! Представляешь? Да! Видишь, тут заклепки такие есть? Притащил крыло и мастерит молча. Он у меня вообще не очень разговорчивый, – я облегченно выдохнул, – Это только я такая щебетуха, а он все время молчит. Ну, а мне того и надо. Слушает и хорошо! – Люба захихикала, а во мне проснулось искреннее чувство жалости к мужику, прожившему так много лет с этой женщиной, – Сын-то наш, Лешенька, вечно возмущался, что я ему слова не даю сказать. Ему, как только шестнадцать стукнуло, так сразу в военные и подался. Служит сейчас! Офицер! Гордость наша! Недавно фотографию прислал, сейчас принесу, покажу. А ты чаек пей, Сереж, я быстро. Ох и красавчик наш Лешенька…

Люба исчезла в домике. Я устало откинулся на спинку лавочки. К пристани причалила лодка и из нее выбрался Коля – грузный мужик с угрюмым лицом, сильно контрастировавшим на фоне вечно улыбчивого лица своей жены. Он нес садок, наполненный какой-то довольно крупной рыбой, шаркая кирзовыми сапогами по стальному листовому железу, которым были укрыты полы старенького причала. Мужик подошел к «авиационному столу» и молча бросил на него садок.

– Здравствуйте! – первым поздоровался я, поднимаясь с лавки, но в ответ услышал только нечто невнятное.

Догадавшись, что Коля так со мной поздоровался, я попытался продолжить диалог, но тот, пройдя мимо и даже не посмотрев в мою сторону, уже направлялся своим неспешным шагом к домику, в котором искала фотографию Люба. Неугомонная женщина, находясь в доме, явно, в полнейшем одиночестве, все равно продолжала что-то говорить. От такого откровенного Колиного игнора я слегка растерялся, но в следующее мгновение решил, что и так достаточно прождал его здесь, впитывая гигабайты совершенно ненужной информации.

– Николай! – позвал я его погромче.

– Да приду сейчас! Невтерпеж, мля… – не оборачиваясь, рявкнул в ответ Коля. От такого откровенного хамства я снова упал на скамейку.

– Коленька! – донеслось из домика, – А к тебе тут Сережа приехал! Ты не видел где я фотографию Лешки положила? Не могу найти нигде.

Коля не обращал внимания и на жену тоже, хотя ее это ни капли не расстраивало.

– О! Так вот же она! Сережа, нашла! Сейчас покажу! Коленька, ты кушать хочешь, зайчик? Я быстро! Сережа, вы будете с нами обедать? У меня сегодня пельмени! Вы таких никогда еще не кушали, я сама леплю! Юленька, дочечка моя, когда к нам приезжает, так сразу требует, чтобы я ей пельмешек сделала, говорит, что самые вкусные в мире. Она у нас юристом работает, в ресторанах всяких дорогих бывает с клиентами. А клиенты-то всякие бывают! И богатые тоже попадаются. Так что в кухне она разбирается. Но, не смотря ни на что, больше всего любит мамины пельмешки. Я и на вас тоже сварю!

– Нет! – в панике воскликнул я и сам удивился тому, что получилось вставить целых три буквы в плотную и невероятно быструю тираду неугомонной тетки. Опасаясь, что она снова заговорит, тут же добавил: – Я тороплюсь! Очень!

Но – о ужас – Люба меня не слушала! Она, все с той же веселой улыбкой на лице, неслась ко мне, потрясая в воздухе толстенной стопкой фотографий!

– Смотри какие они здесь халёсые, – расцеловывая изображения родни, умилялась тетка, – Вот Юленька еще в садике на утреннике новогоднем, лисичкой была! – она подсела ко мне поближе и передала черно-белую фотку.

Я из вежливости кивал головой и с надеждой смотрел на крыльцо домика, надеясь, что хамовитый Коля не уляжется спать, а выйдет-таки к гостю.

– А вот и он! Лешенька наш! Вот видишь, это мы к нему на присягу ездили. Серьезный такой был! Настоящий солдат!

– Люба! – обратился я к ней.

– А вот и та фотография, которую я тебе показать хотела…

– Люба! – повысив голос почти до крика, повторил я.

– А? – будто опомнившись, наконец, посмотрела она на меня и часто заморгала.

– Мне акваланг нужен. Очень. У вас есть? – решив рубить с плеча, выпалил я.

– А, ну это к Коле тебе нужно. У него есть! На! – тетка сунула мне очередную фотку Лешеньки в офицерском кителе, – Вот какой красавец!

– Так а позвать вы его не могли бы?

– Кого? – не поняла Люба.

– Колю! – вскипал я.

– Зачем?

– Так поговорить же с ним хочу!

– Та я же его позвала уже, он и приплыл ведь! – продолжала недоумевать Люба, – Это же и был Коля, или ты не понял?

Не выдержав, я встал из-за стола и направился к крыльцу. Постучав в приоткрытую дверь, спросил:

– У вас акваланги есть на прокат?

– Двести, – послышалось из-за двери.

– Мне один нужен!

– Долларов двести! – рявкнул мужик, – в залог триста! Пятьсот всего.

– А ласты, маску, костюм?

– Есть все.

Дверь открылась и Коля, важно отодвинув меня рукой, спустился с крыльца:

– Идем, сам нести будешь.

«Бывает же такое!», думал я, отъезжая от железных ворот станции, «Как подходят друг другу! Противоположности, все-таки, притягиваются…» В багажнике внедорожника лежал старый советский акваланг «Украина», заклеенный в нескольких местах совдеповский гидрокостюм «Акванавт», древняя зеленая маска и такие же древние ласты сорок второго размера, а на пассажирском сидении – пакет с замороженными пельменями.

Да! Чуть не забыл! Жалость, как-то внезапно возникшая к Коле, испарилась без остатка после личного знакомства с оным. В конце концов, так ему и надо, блин!