Роль психических образов сенсорно-перцептивного диапазона

Возникающий у человека болезненный процесс вы­зывает сопротивление со стороны тканей и систем его организма. Болевые ощущения, формирующиеся под воздействием травмы, заражения, воспаления, перестраи­вают деятельность коры головного мозга, других отделов центральной и вегетативной нервных систем, усиливают реактивность организма. Повышенная реактивность выражается в усилении сократимости и возбудимости мышц, изменении питания и обмена веществ в поражен­ной ткани и, что для нас особенно важно, в обострении чувствительности самых разных рецепторов. Все эти из­менения как бы мобилизуют организм на большую пре­дусмотрительность поведения. Таким образом, болевые ощущения способствуют организации процесса сопро­тивления болезни [6].

Мы проанализировали, какие сопутствующие обра­зы сохранились у взрослых людей в воспоминаниях о болезнях и травмах. Самыми частыми из них были бо­левые ощущения, которым испытуемые давали опреде­ленные качественные характеристики (боль «острая», «тупая», «давящая», «жгучая», «резкая», «ноющая») или описывали их интенсивность (боль «нестерпимая», «сильная», «жуткая», «дикая»). Наиболее яркие описа­ния болевых ощущений зафиксированы в воспомина­ниях людей, испытавших «жуткую боль» в результате тя­желых ожогов.

Пример 16. Жуткая боль, страх и страдание после ожога. «Мое самое яркое воспоминание о боли отно­сится к трехлетнему возрасту. Я до сих пор помню, как все это произошло. Был вечер, все взрослые были заняты своими делами. Я помню, что мне очень хоте­лось пить, но всем было не до меня. В моей чашке было немного воды, но ее машинально выпил дедушка. Я очень обиделась и решила сама набрать водички. Так как я пила только кипяченую воду, я пошла на кухню. Чайник только-только вскипел. Я поставила свою чашку на табуретку, взяла чайник и поставила его на край та­буретки. Стала наливать воду. Другой рукой я придер­живала чашку. Было темно, и я случайно плеснула ки­пятком на руку. Мне было больно, и я очень испугалась. Я подкинула от испуга чайник, он перевернулся, и весь кипяток вылился на меня. Мне было очень-очень горячо, просто нестерпимо. От меня шел пар. Я закричала, вы­бежала в коридор. Первым прибежал дедушка. Он ду­мал, что я упала или ударилась. Успокаивая, он прижал меня к себе. Мне было очень-очень больно, оттого что горячее платье прилипло к телу. Потом вызвали ско­рую. Я хорошо помню, как кричала доктору: " Доктор, сделайте мне укол! Вы же видите, ребенку больно! ". Потом я помню, как меня с капельницей везли в боль­ницу, как мама плакала рядом. Потом у меня началась ожоговая болезнь, и двенадцать суток я лежала без сознания.

Я до сих пор помню эту жуткую боль...»

Когда читаешь этот рассказ, поражает, насколько четко и детально нестерпимая боль запечатлелась и со­хранилась в памяти ребенка, заставив на долгие годы запомнить всю последовательность произошедших в да­леком детстве событий, насколько эмоциональным и травмирующим это воспоминание является и по сей день.

Вторыми по частоте оказались образы зрительных ощу­щений и восприятий во всей совокупности их свойств (форма, величина, интенсивность, насыщенность, цве­товой тон). Ярче всего при этом были представлены цве­товые образы («...а в окне, большом и ярком от солнца, колокольня сияет на фоне голубого неба», «черный па­лец», «серый гравий», «на окнах красная материя»).

Пример 17. Зрительные образы в воспоминании о травме носа. «В 5 лет ударился носом (оказалась раз­дробленной кость) во время катания на горке зимой. Попытался сделать вид, что ничего не произошло, но вдруг... огромные капли красные падают на белый снег и расплываются. Красиво. И любопытно, что такие большие. Расплываются ровно, как чернила на про­мокашке...»

Пример 18. Зрительные образы в воспоминании о травме пальца. «До сих пор помню ощущение боли, ко­торое было в 7 лет. Мы ходили на кладбище на могилу к маме, и я прищемила палец оградой. Было много кро­ви, и у меня стал слезать ноготь. Было страшно от большого количества крови... это, наверное, был пер­вый раз, когда я видела столько крови. Она просто хле­стала, текла и текла. Вокруг было очень темно. Тем­ные тучи над небом, на фоне темноты — алая кровь и боль».

Слуховые ощущения и восприятия зафиксированы в 15% воспоминаний. Это были различные звуки («скрип качелей», «оглушительный грохот, скрежет железа», «бу­квально слышу звук, скрип перемещающихся осколков, шум в ушах»), а также слова и фразы, произносимые ребенком или окружающими его людьми (Помню сло­ва друга: «Лежи и не поднимай головы, а то умрешь». Врач: «Вот видишь, какая бяка у тебя была». «Слыша­лись слова мамы: «Нечего тебе кататься на этом льду». И этот голос еще долго слышался). Температурные образы встречались в 14% рассказов испытуемых, так­тильные — в 9%. («Ощущение прохладной маминой ру­ки на моем лбу», «Горчичники, горячая картошка под одеялом и очень горячие горчичные ванны для ног, горячее молоко», «Много чего-то красного, теплого и липкого», «Сухие ладони. Губы набухшие, набрякшие, потрескавшиеся, и корочки на них стоят дыбом и ко­лются...Холодный компресс обжигает лоб...», «Мягкая подушка, перина...»).

В 14% воспоминаний испытуемые описывали свои кинестетические, или мышечно-суставные, ощущения («Ощущение одеревеневшей физиономии...», «Дня три я была как будто в качке... У меня руки и ноги висели, голова, кажется, отваливалась... У меня осталось ощу­щение, что постель подо мной проваливалась до пола», «Мышцы в руках и ногах сокращались, а мне представ­лялось, что в руках и ногах ползут змеи», «Чувствую ок­руглость глазных яблок (их заднюю и верхнюю поверх­ность). Веки наполнены чем-то очень тяжелым и кажутся массивными. Когда закрываю глаза, начинается какое-то кружение... В ногах такое ощущение, будто они на­полнены кусочками кирпичного щебня, которые при ка­ждом движении зацепляются друг за друга и скрипят. Кажется, что они еще продолжают ломаться»).

Обонятельные образы встречались в 9%, вкусовые — в 6%, общеорганические, или ощущения жажды и голода, — в 5% воспоминаний («Пахнет бабушкиными сигаретами и деревом», «Мне приносили прекрасные цветы, и у них был прекрасный запах, отдававший домашним уютом», «чувствую запах больницы, запах антисептиков, запах нашатыря, «Неприятный вкус во рту, ощущение прив­куса крови, во рту неприятно, солено», «Пить хочется», «Не хотелось ничего есть, могла есть только соленые огурцы».).

Два человека рассказали о статических ощущениях (равновесия и ускорения): «Чувствую, что лечу... пом­ню полет, все медленно...» Или: «...ощущение полета, когда я летела на эту плиту, как будто в замедленном кино».

Несмотря на то, что болевые ощущения оказались са­мыми частыми из всех сохранившихся в памяти психических образов, они не всегда доминировали в сенсор­ной организации человека. Обострение чувствительно­сти формировало многообразный комплекс ощущений, которые не только сигнализировали о начинающемся па­тологическом процессе, но и выполняли защитную функ­цию в борьбе организма с болезнью. Например, ощуще­ние прохладной маминой руки на лбу — приносило об­легчение. «Когда машины проезжали мимо и светили фарами, то по потолку двигались световые пятна, похо­жие на кораблики...», это вызывало интерес, стимулиро­вало воображение, отвлекало от боли. Чувство «...будто ничего у меня нет, одна голова, которая находится в со­стоянии невесомости...» переключало внимание с боле­вых ощущений на кинестетические. На годы четко со­хранившиеся в памяти слова друга: «Лежи и не поднимай головы, а то умрешь!» — в момент их восприятия и ос­мысления сигнализировали об опасности, заставляли сконцентрироваться, быть осторожнее. Можно предпо­ложить, что все эти многообразные, качественно отли­чающиеся друг от друга психические образы закрепи­лись в памяти ребенка и сохранились в памяти взросло­го не только на основе ассоциации. Сформировавшись под воздействием боли как результат перестройки цен­тральной нервной системы, они в то же время имели самостоятельное защитное значение — предупредить, устранить или ослабить вредоносное для организма нап­ряжение.