Защитные автоматизмы

Утверждая, что механизмы психологической защи­ты действуют автоматично, не согласуясь с сознанием,

А. Фрейд относила их к особому классу неосознаваемых явлений, которые называют автоматизмами. Автоматизм — это действия и акты, которые совершаются сами собой, независимо от сознательных желаний и намерений чело­века [25].

Анализ автоматических процессов обнаруживает их двоякое происхождение. Некоторые из этих процессов никогда не осознавались, так как были врожденными или сформировались очень рано, часто в течение первого го­да жизни ребенка. (Так, у маленьких детей, до того как сформируется полноценная система психологической за­щиты, реакция на неприятные стимулы и состояния про­является автоматически как физиологический уход от раз­дражителя.) Другие процессы прошли через сознание и только потом перестали осознаваться. Главным в этой свя­зи является понимание того, что личность «реагирует», «не замечает», «забывает» или «оправдывает себя» в не­приятной ситуации автоматично, т. е. не отдавая себе в этом отчета.

Как средство адаптации и разрешения психологиче­ских конфликтов защитные автоматизмы развиваются в онтогенезе. Они ограждают ребенка от неудовольствия, исходящего изнутри (внутренние инстинктивные стиму­лы), и от неудовольствия, источники которого находят­ся во внешнем мире. Во время первой фазы развития, до 1 года, незрелый организм имеет минимальные средства защиты от негативных эмоций, связанных с неприятны­ми и опасными стимулами. Это ряд врожденных двига­тельных реакций, к которым относят защитное отдерги­вание, зажмуривание, крик, плач, улыбку, сосание, дви­жения туловища, конечностей, головы и т. д., а также их комплексы.

Стихотворение А. Барто «Разговор с мамой» показы­вает, как крик — первое проявление отрицательной эмо­ции и сигнал о помощи — заставляет мать удовлетворить внутреннюю потребность младенца в безопасности и за­щищенности [12].

Сын зовет: — Агу, агу! —

Мол, побудь со мною.

А в ответ: — Я не могу,

Я посуду мою.

Но опять: — Агу, агу! —

Слышно с новой силой.

И в ответ: — Бегу, бегу,

Не сердись, мой милый!

Как известно, новорожденный начинает свою жизнь с крика, который в первые дни носит безусловный реф­лекторный характер. Первый крик — результат спазма голосовой щели. Однако некоторые ученые считают, что первый крик — это и первое проявление отрицательной эмоции: спазмы вызывают ощущение стеснения. В дан­ном случае невозможно различить мышечную реакцию и эмоциональное отношение — у новорожденного еще нет никакого жизненного опыта. Однако можно утверждать, что уже в первые дни жизни ребенок криком отвечает на неприятные ощущения, связанные с потребностью в пи­ще, сне, тепле, а позднее с отрывом от матери, и тем самым защищает себя [70].

На базе врожденных безусловных реакций путем услож­нения форм поведения (форм двигательной активности) в процессе индивидуального научения усложняются и формы психического отражения. При этом последние можно рассматривать и как фактор, и как следствие пре­дыдущих тенденций. В результате такого развития и на­учения начинают функционировать и более сложные за­щитные поведенческие реакции (пассивный протест, оппозиция, имитация, компенсация), и первые защит­ные психологические механизмы (отрицание, проекция, замещение).

Становление защитных автоматизмов большинство исследователей связывает с удовлетворением либо не­удовлетворением базисных психологических потребностей ребенка, самой ранней из которых является потребность в безопасности. При этом механизмы защиты можно рас­сматривать как те первичные интрапснхические образова­ния, которые являются следствием ограничения спонтан­ной экспрессии ребенка [100].

Вновь обратимся к «Разговору с мамой» А. Барто. Испытывая внутренний дискомфорт, младенец криком подзывает к себе мать. Тем самым он осуществляет определенные изменения окружающей среды и поиск объекта, необходимого для его защиты. В стихотворе­нии младенец добивается желаемого: услышав повтор­ный крик, мать к нему подбегает. Однако события мог­ли развиваться и по другим сценариям. Матери могло не быть дома, и тогда, сколько бы ни кричал ребенок, ни­кто бы к нему не подошел. Или она могла подойти к нему только после настойчивого и длительного крика. Тогда ребенок мог частично приспособиться к ситуации другими способами: заснуть, отключившись от неприят­ных ощущений (предстадия отрицания); начать сосать кулачок (предстадия замещения) или, при позднем по­явлении матери, кусать ее грудь, тем самым отреагируя внутренний дискомфорт (предстадия проекции). Можно видеть, что если добиться желаемого результата из внеш­него мира с помощью крика (спонтанной экспрессивной реакции) по каким-то причинам ребенку не удается, он вынужден справляться с неприятными ощущениями путем изменения: своего функционального состояния (сон вместо бодрствования); объекта для удовлетво­рения своей потребности (собственный кулачок вместо материнской груди), эмоциональной реакции по отно­шению к матери (агрессия вместо отношений привязан­ности).

Таким образом, спецификой становления детской системы защиты является то, что первоначально она проявляется за счет и на уровне двигательных (поведен­ческих) реакций при участии элементарных психических функций. Эти постепенно усложняющиеся автомати­ческие изменения поведения, возникающие в ответ на травмирующие воздействие, раздражитель, впечатле­ние, обеспечивают приспособляемость ребенка к новой жизненной ситуации. Поведенческие реакции экспрес­сивны, доступны внешнему наблюдению и регистра­ции, поэтому не только позволяют осуществлять опре­деленные изменения во внешней среде, но и привлека­ют к себе внимание окружающих взрослых. Позднее формируются защитные механизмы, в реализации ко­торых принимают участие в первую очередь психи­ческие функции: от восприятия и эмоций до памяти и мышления. Такие защитные процессы позволяют ре­бенку адаптироваться к среде не за счет изменения внеш­него мира, а за счет внутренних изменений — транс­формации внутренней картины мира и образа самого себя.

Для того чтобы разнесение поведенческой и внутрипсихической составляющих системы защиты стало бо­лее понятным, используем в качестве модели еще одно стихотворение А. Барто, «Обида» [12]:

Моей сестренке двадцать дней,

Но все твердят о ней, о ней:

Она всех лучше, всех умней.

Мама шепчет: — Прелесть! —

В восторге от Аленки. —

Смотрите, разоделись

Мы в новые пеленки.

— Смотрите, мы зеваем,

Мы ротик разеваем! —

Кричит довольный папа.

И он неузнаваем.

Обиду трудно мне скрывать,

Я больше не могу.

И вот я тоже лег в кровать

И стал кричать: — Агу!

Тогда я лег лицом к стене,

И ждал я нахлобучки.

Вдруг мама бросилась ко мне:

— Давай возьму на ручки?

А я в ответ: — Я не грудной!

Ты просто так побудь со мной.

Рождение маленькой сестрички привело к тому, что родители мальчика сконцентрировали на ней все свое внимание, а его перестали замечать. Ребенку совсем не нравится, что в новой жизненной ситуации он обязан быть взрослым и самодостаточным. Как и прежде, ему необходимы любовь и забота папы и мамы. Автоматично в момент внутреннего дискомфорта включается защит­ный механизм регрессии (вариант замещения). Регрес­сия — это возвращение к той стадии психического разви­тия личности, в которой раньше переживалось чувство удовольствия. И дети, и взрослые бессознательно прибе­гают к такому механизму защиты, если не выдерживают напряжения, которого от них требует характер травмиру­ющих поступков и действий.

На уровне поведения регрессия выражается в том, что мальчик сначала начинает подражать сестричке, полностью имитируя ее поведение (ложится в кровать, при­зывно «агукает»), а затем отворачивается лицом к стене и «затаивается», ожидая ответной реакции родителей. По существу, это проявление двух типичных для детей по­веденческих реакций: имитации и пассивного протеста. Имитация характеризуется копированием поведения наиболее важного для ребенка лица. В стихотворении таким лицом является Аленка: ведь именно на нее на­правлено внимание папы и мамы. В то же время поза «лицом к стене», элемент реакции пассивного протеста, обусловлена, как правило, утратой ребенком чувства безопасности, защищенности, глубокой обидой, недо­вольством окружающими. Обнаруживающиеся формы поведенческой защиты демонстративны, направлены на привлечение внимания взрослых и призваны вернуть их любовь.

На уровне психики регрессия проявляется в том, что мальчик, у которого родилась сестренка, не хочет или еще не может принять новый образ своего «Я» — стар­шего ребенка в семье. Поэтому он осуществляет возврат к прежней стадии своего возрастного развития, руковод­ствуясь привычным и удобным для него образом — «ма­ленького мальчика».

Психологическая и поведенческая защиты частич­но совпадают, частично нет. Так, психическая регрес­сия, о которой идет речь в стихотворении «Обида», не обязательно основана на имитации или включает в себя пассивный протест. Главным в этом психологиче­ском механизме является возврат на более ранние ста­дии своего развития. (Например, пожилая немощная женщина пытается командовать своими детьми и вну­ками, не осознавая, что это уже нелепо, а взрослый сильный мужчина относится к своей молоденькой жене, как к матери.) Следует отметить, что поведенческие реак­ции имитации и пассивного протеста, проявляясь в дру­гой жизненной ситуации, не обязательно говорят о рег­рессии.

Важно однако то, что и защитные поведенческие реак­ции, и защитные психологические механизмы по своей сути являются автоматизмами. Это означает, что они включа­ются в ситуации конфликта, фрустрации, психотравмы, стресса помимо воли и сознания человека.