Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!
|
|
Второй ключ. Папесса
Папесса могла прочитать в слезах любого человека все, чтоон видел во сне. Весь свой век она провела в Ульме и вмолодости гаданием не занималась. Она говорила: -- К чему мне смотреть в чужой кусок времени только длятого, чтобы увидеть, из чего это время сшито? Меня неинтересует, что господа носят в своих часах и который час у дампод корсетом. Рассказывают, что она решила на углу одной улицы построитьнебольшой домик. Как только закончились земляные работы, строители потребовали, чтобы она принесла свои карты, велели иххорошо перемешать и перекрестить, а затем под каждый из 78камней фундамента ее дома положили вверх рубашкой по однойкарте. И не открывали их, чтобы посмотреть, где какая. В этом доме как-то вечером Папессе приснился сон, из тех, что длятся в два раза дольше, чем ночь, в течение которой ониснятся... Она лежала в своей кровати с металлическими шарами накаждой из четырех опор. К ней подошли мужчина и красиваямолодая женщина, обвязали ей шею ее косой, а косу привязали кножкам кровати в изголовье. Потом немного приподняли кровать, ровно настолько, чтобы коса натянулась. И сказали ей: -- Сейчас мы перенесем твой дом на небо. Для этого намнужна всего лишь одна хорошая ночь. Мы работаем быстро, сил унас много. Если не будешь сопротивляться и кричать, мы тебя нетронем. А закричишь -- увидишь свой дом на небе тут же. Мы дажене заставим тебя покидать кровать. Она принялась кричать, поэтому они приподняли изголовьееще выше. И продолжали выносить из дома все подряд и укладыватьна телегу. Она продолжала кричать, и тогда они просто поднялина дыбы ее кровать вместе с ней, и она осталась в кроватиподвешенной за свою косу до самого утра. Проснулась она в своей постели, но посреди пустыря. За этуночь, пока она спала крепким сном, воры действительно украли еедом и вывезли все до последнего камня и плитки черепицы.Никогда позже не было найдено ни оконной рамы, ни двернойручки. Единственное, чего воры не тронули, была кровать сбалдахином на четырех опорах, однако она стояла почтивертикально, прислоненная изголовьем к стене соседнего дома, так что ее хозяйка лежала в ней полузадушенная своей косой иглядела в землю себе под ноги. После этого Папесса не захотела строить новый дом, апоселилась по соседству. Тем временем на месте фундаментаукраденного дома выросли белые и красные розы, кипарисы, подсолнухи, колосья пшеницы, лилии и пальмы, а посреди садатянулось вверх древо жизни, а рядом с ним древо познания, иповсюду ветки и цветы растений сплетались в венки иобразовывали арки. С тех пор Папесса говорит, что дом ее на небе, держит всаду кровать с балдахином и, расположившись в ней, разглядываетсвои карты. Здесь и застал ее поручик Опуич. Он прошел, как ему исказали, между двумя камнями, черным и белым, и вошел в сад. -- Это ты Папесса? -- спросил он занимавшуюся чем-тостаруху. -- Я Лунная Дева, -- ответила она. Поручик потребовал ему погадать. Погадать и на него, и наотца. Старуха велела ему прийти вечером. Когда Опуич пришел, она разложила карты по кровати и, перевернув первую карту, начала читать по ней следующее: -- Твой отец принадлежит к ордену прочно связанных друг сдругом людей. В монастырях таких зовут общежителями -- этомонахи, живущие в сообществе, они вместе едят, ходят намолитвы, вместе живут. А здесь, в миру, где живем мы, это люди, которые прежде всего держат в своих руках власть, ведут войны.Твой отец обладает силой, в руке у него сабля, а под сапогамиодна выигранная война. Кроме того, и он сам, и все подобные ему-- отличные врачи, травники, певцы, строители, виноградари, музыканты и писатели. Что касается тебя, -- продолжала Папесса, по-прежнемуглядя в ту же самую карту, -- ты не сможешь войти в их круг, вкруг людей вроде твоего отца. Трудно приходится сынупобедителя! Мир никогда не будет принадлежать ему. Так и стобой. Твой отец и его братство до самой смерти будут рядитьтебя и других своих детей в ползунки. Так и состаришься влюльке. Тебе постоянно снится родительский дом, ты большелюбишь не мужские иконы, а женские, и твое место в братстве теходиночек, которые живут, каждый сам заботясь и о себе, и ободежде, и об очаге. В одиночестве ты и ешь, и спишь. -- Погоди-ка, -- перебил ее Софроний, -- ты по одной и тойже карте читаешь моему отцу одно, а мне совсем другое! Как жетак? -- Очень просто. Один пьет вино, и оно ему на пользу, адругому это вино во вред. Что же ты хочешь? -- Продолжай. Лунная Дева открыла новую карту и прочитала по нейследующее: -- Твой отец и его сотоварищи поддерживают друг друга какчлены одного большого святого семейства, даже в разныхгосударствах сохраняют они свой святой дух братства, которомувсе подчиняется. У твоего отца нет никакой собственности, потому что все, что он имеет, -- общее. Его церковь -- это и ихцерковь, ибо они сами составляют церковь. Твой отец день любитбольше, чем ночь, а мужские иконы предпочитает женским. До техпор, пока государство, которому ты служишь, будет становитьсявсе более могущественным и богатым, все это будет принадлежатьтвоему отцу. Ему и членам его братства. А ты, красавец мой, полюбишь широкие поля и никогда не станешь воином, наоборот, тывыучишь языки врагов твоего отца. И научишься наслаждатьсябеседой, а поэтому научишься и молчать. Может, будешь молчатьгодами. И еще вот что. Не жмет ли тебе иногда правый сапог? -- Жмет. -- Я так и думала. Ты годами будешь скрывать и носить подсердцем что-то огромное, какую-то мечту, какую-то тайну илижелание, настолько большое, что под его тяжестью ты уже началхромать на правую ногу. Тебе придется много странствовать впогоне за этим желанием, за этим голодом, который напоминаетболь, ты будешь блуждать по дорогам в погоне за твоей болью, которая твой голод гонит по свету. Будешь годами бороться сней. Тайком и в одиночку. Потому что такие, как ты, друг другане переносят. У тебя не будет друзей... И поэтому ты не будешьзнать, кто ты такой. -- Я прекрасно знаю, кто я и что я, -- снова прервал еепоручик. -- Я из тех, кому люди плюют на руки, когда работает, и в тарелку, когда ест. Я из тех, кто глотает шпаги и мрак, сигает из огня в полымя, а моя левая нога не желает добраправой. В одном кармане у меня растет пшеница, в другом --трава, душу свою ношу в носу, а все меня учат чихать. У отцамоего только иногда облако набегает на солнце, а мне то дождьльет в миску, то снег валит в кровать. Я из тех, кто вилкойчешется и ножи в землю сажает да растит зубы, потому что ложкиу меня не растут, пока я ем... Твой куцый рассказ мне не нужен. -- А что же тебе нужно, соколик мой? -- То, что ты говорила, -- мужская история. Ее я ужеслышал в монастырях. А что с женской историей? Может, тыскажешь, где место женщины в твоей, или в монастырской, или вкакой угодно истории? Ты что, забыла о женщинах? Или все этиистории лишь для мужчин? Я хочу знать, кто моя мать, кто моисестры, кто мои будущие дочери. -- Этого я тебе не скажу. На эти вопросы ответит кто-тодругой, а точнее, третья туфля. -- Что это еще за третья туфля? -- Это женщина обоих полов. -- Как так? -- изумился поручик. -- У мужчин только один пол. У женщин -- два. А третьейтуфли остерегайся! В этот момент молодой Опуич снова ощутил под сердцем тотсамый маленький голод, который молчит в душе, как боль. Онпочувствовал, что в саду, как в церкви, пахнет ладаном, и началчитать и понимать значение запахов так же, как понимал значенияслов. А запахи вели его своей дорогой, через растения, в землю.Лилия открылась ему как чистая мысль, не затронутая желанием, как вечная жизнь, как молоко женской груди, питающее во сне, как ослиный член, как одеяние, недоступное мужчине, нопокрывало, доступное молодости. Белая роза запахла Фракией, Евой до грехопадения, потом Магомета, человеческой душой икровью Венеры, свободной от низменной похоти, а когда эта кровьокрасила ее в красный цвет, роза запахла страстью, Евой послегрехопадения, проклятьем дьявола и Божьим благословением, и вэтот момент роза с пятью листьями хлестнула его жизненнойсилой, принадлежащей богу войны. Кипарис зашелестел, как святоедрево богини любви, почувствовалось присутствие рая и Святойгоры, огня, скипетра Зевса и стрелы Амура, благоухающегопламени с корнями из серебра, золота и тука. Пшеница пахлателом Христа, Матерью-землей, плодом граната и подземельем, аэхо ее отдавало солью и вином. Пальма несла победу над смертьюи силу движения, подсолнухи глядели не на солнце, а на него, идрево познания за спиной у старухи предлагало ему как пятьчеловеческих чувств все пять своих плодов, а на дереве жизни, унего за спиной, появилось вместо двенадцати листьев ровностолько же язычков пламени, которые тут же оказались связанычем-то общим с созвездиями на небе и с той самой болью внутриего. Тут он увидел, что Папесса снова начала открывать на своейкровати карты: сперва выпал Маг, потом Жрец, а затем Два жезла, Туз денариев, Туз кубков и Умеренность. -- Для лилии довольно, -- сказала она. И продолжилавыкладывать новые карты. На кровать упали Шут для белой розы, Маг, Жрец и Королева денариев -- для красной, а для розы спятью листьями она открыла Смерть. Для пальмы выпала картасамой Папессы, для кипариса и пшеничных колосьев открыласьИмператрица, подсолнухам достались карты Королева жезлов иСолнце, а древу любви и древу познания выпали карты Влюбленныеи Колесница. -- Значит, растения заговорили языком карт, находившихся вфундаменте твоего украденного дома? -- спросил поручик. -- Нет. Карты уже тысячу лет говорят языком растений, вкоторых записана судьба человечества. А третья туфля -- это та, которая не топчет растений. Выйдя на заре из сада, поручик Софроний Опуич почувствовалсебя так, как если бы он стоял у края пропасти. Охрипшая воронапролетела над ним и двумя черными крыльями расчесала ветер. Онощутил, что его одиночество вдруг удвоилось. А потом сталорасти, немного выросло и на миг остановилось, а после сновавернулось к количеству, достаточному для двоих. В егоодиночестве пребывал еще кто-то, такой же одинокий. И онподумал, что для одинокого человека это настоящее счастье.
Данная страница нарушает авторские права?