Вред, причиненный применением мер принуждения

Возмещение вреда, причиненного в результате незаконного уголовного преследования

Александр Витальевич Смирнов
заслуженный юрист РФ, д. ю. н., профессор, советник Конституционного Суда РФ, действительный государственный советник юстиции РФ 3 класса, профессор Российской академии правосудия (Северо-Западный филиал)

· Особенности процедуры рассмотрения дел о реабилитации

· Чем руководствоваться при обосновании иска о компенсации ущерба в виде упущенной выгоды в связи с незаконным уголовным преследованием

· Что делать, если рассмотрение требования о возмещении имущественного вреда в порядке статьи 399 УПК РФ затруднительно

Практика применения гл. 18 «Реабилитация» УПК РФ оставляет нерешенным ряд вопросов. Например, о характере действий сотрудников органов, которые осуществляют уголовный процесс (их правомерность или неправомерность), наличии или отсутствии необходимости учета их вины, о субъектах права на возмещение вреда, причиненного в результате уголовного преследования. Неясен также и объем компенсации, а именно включение в него упущенной выгоды, и т. д. Этим и другим проблемам реабилитации посвящена статья.

Вред, причиненный применением мер принуждения

В части 3 ст. 133 УПК РФ упоминается лишь о незаконном применении мер процессуального принуждения как основании возникновения права на возмещение вреда. Но применение такого рода мер может быть и вполне правомерным. Например, лицо было задержано вследствие ошибочного указания на него потерпевшим и очевидцами. Затем ошибка была обнаружена и задержанного освободили, но в ходе задержания ему был причинен вред. В подобных случаях было бы несправедливо отказывать лицу в возмещении вреда. Возмещению подлежит вред, причиненный реабилитированному при совершении в отношении него как собственно незаконных или необоснованных действий, так и в результате законных и обоснованных на момент своего производства действий, которые, однако, были связаны с напрасным уголовным преследованием или применением процессуального принуждения. То есть такими действиями, которые, как выяснилось позднее, не имели реальных материально-правовых оснований.

По буквальному содержанию ч. 1 ст. 133 УПК РФ вред возмещается лишь тогда, когда он является результатом уголовного преследования. Это не вполне точно упоминается в данной норме в связи с действиями суда, который не является субъектом уголовного преследования. При этом вследствие решений суда лицу также может быть причинен имущественный и моральный вред (например, вследствие неправильного приговора, решений о заключении под стражу, наложении ареста на имущество, денежного взыскания и т. д.).

Исчерпывающий перечень мер процессуального принуждения дан в разд. IV УПК РФ. Среди них не названы такие принудительные меры, как обыск, выемка и другие следственные действия, осуществляемые в принудительном порядке, за исключением личного обыска (ст. 93). Исходя из буквального смысла этих норм, право на возмещение вреда в порядке, установленном гл. 18 УПК, не возникает, например, в случае его причинения лицу при проведении следователем, органом дознания или дознавателем незаконного обыска в жилище или ином месте (ст. 182 УПК). При этом подлежит взысканию вред, причиненный при личном обыске (ст. ст. 93, 184 УПК), поскольку последний указан в гл. 4 УПК РФ.

Думается, такой подход был бы нелогичен и явно несправедлив. Поэтому понятие мер процессуального принуждения для целей данной статьи следует толковать расширительно — как любые принудительные процессуальные (в том числе следственные) действия, произведенные органом дознания, дознавателем, следователем и судом в ходе уголовного судопроизводства. По такому пути идет и судебная практика.

ИЗ ПРАКТИКИ. 18.12.2003 Октябрьский районный суд г. Барнаула удовлетворил исковые требования заявителя к Минфину России о компенсации морального вреда, причиненного в результате незаконного обыска, и взыскал в его пользу 5 тыс. руб.¹