Доосевые культуры Древнего Востока

Одна из древнейших мировых культур – культура Месопотамии (Междуречья Тигра и Евфрата), культура древних шумерийцев к аккадцев (жителей Северной Месопотамии), которые покорили города Южной Месопотамии, но ассимилировали и сохранили культуру шумеров. Как писал С.Н.Крамер, «история начинается в Шумере». Именно там в конце IV тыс. до н.э. на смену первобытной культуре пришла письменная культура городского типа. Города древней Месопотамии – земледельческие поселения, привязанные к водным артериям – рекам и каналам, по которым обычно осуществлялась связь между городами. В городах располагались дворцы и храмы, жилища земледельцев и ремесленников.

Небольшие по числу жителей города были одновременно государствами с неограниченной властью царя и разработанной правовой регламентацией, как, например, законы Хаммурапи. Правитель города–государства нередко носил титул – «лугаль» («большой человек»), так обычно называли царя. «Титул этот жреческого происхождения и свидетельствует о том, что первоначально представитель государственной власти был также главой жречества» (Там же. С. 92).

В крупных царских и храмовых хозяйствах сосредоточивалась древняя культура– именно здесь планировалось строительство зданий и ирригационных сооружений, велись необходимые расчеты и все это на основе письменности. Письменность в форме клинописи требовала определенной многолетней подготовки, оставаясь специальным навыком узкой социальной группы – писцов. «Грамотность в Месопотамии, как и, в других странах Древнего Востока, была привилегией незначительного меньшинства. Обучались только дети жрецов, управляющих, чиновников, капитанов кораблей и других высокопоставленных лиц» (Редер Д.Г. Черкасова Е.А. История древнего мира. Часть 1.М., 1985; С. 136.).

Письменность, соответственно, служила целям государственного и культового характера, государственные документы (на которые опирался многочисленный штат писцов и чиновников) самым детальным образом регламентировали хозяйственную жизнь (арендные отношения, например), осуществляли правовое регулирование отношений между мужем и женой, родителями и детьми. Такой же всеобъемлющей властью обладали и боги. Бог Мардук возглавил борьбу молодого поколения богов со старым, при условии, «что в награду он получит право определять судьбы всего сущего на небесах и на земле» (Клима И. Общество и культура древнего Двуречья. Прага, 1967. С. 226).

Есть основания полагать, что в таком обществе преобладало магическое сознание. Магия как способ воздействия на природу оставалась в арсенале земледельческого населения. «Магическая деятельность – попытки воздействовать на олицетворенные закономерности природы эмоциональным, ритмическим, «божественным» Словом, жертвоприношениями, обрядовыми телодвижениями – казалась столь же нужной для жизни общины, как и любой общественно полезный труд» (История древнего мира I. Ранняя древность. М., 1982. С. 79).

Однако трудно согласиться, что городская письменная культура, по крайней мере в лице своих носителей – «шумерского чиновника – бюрократа и ученого писца», преодолевает дорефлексивный уровень развития личности (См. Древние цивилизации. С. 112–113). Эти «администраторы» и «ученые», действительно, осваивали новые виды деятельности, но не как свой личный, а как профессиональный и одновременно социальный навык, где нет места личному выбору и рефлексирующему осознанию собственного предназначения и собственного выбора.

В этом смысле наиболее полной личностью, чья воля запечатлевалась в законе, должна быть личность царя, и примечательно, что размышления царя Гильгамеша (о котором академик Б.А.Тураев пишет: «Итак, герой эпоса уже во второй половине III тысячелетия считался древнейшим царем Эреха, близким богам, полумифическим» (Тураев Б.А. История Древнего Востока. Т.1, 1936. С. 133), хотя и преломляют характерные для шумерийской литературы вопросы об устройстве человеческой жизни и порядка на земле через призму личного счастья и смысла жизни, не дают ответа на главный вопрос: что же остается человеку в этой жизни, если в ней уже все предопределено богами?

Культура Египта всегда вызывала огромный интерес у соседних народов. «Еще задолго до того, как взошла заря античной цивилизации, в Египте были накоплены важнейшие практические знания в области математики и астрономии (определение площади круга, объема усеченной пирамиды, площади поверхности полушария, солнечный календарь, деление суток на 24 часа, знаки Зодиака и др.). Культурное наследие Египта продолжало жить в юлианском календаре и, быть может, в «Геометрии» Герона, исследовании дробей у греческих математиков и в задаче на решение арифметической прогрессии у армянского математика VII в. н.э. Анания Ширакского» (Древние цивилизации, с. 66). Греческие мудрецы, например Пифагор, стремились овладеть знаниями египетских жрецов и, по некоторым сообщениям, проводили много лет у них в ученичестве. Но с той же степенью постоянства, с какой эта культура вызывала при ознакомлении с ней изумление своей глубиной и основательностью, она внушала священный трепет у одних и непонимание, отторжение у других. Уже в греко–римскую эпоху египетская культура, столкнувшаяся с христианской, в своем стремлении сохраниться и выжить стала воспроизводить ее наиболее архаичные и глубокие пласты. «Магические тексты, заговоры против болезней и т.п. пережили язычество и остались в наследство коптскому христианскому Египту; еще в VIII в. н.э. были в ходу тексты, в которых наряду с именем Иисуса Христа встречаются Исида и Нефтида и языческие мифологические намеки» (Тураев Б.А. История Древнего Востока. Т.2. С. 229).

Итак, египетская религия с ее идеей загробного преображения и вечности жизни (поклонение богу Осирису, вершившему в царстве мертвых суд над умершими и определявшему их дальнейшую судьбу) открывала потаенные (сакральные) страницы культурной истории Древнего Египта. Осирис – первоначально бог воскресающей и умирающей природы, его сестра и жена Исида, бог солнца Ра символизировали мировой порядок для египтянина. Окружающий мир включал в себя мир земной и заупокойный, солнце (Ра) в равной мере светило живым и мертвым. Обретение вечной жизни египтяне связывали с сохранением тела (отсюда появление бальзамирования). В царстве Осириса душа умершего должна была оправдаться перед Осирисом, чтобы обрести вечную и блаженную жизнь. В жизни же земной египтянин поклонялся живому воплощению Ра – фараону. Уже в период Древнего царства, когда Египет был крупным централизованным государством, власть фараона стала неограниченной. Опираясь на разветвленный бюрократический аппарат, фараон выступал «связующим единством» в море земледельческих общин, регулируя общие хозяйственные отношения в условиях ирригационного земледелия. Особую роль при этом начала играть письменность, без которой было бы невозможно вести огромное хозяйство.

И все же особое значение персона фараона имела для всего универсума, включая природу и загробный мир. Яркое представление об этом дают пирамиды (царские усыпальницы с поминальными храмами, в окружении гробниц вельмож). Они свидетельствуют об обожествлении правителя (фараона) и о важнейшей роли представлений о загробной жизни, которой египтяне отводили более важную роль, чем жизни земной. «Сооружение этих гигантских усыпальниц – яркое свидетельство того, сколь велика была в Египте вера в особую божественную силу царя, распространявшуюся на подданных и после его смерти. Бог Благой (или Добрый) при жизни. Бог Великий посмертно, царь являлся средоточением религиозной жизни, и от его земного благополучия и загробного блаженства, по представлениям египтян, зависела судьба страны» (Древние цивилизации. С. 48).

В системе заупокойных представлений все заметней становился этический элемент религиозной культуры египтян. Но он не развился в систему личностных ориентации:

идеалом оставалось не будущее, высшей ценностью не настоящее, а прошлое, когда сами боги правили людьми, это было и идеалом и высшей ценностью. В данной системе взглядов содержатся попытки связать воедино этические размышления о праведной жизни на земле и надежду на блаженную жизнь в потустороннем мире («Беседа разочарованного со своей душой»). Земная жизнь полна жестокости и неправды, о загробной никто из смертных ничего не знает. Сомнения, скепсис свидетельствует о потребности в этической рефлексии, но гарантии существующего миропорядка находились не в этом мире (лишь в неудавшихся реформах Эхнатона основная миротворческая роль отводилась Солнцу – Атону), а принадлежали потусторонним силам, на которые можно было воздействовать лишь с помощью магических заклинаний.