Стр.135.

В манящие горы - ночью пробирался. Возвращался по утру, - на взмыленном коне. Перенаполненые сумы; - рубинами и златом, И от холода дрожал к себе прижимал сумы. Почти ночь он гнал коня -гонимый страхом, Приезжал в замок на зоре в полной тишине.

Призыв к новой войне, часто звучал, У хана при дворце тому и что редкие набеги, Хану надоели – он жаждел крови и смертей.

Хан решал дальше от дома воевать. И страны к северу от Крыма силой забрать. Они, и покоя не давали, мало дани отдавали.

Свёл - крупные войска под свою руку. Конницу лихую, несметной силы, – снарядил. И двинулся, стремительно в поход, на север. Где, собралось, скопление свободного народа, И прибыльней калым.

Дрожала степь, от топота копыт. Реки полнились людской - безвинной кровью. Гибли города, от пожаров плавилась земля. Чёрной копотью покрылись и пути - дороги!

Вереницы связанных путами рабов, Тащились вдоль дорог, кляня хана за разбой.

Оставляя, по дорогам, горы трупов. Разграбив - города, и сотни сёл, хан ликовал. Словно вампир; – напившись, людской крови.

Пленных, их всех, связанными гнали. Но а хан брезгливо, робов тропою объезжал. Стража заметив приближение своего хана, Рабов в пыли принуждали, всем им лежать. Они, падали на дорогу, пропитанную кровью. Рабам тоже не хотелось досрочно умирать.

Стр.136.

Никто и не посмел ослушаться хана. Иначе смерти, с плётками, их всех ожидало. Да, таков был приказ, самого молодого хана.

Но нашелся, и среди рабов, смельчак, Который, перед ханом, да на колени не стал. Да приказу стражников он, и не подчинился. Пока небыл, тут - же обезглавлен стражей. Раб тогда, - дерзко вырвался, из рук стражи. Не испытал, перед ханом, трепета и страха. Успел он и перед смертью в ярости кричать:

- Да ты хан: – злодей, убийца, и тиран! И на лице пооставлено, кровавобурое пятно! То незря, это самого сатаны кровая печать!

Это знак потусторонней, злой силы. И я верю в то, что наступит время мщения! Станет судный день, возмездия и над тобой! И тогда, лишь божья, всекарающая правица, Настигнет тебя хан, и покарает – смертью!

На свете этом ты - много согрешил. И хан, чашу гнева божьего, давно перегрузил. Перед судом Божьим - пора тебе предстать. Кровавый след, оставленый, на земле тобой, Несможешь, да перед своим богом искупить! -

Смеялся хан, словно гиеною пролаял. Смешно ему от речи раба стало проговорил, В ответ - на возмутительный призыв раба:

- То сможеш придумать жалкий раб. Но несдвинеш страстной, пламенной речью, Финал, короткий свой, в предсмертный час! –

Хан махнул своей рукой как плетью, Своим нукерам, отдав, условленный приказ. Тут, и отделилась голова раба, от его тела.