Стр.119.

Менгли и далее продолжал следить, Ни на секунду, не отрывал он взора от змеи, Поверженной лежащей неподвижно у воды. Переосмысливал тогда - судьбу, своей семьи. Он восстанавливал и познания о своём роде. Да и о ханстве думал о подвластном народе. Задумывался он над тем, как дальше жить.

И, подобны, неподвижной, той змеи, Которая, бездыханно, у воды сейчас лежит. В подсознании своём она уже мёртвая змея, Ещё борется с врагом, и за жизнь сражаясь, Не предвидет – конца дороги, на своём пути.

Вот так покусаные и больно битые, Укрывшись от врага, в крепости, они сидят.

И всеми фибрами души они дрожат: - За жизнь своих детей за судьбу всего народа.

Они не трусы, - распавшись на улусы, Им не хватает сил, для продолжения войны. Не миновать беды; – поражения да рабства. В междуусобной, - и в изнурительной борьбе.

А, где – то там, в неведомой стране, Для Менгли, уже незнанной, ещё с рождения, Происходят сражения – битва двух народов:

Кто в битве той титанов победит? Жизнь в столкновении, и победно завершит: Золотоордынцы с ханом, да одолеют турок? И стареющего отца - крымского хана Гирея; Солнце, – полуостровного Крыма не согреет.

Их судьба, подобна, – лежащей змее, Которую и мухи, в скором времени облепят. Та в стороне лежит как хлам отброшеный, И той, которая бьётся в стороне за жизнь?

Стр.120.

В битве змеев - мало время прошло. Раздумий хана Менгли - о жизни пролетело. Да ещё и солнце неуспело сесть за горизонт, Как Менгли, с удивлением, сумел заметить, Что – та мёртвая, уже неподвижная змея, Внезапно шевельнулась – воскреснув ожила. И вот голову, свою поднять, уже тужится.

С трудом, ей это сделать - удаётся. Медленно к воде спасительной змея ползёт. Зигзагами к реке она бесшумно подползает. А, за собой, шлейф, кровавый, телом тянет. Погрузившись - в прохладную воду с головой, Бесшумно, и здравая проплывает стороной.

Да глазам своим, ещё он не поверил: Прошло всего - ничтожно малое мгновение, А ожившая змея по воде излеченною плыла. И, плавно извиваясь, довольна фыркала она. Да сильным змеиным телом, воду рассекая.

Пока он, думая растерянный стоял; – Не внимая, как восскресение могло сбыться? Змея на берег внезапно бесшумно выползла, Тело гибкое да на солнце радужно блестело. Не видно было – страшных тех рубцов и ран, Следов от зубов, на теле, не осталось следа. Чудесным образом - всё вмиг зарубцевалось, И не видно было, и на теле никаких ранений.

Переползла, она, в ручей журчащий; - Наверное с живой водой, – теперь бодрящей. Да, речкой уплыла, нырнув с пристрастием, Довольная тому что вновь здорова и жива.

Хан остолбиневший на брегу стоял, Боясь вдруг, сдвинуться, и пошевельнуться, С места, где стоял, стопу не смел подныть. И даже боялся он ненароком шевельнуться.