Часть 7. Это было самой большой его ошибкой, но Гарри понял это слишком поздно

Это было самой большой его ошибкой, но Гарри понял это слишком поздно. Он всегда был слишком эмоциональным, слишком импульсивным и слишком глупым. У него было всего слишком.
Возможно, ему нравилось мучить себя, возможно, он просто боялся того, что будет дальше. Гарри был труслив и еще слишком мал в то время. Это уже позже он, кажется, повзрослел. Смерть была ему к лицу, и она его безумно старила даже раньше времени.
Числа и даты в календаре больше не имели значения, и смена времен года утрачивала смысл. Что такое день и ночь, когда года пролетали незамеченными между очередными вспышками воспоминаний. Гарри терял смысл и чувства, и даже сон ему не был нужен. Он практически ничего не помнил из особенностей своей прежней жизни, но его внутреннее горение продолжалось уже целую вечность. И Гарри готов был это терпеть. Другого выхода не было – слишком труслив он был.
За годы, он притерпелся к запаху дома, к его медленному гниению и удушливой вони затхлости и плесени, словно их вовсе и не было. Он привык к этому подобию жизни, а точнее – к ее угасанию, и просто ждал.
Ждал он, оказывается, Луи. Ничто не предвещало таких перемен в нем, и, естественно, он даже не думал об этом. Но судьба, видимо, все решила за них…
Гарри желал ему счастья. Видит Бог, он хотел, чтобы Луи был самым счастливым человеком. Но другая его часть, эгоистичная, желала большего: всего Луи. Он бы хотел поведать ему о настоящих чувствах; что он появляется только ради него и уходит с мыслью, что увидит его снова уже завтра. У него впервые за долгое время появилась цель. И он хотел посвящать все свое время другому человеку, более замечательному и сильному, чем он сам и все его другие бывшие знакомые. Он отчаянно хотел быть частью его жизни, какие бы Луи ни выбрал для них отношения. Он пытался отрицать свои чувства, но сейчас уже просто не мог. Гарри был глубоко и безысходно влюблен в Луи, но он никогда не скажет ему об этом. Ведь со своим уходом после таких слов он может сделать Луи только больней, лишая его надежды на будущее и настоящую нормальную любовь.
Гарри всегда был немного трусливым, даже еще при жизни. Точнее, так говорили многие его друзья и Кэролайн, сам же он считал себя просто немного мнительным. Но сейчас, зная, что ему предстоит сделать и, самое главное – сказать о своем решении Луи, он вновь чувствовал это жгучее чувство паники. Каждый раз, спускаясь к Луи, он обещал себе, что вот именно сегодня он все скажет, но Луи так ждал его, что Гарри молчал, с поедающим чувством боли принимая его объятия и поцелуи.
Луи ждал его всегда. По ночам в окне спальни привычно горел тусклый свет лампы, и Гарри хотелось верить и надеяться, что этот свет будет гореть вечно, и он действительно никогда не заблудится. Но все должно меняться, и он просто обязан все исправить и изменить.
Больше Гарри не боялся того, что ждало его в будущем. Единственное, о чем он жалел – что не встретил Луи раньше, когда у них все могло сложиться по-другому. Время неуловимо истекало, и Гарри уже давно назначил срок. Нельзя сказать, что это было безысходностью. Выход есть всегда, и порой – там, где вход. Никогда раньше Гарри не делал настолько сложный выбор.

Он заранее знает, где можно найти Луи. Привычно поднимаясь в свою бывшую комнату, он застает его стоящим возле шкафа и примеряющим что-то из одежды.
- Эй, - он быстро надевает какой-то яркий свитер, взлохмачивая свои волосы. – Нельзя же так, без стука: а если бы я был голым? – шутливо дурачится он, резким движением поправляя челку.
- Да что я там не видел, - сил не хватает на полную и искреннюю улыбку, и Гарри только болезненно ухмыляется - слава Богу, это остается незамеченным для Томлинсона.
Луи переводит шокированный взгляд на него, и Гарри готов поклясться, что определенно заметил тень смущения и еще чего-то на его лице.
- Я так и знал, что ты подглядывал за мной! – деланно возмущается он: Луи сегодня определенно в хорошем настроении, и Стайлс чуть было не решает все переиграть на следующий день.
- Но ты ходил голым по моей ванной, - все еще старается шутить он, подходя ближе и аккуратно присаживаясь на кровать. Это его последний раз в этой комнате, и ему хочется запомнить определенно все.
- Я ходил голым по своей ванной, - все так же препираясь, Луи незаметно подходит к Гарри, присаживаясь рядом с ним на корточки. Это уже входило у него в привычку, и Гарри стеснялся признаваться, как ему безумно нравилось, когда он вот так смотрел на него снизу вверх, мягко сжимая колени своими руками, но, кажется, Луи и сам об этом догадывался. – Ты сегодня вялый какой-то… Что-то не так? – конечно, Стайлс слишком открытый для него, чтобы Луи не заметил странного поведения парня.
Самое время, и, ощущая неприятное чувство жалости к самому себе, Гарри встает с кровати, отворачиваясь к окну.
- Я ухожу.
- Хорошо, - все еще не понимает Луи, ловко поднимаясь и вставая за его спиной. - Когда ты вернешься? Я вообще не понимаю: где ты вечно ходишь, когда тебя ждет весь такой я? – он все еще пытается шутить, не замечая напряженного состояния Стайлса.
Вздыхая и понимая, что так будет нечестно по отношению к Томлинсону, Гарри поворачивается, заставляя того неосознанно сделать шаг назад.
- Ты не понял. Я ухожу. Навсегда.
- Как это навсегда? Куда? – хмурится он, уже предчувствуя то, чего так долго боялся. Но вопрос слетает с губ быстрее, чем он успевает до конца осознать всю ситуацию.
- Туда, где меня ждут уже давно, туда, куда я раньше боялся идти, - Гарри видит, как постепенно Луи сам догадывается до всего, и мысленно выдыхает, что ему не придется объяснять все слишком подробно.
Ноги Луи ослабевают – без сомнения, из-за желания упасть перед ним на колени.
Он не может пошевелиться, заговорить - и не может даже вздохнуть. Его взгляд возвращается к лицу Гарри: на нем нет затаенной улыбки или хотя бы намека на шутку. Его решительное поведение контрастирует с глазами, полными страха.
Луи закрывает глаза, пытаясь справиться с неожиданно охватившим его чувством, что время, отпущенное ему для того, чтобы побыть, наконец, счастливым, почти на исходе. И он боялся этого с самого начала. И словно кто-то узнал о его маленькой мечте и решил разрушить последний шанс на нормальную жизнь.
- Отлично, - наконец, разрывает тяжелую тишину его хриплый голос. – Когда?
- Сегодня, - выдыхает Гарри. Честно говоря, он думал, что реакция будет несколько другой, он и не знал, насколько умный был этот парень.
- Уже? Так быстро, - стараясь не подавать виду, каким болезненным эхом отозвались в его душе эти слова, удивляется Луи.
Он старался не питать иллюзий. Он был готов к этому изначально. Но так быстро, и так мало времени…
Гарри просто пожимает плечами, слегка улыбаясь, и эта улыбка совершенно не вяжется со всей грустью и тоской, которые, кажется, навечно поселились в его глазах.
- Я и так подзадержался здесь.
Луи на пару секунд задерживает дыхание, затем резко выдыхает; он сутулится и устало опускается на кровать, склонив голову. Ему приходится прикладывать немалые усилия, чтобы сдержаться и не дотронуться до напротив стоящего Гарри, не обнять его, не прижать к себе с одним только намерением: никогда больше не отпускать.
- Может, и еще чуть задержишься? Скоро Хэллоуин, - внезапно вспоминает он, удивляясь, как быстро пролетело время с тех пор, как он сюда заселился. А значит, он пропустит и свой день рождения, и Рождество, которое впервые за долгое время обещало быть счастливым и приятным…
Луи с надеждой поднимает голову, встречаясь глазами с непередаваемо грустным и горьким взглядом Гарри. Он неловко подходит ближе, садясь рядом с ним, положив ладонь ему на плечо и легонько его сжимая. Луи прекрасно чувствует, как подрагивают пальцы Гарри, словно эмоции переполняют его настолько, что грозят прорваться сквозь нерушимую маску спокойствия.
- Ох, Луи… Я не могу…
Рука Гарри безвольно соскальзывает с его плеча, и он сокрушенно опускает голову, не в силах сказать еще что-либо. Луи, сердце которого просто выпрыгивает от такой близости, чуть пригибается, пытаясь поймать его взгляд.
- Гарри, посмотри на меня, - шепчет он, улыбаясь, когда их взгляды встречаются. – Иди сюда.
Тяжело дыша, Гарри слишком быстро слушается Луи и со вздохом позволяет утянуть себя на кровать.
Когда они ложатся лицом к лицу, он с какой-то потусторонней сосредоточенностью вглядывается в Луи, словно стараясь навсегда оставить в своей памяти его образ.
- Я бы хотел, чтобы это длилось вечно…
Неожиданно Луи улыбается, и все его лицо словно светится изнутри, настолько мечтательно задумчивым он выглядит в глазах Гарри в эту секунду. Постепенно его улыбка становится горькой, искажая правильные, идеальные черты его лица.
И Гарри решает выговориться, не в силах больше нести этот груз в одиночку. Мысли, путая и сбивая друг друга, мешают ему сосредоточиться, и он дрожит, не ощущая больше привычного тепла рядом с собой.
- Я все помнил. И я мог испытывать чувства, правда, некоторые были не такие яркие, а другие, наоборот, обострялись, вытесняя порой все хорошее, что во мне было раньше… Когда я понял, что натворил, я пытался найти дорогу назад, но… Там холодно и пусто, понимаешь? – он на мгновенье смотрит прямо ему в глаза, и Луи не в силах что-либо ответить - только кивает головой. Конечно, он понимает. - Я не хотел идти дальше, предпочитая этой бездне неизвестность. Я знал, какое решение должен был принять. Мертвым нет места среди живых. Я уже, наверное, не боюсь пройти этот путь, хоть и все равно не знаю, что ждет меня дальше, но… Но теперь у меня будут воспоминания, да? И мне будет немного, но теплее, - Гарри проводит по его щекам подушечками пальцев, и Луи сам не замечает того, как тянется к этому прохладному прикосновению, ища свои собственные покой и умиротворение.
- Нет, - он решительно качает головой.
- Я должен, - снова шепчет Гарри. – Все неправильно. Я должен исправить это.
Луи молчит, морща лоб, чувствуя, как что-то неизвестное и до горечи неприятное подкатывает к горлу, стискивая грудь в невидимых тисках. Гарри целует его, очень осторожно, невесомо, зная, насколько холодны бывают его губы и … он сам. Но этого мало. Так бесконечно мало для всего одиночества, что ждет Гарри в будущем, но он просто не смеет просить о большем. Прощаясь и извиняясь – так может только он. Луи закрывает глаза, лишь бы не запоминать такого Гарри: прощающегося, грустного и растерянного. Он хочет запомнить только ямочки на его щеках, смеющийся взгляд и мягкие кудри. Но Гарри хочет уйти, унося за собой ускользающую, почти не существующую надежду начать жизнь сначала.
- Прости, что так поздно встретил тебя…
- Не хочу тебя отпускать, - рвано выдыхает он, подаваясь навстречу ему, прекрасно понимая, насколько жалко он выглядит со стороны.
- Мне жаль…
Рука Луи дрожит, но он находит руку Гарри, накрывает его ладонь своей и только тогда, кажется, успокаивается. Переплетая их пальцы, он закрывает глаза, проклиная судьбу. Несоизмеримо мало времени, чтобы прожить их вечность.
Луи медленно проводит пальцами по его скуле, наконец решаясь озвучить свой план.
- Когда мы сделаем это?
Кончиками пальцев, все еще касающихся лица Гарри, он чувствует, как тот вздрагивает.
- Мы? Что это значит?
- Мы в смысле мы. Ты же не думаешь, что я останусь тут один, - криво улыбается Луи, внезапно ощущая, как все его тело холодеет.
- Ты с ума сошел, если ты думаешь, что я тебе позволю это сделать! – нервно восклицает Гарри, пытаясь вскочить с кровати, но чужие руки его сильно прижимают, и вскоре он расслабляется, все еще тяжело дыша. – Не смей это делать, Луи. Это только моя участь.
- А моя какая участь? Что мне прикажешь делать после всего этого? – срывается Луи. Он старался терпеть, он старался быть сильным, но не сейчас, когда Гарри так упорно отвергает его. – Ты уйдешь, а я должен продолжать свое бесполезное и никчемное существование?
- Не говори так, - слабо просит Гарри, чувствуя себя хуже некуда. Это он сделал это с Луи. Это он заставляет его страдать. Если бы была возможность все исправить, то он никогда бы стал сближаться с ним.
- Тогда не уходи.
- Я призрак, Луи. И со мной ты никогда не познаешь нормальной жизни. Это не та жизнь, которую я хочу для тебя!
- Но в ней будешь ты, - едва слышно шепчет Лу. – И мне будет этого больше, чем достаточно.
- Не говори ерунды. Ты столько интересного пропустишь. И я бы не смог быть рядом. Я мертв, и этого не изменить, как бы сильно я ни желал обратного, - горько говорит Гарри, все-таки садясь на кровати и свешивая с нее свои длинные ноги.
- Тогда мы уйдем вместе, - все еще не сдается Луи; вставая следом за ним, он беспомощно опускает руки на его плечи, ощущая, как тело под ними вздрагивает от такого простого прикосновения.
- Это неправильный выбор, - пытаясь отстраниться, Гарри качает головой, ощущая, что его тело все так же жаждет этих прикосновений, а сердце так и рвется согласиться на это безумство.
- Это ты сделал выбор за меня, когда решил уйти!
Луи смирился со своей судьбой и неизбежностью смерти уже давно, и Гарри просто обязан это принять, какова бы ни была цена. Он до боли закусывает губу, из последних сил сдерживая слезы.
- Прости, Гарри, но у этой истории не будет хорошего конца.
Эта слепая преданность ранит Гарри. Она колется и обрекает на ответственность.
И Луи добивает его каждым словом, каждым своим прикосновением и каждой своей слезой, заставляя до жгучей боли и слепой ненависти к самому себе желать этого ненормального будущего так эгоистично и так сильно, что просто нет больше сил бороться с самим собой.
- Либо мы делаем это вместе – сейчас, либо ты уходишь – и я это делаю без тебя, но видит Бог, я клянусь, что в любом случае найду тебя, где бы ты ни находился.
Гарри сдается самому себе. Он бессильно опускает голову и больше не спорит.

Он сидит на кровати, чувствуя напряжение всем своим телом, и его не отпустит, пока все окончательно не закончится.
- А как же твой друг? Ты ему скажешь? – осторожно спрашивает он, понимая, сколько боли он приносит Луи этим вопросом, но они должны все тщательно обдумать. Спешность здесь ни к чему.
Луи только хмурится - видно, что он все еще о чем-то напряженно думает.
- Лиаму я не буду ничего говорить, - наконец решает он. – Пусть он думает, что я справился или что-то в этом роде.
- Но он будет тебе звонить, - возражает Гарри. – И, в конце концов, приедет сюда. И что тогда?
Луи снова молчит некоторое время, нервно постукивая пальцами по пыльному чемодану.
- Мы должны будем спрятать мое тело. После моей смерти мы спрячем его где-нибудь. Не знаю – похороним в песке или выбросим в море. Но я не могу так поступить с ним снова, - мрачно заканчивает он, и складка на его лбу становится глубже. Гарри не нравится видеть эту боль в его глазах, но он ничего не может поделать. Луи слишком упрям, чтобы изменить свое решение, и… Гарри слишком хочется быть с ним.
- Он будет искать тебя все равно. Он твой друг, Луи. И он переживает за тебя.
- Значит, мы дадим ему ложную надежду.
- Что ты имеешь в виду? – не понимает Гарри, настороженно наблюдая, как Томлиссон резво встает и что-то ищет в ящиках.
Луи вытаскивает стопку снимков, что они делали как-то недавно, и он начинает смутно догадываться.
- Это будет нечестно.
- Это будет практически правда.
Луи почти облегченно улыбается, выбирая один-единственный снимок и откладывая его, чтобы потом не забыть и не перепутать. Гарри решает больше не спорить и только молча наблюдает за суетливыми приготовлениями Луи. Он все еще чувствует свою вину за принятое решение парня, но уже просто ничего не может поделать. Он знает, что за способ снова выберет Луи, и это действительно волнует.
- А если у тебя снова не получится? - грустно, но без особого удивления в голосе спрашивает Гарри, поднимая голову и встречаясь с ним взглядом. – Скорая не сможет приехать к тебе быстро.
- И я в любом случае умру, - кривится Луи, вытаскивая из чемодана бесконечное количество баночек с таблетками. Бегло читая аннотации, он некоторые капсулы пытается растолочь, высыпая образовавшийся порошок в стакан с виски.
- Но так ты будешь мучиться! – восклицает Гарри, не сводя глаз с напряженного и мельтешащего Луи. – У тебя есть еще время передумать. Прошу тебя: не надо, пожалуйста.
Садясь на кровать напротив Гарри, Луи высыпает оставшиеся таблетки в руку и нерешительно замирает со стаканом опасной смеси алкоголя и таблеток.
– Знаешь, - совсем не обращая внимания на его просьбы, он задумчиво рассматривает свой стакан. – Я тогда допустил ошибку. Антибиотики и антидепрессанты смешивать с алкоголем глупо. От них только рвота, бесполезная агония - и эффекта нет. После той неудачной попытки суицида, я вычитал более действенный способ. Это снотворное, - он потряс капсулами в раскрытой ладони. – Очень сильное, и прописывается только для тяжелых случаев бессонницы. Я умру либо от остановки сердца, либо просто усну и не проснусь. Это на самом деле круто.
Гарри потрясенно качает головой, только раскрывая рот от удивления.
- Ты просто сумасшедший, - наконец выговаривает он, все еще смотря на широко ухмыляющегося Луи. – И я вместе с тобой сошел с ума.
- Нет, я заранее готовился к нашей с тобой встрече. И знаешь, - он задумчиво смотрит на него, слегка улыбаясь, хотя сердце готово разорваться от боли, а все тело дрожит от страха. – Я не смог убить себя тогда, потому что мне судьбой было написано умереть здесь и сейчас, - резко подаваясь вперед, он целует Гарри в губы. – С тобой.
- Твое здоровье, - он поднимает стакан и, морщась, подносит капсулы ко рту…

Через некоторое время уже рассветает, и солнце стоит высоко над горизонтом. Не по-осеннему яркое, оно пускает свои лучи в окна, освещая темные углы комнаты.
Луи лежит на кровати, и рядом сидит Гарри, бережно держа его за руку. Он постоянно отворачивается, в бессилии закусывая губу.
- Поверить не могу, что я позволил тебе это сделать.
Луи хочет что-то ответить, нечто подбадривающее себя и Гарри, но губы его уже не слушаются, и срывается только тихий стон. Его скручивает новый спазм, перекрывая дыхание и заволакивая все перед глазами зыбким туманом. Его немного подташнивает, и чувствуется пульсирующая боль в затылке.
- Луи? Уже? – нервничая, Гарри подползает ближе, сбивая простыни в ком и нависая над ним, судорожно цепляясь за край его свитера.
Луи чувствует, как у него сдавливает грудь, как обжигающая волна, словно поднимающаяся из сердца, докатилась до его лица, и в глазах сразу же защипало от навернувшихся слез, но он качает головой, выдавливая из себя легкую улыбку.
Гарри кивает головой, и замирает на месте. Он сидит практически без движения, цепляясь подрагивающими пальцами за тонкую полупрозрачную вялую ладонь. Он уже ничего не может толком поделать, и остается только ждать.
Еще какое-то время Луи смотрит на Гарри, чувствуя, как мир становится прозрачным и вязким; боль напоминает ему, какая цена была уплачена за их свободу. Он закрывает глаза, чувствуя обжигающие слезы, как все еще бьется сердце в груди. Оно догорает, неприятно жжет, и Луи становится страшно, по-настоящему страшно проснуться и оказаться не с Гарри.
Сердцебиение постепенно замедляется, и Гарри отчетливо это слышит. Вздрагивая с каждым глухим ударом, он сильнее закусывает губу, стараясь быть сильным хотя бы сейчас, хотя это уже никому и не нужно…
Раз.
Луи уже почти ничего не чувствует. Остается только память о памяти, которая уже практически ускользает от него, как и время, будто струящееся сквозь пальцы крупинками песка. Они уйдут, оставляя за собой тонкий след воспоминаний, словно тех самых выцветших фотографий, которым больше нет места в этой жизни.
Два.
Луи уже не чувствует свое тело, но разум все еще остается с ним, и вся его жизнь пролетает перед его глазами: она была слишком короткой и скучной. И в последнее мгновенье он вспоминает свою семью и Гарри, что стал главной ее частью. Мама всегда любила таких мальчиков, и, несомненно, она была бы рада выбору Луи. И сестры… Гарри определенно нашел бы с ними контакт, и влюбчивая Физзи, как всегда, попыталась бы отбить его у своего брата.
Три.
Луи мало чем мог гордиться в своей жизни, но, несомненно, – это самое правильное решение, что он когда-либо принимал.
Комната вокруг погружается в кромешный мрак, и он начинает падать в пустоту, стараясь до последнего удара сердца крепко держать Гарри за руку.
- Не отпускай меня, - хочется крикнуть ему, чтобы быть услышанным им, но с губ срывается только глухой стон…
Четыре.
* * * * *
Автоответчик:
- Вы позвонили Луи Томлинсону. Я сейчас занят или умер. Вы знаете, что надо делать после звукового сигнала.
Лиам:
- Лу, это уже не смешно. Немедленно перезвони.
Снова Лиам:
- Клянусь, если ты все еще жив, то я тебя сам убью, когда увижу. Луи… просто возьми трубку.
Опять Лиам:
- Луи, я же волнуюсь за тебя. Прошел уже месяц. Ты в порядке? Перезвони, пожалуйста…
И снова Лиам:
- Черт возьми, я первым рейсом вылетаю к тебе. Начать бояться тебе стоит уже сейчас!
Последнее сообщение Лиама:
- Луи? Я скоро буду. Потерпи еще полчаса своего одиночества.
Вокруг нет ничего, кроме желтоватой выгоревшей травы. Сильный ветер и легкий запах йода и соли. Влажный скрипучий песок неприятно прилипает к подошве ботинок, и нет ни одного отпечатка человеческих ног – словно все здесь вымерло задолго до его появления. Извилистая пыльная тропинка ведет с прибрежного песка к твердой почве холма. Солнце практически село, и только мутный край диска выглядывает из-за белого мрачного дома с облупившейся краской. Заколоченные ставни навевают суеверный страх, и становится жутко.
Где-то в отдалении можно услышать граммофонную повторяющуюся музыку, и от этих фортепьянных аккордов Шопена кожа покрывается мурашками. Останавливаясь и прислушиваясь, он слышит только свистящий ветер. Возможно, просто показалось…
Порог скрипит трухлявыми досками, и широко открытая дверь гостеприимно приглашает его внутрь. В комнатах пахнет затхлостью, сыростью и, почему-то, диким отчаянием.
Поздно. Слишком поздно. Не доглядел. Опоздал.
- Луи?
Это глупо. Его голос дрожит, но он все еще надеется.
Пусто. Ни мебели, ни друга. Дом заброшен и оставлен на попечение паукам и засохшим мотылькам.
Все еще на что-то надеясь, Лиам подходит ближе.
Пульс ускоряется, и сердце бешено стучит. Дыхание – забыто, но на душе становится чуть легче, когда он внимательно вглядывается.
На столе один-единственный полароидный снимок. На нем двое парней. Оба улыбаются.
Луи больше не один.

Не забудьте оставить свой отзыв: https://ficbook.net/readfic/961133