Часть 1. http://ficbook.net/readfic/961133 +432 Автор: lady_sereniti (http://ficbook.net/authors/202028) Беты (редакторы): Billy Dietrich Фэндом: One Direction

Между небом и землей

https://ficbook.net/readfic/961133
+432
Автор: lady_sereniti (https://ficbook.net/authors/202028)
Беты (редакторы): Billy Dietrich
Фэндом: One Direction
Персонажи: Луи/Гарри
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Драма, Мистика, Hurt/comfort, AU
Предупреждения: Смерть персонажа, OOC
Размер: Миди, 41 страница
Кол-во частей: 7
Статус: закончен

Описание:
Убегая от самого себя и от своих проблем, Луи переезжает в дом на берегу моря. Постепенно обживаясь, он понимает, что не он один считает себя хозяином этого дома...

Публикация на других ресурсах:
Только ссылкой.

Часть 1

Небольшой мрачный дом с белой облупившейся краской стоит возле самого моря.
Еще издалека он примечает заколоченные ставни на окнах и прохудившийся порог и мысленно стонет, тут же себя останавливая. За такие деньги этот дом еще неплохо выглядит.
Пахнет солью и, наверное, безмятежной свободой. Только от этого легче не становится. Сильный ветер своими яростными порывами заставляет продрогнуть в тонкой хлопковой рубашке, но Луи все еще стоит на пляже, зябко кутаясь в тонкую ткань. Он чувствует песок босыми ногами, и это неожиданно приятно. Теплый и влажный, он мягко ощущается пальцами ног.
Дом стоит на вершине высокого холма, покрытого желтоватой, выгоревшей на солнце травой. К нему ведет извилистая пыльная дорожка, зигзагами огибающая небольшие серые валуны. Луи не спеша идет по ней, чувствуя, как теплый песок постепенно сменяется небольшими острыми камнями, и идти становится все трудней и больней, но он все стоически терпит. Эта небольшая и такая необходимая боль делала его… живым.
Ржавый замок открывается только со второго раза, и Луи бросает небольшие сумки на пол, вдыхая тяжелый запах отсыревших досок и пыльных мешков для мебели. Оглядываясь, он замечает паутину на окнах и ржавую раковину для умывания в приоткрытой ванной. Надевая все-таки обувь, чтобы не чувствовать неприятную застаревшую грязь на босых ногах, он проходит в глубь дома.
От очередного порыва ветра дверь шумно закрывается, и Луи от неожиданности вздрагивает. Ругая себя за суеверность, он сдергивает защитные чехлы с мебели, тут же отмечая, что древесина не повреждена никакими жуками-короедами, и это, несомненно, сократит его расходы, так как ванная нуждается в ремонте, так же как и система отопления. Ржавые трубы не внушают никакого к ним доверия, и в доме стоит жуткий холод. Кроме камина, который вряд ли будет работать, ничего обогревающего не наблюдается, и Луи уже представляет, как будет ночью кутаться в теплые одеяла, что он по воле случая взял с собой.
Чугунная ванна не содержит признаков ржавчины, но из крана капает мутная вода; Луи не особо разбирается в сантехнике и тому подобном, но, несомненно – это не есть хорошо. Дом стоял пустынным – если верить его риэлторам, что занимались этой сделкой через интернет – несколько лет, и, если вода капает до сих пор, это надо исправлять.
На удивление чистое и цельное зеркало, без единой трещинки и царапины, висит над ржавым умывальником. Недолюбливая зеркала еще с детства, особенно с такими латунными и громоздкими угольниками, Луи тянется над ним и пытается снять его с крючка. Может, это так поездка с одного континента на другой или запоздалое действие лекарств лишило его сил, но у него так и не получается снять это большое чертово зеркало, и он на время смиряется, решая предпринять следующую попытку наутро, как только он привыкнет к смене часовых поясов и постепенно обживется.
Еще проживая в маленьком Донкастере, Луи специально выбирал свое будущее жилище как можно дальше от различных поселений и, желательно, по приемлемой цене. Совершая сделку через интернет, он толком не рассматривал фотографии и сейчас был слегка поражен. Дом находился на таком отшибе, что он благодарил самого себя, что перед этим заехал в магазин - иначе пришлось бы тащиться черт знает куда, несмотря на свою лень. Уже представляя лицо Лиама, если он увидел бы все это безобразие, и его укоризненное: я же предупреждал, - Луи тянется к выключателю, чтобы проверить, есть ли тут хотя бы электричество. Свет в старинном светильнике с легким щелчком включается, тускло освещая небольшую кафельную ванную.
Глаза с трудом привыкают к такому напряжению, и он снова оглядывается, подмечая то, на что сразу не обратил внимания в темноте. На плитке стен и пола виднеются мутные разводы, и Луи только выдыхает, замечая свое неожиданно расплывчатое отражение в зеркале. Лиаму совсем необязательно знать, в какую дыру он попал, а Луи совсем необязательно по этому поводу вздыхать, понимая, что он заслужил намного меньше. Он искал покойное одиночество - и, несомненно, он его здесь найдет.

* * * * *
Проходит несколько дней, и постепенно Луи привыкает к тихой и размеренной здешней жизни. На следующее утро все кажется не таким уж ужасным, и он решается позвонить Лиаму, чтобы его успокоить. Он не замечает фальши и наигранности в словах Томлинсона, и Луи даже слегка коробит проснувшаяся совесть, но, понимая, что его друга тогда не успокоить, он снова врет, что перестал употреблять таблетки, смешанные с алкоголем.
Темные дни проходят один за другим, но из-за погоды их особо не различить, и Луи совершенно нечем здесь заняться. Откладывая прогулки по пляжу до лучших времен, он постепенно изучает потаенные места этого дома. Еще ночью слыша постоянный шум на чердаке, он решается его проверить на следующий же день. Решив, что весь шум производит какая-нибудь попавшая на чердак чайка, он с удивлением ничего там не обнаружил, кроме толстого слоя пыли и груды мусора.
Разбираясь в немногочисленных коробках, что, видимо, оставили еще прошлые хозяева (о которых, к слову, он ничего не знал), он натыкается на довольно увесистую коробку с бумагами. Кашляя от пыли, он находит небольшой фотоальбом и, загоревшись чем-то вроде заинтересованности и любопытства, решительно тащит эту находку на первый этаж. Улыбаясь самому себе, он думает, что, возможно, найдет себе развлечение на некоторое время.

Едва пригубленная порция виски соблазняюще стоит перед ним. Луи часто хмурится и не спеша переворачивает пыльные страницы фотоальбома. Наверное, это не совсем этично – просматривать чужие фотографии, но жизнь Луи так тосклива и никчемна, что это является его единственным развлечением, да и самих владельцев этих снимков уже нет, так что вряд ли кто-то предъявит на них свои права.
Только он успевает додумать эту мысль, как где-то сверху раздается грохот чего-то падающего, но Луи лень что-либо делать и предпринимать в столь позднее время, поэтому он вновь делает небольшой глоток жгучего виски, чувствуя необходимое тепло в теле. Смешивать таблетки с алкоголем уже входит у него в привычку, и вряд ли бы его врач это одобрил, но сейчас Луи тут совершенно один, и ему совершенно плевать на эти запреты. Но сегодня, на удивление, он не хочет забываться мутным неспокойным сном и только лишь развлекается маленькой порцией горячительного пойла.
Он вновь слышит какой-то шум, но уже в ванной, и искренне надеется, что это просто от сильных порывов ветра скрипят старые доски дома или что-то в этом духе. Он устало оборачивается на плотно закрытую дверь ванной и, некоторое время прогипнотизировав ее своим взглядом, снова возвращается к изучению фотографий бывших хозяев этого дома.
Пожелтевшие от сырости и затхлости снимки отдают какой-то печальной грустью, и взгляд Луи вновь останавливается на кудрявом парне. Он заразительно улыбается, обнимая женщину за талию, и та целует его куда-то в шею. Разница в возрасте очевидна, но, видимо, это никого не смущало, раз они жили в своем отдельном доме.
В ней не было ничего такого отталкивающего, и она, несомненно, ничего ужасного не сделала Луи, чтобы заслужить к себе подобное отношение. Вовсе нет. Она была внешне хороша собой, но все равно: иногда что-то неискреннее проскальзывало на ее лице, и, хотя Луи не был уверен, что можно доверять простой камере, успевшей запечатлеть этот момент, ему всегда становилось как-то гадко на душе при взгляде на ее тусклые глаза в противовес жизнерадостным глазам парня.
Кран вновь начинает течь, и падающие капли гулко отдаются в полупустой ванной. Возможно, необходимо было вызвать сантехника или кого-то, кто разбирается в проточке труб, но до ближайшего населенного пункта были десятки миль. Слишком ленивый по своей натуре, Луи выбирался в город только за продуктами, но в последнее время участились проливные дожди, и ехать даже себе за помощью совершенно не хотелось. Сам же он в этом совсем не разбирался, и приходилось терпеть, каждое утро начиная с выгребания воды из ванной комнаты. И каждое утро, стоя в грязноватой воде по щиколотку, он тяжело вздыхал и надеялся, что однажды на его пороге сам появится сантехник, и Луи будет ему премного благодарен.
Но иногда ему казалось, что в доме определенно есть кто-то посторонний. В основном это ощущение было по ночам, когда, практически забываясь сном, он краем все еще не спящего сознания отмечал какие-то шаги и тихий шепот в комнатах. Успокаивая себя, что это просто, возможно, обычные подростки, которые не рассчитали время и остались переждать ливень, он плотнее закутывался в одеяло. Но все равно всегда становилось не по себе от мысли, что за стенами его новой комнаты что-то шумит. И поэтому он запивал таблетки алкоголем, стараясь игнорировать странные шаги на чердаке и звуки бьющегося стекла в ванной. На удивление, просыпаясь наутро с гудящей головой, он не находил ни следов присутствия посторонних людей, ни никакого разбитого стекла в ванной. И, вновь все списывая на опасную смесь алкоголя и антидепрессантов, он старался не обращать на это внимания, пока ночью все не повторялось заново.
Луи устало выдыхает и только переворачивает фотографию, где размашистым почерком аккуратно выведено:
«Гарри и Кэр. Наше первое лето».
В чем Луи точно уверен, так это в том, что его первое лето выходит намного хуже, чем у этой молодой пары. Бледно-желтый полароидный снимок светится яркими красками края заходящего солнца и гамаком на еще светлой и чистой веранде.
Впервые чувствуя неопределенное чувство зависти, он быстро переворачивает страницу. Практически все снимки были идентичны. Везде тот же самый Гарри с беззаботной улыбкой притягивал к себе слабо сопротивляющуюся русоволосую девушку – Кэр. Обстановка менялась, но все всегда оставалось таким ярким и солнечным, что Луи даже начинает сомневаться: точно он в том же самом доме теперь живет? У него за окном погода всегда так уныла и дерьмова, что лишний раз за порог не выйти. Не говоря уже о тусклых обоях, потрескавшейся краске дома и чердаке, сплошь покрытом паутиной и дохлыми бабочками.
Даты и подписи на обороте снимков меняются, и Луи с удивлением отмечает, что прошел уже год их совместной жизни в этом доме. И, спустя некоторое время, он замечает, что к счастливой парочке присоединяется мужчина, и Томлинсону остается только гадать, кто же это и кем он приходится Гарри и Кэр, так как на обороте больше не появляется ни одна подпись, и почему-то чувствуется, что даже эти снимки делались совершенно с другим настроением и подходом. Зачастую они были слегка размыты, с искаженными чертами лица, торопливые и слишком тусклые для прежних себя. В основном, на фотографиях присутствовали только девушка и этот незнакомец, и Луи смеет предположить, что больше он друг Кэр, чем Гарри, так как сам парень стал появляться на фотографиях намного реже, и это, мягко сказать, слегка раздражает Луи. Ему куда приятнее было смотреть на него, чем на… них.
Слишком широкая улыбка девушки и слишком прижимающийся к ней мужчина неожиданно выводят Луи из себя, и он в спешке перелистывает сразу несколько страниц. На удивление, он натыкается на последнюю фотографию незаконченного фотоальбома. Полароид успевает запечатлеть улыбку счастливой Кэр и этого незнакомца на каком-то торжестве. Забытый торт стоит на краю стола, и девушка улыбается в камеру. Фотография удивительно хорошего качества, но она последняя. Пустые вкладки для фотографий слегка заплесневели, но почему альбом на этом закончили?
Возможно, они расстались и решили оставить этот альбом как болезненное воспоминание об их совместном прошлом. Возможно, они просто переехали в другой дом и в спешке оставили коробку. Возможно…
Луи ловит себя на мысли, что задумывается об этом слишком серьезно - скорее, за неимением собственной личной жизни. Тем не менее, это не должно его касаться. Но его определенно не покидает беспокойное чувство какой-то грусти о потере чего-то важного, и все не так просто, как кажется.
Он откидывается на спинку старого продавленного кресла и устало протирает глаза. Его слегка мутит от выпитого, хоть он до этого и старался не увлекаться, и, скорее всего, его снова вырубит где-нибудь по дороге к своей комнате, но его упорно тянет просмотреть остальные записи предыдущих хозяев дома.
Луи вновь открывает пыльную коробку, перебирая пожелтевшие бумаги с полностью смазанными чернилами, записи которых уже просто невозможно разобрать. Ему попадаются уже никому не нужные планы с метражом дома и планируемых построек, и Луи смело откладывает это к прочему мусору, что собирается сжечь прямо сейчас в своем камине.
Ему попадается черный простой ободок с несколькими застрявшими волосинками, и он тут же брезгливо откладывает его в другую сторону, где мусор подлежит скидыванию в бочку. Определенно, женские ободки – не то, что он хочет видеть в своем новом доме.
Пустые рамки для фотографий с пожелтевшими краями, треснутое зеркало и на удивление целая полароидная фотокамера. Проведя пальцам по каркасу, он сдувает темно-серую пыль. Осторожно откинув крышку, Луи на мгновенье ослеплен ярким прямоугольником вспышки. Внимательно осматривая камеру, он накидывает ремешок на шею и рассеянно проводит пальцем по кнопочкам. Решившись, он все-таки поднимает ее на уровне глаз и нажимает на самую большую кнопку.
Тихие щелканье, и снизу из камеры медленно, словно нехотя, вылезает фотография. Чуть подождав, встряхивая ею, он смотрит на свое неудачное творение. Расплывчатый кадр камина и чего-то темного сбоку. Он никогда не был мастером делать фотографии, и особенно - на таких старинных аппаратах.
Он щелкает еще раз на пробу, но уже только себя, и получается еще хуже. Черты его лица настолько расплывчаты на снимке, что кроме темно-синих мешков под глазами и щетины на лице трудно что либо разобрать. Вряд ли он выглядит настолько ужасно, как получилось - словно кто-то в последний момент провел рукой перед объективом. Утешая себя тем, что это, скорее всего, неисправность в самом аппарате или брак в пленке, он откладывает полароид в сторону и снова задумывается.
- Что же такое произошло здесь, что вы в спешке собрали вещи, но памятное и ценное оставили, а, Гарри? – Луи рассеяно размышляет вслух.
Неожиданно на втором этаже включается граммофон, тут же разнося по пустынному необжитому дому фортепьянные аккорды, и Луи мгновенно вскакивает с кресла.
- Что за черт?!
Оглядываясь по сторонам, он берет в руки тяжелую кочергу и спешно поднимается по скрипучим ступенькам. В коридоре света нет, хотя на стенах висят старомодные электрические лампы - Луи в последнее время не особенно любит свет, предпочитая коротать свое время в тусклых отблесках камина. И все это сейчас выглядит настолько пугающим, что Луи стыдно даже в себе в этом признаться, и поэтому он старается выглядеть сильным хотя бы ради этого. На плотных грязноватых обоях вытеснены пугающие бабочки, и он уже мысленно представляет, как будет их сдирать после. Небольшой ремонт все-таки этому дому не повредит.
Проходя мимо запертой своей комнаты, он останавливается возле следующей, чуть приоткрытой, из которой доносятся музыкальные аккорды. Он был в ней только раз, когда только въехал, и честно – ему там совсем не понравилось. Комната выглядела настолько пугающе правильной и аккуратной даже сейчас, что он предпочел ей меньшую, но более светлую, хоть и с некоторым бардаком. В ней он чувствовал себя на удивление самим собой.
Резко открывая дверь до конца, Луи врывается в совершенно пустую и темную комнату.
Тихо.
Судорожно скользя рукой по холодной стене, он включает свет.
Граммофон уже не играет, и это пугает. Он закрыт в своем футляре, на его крышке скопилось достаточно темно-серой пыли, чтобы выглядеть уныло. Но, несомненно, он не мог играть, будучи закрытым.
Луи точно слышал музыку. И это старинное звучание с едва различимым потрескиванием он совершенно точно не мог спутать с чем-то другим. Его мать часто слушала старые виниловые пластинки различных музыкальных легенд, пока…
Обрывая себя на этой мысли, Луи поспешно отводит глаза от музыкального аппарата и делает пару шагов в глубь комнаты. Пахнет затхлостью и, наверное, пылью. Скользя взглядом по пустынным стенам, Луи подходит ближе к одинокому окну, выходящему на море. Некогда ярко-красные занавески свисают грязной тряпкой вдоль окна, и становится просто противно стоять рядом с ними. Еще раз убеждаясь в необходимости ремонта и уборки, Луи вновь осматривает комнату. Небольшой столик с маленькими флакончиками и грязная расческа, валяющаяся в углу комнаты, говорят о том, что здесь жила девушка - Кэр, или как там ее.
Еще раз осмотрев напоследок все помещение и погасив за собой лампу, Луи спешно выходит из комнаты, уже наверняка закрывая дверь на ключ.
Его немного удивляет, что, будучи парой, Кэр и Гарри жили в разных спальнях. Возможно, у них все было не так хорошо, как их отношения выглядели на снимках. И раз эта комната явно принадлежала девушке, то та, в которой обосновался он сам, несомненно, была этого парня. В принципе, это не особо приятно должно было бы быть, но Луи как-то плевать. Он там крепко спит, а остальное – неважно.
Внизу все так же уютно потрескивает камин, и Луи одним махом выпивает остатки уже теплого виски, тут же морщась от неприятной горечи.
На столе лежит открытый фотоальбом, и Луи практически уверен, что его закрывал, перед тем как найти камеру. Чувствуя, как все его тело напряглось в ожидании чего-то странного и неизвестного, он пододвигает альбом ближе к себе, во все глаза глядя на незнакомый и определенно новый снимок. Совершенно точно его не было раньше, Луи бы запомнил.
Чувствуя, как сердце сковывает ужасом, а ноги предательски подкашиваются, он из последних сил цепляется за край стола, до боли в глазах вглядываясь в снимок.
Это определенно его ванная. Это большое старинное зеркало он точно не спутает ни с чьим другим, так как не особо в восторге от него и вообще планировал его снять еще в тот день, как только поселился тут, но оно странным образом никак не хотело сниматься даже и на следующий день, и он плюнул на это, предпочитая теперь умываться по утрам с закрытыми глазами. И, определенно, это настоящее время, так как Луи видит край своего синего халата, отображающегося в углу снимка. В фокусе только зеркало, словно пытались заснять именно его по непонятным причинам. Яркая вспышка нашла отображение в зеркале и мешает рассмотреть фотографирующего, но, даже несмотря на сгущающиеся сумерки и странный темный ореол вокруг лица фотографа, Луи все равно узнает этот размытый и неясный силуэт, ведь он столько времени потратил на изучение фотографий - он узнал бы его в любом случае и в любом виде.
Он поднимает взгляд от все еще чуть теплого снимка в его дрожащих руках; сердце колотится как бешеное, и ладони потеют от страха.
Он оборачивается к открытой двери ванной. Слишком темно. Гулко падают крупные капли воды, с эхом ударяясь о дно чугунной ванны.
Луи понимает, что спросит самую тупую вещь на свете, но сейчас не время для каких-то рамок и ограничений, и поэтому…
- Гарри? – отчаянно спрашивает он в никуда.
Комната пуста, и он совершенно точно не сможет заснуть этой ночью.