Окрестности авиабазы Элленс Штат Айдахо. Малдер помог Эмилю выгрузить из багажни­ка машины мотороллер и поежился

Малдер помог Эмилю выгрузить из багажни­ка машины мотороллер и поежился. Раннее утро середины сентября не располагало к прогулкам в тонкой рубашке, тем более что солнце, пригревавшее вчера днем, еще только всходило, да и денек ожидался пасмурный и ветреный.

— Спасибо, — сказал парнишка.

— Бывай, чувак, — ответил Малдер, со­строив из пальцев какую-то хитроумную фи­гуру.

Оба рассмеялись, и Эмиль покатил мотороллер к гаражу своего дома. Зоэ, кутаясь в куртку, шла рядом. Малдер захлопнул ба­гажник и сел в машину. Над головой уже привычно проревел двигателями самолет. Из нагрудного кармана рубашки Малдер вынул аудиокассету.

— Что это? — спросила Скалли.

— Улика, — невозмутимо ответил Малдер, вставляя кассету в автомагнитолу. Из дина­миков раздалась мелодия в стиле хард-н-хэви. Малдер, состроив серьезную гримасу, закачал­ся в такт музыке. Скалли со злостью выклю­чила магнитолу и откинулась на спинку си­денья.

— Вот дети пошли! — то ли с восхи­щением, то ли с недоумением воскликнул Малдер.

— А ты и поверил? — отбрасывая рукой рыжие волосы со лба, спросила Скалли.

— Конечно, а почему бы и нет? Скалли улыбнулась.

— Малдер, ты видел, какие у них были глаза? Если бы я так обкурилась...

— Если бы ты так обкурилась, то что? — с интересом спросил Малдер.

Но Скалли предпочла отойти от скользкой темы и заговорила серьезно:

Малдер, ты мог бы показать этим де­тям фотографию летающего бутерброда, и они сказали бы: «Ага, это — то самое».

Хорошо, — сказал Малдер и потянулся на заднее сиденье, — тогда я тебе кое-что по­кажу. — он бросил себе на колени папку и от­крыл ее. — Вот фото, — он протянул его Скал-ли, — летающей тарелки, которая разбилась в Розуэлле, штат Нью-Мексико, в 1947 го­ду. Я знаю, в эту историю ты не веришь, — сказал он, видя скептицизм на лице Скалли, рассматривавшей изображение треугольного объекта, повисшего над скальными вершина­ми, — но дослушай до конца. Военно-воздуш­ная база Элленс, та база, где мы сейчас, та ба­за, которая не появилась на картах США, — одна из шести, куда были перевезены обломки этой летающей тарелки после катастрофы.

— Малдер, ты что, думаешь, что военные летают на НЛО?

— Нет, — Малдер говорил уже жестко, ерничанье куда-то пропало, — они летают на самолетах, использующих технологию НЛО, но построенных здесь, на Земле.

Скалли грустно улыбнулась: «Умный ведь парень». А Малдер протянул ей снимок из бара «Летающая Тарелка». «Сравни», — чи­талось на его лице.

Да брось! — воскликнула Скалли. - У тебя две смазанные фотографии. Одна из них сделана почти пятьдесят лет назад, а вто­рую ты купил вчера в забегаловке под назва­нием «Летающая тарелка».

Я же не сказал, что это улики. Но ска­жи ты мне, не напоминают ли они друг др\та до чертиков?

— Скажи мне ты, — возразила Скалли, — а можно верить этим уликам?

— Но ты же видела сегодня то же, что и я. Как ты думаешь — что это такое?

— Только потому, что я не могу объяс­нить увиденное, еще не значит, что я поверю, будто это — НЛО.

— Неопознанный летающий объект — мне кажется, идеальное описание. Скажи мне, что я чокнутый, — попросил он.

— Малдер, ты — чокнутый, — с готов­ностью сказала Скалли. Малдер рассмеялся.

— И все равно, — гнула свое Скалли, — мне это не объясняет того, что случилось с подполковником Будахасом.

Малдер промолчал.

Скажи мне, во что ты веришь, и я скажу, кто ты. Пожалуй, так будет правильнее, не­жели определения с друзьями или книгами. Можно искренне верить, что дружен с чело­веком, но при этом быть его полной противо­положностью, можно читать умные книги — и быть недалеким. А вот искренняя вера...

Каждый человек — каков бы он ни был — обязательно во что-то верит. Не обязательно в бога или в черта. Просто у каждого есть то, ради чего он живет. И религию можно еде дать себе из чего угодно, ее можно сотворить из самых простых и обыденных вещей, в ко­торых нет ничего сверхъестественного или потустороннего.

Религию можно сотворить из веры в доброту людей, веры в социальную справед­ливость, всеобщее братство людей — приме­рам несть числа. И, как в любой другой ре­лигии, в них есть и великомученики, и святые, и фанатики. К счастью, каждая религия сугубо индивидуальна, и массовых фанати­ческих акций быть просто не может, хотя... Кто его знает.

Кто только ни пытался давать определения человеку. И каких только определений не наизобретали — начиная от «двуногого, прямоходящего, без перьев» и так далее до «жи­вотного, умеющего смеяться». Но вряд ли эти определения исчерпывающи. Человек — это тот, кто изобретает себе веру. Религию, ее ли угодно. И именно это, кажется, позволяет ему выжить в самых неудобоваримых ситуа­циях и местах.

А может, и наоборот — все эти игры с ве­рой и религией заставляют человека ставить себя на грань жизни и выживания, регули­руя численность популяции? Кто знает, кто знает.