Аффекты. Переживание страха.

В отечественной литературе имеется очень мало работ, в которых дается развернутое описание эмоциональных состояний операторов. В основном это работы 70-х годов. Кроме того, приведенные в текстах случаи взяты, как правило, из зарубежных источников и нам не удалось найти подробных описаний эмоциональных аспектов труда летающих специалистов, пилотов, штурманов и т.д.

В работах американских психологов описания эмоциональных состояний приводятся в процессе отказа от полета, которые нередки в военной авиации, особенно в период военных действий. У пилотов авиалиний случаев отказа от полета не зафиксировано, однако проводится анализ стресса, связанного с летным трудом.

Наблюдение за эмоциональными проявлениями специалистов в операторском труде на рабочем месте требует хорошего знания технологии. При этом многое в происходящем остается непонятным из-за быстрой смены событий, из-за того, что сами события не повторяются. Наблюдение за трудовым процессом является эффективным только тогда, когда наблюдающий хорошо знает содержание работы и типичные приемы ее выполнения. Но и тогда наблюдение будет полезным только в том случае, если возникнет опасная или аварийная ситуация. Иначе психолог будет просто свидетелем монотонного операторского дежурства.

Эмоции обнаруживаются при тренажерной подготовке. При отработке действий при аварийной ситуации психолог может наблюдать напряженные лица, слышать возбужденные голоса. Эмоциональные состояния летчиков можно зарегистрировать с помощью простых устройств. Так, в работе Ю.З. Захарьянца и др.(1982) было показано, что у пилотов, побывавших в реальных аварийных ситуациях, сила нажатия на кнопку самолетного переговорного устройства в четыре раза больше, чем у тех специалистов, кто такого опыта не имеет. Аналогично возрастала амплитуда голосового сообщения.

Эффективным методом изучения эмоций является интервью. Отвечая на простой вопрос, операторы обычно излагают основы технологии, такая беседа может быть легко переведена в русло рассмотрения отдельных случаев. Рассказы зачастую настолько эмоциональны, что при достаточной чувствительности психолог может без труда пережить различные оттенки эмоциональных состояний, когда-то испытанных и вновь переживаемых оператором при рассказе. Психолог становится как бы свидетелем описываемого события. Поставив себя на место оператора, приняв его роль, психолог начинает испытывать то, что переживал оператор, и описывает ситуацию как происходящую у него на глазах, как актуальное настоящее. Интервью становится важным моментом феноменального метода, посредством которого мы пытались раскрыть психологическое содержание труда.

Специалист сопровождает рассказ деталями, расширяющими ситуацию во времени. Несколько событий— и вот уже прослеживается не отдельная ситуация, а целая жизнь: выбор профессии, первые полеты в аэроклубе или в авиапредприятии. Психолог не может не обратится к анализу жизненного пути оператора, а также к соответствующему разделу психологии.

В ходе интервью для обозначения эмоций операторы используют набор слов, специфический для их профессиональной общности, что создает трудности при перешифровке. И здесь снова психологу на помощь может прийти профессиональная чувствительность и интуиция.

Рассказ, записанный на магнитофон и дополненный рисунком схемы описанного события, становится бесценным материалом для изучения профессионального опыта. Однако пока операторы не позволяют записывать на магнитофон свои доверительные рассказы, поэтому психологу обычно остается полагаться на собственную память и точность записей. При очевидной ненадежности такого способа фиксации результатов важным средством получения данных становится рассказ, записанный самим оператором. В мало-мальски доверительной обстановке оператора просят вспомнить и записать какой-нибудь случай из его профессиональной биографии (аварии, опасной ситуации и т.п.). Иногда операторы описывают случаи тридцатилетней давности, при этом называя дату и излагая мельчайшие детали происходивших событий. Они рассказывают, что видели и слышали, передают свои переживания и содержания разговоров. Называют цифры, фамилии участников событий. Отмечают также кратковременные движения и длительные периоды покоя, молчания.

Приведем два из многочисленных, собранных нами совместно с Л. Н. Лучко рассказов летчиков. Мы не сочли возможным что-либо изменить в стиле изложения.

Среди других методик нам представляются подходящими для изучения эмоций и потребностей пиктограммы при запоминании рядов слов. Специально подбирая слова, можно направить беседу с испытуемым в нужное русло и выявить “горячие точки” в его системе потребностей. Общая картина может быть дополнена задачами, ответом на которые служит рисунок. Они позволяют адресоваться к профессиональному опыту специалиста. В дипломной работе Е. Кузнецовой (1990) показана эффективность методики “Дополнение рисунков”. Хорошим средством является также методика ранжирования ценностей, дополненная в дипломной работе Н. Воинковой (1990) разбором ситуаций и игровыми моментами.

Особый комплекс образуют групповые методы, поскольку групповая ситуация способствует быстрому развертыванию беседы. Операторы чувствуют себя значительно свободнее перед психологом, их рассказы быстро достигают той степени детализации, когда в них достаточно ярко представлена психологическая информация.

Анализ действий пилотов и штурманов в сложных и опасных ситуациях полета показал, что в них содержатся все известные типы эмоций: аффекты, ситуативные эмоции, чувства и настроения. В аффекте выделяются два противоположных аспекта. Аффект ситуативен, поскольку возникает при определенных условиях, в ответ на неожиданное воздействие или на его быстрое развитие, он является ответом не на всю ситуацию, а лишь на определенный содержащийся в ней раздражитель. Однако, аффект отличается особой устойчивостью, биологической целесообразностью, врожденностью и тем самым выходит за пределы ситуации. Он характеризуется сильным переживанием, которое может сохраняться и после выхода из опасной ситуации. Внешние компоненты аффекта индивидуальны, в ходе онтогенеза выражение аффекта постепенно приобретает вид, соответствующий достигнутому уровню культуры общества, к которому принадлежит индивид. Внешнее выражение, входя в механизм действия аффекта, накладывает определенный отпечаток и на его внутреннюю структуру. Аффект может возникнуть при встрече воздушного судна с грозовыми облаками, при авариях или в отказах в воздухе, при конфликте между членами экипажа.

Из всех видов аффектов выделим прежде всего страх как естественную реакцию на ситуацию, несущую угрозу жизни человека. Однако что же стоит за отказом от полета? Только ли страх как целостное явление, не поддающееся расчленению? Является ли здесь страх конечной причиной? Этот вопрос представляется узловым, поскольку отказ не может остаться вне внимания администрации и встает вопрос об отстранении от летной работы. Должно ли такое отстранение быть полным или пилот может вернуться к работе через короткий срок? Каков этот срок и каковы средства лечения? Картина, которая воспроизводит состояние пилота, отказывающегося от полетов, является чрезвычайно сложной и разнообразной. Хотя авторы строят свои рассуждения на основании большой статистики, они повторяют, что все случаи различны. Картина осложняется проявлениями тревожности у пилотов, отказывающихся от полетов. У них развивается и усиливается хроническое состояние тревожности, в которое входит и переживание страха смерти.

Хотя разные авторы придерживаются различных интерпретаций причин “аэроневроза”, сам Т. Странджин переводит проблему в область мотивации: у пилотов меняется отношение к летной профессии, она теряет для пилота свою ценность, то есть мотивация “увядает”. Важное значение может иметь смерть близкого друга или любимого инструктора. У индивида, который с детства носит в себе страх, вытесненный в область бессознательного, драматическое событие служит спусковым механизмом, у полностью здорового индивида страх может возникнуть под влиянием только самого события. Решить вопрос о возврате пилота к летной работе непросто, поскольку сам пилот лишен мотивации, она прежде была и исчезла и в течение некоторого периода времени неизвестно, вернется ли она вообще. Психологу и психиатру ничего не остается, кроме как сосредоточиться на анализе прошлого опыта субъекта, воспользовавшись аппаратом психоанализа.

У гражданских пилотов не отмечено прямых отказов от полетов, хотя есть случаи, когда пилоты просят замены, выдвигая вескую личную или семейную причину. Некоторые летчики оставляют летную работу “по собственному желанию”. Многолетний опыт контактов с пилотами и штурманами пассажирской авиации позволяет нам высказать предположение о том, что проблема страха и тревожности актуальна не только для военных летчиков. Действительно, каждый летчик пережил в самом начале профессионального пути несколько неудачных полетов. В связи с этими неудачами большинство курсантов переживают чувство страха. Почти каждый был свидетелем гибели товарища в период учебы или работы. В ходе профессиональной деятельности каждый пилот не застрахован от сильного потрясения, оказавшись в экстремальной ситуации, буквально “на волосок от смерти”. Такие случаи известны нам из устных рассказов пилотов с подробным, разносторонним анализом хода событий и тонким, очень точным описанием своего состояния.

Пилоты пассажирской авиации не имеют права прямо отказаться от полета. Известно, что психопрофилактика среди летного состава не ведется вообще. Проблемы невроза пилоты решают по-своему, например “уходом” в алкоголизм, который, к сожалению, продолжает оставаться частым явлением. Известны случаи соматизации тревожности в виде язвы двенадцатиперстной кишки, гастритов и колитов, остеохондрозов и нервно-мышечных заболеваний. Следствием неврозов являются конфликты в семье, на работе и стойкие личностные деформации. К сожалению, пилотам пока нет доступа в эту сферу, прежде всего из-за того, что не пускают сами пилоты, не говоря уже об остальных уровнях системы. Хорошо зарекомендовавшие себя в зарубежных авиакомпаниях группы помощи товарищу у нас не нашли применения. Чтобы помочь летчику в трудной ситуации, нужно перейти от распространенных у нас длительных разговоров за бутылкой водки к систематическим открытым способам, которые позволят воздействовать на административную систему,.

Анализируя интервью и письменные рассказы летчиков, мы убеждались, что они осознают переживание страха, знают о пережитом когда-то сильном аффекте, который является его источником. Об этом летчики говорят отчетливо, хотя и неохотно, не сразу. Произнесенные самим субъектом слова о страхе могут быть оправданы самым сильным аргументом — безопасностью полетов, к чему он и апеллирует. Это позволяет нам говорить о том, что переживание страха явно или скрыто входит в смысловые образования профессионального опыта, сохраняется в них и может проявиться в воспоминании, мысли, действии субъекта. Актуализированное переживание, если оно является умеренным, выполняет полезную функцию, обеспечивая контроль и бдительность летчика, готовность к выполнению задачи в опасной ситуации. Такого типа переживания входят в состав предвосхищающих реакций и носят мобилизующий характер. Побуждая летчика к продумыванию возможностей разрешения предстоящей опасной ситуации, они способствуют быстрым и более точным действиям, внимательному контролю за их исполнением.

Внеситуативные переживания устойчиво связаны с определенным предметом. Они являются чувствами, и их следует противопоставить аффектам. В отличие от аффектов, которые являются врожденными реакциями на биологически значимые раздражители, чувства формируются в течение длительного воспитательного процесса, в ходе которого изменяются знания, образуются новые навыки, перестраиваются мышление и сознание. Среди чувств летчика наиболее важными для нашего рассмотрения представляются такие, как: любовь к профессии, ответственность и профессиональное достоинство.

В процессе направленного, систематического воспитания каждой опасной полетной ситуации необходимо противопоставить сложные сплавы, в функциональной структуре которых были бы интегрированы воедино речевые, двигательные, когнитивные и эмоциональные компоненты. По сути дела, это смысловые образования, обеспечивающие действия человека в ответ на реальную угрозу жизни. Эмоциональная составляющая является не только чувством или аффектом, а выступает в качестве их комбинации, поскольку и чувство, и аффект играют определенную роль в человеческом поведении. Для этого они должны быть определенным образом уравновешены, потому что при любом перекосе в функциональной системе, произошедшем либо вследствие утомления, либо под действием внеполетных событий, связанных с сильными эмоциональными переживаниями, аффект может взять верх и при соответствующей ситуации привести к несчастному случаю.

В сложной многоэтапной системе обучения летчиков в настоящее время наиболее важное место занимает отработка двигательных навыков. Для этого используются комплексные тренажеры и учебные полеты. Значительно меньше внимания уделяется когнитивной и особенно эмоциональной составляющим опыта летчика, их формирование ведется не столь систематично. С комплексом воздействий, связанных с опасными ситуациями, молодые пилоты обычно знакомятся лишь в реальных условиях, а это усугубляет аффекты, затрудняет процесс адаптации молодого специалиста.

К действиям в сложных и опасных ситуациях летчики должны готовиться еще в училище, на занятиях с использованием слайдов и фильмов, показывающих состояние среды, управляемого объекта, информацию на приборной доске и действия экипажей, как правильные, так и ошибочные. Разбор конкретных ситуаций можно дополнить деловыми или ролевыми играми^[1], проводимыми сначала в учебной комнате, за столом, с воспроизведением речевых действий и умственных расчетов, а затем и на тренажере. Важную роль в такой подготовке играют прыжки с парашютом.

Разборы полетов имеют большое значение для формирования чувства ответственности. В процессе анализа ошибочных действий экипажей в эмоциональной ситуации разбора создаются и закрепляются в структурах опыта представления летчика о правильных действиях и о юридической ответственности за неправильные действия.

Аффекты представляют собой наиболее уязвимое звено в системе деятельности, на котором прежде всего сказывается утомление. В этой связи важное значение приобретает разработка процедур контроля и профилактики утомления летчика. Переживание страха физической опасности нельзя рассматривать отдельно от другого типа страха, упоминания о котором постоянно возникают в рассказах пилотов — страха наказания. Это переживание поддерживается всей системой гражданской авиации, начиная от летного училища, где курсант живет под страхом наказания за любую провинность, а затем и в летных отрядах, где специалист оказывается беззащитным перед множеством наставлений, законов, инструкций, норм, правил и требований, которые, бывает, являются взаимоисключающими.

В условиях, когда летные параметры и переговоры экипажа записываются на магнитофон, пилот фактически чувствует себя открытым и незащищенным. Это вызывает переживание страха (быть наказанным или даже потерять работу), которое также откладывается в структурах профессионального опыта и становится ограничителем в планировании и выполнении действий летчиком. Два типа переживания страха (физической угрозы и социального наказания), включенные в структуру смысловых образований, иногда сталкиваются между собой, и тогда субъект должен выбирать, чем пожертвовать. Особый склад смысловых образований проявляется в обобщенном образе профессионала: он хорошо знает законы и инструкции, легко оперирует ими, стараясь найти опору для своих действий.