ТЫГЫНА—ПОВЕЛИТЕЛЯ ЯКУТОВ 4 страница

Наконец они добрались до Вилюя и там, облюбовав себе ме­сто при устье речки Тюнг, стали устраиваться на зиму, запасать сено и т. д. Там, когда Дуога-Нойои скатывался по склону горы, к его дохе откуда-то приставала шерсть лошадей и рогатого скота. По той примете они решили, что в этой стране позже раз­множится разный скот.

Затем они промеж себя решили:

«Того негодяя [дословно — „абаасыны“ — беса, черта] нужно истребить, оставив лишь с нужными рабами старушку».

С таким приказом Быркынгаа-Боотур отправил в поход своих рабов к тому богачу, который отказал в гостеприимстве путни­кам. Посланные добрались, убили старика и истребили весь его народ, а все его богатство пригнали с собой. Дуога-Нойон пошел встречать посланный отряд в трех днях пути от своего местожи­тельства. Увидев, что воины с собой ведут двух захваченных девиц, он тут же отрубил этим девицам головы, сказав:

«Люди, взятые из среды ваших кровных врагов, добром не уживутся с вами!»

Рассказывают, что вилюйские якуты размножились от этих двух беглецов.

Паспортные данные те же, что и у текста № 103.

№ 105. Борьба Тыгына с намцами

Во времена Тыгына в Намцах жил шаман по имени Атарба. Тыгын начал войну с этим шаманом. Последний, услышав, что к нему идет Тыгын с отрядом, сказал:

«У боевого коня Тыгына на лбу имеются три отметины, из которых средняя является уязвимым местом».

И приказал старшему сыну целиться в эту отметину. Вот Ты­гын во главе своего отряда въехал во двор шамана. Шаман сво­ими чарами заставил коня споткнуться: взметнулась вверх челка и через край железной покрышки обнажилось на миг лобное пятно. Сын шамана успел поймать этот миг, и стрела его пора­зила коня насмерть, а сам старик Тыгын едва успел прикрыться своей пальмой.

Тыгыну долго не удавалось убить этого шамана. Он каждый раз, как настигали его, уходил в землю. Только однажды он как-то зацепился ногами за корни растущего дерева, тут его пой­мали и убили.

Паспортные данные те же, что и у текста № 103.

№ 106. Избиение Тыгыном детей

В Намцах у одной бедной вдовы родился мальчик, назвали его Муос-Уол [роговой парень]. Тело его было прочно повсюду, как будто покрыто рогом. Он спал, не просыпаясь, в течение це­лого месяца.

Тыгын, желая убить этого ребенка, поймал его мать-старуху и стал выпытывать, где, в какой части тела ее сын имеет уязви­мое место. Старуха вынуждена была сказать:

«Только слева под мышкой имеется одно маленькое пят­нышко, мягкое на ощупь. Это я заметила, когда он был еще грудным ребенком. Все остальное его тело непроницаемо для оружия».

Когда мальчику исполнилось семь лет, Тыгын нашел его спя­щим под прикрытием плит и тут же заставил заколоть в указан­ное место.

Затем Тыгын приказал убить другого ребенка, тоже в семи­летнем возрасте. Этот ребенок имел на лбу сияние, подобное солнцу, а на затылке — сияние, подобное луне, волосы же его были кудреватые. Убили его, вонзив копье в спину. По поводу этого убийства в старину говорили будто бы, что ребенок родился с на­значением быть якутским королем, а Тыгын умертвил его потому, что судьба предназначила якутам оставаться в ничтожестве.

Однажды Тыгын выехал с отрядом к Бэрт-Хара. Когда подъ­ехали к его дому, он стоял на дворе и колол дрова. Тыгын гово­рит своим людям:

«Эй, парни, окровавьте здесь свое оружие!»

Стали стрелять, но Бэрт-Хара каждый раз ловко подставлял топорище и ловил все стрелы руками. Увидев это, Тыгын оста­новил своих людей словами:

«Оставьте его в покое, это невиданное страшилище!»

Потом он будто бы пригласил Бэрт-Хара к себе и выдал за него свою дочь. Бэрт-Хара имел обыкновение спать в продолже­ние целого месяца. Тыгын тоже заставил убить его из засады. Во­обще он не терпел около себя все совершенное и лучшее. Зна­чит, с таким назначением и родился.

Паспортные данные те же, что и у текста № 103.

№ 107. Потомки Тыгына у русского царя

Русский царь приказал разыскать среди якутов кровных род­ственников Тыгына и привезти к нему. В Намском улусе нашли одного богатого якута и в качестве потомка Тыгына отправили к царю. В то время Масары было 17 лет. Ему как-то удалось по­знакомиться с русскими, и он сам попросился ехать с тем намским якутом в качестве слуги — сушить его обувь, а также испол­нять обязанности стремянного.

Царь принял намца очень милостиво, подарил ему умываль­ный таз из хрусталя. Как-то однажды Масары, исполняя обязан­ности слуги, выронил и разбил этот таз. Его господин разгне­вался на него, а Масары основательно побил его. Намец принес жалобу царю. Тот призвал Масары и потребовал ответа:

«Почему ты побил своего господина?»

Масары ответил:

«Этот намский якут приехал к тебе обманом: его дед у моего деда служил работником, я же — прямой внук Тыгына. Если не верите, то вот доказательство!..»

При этом он будто бы показал привезенные им кости от кисти руки и голени своего отца Чаллаайы. Сравнил их с теми костями, которые были привезены ранее, и они оказались парными...

Царь дал Масары кортик и возвел в звание великого князя. Затем отправил его обратно на родину.

Могила Масары находится в местности Уулаах-Аньага.

Паспортные данные те же, что и у текста № 103.

№ 108. Испрошение детей через шамана

Внук Тыгына, Масары, имел двух жен. Жены были бездетны. Однажды он пригласил двух айыы ойуна для совершения моле­ния Айыысыт. Когда шаман совершил камлание, Айыысыт через шамана сказала:

«Когда мы даровали ранее счастливых людей и скот, его дед все это истреблял... поэтому признаем их согрешив­шими».

Тогда Масары попросил второго шамана небожителей, кото­рый при первом молении исполнял обязанности помощника, совершить путешествие к Уордаах-Джёсёгёю с той же прось­бой.

Уордаах-Джёсёгёй даровал двух сыновей и дочь. О первом сыне было сказано: «Держащий в руках светлый волос Айанньыт-Ыстарыан», о втором: «Чтобы с первым братом одновремен­но рос Айгаан-Кюрююкю». «Дочь же даем, чтобы наше дитя имело возможность видеть почетную коновязь иноплеменни­ков. Если он довольствуется двумя детьми, пошлем ему камень сата».

Когда оба шамана находились уже на обратном пути, спус­каясь на землю, задний из них, исполнявший обязанности помощ­ника, вдруг остановился, как будто к чему-то прислушиваясь. Когда его спросили, к чему он там прислушивался, шаман отве­тил:

«Страшный, грозный Сюгэ-Тойон вопрошал: «И я когда-то да­ровал им детей и людей. Почему теперь они стали обходить меня?»

Масары попросил этого шамана совершить путешествие к на­званному божеству. Божество даровало им следующих детей:

Со сгустком крови в руке, окровавленный аркан на локте держащего Сабарча-Киилээна, второго сына Хара-Бытык-Кючююнэка и дочь по имени Учугас-Кёстёёх».

Получили еще один камень сата.

Когда кинули эти два сата, в летнюю пору, в период жгучих жаров, выпал снег толщиной в четверть. Снег этот будто бы пролежал в течение девяти дней, из-за чего погибло тогда много скота.

Те две дочери, которые родились по обещанию божества, были настоящими бесовскими порождениями. Позже они исчезли.

Паспортные данные те же, что и у текста № 103.

№ 109. Заселение якутами Вилюя

Во времена владычества Тыгына несколько семей якутов бе­жали на Вилюй. С этими беглецами был один человек, великан по росту, но пролежавший целых 30 лет калекой. Под него были взяты 25 коней, из которых 20 пали в пути. Беглецам преградила дорогу очень быстрая речка с обрывистыми берегами. Брода не было, пришлось переправляться вплавь. Калеку же с одним слу­гой посадили на пень и бросили на произвол судьбы.

Калека до того был также и нем, но когда ушли его люди, он вдруг закричал: «Хай, хай, Кутаалыма!» И одним прыжком очу­тился на противоположном берегу. Прежняя расслабленность с тех пор прошла, и он оказался здоровым и необычайно сильным бога­тырем. Он присоединился к остальным беглецам.

На Вилюе в то время жил какой-то неизвестный народ. При­шельцы всех их побили, оставив только одну женщину необычай­ной красоты. Воины, захватив ее, сначала прятали, но потом по­казали своему вождю [бывшему калеке]. Тот, увидев ее, выхва­тил копье и со словами «Порождение варнаков будет варнак, по­томок дрянных людей будет той же дрянью» тут же заколол ее. Овладев угодьями и богатством старожилов, пришельцы посели­лись здесь. От них расплодились современные вилюйские якуты.

[Это же предание со слов К. Слепцова записывалось мною вторично в июне 1923 г. Повторный рассказ Слепцова дает боль­шие расхождения с приведенным выше. Ниже помещаю перевод его вторичного рассказа.]

В древности, в эпоху войн Тыгына, жили, говорят, два брата. Один из них 30 лет пролежал калекой... Они-то, страшась Ты­гына, бежали на Вилюй. Калеку повезли верхом на коне. Под ним [в пути] погибли 17 лошадей, у них под тяжестью его ло­мались спинные хребты. Добрались до одной речки. Его [калеку] не смогли переправить; срубили толстую лиственницу и посадили калеку на ее пень, тут его и оставили с одним человеком, который должен был варить ему пищу. Когда все ушли, калека, схватив своего повара, привлек к себе, вырвал его голову и начал пить кровь, струившуюся из спинной аорты. Напившись крови, он троекратно издал крики:

«Сууккайа!.. Кутаалыма!..»

[Первое слово — возглас понукания, подбадривания себя, а по­следнее — непереводимо.]

Вслед за тем он одним прыжком перемахнул через речку. Ноги его оказались вполне здоровыми, и он стал отменным, силь­ным человеком. Он догнал своих...

Прибыли на Вилюй. Там проживали три брата. Они встретили враждебно. Пришельцы истребили трех братьев...

[Спустя некоторое время] несколько человек [по-видимому, из челяди], придя [к бывшему калеке], говорят:

«У трех убитых братьев осталась сестра, женщина неописуемой красоты...» Оказывается, до того ее прятали от начальника...

[Дальшемоя запись обрывается многоточием. По-видимому, Слепцов повторил известный мне сюжет об убиении этой жен­щины.]

Слепцов Кузьма, 62 лет, 4-го Мальжегарского наслега. Июнь 1921 г., остров Тиит-Арыы.

№ 110. Тыгын

Тыгын жил, как рассказывают, в той самой местности, где теперь расположен город Якутск, будучи царем и главой якутов. Он был очень богат и обладал огромной силой.

На севере, за рекой [Леной], жил знаменитый человек по имени Бэрт-Хара. Проведав о нем, Тыгын вместе с сыном Чал­лаайы прикочевал со скотом к месту его жительства. Он думал, что такой человек в будущем, наверное, не оставит их [семью Тыгына] в покое, почему необходимо заранее умертвить его. Рас­положившись вблизи дома Бэрт-Хара, Тыгын отправил к нему Чаллаайы. В урасе его самого не было, там находилась только мать, старуха огромного роста. Около урасы Бэрт-Хара Чаллаайы увидал большой лук, висящий на дереве. Сняв лук, он попытался натянуть его, но довел тетиву только до второй метки, дотянуть до третьей был не в силах. Когда Чаллаайы вошел в жилье, ста­руха осведомилась, кто он такой. Чаллаайы ответил:

«Я сын Тыгына».

Услышав это, старуха вышла на двор и внесла, держа под мышками, целого лося и медведя. Необычайная сила старухи по­разила Чаллаайы. Приготовив завтрак, она пригласила его к столу. Во время еды Чаллаайы спросил у старухи:

«Где же твой сын?»

«Он пошел охотиться», — ответила она.

«Чей же лук висит на дереве?»

«А, это — лук сына, он играл им еще в детстве!»

Чаллаайы от имени своего отца попросил Бэрт-Хара прийти и погостить у них.

На следующий день Бэрт-Хара явился к Тыгыну, предвари­тельно пройдя через расщепленную часть соснового дерева. Он не мог пролезть в двери урасы и присел на одно колено у дверей. Тыгын попросил свою старуху подать гостю кумыс, а сам стал разгуливать внутри урасы. Когда Бэрт-Хара нагнулся к чаше, Тыгын, неожиданно выхватив свою пальму, замахнулся, метясь в его темя. Но тот быстро уклонился, и пальма, просвистав мимо, вся ушла в землю. Бэрт-Хара сказал:

«Видимо, старец, ты позвал меня, чтобы вероломно убить? Если желаешь сразиться, я готов, посмотрим, кто кого осилит?»

Тыгын возразил на это:

«Успокойся, дружок, это я только пошутил, желая убедиться в твоем молодечестве!»

Бэрт-Хара предложил, чтобы показать свою меткость в стрельбе, поставить ему мишень. Тыгын положил на пень стремя ступицей вперед. Бэрт-Хара выстрелил и с очень большого рас­стояния расшиб стрелой стремя вдребезги. Затем отправился домой.

Тыгын, убоявшись Бэрт-Хара, в ту же ночь ушел восвояси. Бэрт-Хара на следующий день, заметив бегство Тыгына, пустился по его следам в погоню, но по пути наткнулся на протянутый поперек дороги жертвенный шнур «салама», тут же были привя­заны девять лошадей. Это сделал Тыгын в знак того, что будет чтить Бэрт-Хара и не будет ходить на него войной. Бэрт-Хара остановился, однако на следующий день стал продолжать погоню. Но опять увидел протянутый шнур и три лошади. Наконец Бэрт-Хара угомонился и, бросив погоню, вернулся домой. Ты­гын же благополучно добрался до места своего постоянного жи­тельства, в окрестности теперешнего города Якутска.

Паспортные данные те же, что и у текста № 109.

№ 111. Тыгын и тунгусы

Тыгын сосватал одну из своих дочерей, красавицу Тыасааны- Куо, за тунгусского витязя. Свадьбу назначили через девять дней. Тунгусы предложили Тыгыну найти витязя, который мог бы всту­пить в состязание с тунгусским богатырем при обряде «нёрюён кёрсюютэ». Тыгын послал гонца к Бэрт-Хара с просьбой высту­пить борцом против тунгусского витязя. Бэрт-Хара отказался. Ты­гын попросил вторично, но тоже безуспешно, только после треть­его предложения он согласился, но с условием поставить для него отдельную урасу, дать людей для услужения и вооруженный ка­раул. Тыгын согласился.

Тунгусы прибыли. Началась борьба. Борцы начали сходиться, тунгусский витязь, покрытый кожей лося, а Бэрт-Хара — ровду­гой. Последний легко смял тунгуса, поломав при этом его восемь ребер. Направляясь в свою урасу, Бэрт-Хара неожиданно упал навзничь с криком приготовиться к бою. Тыгын тотчас же собрал своих вооруженных людей. Но испуганные тунгусы взмолились, обещая отыскать виновника несчастья. Наконец, разыскали они в своей среде шамана, который силой своих духов повредил ногу Бэрт-Хара. Он совершил камлание и извлек из ноги Бэрт-Хара подкинутую им причину болезни. Однако Тыгын и Бэрт-Хара ре­шили, что мирная жизнь с тунгусами невозможна, и, бросив­шись на них, истребили всех явившихся.

Тыгын, упрашивая Бэрт-Хара выступить на борьбу с тунгус­ским витязем, в случае победы обещал красавицу Тыасааны вы­дать замуж за него. Но сама Тыасааны соглашалась быть его

женой лишь при условии, если он обгонит ее в беге на расстоянии 20 верст. Бэрт-Хара согласился состязаться с нею.

Вот они пустились бежать. Дева все время была впереди, Бэрт-Хара былне в силах догнать ее. Наконец он взмолился:

«О, дева, остановись! Разве не будет чудовищно [если ты не дашь обогнать себя]? Опомнись, разве мы не созданы друг для друга? Говорят, на небе есть бог, коему молятся, а внизу — дух земли. Не объединили ли они заранее нашу жизнь?»

Услышав эти слова, дева сразу остановилась. Они вошли в дом, держа друг друга за руки. Тыгын выдал за Бэрт-Хара дочь, отка­завшись от всякого калыма и свадебных подарков. К тому же Бэрт-Хара был бедняк и жил только охотой. Тыгын выделил до­чери богатое приданое.

Паспортные данные те же, что и у текста № 109.

№ 112. Муос-Уол

У Тыгына родился сын, тело которого было непроницаемо для оружия, он был как бы вылит из рога. До семилетнего возраста воспитывали его отдельно на том самом кургане, который стоит теперь около города Якутска.

Тыгын с сыном Чаллаайы решили убить этого ребенка, думая, что такое необычайное дитя, став взрослым и превосходя их своей силой, не даст им житья. Проведав о злом намерении мужа, жена Тыгына спрятала сына в лесу за Ытык-Хая. На вопросы мужа о том, где спрятала сына, она отвечала, что не ведает, где он. Тыгын стал пытать ее раскаленным железом. Под пыткой она ука­зала место, где спрятала сына, а на вопрос же, в каком пункте уязвимо его тело, ответила:

«Когда ему было около года, я заметила на левой стороне под мышкой открытое тело величиной с копеечную монету».

Тыгын отправил работника- пастуха с приказом отыскать и убить мальчика. Пастух нашел его и заколол в указанное ма­терью уязвимое место. Муос-Уол умер со словами:

«Меня вы убили, но, когда явятся к вам люди с глубоко си­дящими глазами и вперед выдавшимися носами, вы пожалеете о моем отсутствии!»

Паспортные данные те же, что и у текста № 109.

№ 113. Прибытие русских

Русских привели тунгусы.

Однажды зимой сын Тыгына, Чаллаайы, встретил двух тун­гусских витязей. Последние бросились бежать, а Чаллаайы по­гнался за ними. Добежали до Мохсоглоох-Хая. [Соколиная скала, находится в 87 верстах выше г. Якутска, на левом берегу Лены.]

Оба тунгуса были на лыжах. Они бросились с вершины скалы вниз; один из них при падении сломал себе ногу, а другой остался невредим и ушел от погони. Эта скала до сих пор именуется «Скала полета тунгуса».

На следующий год летом этот тунгус появился на правом бе­регу Лены. Чаллаайы увидел его с левого берега. Тунгус побежал вверх по правому берегу реки, а Чаллаайы погнался по левому берегу. Тунгус добежал до горы Кыыс-Хая [Девица-гора]. Сидя на самой верхушке горы, он стал поносить своего противника и грозить ему. Приставив кулак к носу, он кричал:

«Ужо тебе, живи, остерегаясь, я приведу к вам людей вот с такими носами!»

Чаллаайы, схватив огромный булыжник, кинул им в тунгуса. Камень, перелетел через реку, упал на середине склона горы и скатился вниз. Камень этот до сих пор лежит под Кыыс-Хая и известен под названием Камень Тыгына. Тунгус ушел. Он при­вел потом русских.

Паспортные данные те же, что и у текста № 109.

№ 114. Семья Тыгына

Тыгын жил между двумя Ытык-Хая. Жену его звали Ныкыйа. Они жили привольно, прогуливаясь на равнине, прилегающей к Талому озеру, а у озера Сайсары, разгоняя скуку.

У них были три сына — Чаллаайы-Бёгё,, Усун-Джурантай и Сююрюк-Дэргийэ, три дочери — Кыасааны-Удаган, красавица Кыасаайык и прекрасная из имеющих очи Хаачылаан.

Сам Тыгын был богатырского сложения: расстояние между обоих глаз —одна четверть, рост его равнялся трем ручным са­женям...

Кириллин Дмитрий Федорович, 45 лет, Нахарского наслега. Напечатано по-якутски в № 5 и 7 газеты «Якутская жизнь» за 1908 г.

№ 115. Тыгын и Бэрт-Хара

Однажды Тыгын с сыном Чаллаайы на правом берегу Лены наткнулись в одном месте на урасу. Снаружи висел рогатый лук. Чаллаайы попробовал было натянуть его, но был не в силах сде­лать это. В урасе сидела старуха-великанша. Она сказала, что лук принадлежит ее сыну, который отлучился на охоту. Тыгын попро­сил ее передать сыну, чтобы он прибыл к нему в гости.

Через некоторое время Бэрт-Хара приехал к Тыгыну верхом на вороном коне, волоча по земле ноги. Тыгын принял его с по­четом: слуги у ворот взяли коня гостя под узды, перед ним на­стежь растворили двери, под сиденьем подложили ему особую подстилку.

Затем Тыгын в честь гостя устроил ысыах с состязаниями. В борьбе и бегах Бэрт-Хара вышел победителем. Предложили ему скакать на одной ноге с витязем Тыгына Дэргийе-Сююрюк. Тем временем Тыгын попросил свою дочь-шаманку Кыасааны сделать заклятие на его ногу. Кыасааны, исполняя просьбу отца, совер­шила камлание.

Бэрт-Хара на девятом прыжке неожиданно споткнулся и за­хромал. Он излечился от этой болезни с помощью шамана, кото­рый совершил камлание и извлек из его ноги гада, внедренного шаманкой в его надколенную чашечку. При этом шаман сказал:

«Из трех голов гада одна осталась в теле, поэтому твои по­томки будут подвержены разным заболеваниям в нижних конеч­ностях».

Бэрт-Хара, озлобившись на Тыгына, пошел сразиться с ним. Но последний предложил ему в жены свою младшую дочь, кра­савицу Хаачылаан, хитрыми речами склонил его к миру.

Паспортные данные те же, что и у текста № 114.

№ 116. Убийство Тыгыном сына

У Тыгына родился четвертый сын, которого наименовали Таас- Уллунгах. Тело его было как бы литое из плотного материала, не поддавалось ни ударам, ни нажимам, а ступни были тверды, как камень. Когда он в семилетнем возрасте бежал, земля дрожала, а на крик его небо вторило непогодой, ветрами и морозом. Как в борьбе, так и в бегах он легко одолевал своих старших братьев. Когда же отец, Тыгын, намеревался посечь его, он совсем не да­вался. Поэтому Тыгын, будучи в сильном гневе, сказал старшему сыну:

«Пока имеем возможность осилить его, давай умертвим!»

Когда они с намерением покончить с ним начали рубить его пальмами, Таас-Уллунгах вырвался и убежал. После долгих поис­ков нашли его спящим в пади на прибрежных горах Лены. Тут же, вонзив копье под левую подмышку, закололи его. Но сын пе­ред смертью успел сказать:

«О, мой отец и старший брат! Хотя вам и удалось во­ровски убить меня, но в грядущем наступит час, когда вы по­жалеете о моем отсутствии, и напрасны будут ваши мольбы и слезы!»

Кириллин Дмитрий Федорович, 45 лет, Нахарского наслега. Напечатано по-якутски в № 5 и 7 газеты «Якутская жизнь» за 1908 г.