Глава 35. Ох, как все стало непросто

Ох, как все стало непросто. Гарри ходил на уроки, честно пытаясь сосредоточиться, делал домашние задания так, что даже Гермиона была бы довольна. Но к сожалению, девушка почему то потеряла интерес к его успеваемости – наоборот, стоило Гарри поднять голову от пергаментов, она тут же пыталась отвлечь его. Предлагала научить ее летать, проявляла необычный интерес к их с Роном шахматным партиям, заставляя его играть почти каждый день. Ощущение было такое, словно друзья задались целью не давать ему остановиться, задуматься. И Гарри был им за это благодарен. Хватало ночей, когда он долго лежал пялясь в потолок, очищая сознание в лучших традициях окклюменции. Только бы не вспоминать.

В груди будто появилась черная дыра, персональный дементор, пожирающий все светлое и радостное, что окружало Гарри. Иногда хотелось выть от тоски и беспомощности – Малфой занозой прочно сидел под кожей, и освободиться от нее не было никакой возможности.

Таким несчастным и одиноким Гарри не чувствовал себя даже в чулане Дурслей. Сейчас все было гораздо хуже – он увидел радужный, удивительный мир, стал частью его, и вдруг все рухнуло. Этого мира больше нет.

В тишине ночной спальни он отчетливо слышал знакомый шепот, слышал свое имя, которое так легко срывалось с пересохших губ, чувствовал прикосновения, помнил дразнящий и сводящий с ума запах– словно изощренное издевательство, придуманное для него хорьком.

Гарри лежал и с нетерпением ждал утра, когда в повседневной суете наваждение отступит. На тренировках ему казалось, что к ногам привязаны многофунтовые гири, пропала легкость, и стремительный полет не приносил больше радости.
Он мрачнел с каждым днем, чувствуя, что скоро сойдет с ума от пустоты и одиночества.

***

- Гарри!

От громкого шепота он вздрогнул и подвинулся на кровати, освобождая место Рону, который тут же плотно задернул за собой полог.

- Ты не спишь? - Рон уселся «по-турецки» и, подсвечивая себе «люмосом» уставился на друга.

- Тебе чего?

Под веки будто насыпали песка – отбой был уже давно, а спать совершенно не хотелось. Впрочем, также как и есть, и все остальное. Гарри уже начал привыкать к тому, что ему ничего не хочется. Даже жить.

- Ничего. Поговорим?

- Воспитывать опять будете? А Гермиона где?

- Ее нет, – Рон смутился. - Слушай, ну не умею я со всеми этими реверансами и заморочками… Я тебе скажу как понимаю, ладно? Ты только не ори сразу – это она мне велела. Сказала, что парням будет проще найти общий язык.

- Что за ерунда? Вообще-то мы уже сто лет дружим, это без общего языка?

- Не про то. - Рон потер лоб, стараясь сосредоточиться – в голубоватом свете он выглядел растерянным и очень встревоженным. - Вот сам говоришь – дружим. А в последнее время ты стал другим. Так с друзьями не поступают.

Гарри попытался возразить, но Рон замахал на него руками, чтобы не сбивал.

- Сначала было плохо – мы же тебе ни слова не сказали, помочь пытались. Потом вроде стало все нормально, а сейчас опять плохо. Еще хуже, чем было. Ты понимаешь? Вот задница Салазара! – он сокрушенно покачал головой. – Гермиона права – я такой косноязычный, ничего объяснить не могу. Но ты же мой друг, я хочу, чтобы тебе хорошо было, придурок! Ты же таешь на глазах!

Рон подвинулся и положил руку на плечо сидящего между подушек Гарри.

- Ничего я не таю. Вы мне тут не поможете.

- А ты скажи, вдруг поможем. Это опять Малфой? Да? Я так и знал, а Гермиона такая – не лезь к нему, он сам разберется. Доразбирался!

Рон говорил не со злостью, а словно сочувствуя. В его голосе и глазах было столько искренности и волнения, что Гарри почувствовал себя неловко – со своими личными проблемами он совсем не обращал внимания на друзей, а они, оказывается, думали о нем, переживали…

- Друг, говоришь? - Гари вдруг почувствовал необъяснимый кураж – терять, так все сразу. В конце концов, они действительно его единственные друзья, и если тоже бросят его – пусть так, хуже уже не будет. Уставившись в одну точку, он ровным голосом пересказал Рону события последних месяцев, от книги Салазара до встречи у «Волшебного фонаря». Разумеется, в общих чертах, но и этого хватило, чтобы физиономия Уизли вытянулась, а глаза стали огромными, как у домовика.

- Ох, Мерлин! – только и смог выдавить он, когда Гарри замолчал, с каким-то мазохистским интересом, ожидая приговора. - Но ты же больше не будешь? Ну… встречаться с ним, правда?

- Не буду, – Гарри почувствовал, как сердце вновь сдавило, словно в ледяном кулаке.

- Соплохвоста ему в задницу! А Джин-то! Хороша! Я все думаю, чего она истерику на Рождество устроила, дома просто заговор молчания какой-то. А она до сих пор ходит злая, разговаривает сквозь зубы. Слушай, ну ничего, главное, что все закончилось, а если хорек рот попробует открыть, я его в пыль превращу. Без всякой магии. - Рон осторожно погладил Гарри по плечу. - Ты только держись – это точно магия, я уверен. Нормальный Малфой никогда бы не упустил шанс Джинни заложить. Давай завтра Кингсли напишем – пусть он поторопится, что ли? Этого гада отпустило, а ты что, должен один мучится? Слушай, а можно я ему двину?

- Кому? Шеклболту?

- Нет, Малфою. Пусть костероста попьет, тоже пострадает…

- Не надо. Это же магия, а не он.

Рон шутливо дернул Гарри за ухо.

- Защищает его тоже магия, надеюсь, а не ты?

- Перестань. Он не стоит отработки, которую тебе за драку устроят.

- Ладно, но только если он первый не начнет… Тогда я ему!

Гари почувствовал странное облегчение, глаза начали слипаться, он широко зевнул.

- Знаешь, ты молодец. Мне до сих пор в кошмарах снится то, что тогда у озера с медальоном было. Помнишь? Если Гермиона меня когда-нибудь бросит, я точно с ума сойду. А ты держишься. Только больше не молчи, ладно? Хорек это, конечно, отвратительно, но я представляю, как тебе фигово. Ты не думай о нем, ладно?

- Ладно, – пробормотал Гарри, уже не в силах бороться со сном.

Рон еще несколько секунд смотрел на заснувшего друга, потом прикрыл его одеялом и выскользнул из-за полога.

Все-таки хорошо, когда у тебя есть друзья. Настоящие. Гарри, конечно, не стало лучше, но стало ощутимо легче, когда они узнали обо всем. И как он мог быть таким глупым и думать, что, столько пережив вместе, они бросят его в беде. Он чувствовал, что их и без того настороженное отношение к Малфою многократно ухудшилось, но они сдерживались, и даже Рон только демонстративно отворачивался, стоило слизеринцу появиться в поле зрения.

Хотя, к чести друзей и облегчению Гарри, этого почти не происходило. Гермиона и Рон словно выработали некую тактику, благодаря которой он почти не пересекался с Драко – в Большой зал они приходили, только когда его не было, на сдвоенных уроках Гермиона решительно утаскивала друзей за первые парты, лишая Гарри возможности незаметно поглядывать на Малфоя.

Только перед тоскливыми ночами они, к сожалению, были бессильны. Темнота безраздельно принадлежала Драко. Упорно гоня мысли, Гарри ничего не мог поделать с памятью тела – едва забывшись неспокойным сном, он просыпался с отчетливым ощущением прикосновений, а потом долго лежал, глядя в потолок, чувствуя текущие между пальцами мягкие пряди, губы на своей шее, а по спине бежали муршаки от хриплого: «Гарри…».

В середине апреля его вызвала к себе директриса.

- Надеюсь, вы помните, что скоро должны будете предстать перед министерской комиссией для решения вопроса о наследстве Сириуса?

Гарри кивнул – конечно, он помнил. Он очень рассчитывал на этот дом, мечтал, как после школы он станет его убежищем, местом, где Гарри сможет перевести дух.

- Вы готовы?

Он опять кивнул.

- Мы тут посоветовались с Кингсли… Министром Шеклболтом, и пришли к выводу, что вам стоит до экзаменов пожить на Гриммо. Иначе может быть поставлен вопрос о том, что вы не нуждаетесь в этом доме, не используете его. А старинные дома магических семей оставлять без присмотра нельзя.

- Но он нужен мне. Я буду в нем жить после окончания Хогвартса.

- Кингсли думает, что лучше начать прямо сейчас. Чтобы наверняка. Поэтому вы получаете мое личное разрешение на постоянное проживание в Лондоне. На уроки будете приходить камином в учительской – его соединят напрямую с домом. И… Гарри… Я очень рассчитываю на твое благоразумие. Ты стал хорошо учиться, повзрослел. Не подведи меня, пожалуйста.

Гарри был оглушен свалившейся на него новостью и растерян.

- А Рон? Гермиона?

- Они останутся здесь. Но смогут ненадолго приходить к тебе в гости тем же путем. Только пусть предупреждают об отлучках.

- Спасибо, мэм.

- Гарри. Не подведи меня, – директриса едва заметно улыбнулась. – А теперь собирай вещи – впереди выходные, успеешь обжиться, а в понедельник я жду тебя на уроки. И без опозданий.

Перепрыгивая через три ступеньки, Гарри понесся в башню – сбывалась его мечта: он будет жить в доме Сириуса, он будет далеко от Малфоя и сможет, наконец, побыть один там, где ничто не напоминает о нем.

С чемоданом и пустой клеткой он через час уже стоял в учительской. Рон пообещал, что они завтра же к нему придут, а Гермиона, суетливо обняв Гарри, умчалась в библиотеку изучать принципы магического наследственного права.

- Это тебе просил передать министр, - Макгонагалл сунула ему в руки увесистый пакет и, еще раз напомнив, чтобы Гарри не опаздывал, бросила в камин горсть летучего пороха.

Старый дом встретил его гулкой тишиной и причитаниями Кричера. Портрет миссис Блэк, к счастью, молчал. Гарри, поручив вещи заботам домовика, задумчиво прошелся по комнатам. Везде чувствовались неуклюжие попытки Кричера навести порядок, и даже пыль была протерта.

Здесь было все по старому, и в то же время Гарри казалось, что он видит дом другими глазами – гостиная, где собирался Орден, лестница, с которой близнецы спускали свои «уши». Старый гобелен с прожженными дырками – сейчас Гарри думал, что хорошо, что Сириус не дожил до того дня, когда ему было бы стыдно за крестника.

Гарри и самому было плохо оттого, что он никак не мог взять себя в руки, избавиться от наваждения раз и навсегда. Как в старой детской шутке: нельзя думать о черном драконе. Его дракон был белым, и в глубине души Гарри не хотел ничего забывать, не хотел терять те скудные крупицы счастья, которые выпали на его долю благодаря старому врагу.

Он криво ухмыльнулся: интересно, а что сказал бы сам Малфой, узнав что является самым лучшим воспоминанием Гарри, несмотря на свои старания все испортить, обидеть, унизить? Лопнул от самодовольства или заавадился бы с горя?

- Хозяин будет ужинать?

Скрипучий голос эльфа вывел Гарри из задумчивости.

- Нет, спасибо. Если только тыквенный сок похолоднее…

Кричер исчез, а Гарри вернулся в гостиную и взял со стола министерский пакет. На пол выпала короткая записка:

«Гарри, тут результат исследования, о которых мы с тобой говорили. Все проверено досконально – невыразимцы потрудились на славу. Так что этой информации можешь доверять полностью. И будь умницей – ты уже не ребенок. Увидимся в мае, заходи, когда придешь на комиссию, только обязательно».

Гарри нетерпеливо разорвал бечевку – по столу рассыпались аккуратно обрезанные пергаменты и старинные бумаги, скопированные с помощью заклятия. Прихлебывая сок, он начал читать.

Вполголоса ругаясь, Кричер убирал осколки стакана и тыквенную лужу на полу, но Гарри его не слышал. Рука, сжимающая пергамент, мелко дрожала.

- О господи, никакой магии. Никаких вейл. Я влюбился в хорька. Я люблю Драко Малфоя.

Он, едва шевеля губами, раз за разом повторял это, пытаясь заново осознать, поверить и смириться с тем, что панацеи от его кошмара не будет.

Все кончено – он действительно ненормальный: он любит парня, парня, который его ненавидит. Он любит Малфоя – врага и предателя. Влюбился сам, не успела закончиться война, в того, кто сражался против его друзей, в того, кого презирал столько лет. А сейчас желаннее, роднее его никого нет.

***
Праздник в Мэноре на этот раз был скромным. Присутствующих было не много, среди них, конечно, и Аманда Стоун с мужем. Драко видел их до этого всего раз, да и то мельком, сейчас ему представилась отличная возможность разглядеть родителей Лиз получше. Пара была красивая. Аманда, жгучая брюнетка с тонкими чертами лица и светлой кожей была улыбчивой, стройной и очень живой. Особенно странно она смотрелась рядом с холодной элегантной Нарциссой. Альберт Стоун, наоборот, казался слишком хмурым. Тут и гадать нечего, в кого пошла характером Лиз. Интересно было бы увидеть того самого дедушку, почему-то Драко был уверен, что он был отцом Аманды.

Как Драко понял из обрывков беседы отца с Альбертом, Стоуны лет пятнадцать провели в Италии, но сейчас, вернувшись в Англию, они собирались обосноваться здесь надолго, а с Люциусом глава семьи готов был поделиться не только своим опытом ведения дел в магической и маггловской части страны, но, кажется, и своими связями, этот факт доставлял отцу исключительное удовольствие.

Вообще Люциус выглядел очень жизнерадостным, кажется, длительная поездка не только не утомила его но, наоборот, вдохнула недостающую энергию и открыла новые горизонты. Драко был рад за отца, и все же… Все же ловил себя на мысли, что это странное удовлетворение, которое Люциус может получать от политических и экономических манипуляций, отчего-то его злит. Ну может быть не столько злит, сколько раздражает, но в любом случае, чувство было негативным и за него было немного стыдно.

Драко послушно улыбался гостям и матери, рассказывал Аманде о школьных успехах Лиз, целовал холодные пальцы двух юных блондинок, которых видел первый раз в жизни и на которых Люциус, видимо, возлагал некоторые надежды и примерял на них роль будущих невесток. Во всяком случае, фамилии говорили сами за себя. Этот сюрприз, пожалуй, был единственной неприятностью, которая ждала его на семейном празднике. Нет, он, конечно, помнил и о рождественском разговоре, и о своем решении жить так, как должен. То есть, так, как всегда собирался и так, как хочет. В данный момент эти три пункта должны были совпадать. Но почему-то не совпадали. И вот это уже на самом деле злило. Драко даже кинул несколько рассерженных взглядов на отца, после того, как мать представила ему девиц, но Люциус, то ли не заметил, поглощенный своими наполеоновскими планами, то ли предпочел сделать вид.

Одна была, в общем-то неплоха, в меру красива, в меру застенчива, не пунцовела от любого, брошенного вскользь взгляда, не теребила салфетки и умела поддержать ни к чему не обязывающую светскую беседу. Николь училась в Шармбатоне, но после войны вернулась в Англию к родителям и теперь собиралась заняться собственным небольшим проектом, в подробности которого предпочла пока не вдаваться, намекнула только, что он будет связан финансированием некой отрасли, которая в английском магическом мире пока находится в стадии развития. Настаивать на подробностях Драко не стал, хотя деловой настрой и уверенность в успехе его заинтриговали.

Вторая же – Оливия – даже не скрывала своей заинтересованности в нем да к тому же, отличалась весьма своеобразным чувством такта. Вопросы о его детстве перемежались с вопросами о Темном Лорде и о Поттере. Учитывая то, что говорить ни о чем из перечисленного Драко не собирался, их разговор свелся к обмену шаблонными любезностями и одному бокалу шампанского, после чего гостеприимный хозяин счел себя на время свободным от любых обязательств и исчез из парка, оставив Оливию и очень вовремя появившуюся Николь наслаждаться обществом друг друга.

Поговорить с отцом удалось только на следующий день. Он, как ни странно, не задал ни одного вопроса о потенциальных невестах, а вот о кубке спросил.

Драко сидел напротив отца в его кабинете и просматривал отчеты, которые тот подготовил для Министерства и для краткости называл «итальянскими».

– Никакой магии. Но это уже не имеет значения. – Очередной лист вернулся в папку, и Драко приступил к чтению следующего. Он говорил равнодушно, потому что ничего кроме равнодушия сейчас не испытывал, правда, была еще какая-то странная напряженность, видимо, оттого, что предсказать, какие вопросы может задать Люциус, было невозможно. Не то, чтобы Драко боялся вдаваться в подробности, просто понимал, что если отец захочет узнать больше, он не сможет промолчать. И от этого становилось не по себе. Но второй вопрос отца оказался простым.

- Почему?

- Потому что все кончилось. – Строчки перед глазами не плыли, оставались ровными и четкими, правда смысл написанного Драко понимать перестал, поэтому вздохнул и отложил бумаги. Смотреть на отца не хотелось, но избегать его взгляда тоже было неправильно, и Драко поднял голову. Люциус сидел, подперев рукой подбородок, и молчал. Видимо, ждал пояснений. Драко пожал плечами. – Я больше ничего не чувствую.

- Ты ведь знаешь, что магия не возникает из ниоткуда и не исчезает просто так. Если она была, значит, по каким-то причинам исчезла. А если не было… - Люциус в задумчивости приподнял бровь и через пару секунд добавил: - значит, было что-то еще, что тоже закончилось не просто так, а после какого-то события.

- Я не знаю, что это было. Просто… не знаю, как объяснить.

- Тебя больше не тянет к Поттеру?

- Нет.

Отец снова приподнял бровь, то ли ответ показался ему слишком поспешным и поэтому сомнительным, то ли он просто обдумывал ситуацию.

- А что об этом думает он?

В общем-то, Драко мог предположить, что Поттер думает, но отца явно интересовали не предположения, поэтому он предпочел промолчать. Хотя…

- Он… ну… мне кажется, что у него ничего не изменилось.

- Интересно.

С этим Драко согласиться не мог. Ему не было интересно. Потому что любой интерес предполагает мысли об интересующем предмете, а Драко предпочитал не думать вообще. Просто жить и не думать. Ни о Поттере, ни о том, что было. В жизни полно других вещей, о которых действительно стоит подумать. В данный момент например, об «итальянском» отчете, а вечером – о возвращении в Хогвартс, а потом об экзаменах, и может быть, немного о Николь. В конце концов, она ничем не хуже, а может быть, даже и лучше многих.

Люциус хмыкнул, но ничего не сказал, зашуршал пергаментами, заскрипел пером, и Драко с облегчением вернулся к отчету. Как оказалось, зря.

- Бежать от проблем это самый плохой выход из положения. Я так понимаю, с Поттером ты не говорил, и понятия не имеешь, что он там себе надумал. Драко, наше положение в обществе стабилизируется, и все же оно еще довольно шатко, поэтому подобные конфликты с национальным героем…

- У нас нет конфликтов. Мы просто расстались, - ответ прозвучал излишне резко, и Драко прикусил губу, ожидая вспышки. Но отца, кажется, не задел его тон.

- Ну что ж, тогда надеюсь, что неприятных неожиданностей и необдуманных поступков больше не будет, во всяком случае, до того, как ты окончишь Хогвартс. Кстати, Поттер говорил тебе что-нибудь о доме Блэков?

- Нет. А что?

- На этот дом мы имеем столько же прав, сколько и он. Твоя мать и ее сестра - законные наследницы Блэков.

Драко нахмурился. Понятно было, что речь идет о выжившей сестре, то есть Андромеде, правда, после войны ее имя впервые упоминалось в их доме, но о ее существовании Драко помнил, так же как и о существовании ее внука, сына этой… Тонкс и оборотня. Вряд ли можно было забыть о таком, особенно после насмешек Лорда. Но если отец заговорил об этом, значит… Вот черт!

- Ты же не собираешься…

- Собираюсь, - Люциус кивнул.

- Но ты же сам сказал, что не хочешь конфликтов с национальным героем.

- Это не конфликт, это всего лишь законное право, которым я собираюсь воспользоваться.

- Но у нас же полно недвижимости.

Люциус откинулся на спинку стула и теперь смотрел так, будто видел Драко впервые.

- От таких домов не отказываются просто так. У него больше секретов, чем могло бы показаться на первый взгляд, и многие из них могут открыться только кровному наследнику. Не понимаю, почему я должен объяснять тебе элементарные вещи. По-моему, человек, проживший большую часть жизни в Малфой-мэноре, должен понимать это лучше чем кто-либо другой и уж конечно лучше чем Поттер.

- Извини, - Драко толком не понимал, за что извиняется, но на самом деле чувствовал себя виноватым. Тонкости наследия никогда его не интересовали. Наверное, потому что сам он должен был унаследовать все имущество Малфоев только после кончины отца, и даже пребывание Люциуса в Азкабане не дало ему каких-то особенных прав. В то время всем занималась мать, а у него хватало проблем и без этого.

- Ерунда, - Люциус махнул рукой. – Я собираюсь постепенно вводить тебя в курс всех моих дел, тогда все, что кажется тебе сейчас непонятным, обретет ясность. Я приготовил некоторые книги и бумаги, возьмешь с собой в школу, просмотришь в свободное время. А пока я хочу, чтобы ты понял только одно – не стоит отказываться от чего бы то ни было, пока ты не уверен, что оно действительно бесполезно. Это касается не только имущества. Знакомства, информация, неожиданное наследство – абсолютно все имеет значение. Никогда не знаешь заранее, какая мелочь может сыграть решающую роль.

Драко кивнул. Отец говорил это не впервые, но еще никогда это не звучало так убедительно. Или может, он просто был не готов воспринять это именно так. А сейчас, кажется, готов. Сейчас он вообще готов на все: изучать скучные манускрипты, учиться у отца его премудростям, говорить о делах так, будто это самое интересное, что может быть в жизни, пить шампанское с томными девицами, быть любезным со стареющими кокетками, выверять финансовые отчеты и составлять сложные схемы проектов. Он был не готов только к одному – признать, что равнодушие, которое стало почти привычным за несколько прошедших дней – не что иное как пустота, которая осталась вместо чувств к Поттеру, и эту пустоту вряд ли можно заполнить.