Эстетический анализ композиции в изобразительном искусстве

(из опыта преподавания эстетики в художественном вузе)

(сб. «Проблемы композиции., М., 2000»)

В книге «Композиция живописи» (1977) Н.Н.Волков справедливо сетует на то, «что общая эстетика не занимается в наше время спецификой и формами отдельных искусств. В нашей литературе по эстетике не найти анализа композиционных форм, скажем, живописи… Историки чаще всего не видят композиционных задач и отдельных факторов, орудий для их решения. Остается лишь описательная сторона, явно недостаточная для понимания композиции как главной содержательной формы с ее специфической для данного искусства сложностью».

Преподаватели эстетики в художественных вузах, как нам кажется, должны прислушаться к словам художника и ученого. Как я в МГАХИ имени В.И.Сурикова в курсе «Эстетика» попытался реализовать эту задачу – об этом и пойдет речь в статье.

Первый семестр посвящен общим проблемам эстетики, второй – эстетическим проблемам изобразительного искусства, причем в центре этого изучения – эстетический анализ композиции в изобразительном искусстве. На лекциях студенты знакомятся не просто с принципами эстетического анализа композиции в произведениях изобразительного искусства, но в произведениях определенного жанра: картины, портрета, натюрморта, пейзажа, плаката, статуи, бюста и т.д. Для этих целей мобилизуется знание студентов, полученное ими на занятиях по специальным предметам (композиция, перспектива и др.) и истории искусства, о «технологии» художественной композиции. Например, при анализе композиции картины студентам предлагается использовать такие известные им понятия, как рама («кадр»), формат, конструктивная геометрия (овал, треугольник, круг и др.), ритм (повторы, аналогии), контраст, ракурс (или точка зрения). При анализе цветовых композиционных построений они должны вспомнить из истории живописи такие разновидности колорита, как сочетание пятен локального цвета («Троица» Рублева и другие иконы), объединение масс тонального цвета посредством светотени (Да Винчи и др.), реалистическая цветовая «гамма» (Тициан и др.), цветовые системы пленэра (А.Иванов, Суриков, импрессионисты и др.). При эстетическом разборе сюжетного содержания обращается внимание на такие композиционные системы, как монолог, диалог, действие и др.

Чисто рассудочное, «головное» знание и умение находить в произведении названные выше «технологические» параметры художественной композиции – это лишь предпосылка, хотя и необходимая, для последующей работы по выявлению эстетической функции композиционных элементов и структур. При этом мы исходим из теоретического положения, сформулированного М.М.Бахтиным: «Структуру произведения, понятую телеологически, как осуществляющую эстетический объект, мы будем называть композицией произведения… Композицию можно определить и как совокупность факторов художественного впечатления».

Конечно, художественное (и прежде всего эстетическое) впечатление невозможно получить путем аналитического разбора композиции. Вот почему довольно часто со стороны студентов наблюдается естественная реакция «протеста» против раскладывания «по полочкам» художественного эффекта. Приходиться объяснять, что анализируется не художественное впечатление от произведения, не эстетическое чувство, а композиция как фактор, создающий это впечатление (наряду с другими факторами).

Умение анализировать, как уже отмечалось, предполагает знание из области теории композиции, истории искусства и др. И здесь преподаватель нередко сталкивается с давнишним предрассудком, что знание не только не обязательно, излишне для художника-творца, но даже вредно. Главное-де талант, природа, «нутро» - все остальное приложится. Заявлял же Андре Дерен, что «настоящий художник – это необразованный человек». Не всякий студент разберется в том, что Дерен лукавит и кокетничает, будучи сам весьма образованным и культурным художником. Преподаватель призван убедить учащихся: то, что говорил Н.А.Касаткин о Репине: «…он проникнут культурой и знанием» - относится ко всем настоящим мастерам искусства. Приходится «разбивать» еще один коварный аргумент, будто теоретически грамотный, думающий художник уподобится-де сороконожке: если она будет думать, с какой ноги ей пойти, она не сдвинется с места. Во-первых, художник не сороконожка, он одарен божественным даром сознания и интеллекта. А во-вторых, «песня не о том». Суть дела точно выразил Е.А.Кибрик: «Первый этап художественного творчества – интуитивный, следующий этап требует анализа сделанного. Анализ начинается с умения верно оценить, что сделано по чувству. Это важный момент в практике художника. Такой точки зрения придерживаются все зрелые мастера искусства.

Прав Кибрик и в том, что способность к анализу надо развивать, воспитывать. И разумеется, не только на своем творчестве, но и анализируя произведения других художников. В лекциях преподаватель, используя диапозитивы, на примере эстетического анализа конкретных произведений обращает внимание студентов на то, как элементы и «приемы» композиции «работают» на выявление эстетического смысла произведения, его художественного образа. Будущим художникам очень важно их умение эстетически «прочитывать» основные особенности композиционных построений. Важно, например, осознать, осмыслить, что в анализируемых произведениях на первый взгляд чисто формальные цветовые гармонии служат эстетической впечатляемости произведения, его прекрасному, возвышенному, монументальному, трагическому, иронически-гротесковому или кому-либо другому эстетическому «звучанию».

Не надо никого убеждать в том, что одних лекций, как бы они ни были эмоционально убедительны, то есть побуждали адекватно эстетически пережить эстетические качества, выявляемые (обозначаемые, характеризуемые) в ходе эстетического анализа, недостаточно для тренировки эстетического «слуха». Необходимо закреплять, формировать, тренировать эстетический «навык» на практических, семинарских занятиях. Приводим тематический план семинарских занятий, посвященных эстетическим проблемам композиции в изобразительном искусстве (на материале живописи и графике).

Первое занятие.

Гармоническая целостность как главный принцип композиции

1. Эстетическое отношение автора (идея, замысел, эстетический смысл) как основа единства многообразия в произведении.

2. Закон противоречия между жизненным материалом и художественной композицией.

3. Закон единства формы (внутренней и внешней) и художественного содержания (темы, сюжета, идеи).

4. Закон единства «что», «как» и «для чего» (телеология приема).

Второе занятие.

Психо-физиологические предпосылки композиции

1. «Вес» и факторы на него влияющие (верх, низ, центр, вертикаль и горизонталь, края, «правое», «левое», размер, цвет, изолированность и связь, перспектива, правильный или неправильный характер формы).

2. Направление «сил» и движение глаз зрителя.

3. Напряжение, уравновешенность и разрядка как принципы композиции.

Третье занятие.

Условность как необходимая предпосылка композиции

1. Условность пространства, времени и движения.

2. Другие виды условного в изображении (цвет, ракурс и др.).

3. Безусловное в композиции.

Четвертое занятие.

Сопоставление как общий принцип композиции

1. Предметно-смысловые и формальные аналогии (повторы) и роль их в осуществлении эстетического смысла произведения.

2. Предметно-смысловые и формальные контрасты, их эстетическая функция.

Пятое занятие.

Ритм как общий принцип композиции

1. Предметно-смысловые и формальные ритмы в произведении.

2. Эстетическая функция ритмических построений.

Шестое занятие.

Точка зрения как прием композиции

1. Эстетическая функция рамы-кадра и планов.

2. Различные системы художественной перспективы (прямая, обратная, сферическая) и их роль в реализации эстетического смысла произведения.

3. Эстетическая функция различных ракурсов и горизонтов.

Седьмое занятие.

Конструктивная геометрия как прием композиции

1. Эстетическая функция изобразительной метафоры и метонимии («детали»).

2. Эстетический смысл четырех разнонаправленных диагональных построений.

3. Эстетическая функция геометрических образов, мотивов (круг, треугольник и др.). Нарисуйте схему композиции.

Восьмое занятие.

Изобразительный троп как прием композиции

1. Эстетическая функция изобразительной метафоры и метонимии («детали»).

2. Эстетическая роль символа.

3. Эстетический смысл аллегории.

4. Эстетическое использование условных знаков.

Девятое занятие.

Линейное (графическое) и живописное начало

1. В живописи.

2. В графике.

3. В скульптуре.

Десятое занятие.

Монументальное и станковое начала композиции

1. Отношение к большому миру (космосу) и человеку.

2. Отношение к пространству и времени.

3. Отношение: произведение – зритель.

4. Специфика формы (размер, степень обобщения, характер повествования, ритм).

Одиннадцатое занятие.

Стилистические особенности приемов композиции

1. Реализм.

2. Романтизм.

3. Натурализм.

4. Формализм.

При подготовке к семинару каждому студенту дается домашнее задание: опираясь на знания, почерпнутые от художников-педагогов, из прочитанной искусствоведческой и критической литературы, из лекций и т.д., подготовить эстетический анализ какого-нибудь портрета, пейзажа, графической работы, скульптурной композиции и т.д. Преимущество отдается тем, кто анализирует собственные работы или работы своих товарищей по институту. В этом случае семинар может стать своеобразной творческой лабораторией по эстетическому освоению композиции. При проведении такого рода занятий весьма эффективно использование слайдов, художественных альбомов, фотографий дипломных работ, которые имеются в фототеке института.

Опыт работы показывает, что большинство студентов с интересом относятся к таким занятиям. Они понимают практическую пользу для них, для их художественной специальности такого рода занятий по эстетике. Преодолевается, с одной стороны, недооценка эстетики, понимаемой как «общий разговор» об искусстве, с другой стороны, преодолевается чисто «технологический», формальный, узкоспециальный анализ композиции.

Опыт работы говорит также о трудностях. Главная из них – уйти от чисто искусствоведческого анализа (фиксация стилевых черт и др.) и узкоспециального, на что студенты нередко «сбиваются». Задача преподавателя – не давать развиваться такого рода стремлениям и твердо и тактично вести свою «эстетическую» линию на выявление, осмысление эстетической функции, роли тех или иных композиционных построений, элементов и схем. Другая опасность – склонность студентов, не обремененных знаниями и подготовкой к занятию, вести общий эстетический «треп» как бы независимо от анализируемого ими произведения. Намного легче говорить о «трагическом» «вообще», чем показать, как в данном произведении это трагическое начало дает о себе знать в ритмах, колорите, ракурсах и т.п. Сделать это действительно трудно и не всегда удовлетворительно удается не только студенту, но и преподавателю (хотя нередки случаи, когда это удается гораздо лучше студенту - художнику). Но это не беда, важна установка, привычка на эстетический «разговор» сам по себе. Следует все время следить за тем, чтобы внимание студентов было «приковано» к произведению, к форме, к композиции. Эстетическое качество (трагическое, гротесковое, красота и т.п.) надо «видеть» в произведении и уметь его «показать».

Мы убеждены, что такого рода эстетические анализы композиции, учитывающие жанровую специфику, своеобразные эстетические практикумы служат активным средством формирования эстетического «слуха», а выражаясь не фигурально – зрения, без чего вся эстетика для студентов-художников остается книгой за семью печатями или смутным воспоминанием как об учении о «красоте». Кстати, на экзамене по от студентов требуется показать умение дать эстетический анализ художественной композиции.

Полагаем, что в программах по эстетике для художественных вузов целесообразно предусмотреть лекции и семинары, посвященные эстетическому анализу произведений искусства – важному средству эстетического воспитания будущих живописцев, скульпторов, актеров, музыкантов и т. п.

Свою статью мы начинали с печальной констатации Н.Н. Волковым того обстоятельства, что в литературе по эстетике не найти эстетического анализа композиции в живописи. Сам Н.Н. Волков в своих книгах «Композиция в живописи» и «Цвет в живописи» (1984) предпринял такую попытку. Наиболее сложен такой анализ в отношении цветовых композиционных построений. Вот некоторые моменты анализа (в кратком изложении), сделанного Н.Н. Волковым в отношении «Боярыни Морозовой» В. Сурикова.

В картине все предметные краски (пейзажа, лиц, одежды, тела) преобразованы для перевода красок «на эпическое (курсив здесь и далее наш. – Е.Б.) повествование» о ясном морозном утре. Все краски изменены по одному принципу: они серебрятся игрой холодных розоватых светов и сизых теней, типичных для морозного утра. Тональные контрасты взяты лишь настолько сильно, чтобы не потерять общего принципа преобразования предметных красок.

В центре картины – окруженный пятнами красного цвета контраст черного и белого (цветовая характеристика монашеского одеяния и лица героини). «Бесспорно, трезвучие – красное, черное, белое – трезвучие трагическое». В то же время розоватые и желтые цвета вместе с контрастными синеватыми тенями и полутенями во всех предметных красках «смягчают, трагическую силу контраста черных и красных». В отличие, например от трагического красного у позднего Рембрандта или Пуссена, красное на картине Сурикова характеризуется «легким серебрением», что очень важно для «содержания» картины и ее «эмоционального тона». «Серебрение смягчает трагическое трезвучие – красное, черное, белое – и превращает трагедию в эпос, создавая повествовательное отдаление события». Пленэрное видение, понимание колорита русской зимы и московской улицы было необходимо для изображения «народной драмы» в духе массовых сцен, в пушкинском понимании их.

Много писалось об игре света и тени в этой картине, но свет не главный «герой», каким он был для импрессионистов. Рассеянный зимний свет в ней – важный истолкователь «смысла» картины.

Суриков использует прием построения пространства системой плоскостей и ракурсов как средство известной «монументализации образа», затрагивающей и цветовое построение. Так, фигура старухи в узорном платке слабо моделирована, хотя и объемна, что достигается цветовыми переходами на краях силуэта и в касаниях с другими предметами. Такой прием подчеркивает силуэт и сообщает форме «монументальность». Форма кажется больше, тогда как полная светотеневая моделировка сжимает форму. Силуэтным приемом решены фигура и лицо главной героини. На относительно черном платке и клобуке лицо выглядит общим белым пятном. В результате оно не только выразительно, но и «монументально».

Н.Н. Волков возражает тем, кто полагает, что пленэрная разработка цвета, цветовая пластика и выражение в ней световоздушной среды противоречит «монументализации образа». Дело в том, что монументализацию образа он не связывает с простой «декоративностью», речь идет о монументальности как одной из центральных эстетических категорий, модификации категории возвышенного. Живопись Сурикова, считает Н.Н. Волков, так же, как и живопись Александра Иванова, «наглядно доказывает возможность монументального образного строя, использующего не только законы линейной перспективы, но и законы цветовой пластики, постигнутые в пленэрной живописи второй половины XIX века».

Мы более подробно остановились на эстетическом анализе цветовых композиционных построений «Боярыни Морозовой» как наиболее трудных для аналитического разбора. В работе «Композиция и в живописи» Н.Н. Волков дополняет этот анализ выявлением эстетических функций других приемов композиции в этой картине.

Анализируя эстетическую функцию рамы, понимаемую как границы изобразительного поля (рама-кадр), и подчеркивая, что нельзя изменить раму без ущерба для эстетического смысла картины, исследователь напоминает в этой связи известный факт. Суриков в целях улучшения композиции своей картины, позволяющей более полно донести ее образный смысл, в окончательном варианте «Боярыня Морозовой» подшил полосу холста снизу, и именно такой, а не другой ширины.

Характеризуя эстетическую роль формата на примере анализа многих известных живописных произведений, автор обращается и к формату суриковской картины. Он утверждает, что формату, вытянутому в ширину, свойственна «распахнутость». Это удобное поле для массового действия. Сильно вытянутый по горизонтали формат созвучен «эпическому размаху» «Боярыни Морозовой» (и, кстати, «Покорению Сибири Ермаком»).

Эпичность этой картины достигается и построением сюжета как фабульного рассказа, рассказа-повествования. Достигается это, в частности, смысловой связью отдельных элементов изображения в общий узел, что напоминает абсолютно связанную и абсолютно расчлененную речь. Боярыню увозят, но связь остается и в скрюченных пальцах юродивого, воспроизводящего двуперстие поднятой руки великой раскольницы, и в грустном наклоне головы девушки, и во многих других предметно-пространственных, причинно-следственных и временных связях.

Н.Н.Волков разделяет мысль Е.Кибрика, что контраст – основной принцип композиции картины и графического листа. Эстетическую функцию этого приема в картине Сурикова он видит, в частности, в раскрытии драматизма происходящего. Холст прочтен им на сопоставлении внешнего движения и отклика на него в неподвижной толпе, эпизода увоза боярыни и зреющей в толпе, в ее отклике бури. Движение и по контрасту: черная вертикаль правой руки Морозовой с символом двуперстия как устойчивая неподвижная форма в центре композиции, перекликающаяся (аналогия!) с неподвижностью толпы у краев картины. Здесь прочитывается символический отзвук: «Меня увозят, но вера моя тверда и остается с вами». Композиция «отклика», построенного на контрасте, выражает зреющую «социальную бурю», социальный конфликт.

С тем как Н.Н.Волков интерпретирует эстетический смысл композиционных построений в картине Сурикова, можно соглашаться или не соглашаться. Бесспорным остается то, что эстетический анализ композиции картины с ее смыслом». Он «полезен для практики», он «освобождает от скованности» рецептурных «подходов (как надо и как не надо компоновать картину), которые крайне сужали кругозор и закрывали главную тему о связи композиционных форм тетическим смыслом, добавим мы.