Вопрос 6. Методы психологии труда.

Методы психологии труда.

МЕТОДЫ ПОСТРОЕНИЯ ТЕОРИИ.

Прогресс науки и практики связан с тремя " китами": а) твор­ческим осмыслением методов, б) изобретением новых методов или их модификаций, а также в) широким обменом опытом в этой области. Чаще у нас " на слуху" вопросы о методиках и процедурах, технологиях, техниках профессиональной практи­ческой работы с человеком, группой. Внимание к соответствую­щим тонкостям очень важно. И об этом речь еще пойдет впере­ди. Но нельзя недооценивать и методы построения теоретических объектов (новых понятий, предположений, объяснений, сужде­ний, связных и правдоподобных мысленных моделей психичес­кой реальности). Они не просто " приходят на ум", но должны сознательно строиться и применяться.

О ПРОСТЫХ ТЕОРЕТИЧЕСКИХ ОБЪЕКТАХ. МЕТОДЫ НАИМЕНОВАНИЯ, ЛОГИЧЕСКОГО ГЕНЕРИРОВАНИЯ, ВЕРБАЛЬНОГО КОМБИНИРОВАНИЯ.

Общеизвестно, что к области теории обычно относят знания, характеризующиеся такими признаками, как обобщенность, внутренняя логическая связность и непротиворечивость, " пред­сказательная сила", соответствие некоторой реальности, т.е. ис­тинность. Иногда, впрочем, по ряду веских причин удовлетво­ряются непротиворечивостью вместо обычной истинности. По­добное имеет место, например, при построении систем так назы­ваемых модальных логик — логики норм, логики оценок. Реаль­ность норм, как мы отмечали в иной связи, не характеризуется признаком истинности. Но здесь важно корректное следование Мысли в рамках некоторой особой логики.

Признаки научного теоретического знания взаимосвязаны. Что-либо предвидеть можно тогда, когда знание близко к истине (соответствует реальности) и когда оно отражает нечто общее в явлениях этой реальности, действительности. Известно, что большинство обследованных взрослых людей быстро и точно могут читать (" считывать" показания шкал приборов, например) буквы и цифры при условии, если их величина составляет не менее 35—40 угловых секунд [416]. Это общее знание, обосно­ванное фактами, позволяет нам предвидеть следующее. Поло­жим, объекты восприятия будут иметь меньшие величины (на­пример, из-за неудачной установки того или иного прибора на рабочем месте или непродуманного оформления его шкалы). Что произойдет? Либо возрастет количество ошибок, допускаемых соответствующим работником, либо (если он всякий раз должен будет вставать, " вытягиваться" или нагибаться, чтобы прибли­зить глаза к прибору) возникнут неоправданные явления утомле­ния соответствующих групп мышц. Возможно и такое: работник придумает какое-либо усовершенствование для себя (например, укрепит перед прибором увеличивающую линзу или хоть по-свое­му размалюет шкалу, если это удастся). Описанное " пророчест­во" имеет веские основания и позволяет внести рекомендации по улучшению рабочего места. Последнее особенно существенно, если это рабочее место типовое. Полезный эффект рационализа­ции будет умножен на количество операторов, занятых соответст­вующий работой.

Но вы не могли не заметить, что когда речь идет о человеке, прогноз не может быть однозначным. И это есть свидетельство не несовершенства примененной схемы размышления о возможном будущем, а следствие своеобразия человека как предмета рас­смотрения. Поведение воды при нагревании или серной кислоты при опускании в нее цинка можно прогнозировать вполне одно­значно, пойдет ли речь о соответствующих процессах в пробирке или в заводской емкости. Но естественно-научные и технические стереотипы, привычки мышления и, в частности, прогнозирова­ния событий приходится " откладывать в сторону" и учитывать сложность, самочинность, нестандартность, уникальность чело­века как предмета рассмотрения. И идеал научности подхода в отношении к человеку совсем не тот, который уместен в науках о " неживом". Этот идеал включает принцип учета индивидуального своеобразия человека с вытекающими из этого следствиями (и не­ожиданностями, неудобствами для тех, кто хотел бы человека стандартизировать, отображать краткими общими моделями, формулами и пр.). Очень просто: подход к человеку должен быть человечным (гуманистичным). И это признак не незрелости пси­хологии (в частности, психологии труда) как науки, а черта ее специфики.

Следует отметить, что теоретическое отношение человека к действительности обусловлено самим фактом существования ес­тественного языка и речевой деятельностью. Способность опери­ровать более или менее обобщенным, истинным и имеющим " предсказательную силу" знанием усваивается каждым человеком в детстве вместе с усвоением речи. Теория в научном значении этого слова есть специально развитое понятийно-речевое образо­вание (система), которое в зародыше встречается и необходимо человеку на каждом шагу.

Обратим внимание на некоторые важные и до некоторой сте­пени странные особенности теоретического знания. Первая из них состоит в том, что для очень многих слов (терминов) и утверждений (как в обычном языке, так и в сколько угодно стро­гих и " высоких" теориях) не удается указать вещи, явления, ограниченные рамками места и времени, которые бы (вещи, явления) соответствовали этим словам. Например, мы говорим " трудящийся". А в действительности не можем встретить того, о чем думаем, ибо то, что мы реально встретим, будет вполне определенный человек с именем и фамилией, женщина или муж­чина определенного возраста и с несметным количеством других, в частности чисто индивидуальных, признаков. Но ведь когда мы говорим " трудящийся", то имеем в виду совсем не это, но " вооб­ще всех" трудящихся. Даже таких, которых никогда не увидим, которые были в прошлом во все времена и тех, которые появятся в будущем. И так обстоит дело, вероятно, с большинством слов.

Аналогичным образом дело обстоит не только с отдельными словами, но и с предложениями, утверждениями. Итак, " мир слов" имеет какое-то свое особое существование. И, строго гово­ря, объектом теории является некоторый мир словесных постро­ений, языковых конструкций, отображающих реальные явления и их зависимости в своеобразной (идеализированной) форме мо­делирующего упрощения. Это прежде всего мир терминов и пред­ложений, понятий и суждений.

В соответствии с определенной философской позицией [78] будем различать простые и сложные объекты теории. Эти терми­ны очень условные, и к их условности надо привыкнуть. В житейском значении соответствующих слов те и другие объекты могут быть либо отнюдь не простыми, либо не слишком сложны­ми (понятными). Простыми (в предлагаемом далее контексте) будем считать те объекты теории, которые соответствуют фактам (невымышленным явлениям, событиям, процессам), а сложны­ми—те, которые соответствуют закономерным их зависимостям. Общефилософские положения постараемся конкретизировать на материале психологии труда.

Рассмотрим разновидности простых теоретических объектов.

Совершенный теоретический объект (простой) — термин опирающийся как на эмпирическое, так и на логическое обоснование. Примеры таких объектов теории: " мотивы трудовой дея­тельности", " профессия" и т.п. Термин, как известно, может состоять и из одного слова, и из нескольких — быть составным. Термин как элемент языка соответствует, должен соответствовать понятию — мысли, отображающей общие и существенные при­знаки тех или иных явлений, процессов в некоторой реальности, действительности. Поэтому, говоря об объектах теории, мы часто будем иметь в виду и термины, и понятия, как бы не различая их для простоты изложения.

Эмпирический полуобъект теории — термин (и понятие), опи­рающийся на эмпирическое обоснование, но не получивший еще пока логического (в рамках какой-либо концепции, концептуаль­ной схемы) обоснования. Например, занимаясь практической профконсультацией учащихся старших классов, мы быстро заме­чаем следующий " упрямый" факт: обращаясь к нам за советом по выбору профессии, учащийся, в сущности, перестает быть для нас учащимся. Мы его не учим в обычном значении этого слова. Наоборот, мы должны стараться создать у него мнение, что мы ничего ему не предписываем, ничего от него не будем требовать, не будем " ловить" его на каких-либо ошибках. Более того, даже подчеркиваем, что наше общение с ним доверительное и по пра­вилам служебной этики мы ничего без его согласия не должны разглашать (его товарищам, даже родителям и т.д.). Мы подчер­киваем, далее, свою роль советчика, " поставщика" информации и его роль как " хозяина выбора" профессии. И все это не причуда профконсультанта, но необходимая система условий для успеха в решении главных задач профконсультации как руководства выбо­ром профессии. Важно, чтобы " учащийся" был предельно от­кровенен, правильно относился к психодиагностическим проце­дурам, к рекомендациям старшего в роли профконсультанта. На самом деле это уже не " учащийся", а " выбирающий профес­сию". Нужно какое-то особое слово для обозначения этой воз­никшей в нашем опыте своеобразной реальности. Таким словом может быть, например, " оптант" (от лат. optans — избирающий, желающий). Пусть нам пока не ясно, следует ли встреченное явление из каких-либо общих положений, принципов, теорий психологии или педагогики, морали, права (и в этом смысле наш " упрямый" факт не имеет еще " прописки" в науке). И поэтому мы отнесем его не к категории совершенных теоретических объ­ектов, но эмпирических полуобъектов.

Логический полуобъект теории — термин (понятие), опираю­щийся на логическое обоснование, но не получивший пока еше эмпирического подтверждения, обоснования. Например, инже­нер-конструктор, проектирующий рабочее место оператора швейного оборудования (швеи-мотористки, как в недавнем про­шлом называли эту профессию), исходит из абстрактной идеи симметрии и считает, что элементы швейной машины должны располагаться равномерно справа и слева от работницы. Или, наоборот, работница должна сидеть " по центру" машины. Это вопрос не простой, поскольку на этом рабочем месте предполага­ется и педаль, и так называемый коленный рычаг, так что стул работницы предполагается относительно фиксированным. Опи­санное представление о структуре рабочего места отображается в технической документации и существует как логический полуобъ­ект. Всем кажется, что это хорошо и разумно. Оборудование изготовляется серийно, им оснащаются швейные цеха. Но даль­ше оказывается, что работница должна смотреть очень напряжен­но, внимательно отнюдь не на " центр" машины, не на ось сим­метрии рабочего места, столь милую сердцу конструктора, а в зону образования шва (а эта зона находится на " пол-аршина" влево от оси симметрии; в результате каждый день и " до пенсии" работница вынуждена сидеть изогнувшись, ибо подвинуться влево в достаточной степени не позволяют педаль и коленный рычаг, которые тоже расположены определенным образом в соот­ветствии с идеей симметрии рабочего места. Как следствие, неоправданное утомление, искривление позвоночника, наруше­ния осанки и т.д. (подробнее см.: (130], [395]).

Логические полуобъекты, таким образом, не обязательно должны просто " подтверждаться", но проверяться и, если необ­ходимо, опровергаться или корректироваться в ходе эмпиричес­кого обоснования.

Примерами простых логических полуобъектов теории являют­ся предположения исследователей, возникающие на стадии рабо­ты над литературой вопроса. Скажем, существует традиционное представление о профконсультации старшеклассников. Исследо­ватель, анализируя по литературным данным возрастные особен­ности подростков и особенности работы по профконсультации, приходит к заключению (пока еще в чисто логическом плане), что учащиеся средних классов — шестиклассники — уже распола­гают необходимым уровнем развития, чтобы сотрудничать с профконсультантом. В результате рождается логический полу­объект — " профконсультация шестиклассников" в отличие от " профконсультации старшеклассников". Позднее в результате специальной работы было получено эмпирическое обоснование этого объекта, и он, таким образом, превратился в так называе­мый совершенный объект теории (т.е. объект, имеющий как логическое, так и эмпирическое обоснование; подробнее см. [49]).

Из сказанного ясно, что логически построенное утверждение становится объектом науки не обязательно потому, что оно ис­тинно, а потому, что построено на идеях или принципах, кото­рые не оспариваются и могут быть основанием для заключений (как это было в примере с проектированием рабочего места). В ходе эмпирической проверки и решается вопрос о его дальнейшей " прописке" в науке.

Теоретический " нуль-объект" — термин (понятие), возникаю­щий в результате вербальной комбинаторики (случайной или преднамеренной). Это языковое построение, не имеющее пока какого-либо обоснования — ни логического, ни эмпирического. Например, в одном из учебников по общей психологии читаем: " Значительную часть коры больших полушарий человека занима­ют клетки, связанные с деятельностью кисти руки, в особеннос­ти ее большого пальца". Таким образом, есть основание думать о таких идеальных, теоретических объектах, как " деятельность кисти руки", " деятельность большого пальца". Но общеизвест­но, что в психологии деятельность понимается как взаимодейст­вие человека в целом (субъекта) с объективным миром. Разуме­ется, автор приведенного выше утверждения и не подумал бы настаивать на том, что " большой палец" есть " субъект деятель­ности" и пр. Здесь мы имеем дело всего-навсего с языковой небрежностью, вследствие которой и возник никому не нужный " нуль-объект" теории. И все хорошо понимают, что речь идет не о деятельности, а о движениях большого пальца, кисти руки.

Иногда " нуль-объекты" производятся преднамеренно. На­пример, производится слово " эргономичность" (возможно, по аналогии " экономика — экономичность", " технология — техно­логичность") и определяется как обозначение хорошего соответ­ствия особенностей средств труда особенностям человека (" эрго­номичность станка" как удобство его по существенным показате­лям для работающего на нем человека и пр.). Затем можно соот­нести этот термин с реальными эмпирическими признаками кон­кретных внешних средств труда (т.е. осуществить эмпирическое обоснование), усовершенствовать логическое обоснование и по­лучить совершенный теоретический объект.

Таким образом, " нуль-объекты" — это не обязательно, не всегда и не просто " пустышки" в науке. Они могут стимулировать мысль, оказываются иной раз полезным средством взаимообога­щения различных областей науки, например, в тех случаях, когда термин одной науки " пересаживается" в контекст другой и в конечном счете приобретает новое значение (например, понятие

" надежность" основательно разрабатывалось в технике, техноло­гии в значении " надежность оборудования", а будучи перенесено в область человековедения, приобрело облик " надежности чело­века-оператора"; понадобились, разумеется, его новое определе­ние и эмпирическое обоснование).

Рассмотрев основные разновидности простых идеальных, тео­ретических объектов, охарактеризуем кратко методы и приемы их построения. Исходной ситуацией, в которой возникает необхо­димость построения тех или иных объектов теории, является си­туация, когда никакого теоретического объекта нет и когда мы до некоторых пор даже не подозреваем, что он нужен. Из этой ситуации возможны три выхода и им соответствуют три метода.

1.Наименование (этикетирование) сводится к поиску подхо­дящего обозначения для обнаруженного в практической работе или эмпирическом исследовании явления, процесса, невымыш­ленного события. Соответствующие примеры мы приводили в связи с характеристикой эмпирических полуобъектов. В ходе такого поиска важно соблюдать ряд специально научных (в рам­ках психологии труда, инженерной психологии), логических и лингвистических требований:

• избегать использования слов-терминов, уже " занятых" в пси­хологии труда или смежных с ней областях, поскольку это при­ведет к появлению двусмысленных, неудобных в работе терми­нов, суждений, утверждений. Например, столкнувшись с ус­тойчивым качественным своеобразием трудовых движений раз­ных людей, мы могли бы ввести такой теоретический объект, как " характер движений". Но слово " характер" традиционно обозначает определенную группу черт личности человека, и если нам придется рано или поздно рассматривать проявления характера (как свойства личности) в моторике человека, то указанный придуманный термин окажется неудобным — со­здаст " нагромождения", непонятные " навороты" в научном языке;

• избегать использования слов-терминов, которые синонимичны уже существующим (обозначают новыми словами известные вещи). Например, в литературе существуют такие термины, как " личные профессиональные планы", " проекты профессио­нального самоопределения", " проекты жизненных перспек­тив" (в связи с выбором профессии) и др. Все они обозначают примерно одно и то же — " Я и моя профессия в будущем" или " Я-образ в будущем". Возможно, что ни один из терминов не является безупречным (в частности, все они составные, много­словные, " длинные") и сам по себе " конкурс" их небесполе­зен. Но в любом случае нужно стремиться к очистке научного языка от излишних синонимов. И уж совсем непотребное дело состоит в том, что переобозначение известных вещей новыми " сверхучеными" словами выдается за новаторство в науке;

• стремиться к возможному точному соответствию семантики слова-термина сущности обозначаемого явления, выражению в нем этой сущности (с учетом происхождения слова и связанных с ним ассоциаций). Так, например, встречающийся в литера­туре термин " зрительное манипулирование" в значении " мыс­ленное оперирование (например, вращение) ранее виденным объектом" небезупречен, потому что корень (от лат. " манипулус" — пригоршня, горсть) указывает на руку, а отнюдь не на зрение или образное мышление. Разумеется, слова не являют­ся предметом частной собственности, и в языке ко всему можно привыкнуть, но можно и не создавать здесь искусствен­ных трудностей осмысления означаемых объектов;

• соблюдать требования языковой правильности, соответствия общепринятым типам словообразования и словоупотребления, эстетики языка. Например, едва ли благозвучно сочетание раз­ноязычных приставок и корней слов: " постпоступковый", " прерабочий" и пр.;

• новый термин должен быть по возможности кратким (немного­словным), удобным в употреблении, не вызывать побочных ас­социаций, образных представлений, не относящихся к делу.

Подробнее о требованиях к научной терминологии можно прочесть, например, в: [142], [284], [344], [404]).

2. Логическое генерирование сводится к построению следствий из некоторой группы имеющихся научных утверждений. Эти следствия в рассматриваемом случае (простых объектов теории) относятся к предполагаемым, возможным событиям, явлениям, процессам, фактам. Примеры соответствующего рода приводи­лись выше в связи с характеристикой эмпирических полуобъек­тов. Процедуры логического генерирования суть процедуры логи­ческого следования, которое нужно подчинять следующим четы­рем законам:

• каждая мысль в ходе умозаключения (при повторении ее сло­весных выражений) должна сохранять одно и то же устойчивое содержание — закон тождества. Эффект генерирования идеи как раз и может состоять в том, что, не позволяя себе откло­ниться от принятого содержания мысли, мы в конце рассужде­ния приходим к противоречию, парадоксу — " изумляемся". Например, мы знаем, что руководство развитием человека в дошкольном и школьном возрастах обязательно есть создание условий для его самостоятельности в общественно ценных видах деятельности (начиная от застегивания первой пуговички и кончая решением сложных задач, включая и задачу выбора профессии). Мы можем далее рассуждать так: следовательно, руководить дальнейшим развитием человека (в возрасте трудо­способности) — это значит создавать условия для его самостоя­тельности в труде (ибо это есть важнейшая общественно ценная деятельность). Вместе с тем, анализируя, например, долж­ностные инструкции, технологические документы, распоряже­ния, мы легко убеждаемся, что многие из них направлены на предельное ограничение самостоятельности работника (" делай так и не иначе", " никаких отступлений от задания", " никакой отсебятины" и пр.). Итак, общая идея психического развития, предполагающая возрастание самостоятельности человека, как бы требует одного, а мы на деле сталкиваемся с идеями совер­шенно противоположными, не согласующимися с ней. Это и заставляет нас построить (генерировать) новые логические полуобъекты. В самом деле, либо надо развитие понимать по-разному, либо труд строить так, чтобы он создавал условия для самостоятельности хоть в чем-то и где-то. Одним словом, соб­людение закона тождества делает мысль в своем роде " непре­клонной" и рано или поздно приводит ее к столкновению с другими мыслями и к порождению новых идей, предположе­ний (гипотез), которые можно так или иначе проверять на со­ответствие действительности;

• не могут быть одновременно истинными две противоположные мысли об одном и том же предмете, рассматриваемом в одно и то же время и в одном и том же отношении (закон противоречия);

• в случае двух противоречащих суждений нужно устанавливать, какое из них истинно и какое ложно (закон исключенного третьего). Противоречащими называются не просто разные суждения, но такие, когда одно из них что-либо утверждает относительно единичного предмета, явления (или всего класса их), а другое суждение это же самое отрицает относительно этого же предмета, явления (или хотя бы части класса их). Между такого рода суждениями не может быть середины. На­пример, если истинно утверждение: " появление у человека в ходе работы рывкообразных движений есть признак утомления", то мысль о том, что появление названных движений не есть признак утомления, должна быть признана ложной. Если мысль неточно сформулирована, должны вводиться уточне­ния. Но в любом случае между утверждением и отрицанием третьего не дано;

• мысль, которую мы хотим считать истинной, должна быть обо­снована другими мыслями, истинность которых ранее доказана (закон достаточного основания). Сказанное означает, что нет необходимости " топтаться на месте" и эмпирически обосновы­вать мысль, если она достаточно опирается на ранее обосно­ванные (истинные) мысли. Означает она и то, что в науке нельзя " брать на веру" исходные предпосылки. Нужно убеж­даться, что они доказаны, обоснованы и, следовательно, ис­тинны, а не просто, скажем, удобны, приятны, выгодны и пр. Наука — не рыночная площадь, а мастерская по производ­ству истинного знания. И здесь не место для сговоров и торгов.

Например, мы приходим к заключению, что предлагае­мый вариант конструкции органов управления станка с необ­ходимостью повлечет повышенное утомление определенной группы мышц рабочего (положим, рукоятка управления, которой ему надо будет часто пользоваться, расположена так низко, что придется постоянно " кланяться" или " пинать" ее ногой). Это утверждение опирается на ранее проверенные утверждения о том, что если часто используемый орган ручного управления расположен вне зоны оптимальной дося­гаемости, это ведет к местному мышечному утомлению и даже к ухудшению общего функционального состояния ра­ботника (появлению раздражительности, желания заняться чем-то другим и пр.). Ясно, что нет необходимости эмпири­чески обосновывать то, что подводится под известные поня­тия, суждения, отображенные в соответствующих пособиях, рекомендациях, научных публикациях. Отсюда, в частнос­ти, следует, что важно располагать хорошо упорядоченными массивами соответствующих сведений, оснащенными средст­вами быстрого поиска требуемой информации (не только обычными справочниками, но компьютеризованными база­ми данных о " человеческом факторе", базами эргономичес­ких, профессиографических данных).

Соблюдение правил логического мышления есть важное усло­вие специфической трудовой (а именно умственной) дисциплины профессионала-психолога (в роли его как исследователя, так и практикующего специалиста). Неверно понимать дисциплину труда только как своевременный приход на работу " по звонку". В конце концов не столь важно, где " сидит" работник умствен­ного труда, важно, " где его голова" и что, как в ней происходит. Полезные сведения об " азбуке" логичного мышления можно по­черпнуть в работе [285].

В результате логического генерирования, представление о котором мы постарались дать выше, возникает логический полу­объект теории: новое утверждение, логическая обоснованность которого уже не представляется сомнительной (недостаточной), и далее необходимо осуществить эмпирическое обоснование (сли­чение с практической действительностью, опытными данными).

3.Вербальное комбинирование. Этот метод, как отмечалось
несколько выше, приводит к порождению " нуль-объектов". Мы
не считаем целесообразным дополнительно его культивировать.

Вопросы и темы для размышления и разработки

1.Как отличить теорию от не-теории?

2.Как отличить лучшую теорию от худшей?

3.Каково устройство (структура) теории?

Тема 1. Своеобразие теории в гуманитарной области.

Тема 2. Теория и область ее корректного приложения.

Тема 3. Коррекция теории на основе практики.

МЕТОДЫ ИНТЕРПРЕТАЦИИ, НОМОЛОГИЗАЦИИ, ОПРЕДЕЛЕНИЯ. О ВЗАИМОСВЯЗИ МЕТОДОВ ПОСТРО­ЕНИЯ ПРОСТЫХ ТЕОРЕТИЧЕСКИХ ОБЪЕКТОВ.

Итак, в предшествующем параграфе мы рассмотрели три вы­хода из ситуации, когда в научном контексте " нет объекта". В результате применения трех охарактеризованных выше методов возникают новые ситуации: " есть эмпирический полуобъект", " есть логический полуобъект", " есть нуль-объект". К постро­ению совершенных объектов теории ведут здесь также соответст­вующие методы, которые мы и рассмотрим, продолжая начатую нумерацию.

4. Интерпретация (истолкование) сводится к системе мысленных действий конкретизации, подведения под понятие, включенных в работу по сбору эмпирического материала. Процедура интерпретации — это процедура поиска эмпирических данных (добываемых экспериментальными или неэкспериментальными методами), которые соответствуют имеющемуся в науке " логическому полуобъекту" или " нуль-объекту". Этот поиск может означать достаточно длительное и основательное исследование,
обследование определенных людей (испытуемых, наблюдаемых, респондентов, клиентов, оптантов и т.п.) либо скрупулезный поиск фактов по литературным данным.

Не следует смешивать интерпретацию как прием построения теории с созданием вымышленных фактов, которые " удобны" для подтверждения доктрины (даже если эта недоброкачественная деятельность почтительно называется " мысленный экспери­мент").

" Мысленный эксперимент" уместен в связи с рассмотрением достаточно просто детерминированных систем (таких, как шах­матная партия, взаимодействие механических частей технологи­ческого оборудования и т.п.). И он едва ли уместен по отноше­нию к внутреннему миру человека, поскольку эта область харак­теризуется сложными многозначными зависимостями явлений, уровней регуляции.

Разумеется, ничто не мешает нам предаваться мысленному рассмотрению возможных (гипотетических) вариантов хода пси­хических явлений, поведения, поступков людей, называя это " мысленным экспериментом", — важно лишь твердо помнить, что это не есть эксперимент в исходном смысле этого термина.

Интерпретация есть, как правило, дело трудоемкое и, по-ви­димому, более ответственное, а со стороны требований к интел­лекту — более трудное, чем логическое генерирование. Напри­мер, в свое время в теории профконсультации, профориентации вполне логично было обосновано утверждение, что выбор про­фессии — это решение задачи [260]. Элементы интерпретации выбора профессии как решения задачи появлялись после этого время от времени у разных авторов, но лишь через двадцать лет появилось систематическое и относительно полное, связное ис­толкование процесса выбора профессии как решения именно за­дачи с характеристикой ее структурных компонентов — искомо­го, известного, алгоритмов [202].

В результате применения интерпретации по отношению к нуль-объекту создается эмпирический полуобъект. В результате применения ее к логическому полуобъекту — совершенный объект теории.

5. Номологизация (придание факту, невымышленному собы­тию статуса неслучайного, закономерного явления; от греч. " номос" — закон). Это делается путем подведения новых эмпи­рических явлений под известные категории науки и указания свя­зей новых явлений с известными (связей причинных, структур­ных, генетических).

Например, И. Холодинская (дипломная работа, публикации нет) установила в 1982 г., что у студентов I курса факультета психологии (будущих психологов-профессионалов, т.е. трудя­щихся) представления о будущей работе (после окончания вуза) связаны с идеей теоретического поиска, " читания — писания". А у студентов III—1У курсов представления о будущем связаны с практической деятельностью по применению вполне определен­ных методов обследования людей. Сам по себе этот факт является чисто эмпирическим. Но, мысленно сопоставляя этот факт с особенностями учебного плана факультета, дипломантка обосно­вывает неслучайность, закономерность этого факта не просто " статистикой" (критериями различия или коэффициентами связи, корреляции), но и ссылкой на принцип единства сознания и деятельности. Она подводит полученные данные под категорию связи сознания и деятельности или, иначе говоря, как бы " узна­ет" в полученных фактах частное проявление этой закономерной связи. С позиций указанного принципа именно так и должно быть, поскольку студенты заняты на I курсе освоением общетео­ретических основ психологии и лабораторно-экспериментальной работой (хорошо это или плохо — другой вопрос). А на III—IV курсах студенты знакомятся с методами и методиками практичес­кого изучения людей (на производстве, в школе, в клинике). Все это не может не отразиться и на содержании их профессионально­го сознания — на представлениях о своей профессиональной ра­боте в будущем.

Процедуры номологизации во многом сходны с логической стороны с процедурами логического генерирования (см. далее). Типичные вопросы здесь такие: разновидность чего есть данный факт (явление, процесс)? Почему имеет место именно это, а не что-либо иное?

6. Определение сводится к построению высказывющий, зада­ющих область и границы (пределы) применения данного терми­на, понятия. Подробнее о сущности и видах определений можно узнать в пособиях и справочниках по логике [182], [285]. Проце­дуры определения — часть работы по построению объектов тео­рии на любом этапе движения от несовершенного знания ко все более совершенному.

Здесь рассмотрим вопрос об определении терминов в связи с задачей выхода из ситуации, когда перед нами имеется нуль-объект. Один из выходов из этой ситуации — интерпретация. А именно, поиск ответа на вопросы: " бывает ли это? ", " возможно ли это в действительности? " и, как ответ на вопросы такого рода, переход либо к ситуации " есть эмпирический полуобъект", либо к отбраковке данного нуль-объекта. Другой выход — определение и, таким образом, придание рассматриваемому объекту теории статуса логического полуобъекта, поскольку научное определе­ние предполагает подведение рассматриваемого понятия под из­вестную общую категорию.

Нам придется различать два значения термина " определение": как процесс умственной работы и как ее результат (как получен­ная в итоге формулировка, языковая конструкция).

Определение как продукт работы ума имеет несколько разно­видностей (по признаку своего " устройства"):

• определение через ближайший род и видовое отличие;

• определение через перечисление признаков;

• определение через указание на происхождение обсуждаемого предмета или на способ, которым он создается (" стресс — со­стояние человека, возникающее в ответ на труднопереносимые воздействия");

• определение через указание или описание производимых объек­том (предметом рассмотрения) операций, осуществляемых функций (например, " стрессор — фактор, вызывающий состо­яние стресса");

• имеются и другие разновидности определений, вплоть до так называемых " остенсивных", сводящихся к молчаливому указа­нию перстом на нечто очевидное. С определением через пере­числение признаков мы сталкивались, когда анализировали психологическое содержание труда (см. параграф 2.1). Далее мы остановимся на правилах построения первой из перечислен­ных разновидностей определений.

Схема определения понятия через ближайший род и видообразующее отличие привычна каждому со школьных лет. Следует отметить, что найти именно ближайшее по степени общности родовое понятие (по отношению к определяемому) отнюдь не просто. Например, какому родовому понятию непосредственно подчинено (логически) понятие " трудовое действие"? Что это — " структурный компонент" деятельности, " единица анализа" ее, " активность, направленная на достижение цели", или " совокуп­ность процессов познания и исполнения", или " элемент" дея­тельности? Даже по отношению к таким заведомо известным вещам, как нож, вилка, ложка, непросто подобрать ближайшее родовое понятие, чтобы не вызвать спорных ситуаций. Сходным образом дело обстоит и с указанием признаков, составляющих видовое отличие интересующего нас объекта, класса объектов. При этом комплекс избранных видовых признаков должен отли­чать данное понятие от любого другого вида, входящего в указан­ный род. Может случиться, что, определяя понятие " трудовое действие", мы столкнемся с ситуацией, когда под соответствую­щее определение подойдут действия человека, занятого игрой, учением, досуговой деятельностью. И в результате нам станет ясно, что термин " трудовое действие" — чисто вербальная ком­бинация (нуль-объект) и что уместнее говорить не о " трудовых действиях", а просто о действиях человека, занятого трудом. Иначе говоря, возможно, действие само по себе не имеет какой-либо существенной специфики в зависимости от того, включено ли оно в трудовую, игровую или даже противоправную, асоци­альную активность (всюду есть устойчивая целостность — цель, мотив, способ ориентировки и исполнения и т.п.). Быть может, вводить термин " трудовое действие" столь же неуместно, как вводить " трудовое выражение лица" или " трудовое прищуривание глаз" на том лишь основании, что все это имеет место в рабочее время? Оставим этот вопрос Вам для самостоятельного обдумы­вания. Наша задача здесь — обратить внимание на правила по­строения корректных определений понятий через ближайший род и видообразующее отличие.

• Важнейшее требование к хорошему определению — соразмер­ность определяемой и определяющей частей его по признаку объе­ма понятий (широты круга мыслимых объектов). Объемом понятия можно " управлять", вводя признаки (тогда объем понятия уменьшается) или исключая их (это расширяет объем понятий).

Например, если мы определим " действие" как " актив­ность, направленную на достижение осознаваемой цели", то это будет несоразмерное определение (слишком широкое по объему), поскольку под его определяющую часть подходит даже вся активность в течение жизненного цикла человека (если имеется в виду, в частности, цель жизни). Чтобы уменьшить объем определяющей части утверждения, введем дополнительный признак — " ближайшая" цель. Это сделает определение более соразмерным. Если введем еще признак, можем получить слишком узкое определение. Скажем, " дви­гательная активность человека..." и т.д. В этом случае будут исключены из рассмотрения умственные действия, многие действия восприятия за исключением тех, которые реализу­ются в познавательных, " ощупывающих" движениях и т.д. Таким образом, подбирая адекватный набор видовых призна­ков, добиваются соразмерности определения.

• Еще одно требование к хорошему определению — определяю­щая часть должна быть свободна от понятий, которые стано­вятся ясными только благодаря определяемому. В противном случае возникает ошибка — " логический круг" (" масло масля­ное"). Например, рассматривавшееся выше определение дей­ствия через понятие активности как раз небезупречно с этой точки зрения. Если даже отвлечься от того, что " актус", " акт" (от лат.) означает действие, и принять условное значение тер­мина " активность", приводимое в некоторых психологических словарях (активность как " динамическое условие" становле­ния, реализации, видоизменения деятельности), то все равно логический круг здесь остается. Разъяснение термина " деятель­ность" не обходится без понятий " действие", " взаимодействие".

• Определение не должно быть только отрицательным суждени­ем, должно быть внутренне непротиворечивым и недвусмыс­ленным (например, за счет многозначности или образности ис­пользуемых слов). Если, скажем, кто-то захотел бы сказать: " Профессиограмма — это застывшая симфония труда", то хотя по форме это напоминало бы определение, но по содержанию — это всего лишь " красное словцо", неясное, нечеткое и в научном контексте неуместное.

Соотношения методов построения простых теоретических объ­ектов и соответствующих ситуаций в науке показаны на схеме 1.

Упражнение

Прокомментируйте цитируемые ниже тексты с точки зрения понятий, представлений, охарактеризованных в параграфах 3.1 и 3.2.

1. (По: [235; 157]) Наблюдения дают возможность выделить еще одну сторону взаимоотношений. Большая часть " затрудне­ний" и " вопросов", встающих у работников в ходе работы, пада­ет при подсчете на двух членов бригады — Мошарова и Рознова.

В силу недостатка опыта и знаний они являются основными " потребителями информации". Роль " поставщиков информа­ции" выполняют большей частью Трутутушкин и Кузнецов. Бурукин является обычно " критиком" выдвигаемых в процессе об­суждения предложений. Приводится следующая таблица данных.

2. "...психологи стремятся повысить эффективность труда ра­бочих, применяя исключительно благоприятные воздействия на личность и ее психические состояния. Такие воздействия приво­дят к снижению утомляемости рабочего, а снижение утомляемос­ти является естественной основой для повышения его работоспо­собности. Тем самым создаются естественные предпосылки по­вышения производительности труда" [229: 23].

3." Человек включен не только в процессы производства. Он включен также в процессы распределения продуктов труда и их потребления (общественного и индивидуального).

Система процессов распределения и потребления образует особую относительно самостоятельную область общественной жизни — сферу обслуживания.

До недавнего времени научное исследование этой сферы огра­ничивалось рассмотрением экономических, организационных, технологических и товароведческих проблем. Между тем сфера обслуживания — это сфера работы с людьми и потому имеет сильный психологический аспект, требующий специального изу­чения. К сожалению, это направление психологии развивается у нас еще очень и очень слабо" [227: 31—32].

Вопросы и темы для размышления и разработки

1. Практика без теории слепа?

2. Теория без практики мертва?

3. Возможно ли теоретическое отношение к предмету у младшего школьника?

Тема 1. Теоретические составляющие в практической работе.

Тема 2. Практические основы теории.

Тема 3. Теоретические модели и мифы.

О СЛОЖНЫХ ТЕОРЕТИЧЕСКИХ ОБЪЕКТАХ. МЕТОДЫ ИНДУКТИВНОГО ПРЕДСКАЗАНИЯ, ДЕДУКТИВНОГО ПРЕДСКАЗАНИЯ, СИНТАКСИЧЕСКОГО КОМБИНИРОВАНИЯ.

Сложными объектами теории мы в соответствии с концеп­цией, представленной в работе [78], будем считать высказыва­ния, языковые построения, описывающие ту или иную связь между двумя или несколькими простыми объектами. Например: " способ действия человека на рабочем месте зависит как от внеш­них условий, так и от устойчивых личных качеств и временных состояний субъекта труда", или " выбор профессии — частный случай принятия решения" и т.д.

Сложные теоретические (идеальные) объекты имеют такую же группировку, как и простые, а именно:

сложные эмпирические полуобъекты — утверждения, имею­щие эмпирическую основу, но не имеющие логического обосно­вания. Например, установлено, что удовлетворенность операто­ров перфорационных машин трудом статистически коррелирует (неслучайно связана) с определенными показателями вариатив­ности времени реакции на сильный звук (в лабораторном опыте). Но теоретически пока не ясно, почему столь сложный феномен, как удовлетворенность трудом, может быть связан с таким про­стым психофизиологическим параметром, как вариативность времени реакции [141]. Возможно, что удастся проследить це­почку связей (вариативность времени реакции может зависеть от того же фактора, который обусловливает безошибочность труда, а безошибочность — это успех, успех же порождает положитель­ные чувства, а они, в свою очередь, вносят вклад в явление удовлетворенности трудом), и тогда данный эмпирический полу­объект станет совершенным сложным теоретическим объектом;

сложные логические полуобъекты — утверждения, имеющие логические основания, но пока не подтвержденные эмпирически. Таковыми являются гипотезы исследований в психологии труда.

Например, предполагается, что если не навязывать всем работ­никам абсолютно единый способ работы, то можно получить прирост производительности труда за счет того, что каждый смо­жет выработать свой наиболее удобный именно для него способ (систему способов). Это предположение вытекает из общих сооб­ражений о нестандартности человеческого фактора, о возмож­ности разных и социально равноценных путей достижения одной и той же трудовой цели. Эмпирическое подтверждение гипотезы дает совершенный теоретический объект;

сложные нуль-объекты — высказывания, которым пока ниче­го не соответствует в действительности (или вообще не может соответствовать) и которые получены не в результате логического следования, а в итоге некоторых формальных операций с терми­нами, а также в результате небрежного оперирования словами. Например, можно построить такую вербальную конструкцию (по принципу, осмеянному народной мудростью, — " язык что хочет, то и лопочет"): " Процесс профессионализации личности должен сыграть для научной психологии ту же роль, какую для геометрии сыграло землемерие, а для астрономии — мореплава­ние". Казалось бы, неплохо сказано, но, может быть, надо говорить не о процессе профессионализации, а о практике проф­консультации? Это разные вещи, а " бумага все терпит", и можно рядом поставить в тексте, синтаксически согласовать самые раз­ные слова (вспоминается выражение Н.В. Гоголя из повести " Рим" — " Страшное царство слов вместо дел"). Впрочем, при условии эмпирического и теоретического обоснования сложный нуль-объект может стать более полным идеальным объектом;

сложные совершенные теоретические объекты — положения, имеющие и логические, и эмпирические основания. Таковыми являются оправдавшиеся в опыте гипотезы, выводы многих ис­следований. Например, " усвоение элементарных сведений о нормировании труда и технологическом процессе доступно уча­щимся пятых классов" [25]. В приведенном утверждении содер­жится мысль о связи между учебными возможностями детей и возрастным этапом их развития.

Еще пример: " Для ткачих коврово-ткацкого производства профессионально важными качествами являются высокая разли­чительная зрительная чувствительность, ориентировка в орна­менте ковра, память на изображение, хорошее различение форм и цветов, быстрота и точность зрительно-моторной и кинестезически-моторной координации, ловкость пальцев, устойчивое зрительное внимание, умение поддерживать состояние бдитель­ности в условиях однообразия выполняемых операций" [42]. Здесь указано на зависимость успешности труда от приведенного комплекса личных качеств.

Связи между явлениями могут быть разнообразными (не толь­ко причинно-следственными, но структурными, генетическими и др.), и к этой теме мы вернемся несколько ниже.

Учитывая разновидности ситуаций, встречающихся в науке, охарактеризуем методы и приемы построения сложных объектов теории.

Исходной ситуацией, в которой возникает необходимость по­строения теоретического объекта, является отсутствие такового (как и в случае с простыми объектами). Из этой ситуации воз­можны три выхода, и им соответствуют следующие три метода (нумерация методов, начатая в параграфе 3.2, продолжается; см. схему 2).

7. Индуктивное предсказание сводится к построению вывода о предполагаемой закономерной связи между явлениями на основа­нии достаточно большой части фактов (на основании изучения, например, статистически оправданной — репрезентативной — выборки наблюдений, экспериментов). Это частный случай на­учного предвидения. Поскольку предсказание касается вопроса о закономерных связях явлений, его более полно называют индук­тивным номологическим предсказанием. Например, изучались признаки профессиональной пригодности у телеграфистов, ли­нотипистов (теперь это, впрочем, уже отживаюшая профессия), операторов счетных машин [414]. На этом основании был сделан индуктивный (от частного к общему) вывод, или индуктивное предсказание, примерно следующего содержания: круг профес­сий, где основные критерии пригодности являются сходными с изученными, вероятно, не ограничивается названными тремя профессиями. В таких профессиях, как телетайпист, машинист­ка пишущей машинки, перфораторщик, т.е. у всех профессио­налов, вводящих данные в машину с помощью клавиатуры, кри­терии профпригодности должны быть такими же или очень сход­ными. Бурный прогресс в рассматриваемой области труда — по обработке информации — породил операторов ЭВМ во многих модификациях, которые в упомянутом исследовании не изуча­лись, но оно ценно тем, что позволяет сделать предположение, что ранее найденные критерии могут быть полезны и примени­тельно к этим новым профессиям.

Индуктивное предсказание — разновидность индуктивного умозаключения. Так, например, индуктивные умозаключения, в результате которых делается общий вывод о всем классе каких-либо явлений, их связей на основании знания каждого без ис­ключения явления (или связи) этого класса, не являются пред­сказаниями (они оказываются просто обобщающими умозаклю­чениями). Скажем, обследованы все члены бригады, работаю­щей " по единому наряду" и занятой на автоматической линии прокатки труб. И о каждом работнике стало известно, что он владеет всеми специальностями, представленными в бригаде (каждый может заменять каждого на его рабочем месте). Получе­но, несомненно, новое общее знание — о всей этой бригаде, — и получено индуктивным путем (на основании изучения частных случаев мы пришли к общему утверждению). Но все же это не предсказание, а общее заключение, хотя и очень ценное. Это так называемая полная индукция — умозаключение, основанное на изучении всех без исключения объектов рассматриваемого класса.

Но мы можем мысленно расширить рассматриваемый класс объектов, явлений — иметь в виду не " вот эту" бригаду, а вообще все бригады, занятые прокаткой труб, либо даже все бригады, работающие в сходных условиях организации труда (по единому наряду). Всех членов всех бригад обследовать невозможно. Поэ­тому если мы захотим сделать какие-то общие заключения о том, владеют или не владеют члены этих (часто неизвестных нам) бригад " смежными профессиями", это заключение приобретет новое качество — качество предсказания с некоторой степенью вероятности, правдоподобности. Оно будет построено на изуче­нии только части объектов мыслимого класса, а относим мы его ко всему классу. Это так называемая неполная индукция. Разли­чают два вида неполной (предсказывающей) индукции: " популяр­ная" индукция, т.е. построение общего заключения на основа­нии простого перечисления изученных случаев, среди которых не встречаются противоречащие. Например, изучили одну, вто­рую, третью бригады, и в каждой из них наблюдается явление овладения работниками " смежными профессиями". Это дает ос­нование думать уже о неслучайной связи рассматриваемого явле­ния с бригадной формой организации труда. Математическая статистика в отличие от классической логики допускает даже не­которое количество противоречащих случаев, если общее количе­ство наших наблюдений достаточно велико. Например, мы бес­пристрастно (в случайном порядке) будем попарно рассматривать работников, включенных и не включенных в бригады (для про­верки предположения о неслучайной связи явления " совмещения профессий" с бригадной формой организации труда). Математи­ческая статистика позволяет нам остановиться на этом предполо­жении, если из восьми случаев оно подтверждается в семи (а один противоречит). Если изучено двенадцать случаев, то допускается два противоречащих. При пятнадцати изученных случаях допус­кается три противоречащих и т.п. В случае ста наблюдений даже одна треть их может противоречить нашему предположению, ивсе же его можно не отбрасывать. Одним словом, математичес­кая статистика дает достаточно гибкие по сравнению с аристоте­левой логикой средства для того, чтобы " не потерять" ценное предположение о тех или иных связях между явлениями. Подроб­нее об этом см.: [20], [79], [116], [144], [331].

Вернемся к вопросам логики построения индуктивных пред­сказаний. Наряду с " популярной" выделяют " научную" индук­цию. Это неполная индукция, основанная на знании необходи­мых (неслучайных) признаков и причинных связей изучаемых явлений. Например, в результате наблюдений, бесед мы знаем, что при бригадной форме организации труда (работа по единому наряду) существенно возрастает заинтересованность работников в экономном расходовании времени, материалов. И это побуж­дает их (работников) приходить друг другу на помощь независимо от традиционно сложившейся специализации труда. Вальцов­щик, если нужно, помогает наладчику, сварщику и наоборот: Все стремятся понимать и уметь все. Знание этого обстоятельства повышает нашу уверенность в том, что " совмещение профес­сий", " владение смежными профессиями" — закономерное след­ствие рассматриваемой бригадной организации труда. Такого рода знание повышает качество индуктивных предсказаний. Приведенный пример с членами бригад предельно упрощен, чтобы не заслонялась тема нашего обсуждения — методы и процедуры построения сложных теоретических объектов; разумеется, читаю­щему человеку тут нечего " предсказывать", ибо давно все ясно.

В общем случае индуктивное предсказание рождается в ходе эмпирического исследования (экспериментального или неэкспе­риментального), когда человек сталкивается с серией неслучай­ных зависимостей явлений. Средства для оценки неслучайности этих зависимостей лежат в области математической статистики. Статистика, как известно, может дать оценку степени тесноты связей, помогает отсеять случайные явления. Но содержательное понимание этих связей — что от чего и почему зависит — " на совести" исследователя.

8.Дедуктивное предсказание сводится к построению выводов о предполагаемой связи между явлениями на основании подведе­ния новых (предполагаемых) частных случаев под известные, считающиеся истинными общие положения, утверждения. Де­дукция в логике — следование мысли от общего к частному.

Типичная форма умозаключения при этом (силлогизм) состо­ит из трех суждений. В первом суждении содержится общая мысль (например, " типологические свойства нервной системы проявляются в деятельности"). Во втором имеется в виду частный случай (" работа оператора прецизионной фотолитографии есть деятельность"). В третьем — новая мысль (вывод), приписываю­щая некоторый признак, содержащийся в первом суждении, объекту, указанному во втором (" следовательно, типологические свойства нервной системы проявляются в работе оператора пре­цизионной фотолитографии"), хотя, возможно, пока еще никто этого не изучал эмпирически.

Правда, чтобы удовлетворить строгой логике, мы должны были бы придать нашему силлогизму классический вид:

Все деятельности человека — области проявлений типологических свойств нервной системы.

Работа оператора прецизионной фотолитографии — деятельность.

Работа оператора прецизионной фотолитографии — область прояв­лений типологических свойств нервной системы.

В случаях, когда мысль не ясна, сложна, полезно придавать ей черты видимого соответствия формулам силлогизмов (" фигу­рам" и " модусам"), вариантов которых достаточно много и о которых можно узнать из уже упоминавшегося пособия по логике [182]. Но подчас в этом нет необходимости, поскольку правиль­ные формы логического следования достаточно хорошо " просве­чивают" сквозь стиль обычной речи (если, разумеется, об этих формах знать и помнить). Но если мы потрудимся придать рас­суждениям формальный вид, то легче заметить ошибки, " логи­ческие ловушки". Типичная из них — " предвосхищение основа­ния", в данном случае — использование в качестве общего (обо­сновывающего вывод) утверждения такой мысли, которая сама нуждается в обосновании, хотя пусть не кажется заведомо лож­ной. Например, могут рассуждать примерно так: «работа ретушера (в типографии) не предъявляет особых требований к мышлению, поскольку это ручной, " сенсомоторный" труд. Утверждение ложное потому, что в скрытом за ним силлогизме обосновываю­щая посылка является, в сущности, предрассудком. А именно, неверно, что " все виды ручного труда не предъявляют особых требований к мышлению". Достаточно учесть, что тот же рету­шер, работая над фотоснимком, с которого после будет сделана печатная форма, должен мысленно оперировать очень сложными соотношениями светлот, цветов. Так, черному цвету на негативе соответствует белый. Серому при цветоделительной ретуши может соответствовать розовый, а белому — красный и т.д. [392: вып. 3, с. 108—115]. Труд ретушера кажется " сенсомоторным", а на самом деле он предполагает сложные и мало изученные формы профессионального мышления, " ходы" логического следования. То, что предметом мысли являются цветовой тон насыщенность цвета, градации светлоты и пр., а не слова цифры или геометрические фигуры, не есть основание утверждать, что в рассматриваемой деятельности нет особых требований к мышлению.

Итак, нужна особая бдительность к тем общим положениям, которые сознательно или невольно кладутся в основание дедук­тивных рассуждений (к " презумпциям", " допущениям"). Спо­собность, умение вскрыть несформулированные в явном виде основания рассуждений и пересмотреть их можно рассматривать, в свою очередь, как ценное качество ума человека (проницатель­ность и гибкость его).

Еще одна распространенная логическая ошибка — " ошибка разделения". Суть ее в следующем. Если мы обратимся к приве­денному несколько выше силлогизму об операторе, легко заме­тим, что в первых двух утверждениях (они называются " посылка­ми" в отличие от третьего, именуемого " выводом") есть одно и то же понятие — в данном случае " деятельность". Такой общий для обеих посылок термин (понятие) называется по ряду причин средним (средний термин силлогизма). И он всегда необходим. " Ошибка разделения" возникает тогда, когда этот средний тер­мин силлогизма в первой (общей) посылке мыслят в собиратель­ном смысле, а во второй — в разделительном. Например, если бы в качестве первой посылки в приведенном примере мы факти­чески имели в виду такую: " Все деятельности — предмет интереса психологии" (имеются в виду все деятельности, взятые вместе), то вывод, сделанный, казалось бы, по правилам, стал бы не­сколько странным: " Работа оператора прецизионной фотолито­графии — предмет интереса психологии". Разумеется, логичес­кая ошибка опасна тогда, когда нелепость неочевидна.

Ошибки в силлогизме возникают в случаях, когда не учитыва­ется то, что термин, содержащийся в посылках, мыслится фак­тически не во всем своем объеме. Например, если бы в качестве второй посылки приведенного в свое время силлогизма мы взяли такую: " скоростная микроструктура рабочего движения — не деятельность", то получили бы ложный вывод: " скоростная мик­роструктура рабочего движения — не область проявлений..." и т.д. В чем дело? А в том, что хотя термин " область проявлений типологических свойств нервной системы" выписан " всеми бук­вами", мыслится он в первой посылке не в полном объеме. А именно, " областями" проявлений типологических свойств явля­ются не только деятельности, но и отдельные действия, и их структурные компоненты, и психические состояния.

Если термин мыслится в полном объеме, говорят, что он распределен, если не в полном — не распределен. Анализ рас­пределенности терминов в рассуждении — важное условие его корректности. Так что, как верно заметил немецкий философ Гегель, чтобы рассуждать, недостаточно иметь язык, подобно тому, как недостаточно иметь крепкие руки, чтобы хорошо шить сапоги.

Чтобы избегать ошибок в дедуктивных рассуждениях, полезно учитывать, в частности, следующие положения:

• в силлогизме должны быть три термина (не больше, не меньше);

• средний термин должен быть распределен хотя бы в одной из двух посылок (без этого условия правильный вывод невозмо­жен). Поясним это примером. В обсуждаемом нами примере силлогизма вторую посылку сформулируем так: " Скоростная микроструктура рабочего движения — область проявлений ти­пологических свойств нервной системы". Каким же будет вывод из двух верных посылок? " Скоростная микроструктура... — деятельность"? Вывод ложный, и причина этого не в ложности посылок, а в неправильном " устройстве" здесь дедуктивного умозаключения — средний термин в той и другой мыслится не в полном объеме, не распределен;

• если термины (помимо среднего) не распределены в посылках, их нельзя мыслить в полном объеме в выводе;

• из двух отрицательных или частных (" некоторые А суть Б") посылок нельзя сделать вывод;

• если одна из посылок частная, то и вывод должен быть частным (" некоторые", а не " все"). А если одна из посылок отрицатель­ная (" А не есть Б"), то вывод должен быть отрицательным;

• из двух утвердительных посылок нельзя получить отрицатель­ный вывод. Если первая посылка сформулирована как частная (" некоторые..."), а вторая оказалась отрицательной, вывод не­возможен.

Ошибкой в обосновании утверждений, в частности и предска­заний, является подмена научного положения ссылкой на авто­ритет (аргумент " к человеку") или высказыванием, рассчитан­ным на эмоциональное воздействие на читателя, слушателя (ар­гумент " к публике"). Эти вещи могут, конечно, совпадать с истиной, но логика требует обращения именно к истине, а не сопутствующим обстоятельствам.

9. Синтаксическое комбинирование сводится к перебору слов и упорядочению их в форме суждений, в которых приписываются или отрицаются разные варианты связей между более или менее случайно выбираемыми явлениями, процессами, фактами, со­бытиями. Такого рода ситуация может сложиться при организа­ции " мозгового штурма" какой-либо проблемы, когда участни­кам совещания предлагается высказывать любые самые вздорные соображения в расчете, что " авось" возникнет и продуктивная мысль.

Можно, например, чисто комбинаторным путем строить целые шкалы номологических высказываний (высказываний о за­кономерных зависимостях). Для чего? — Для того, чтобы после выбирать из них наиболее правдоподобные с теоретической и эмпирической точек зрения. Например, " аварийность на произ­водстве в основном зависит от врожденных качеств людей" (" не­счастливцами рождаются так же, как и музыкантами"), " аварий­ность на производстве лишь отчасти зависит от врожденных ка­честв людей", " аварийность на производстве не имеет никакого отношения к врожденным качествам людей" и т.п.

Таким образом, обсуждаемый метод построения идеальных объектов может иметь некоторое вспомогательное значение или, быть может, рассматриваться как эвристическое (то есть наводя­щее на догадки) средство. Весь вопрос в том, что мы будем делать с этими объектами дальше (брать " на веру" или проверять, совершенствовать).

♦ Вопросы и темы для размышления и разработки

1. Каковы теоретические составляющие Вашей активности?

2.Что Вы лично делаете, если принятая вами доктрина, теория не согласуется с невымышленными событиями, фактами?

3. Чем отличается научная теория от вероучения?
Тема 1. Теория и концептуальный бред.

Тема 2. Паранойяльный синдром и теория.

Тема 3. Критерии ценности теории.

МЕТОДЫ ВЕРИФИКАЦИИ, ДОКАЗАТЕЛЬСТВА, ОБЪЯСНЕНИЯ. О ВЗАИМОСВЯЗИ МЕТОДОВ ПОСТРОЕНИЯ СЛОЖНЫХ ТЕОРЕТИЧЕСКИХ ОБЪЕКТОВ

Существуют два выхода из ситуации " нуль-объект" (слож­ный). Они реализуются следующими методами (нумерация про­должается).

10. Эмпирическое подтверждение (верифицирование) сводится к тому, что в ходе эмпирического исследования устанавливают, что " так может быть" или " именно такая связь существует в дей­ствительности". В систему процедур верифицирования (верифи­кации) входят действия по построению гипотез эмпирических исследований, планированию систем сбора эмпирического мате­риала (в частности, планирование экспериментов), применению методов сбора эмпирических данных и, если есть возможность, необходимость и целесообразность, их статистической обработ­ки. Дело в том (напоминаем), что важная специфическая осо­бенность человека как субъекта состоит в его уникальности, не­повторимости, поэтому обычные схемы естественно-научного мышления при обработке эмпирических данных далеко не всегда уместны. И статистика — далеко не всегда благо в психологии (иногда она дает лишь иллюзию научности, поскольку нивелиру­ет, " смазывает" как раз то, что должно быть рассмотрено диффе­ренцированно и содержательно).

Одним из полезных ходов мысли при эмпирическом обосно­вании сложных теоретических объектов в психологии может быть реализация " даже-принципа", или " принципа заострения ситуа­ции" (подробнее см.: [162]), сущность которого сводится к следу­ющему. Проявление (симптом) некоторой психической сущнос­ти рассматривается в противодействующих условиях. Например, пытаясь установить границу нормального умственного утомления по психологическим симптомам, психолог принимает во внима­ние не просто появление чувства пресыщения трудом, но появле­ние этого чувства (даже!) при занятии интересующим человека предметом.

Еще пример. Диагностируя по жизненным показателям типо­логические свойства нер