Очерки детской сексуальности

(в сокращении)

I. Основной тезис моего исследования: при нормальных условиях половое влечение пробуждается во время созревания. Под нормальными условиями в данном случае мы понимаем такое положение, когда процесс созревания не нарушается преждевременно эротизирующими стимулами среды.

Но именно такое нарушение происходит сплошь и рядом. При этом возможны два крайних в смысле сроков таких нарушения; очень раннее, еще в дошкольном возрасте, и сравнительно позднее, накануне полового созревания. В зависимости от этого (а также от характера эротизирующих стимулов) будет или примитивно-чувственное, почти

животное проявление сексуальности, или ранняя тяга к любовному романтизму.

Преждевременно раннее пробуждение детской сексуальности психологически очень вредно, пожалуй, даже гораздо вреднее, чем в физиологическом отношении, причем вред тем больший, чем раньше это случается. Основной вред состоит в том, что задерживается дальнейшее психологическое сексуальное развитие и субъект на всю жизнь остается на стадии примитивного полового влечения, не достигая стадии любви, т.е. выходит в жизньтем, что на языке современной морали классифицируется словом «развратник»: в современных культурных отношениях он оказывается регрессивным типом, асоциальным типом, и нет поэтому ничего удивительного в том общественном факте, что неслучайная преступность обычно сопровождается развратом, как нет ничего удивительного и в том, что к разврату тяготеют вырождающиеся, упадочные общественные группы и классы. Социальная деградация влечет за собой и сексуально-психологическую деградацию и разврат.

Вред преждевременного, раннего пробуждения детской сексуальности еще и тот, что субъект входит в половую жизнь взрослого с разного рода сексуально-психологическими инфантилизмами, которые портят жизнь и его сексуальных партнеров, в частности его супруга, в результате чего портится семейная жизнь со всеми вытекающими отсюда последствиями: он не способен к любви, он совокуплению предпочитает различные виды онанизма, проделывает над своими партнерами и сам требует от них то, что в обычной половой жизни взрослых людей считается извращениями, и т.д.

Но вред не только в этом: помимо сексуально-психологических ин-фантилизмов такой субъект может войти в половозрелую жизнь с рядом сексуально-психологических уродств. Так, например, у него может оказаться ряд фобий и антипатий по отношению к нормальным половым актам. С другой стороны, у него могут сохраниться остатки неверных, нелепых детских сексологических теорий, которые, влияя на его поведение, могут со своей стороны изуродовать его половозрелую жизнь и жизнь его партнера, в частности сексуальную жизнь. Наконец, он рискует оказаться половым психопатом.

И даже в самом легком случае он имеет шансы войти в жизнь неустойчивым полигамистом, то и дело совершающим любовные измены, или человеком с испорченным любовным вкусоЧ то не находящим в жизни никого подходящего для себя, то, наоборот, поражающего всех знакомых своим экстравагантным влюблением и всеми плачевными последствиями такого влюбления.

II. Таким образом, в сексуальном воспитании основной вопрос — вопрос среды в развращенной среде, ясно, развращается и ребенок; в

среде, плохо скрывающей от ребенка свою сексуальную жизнь, ребенок то и депо подвергается действию сильно эротизирующих стимулов.

Отсюда вытекает требование к взрослым быть осторожными в своем сексуальном поведении при ребенке, даже маленьком. В моем материале каждый шестой испытуемый получал свое первое эротическое впечатление от родителей, являясь свидетелем их coitusa или гигиенических процедур, открыто совершаемых матерью над своими половыми органами. Жилищный вопрос, конечно, играет свою роль в этом.

Но даже в любых жилищных условиях ребенку вредит широко распространенное среди взрослых убеждение: «Он еще маленький и ничего не понимает, при нем можно». Если маленький ребенок, действительно, еще не понимает, то все же он видит, запоминает и сексуально возбуждается.

Второе требование, которое необходимо предъявить воспитателям ребенка, — это требование лучшего надзора за ним, вернее, за теми, кто общается с ним. Безнадзорность в половом воспитании вредит не меньше, а то, пожалуй, и больше, чем где бы то ни было.

.В дошкольном возрасте дети подвергаются сексуальной агрессии обыкновенно со стороны детей, притом несколько более старших. Эти дети обыкновенно другого пола. Сексуальную агрессию они производят, как правило, сознательно, представляя себе запретность этих действий. Вот почему часто они стремятся уйти с данным ребенком куда-нибудь подальше от взрослых.

.В надзоре особенно нуждаются такие случаи, когда к данному маленькому ребенку усиленно стремится старший другого пола, в особенности когда они уединяются вдвоем или в небольшой компании (например, два старших мальчика с одной маленькой девочкой). Предоставлять детей самим себе без надзора в такой компании, если они заметно стремятся уединиться в какой-нибудь закоулок, кусты, сарай и т.п., было бы неосторожно.

.В этом возрасте ребенок очень редко подвергается преднамеренной сексуальной агрессии со стороны взрослых. В моем материале это были только девочки. В судебных процессах подобного рода довольно часто фигурирует отец-алкоголик.

Несравненно чаще ребенок эротизируется взрослыми бессознательно. Выше уже говорилось о таких случаях (явной) неосторожности взрослых в этом отношении. Но нередко эта неосторожность проявляется в менее явной форме. Два вида такой неосторожности встречаются чаще других.

На мальчиков, даже в этом возрасте, может действовать эротизиру-юще зрительное впечатление. Судя по моим материалам, таким эротизирующим впечатлением чаще всего является вид голой (например, девочки-подростка). По указаниям некоторых моих испытуемых, бросающиеся в глаза ребенку внешние, очень заметные особенности ее телосложения привлекают внимание ребенка и сильно запечатлеваются в его памяти, действуя, притом долгое время, в качестве эротизирующего стимула.

Я считаю большой неосторожностью, когда даже 4-6-летний мальчик купается вместе со взрослыми или полувзрослыми женщинами.

.Хотя в известной мне педагогической литературе я не встречал соответствующих указаний.но так как в анамнезе опрошенных мужчин фигурировала нередко нога как эротизирующий стимул, то эти данные убеждают в необходимости соблюдать осторожность и в этом отношении. Анамнез вскрыл, что соответствующие онанистические представления имеют отчасти мазохистский характер. На этом основании мне кажется неосторожным такое обращение с ребенком, когда он (мальчик) получает возможность тереться о ногу, испытывать давление ноги, надевать ботинки, туфли, калоши и т, п. на ноги женщин. Я не сомневаюсь, что многие найдут это излишней предосторожностью. Я рекомендовал бы им до того, как высказать такое мнение, проверить данные моего опроса, по которому 90 % опрошенных мужчин указывали на женскую ногу как на эротизирующий стимул, причем все они начало такого своего отношения к ней относили к детскому возрасту.

.В заключение надо напомнить, что в этом возрасте половое влечение, если оно пробуждено, может быть направлено и на ближайших родственников. Вопреки фрейдистам в моем материале никогда не фигурировали родители. Даже в том случае, если ребенок именно от них получал сильный эротизирующий стимул, он впоследствии относил его к другим людям.

Но зато между братьями и сестрами сексуальные отношения иногда могут возникать. Правда, это далеко не частый случай. В собранных мною анамнезах заметно играла роль общая постель.

III. Но если уже ребенок подвергся сексуальной агрессии или получил эротизирующие впечатления, пробудившие в нем половое влечение?

.Легче всего, если имел место случайный эпизод, не повлекший за собой пробуждения детской сексуальности. Такие эпизоды обыкновенно забываются детьми. Поэтому было бы неосторожностью какими-либо резкими мерами запечатлевать этот эпизод в памяти ребенка. Но за ребенком следует проследить, в самом ли деле эпизод не отразился на возбуждении в нем сексуальных желаний (например, онанизм или сексуальные проявления по отношению к другим детям),

В тех случаях, когда имело место неоднократное действие эротизирующего стимула на ребенка или хотя однократное, но сильное, вопрос решается гораздо труднее.

.Как see на свете, так и эмоциональные переживания подлежат забыванию. Но чувство — очень сильный мнемонический фактор. Однако в этом отношении между чувствами есть большая разница: приятные чувства склонны забываться, вопреки утверждениям Фрейда, в гораздо большей степени, чем неприятные, Таким образом, сексуальное впечатление, вызвавшее сильное неприятное чувство (страх, боль, отвращение и т.п.), склонно сохраниться очень долгое время, то ли в виде более или менее полного воспоминания, то ли в виде только чувства, которое держится в памяти гораздо дольше представления.

В свете этих положений становится понятным следующий факт: ребенок пережил очень неприятное сексуальное впечатление (например, испуг при виде coitusa или при сексуальной агрессии), и неприятное чувство по отношению к различным сексуальным ситуациям сохраняется у него и в половом возрасте, благодаря чему уродуется его (и не только его) половая жизнь.

.Ребенок получил отрицательное в сексуальном отношении впечатление, и притом такой силы, что это вредно отзывается на нем.

.Мне известен случай, как мальчик, испуганный сценой coitusa родителей, стал заикаться. Мы имеем, стало быть, невропатию, возникшую на почве испуга {а не сексуальной). Значит, здесь стоит вопрос о лечении подобной невропатии: сексолог уступает здесь место психопатологу. Как лечить невропатию, возникшую вследствие испуга, — это проблема не сексологии.

Но вред может сказаться и в будущем — в половой жизни взрослого.

Конечно, время работает в пользу забывания, и потому у взрослого мы имеем ослабленное, расплывчатое, менее дифференцированное неприятное чувство (там, где оно сохраняется), а часто оно даже вовсе забывается. Осознание взрослым (а не ребенком) причины такого чувства нередко ведет к ликвидации его. Значит, по отношению к ребенку мы (делаем) ставку на забывание.

Значит, по отношению к взрослому ставится ставка на осознание и на эмоционально иную ситуацию.

В жизни маленького ребенка, конечно, чаще всего имеет место противоположный случай: полученное сексуальное впечатление оставляет приятный след, и ребенок стремится к новым сексуальным впечатлениям. И здесь наша первая ставка на забывание, тем более что приятные впечатления забываются быстрее. Этот процесс пойдет быстрее, если ребенок будет по возможности изъят из той обстановки, в которой он получил эти впечатления, что делать тем необходимее, что именно в этой обстановке он рискует снова встретиться со своими соблазнителями.

Если не было длительного развращения ребенка, то обычно указанных мер достаточно. Но понятно, чем больше упражнялся ребенок в приятных сексуальных занятиях, тем меньше он будет склонен оставить их. В данном случае мы имеем отсутствие мало-мальски удовлетворительного надзора со стороны воспитателей, так как за маленьким ребенком не так уж трудно уследить.

Я не пишу о борьбе с онанизмом, так как не исследовал этого. Могу только предположить, что если верно, что в самом раннем возрасте онанизм с психологической точки зрения очень элементарен, так сказать, элементарно-физиологичен, то вопрос сводится, главным образом, вероятно, к общеизвестным гигиеническим мероприятиям. А если в дальнейшем он содержит в себе ряд психологически более сложных переживаний и стимулируется скорее центрально, чем перефириче-ски, то здесь вопрос s том, чтоб ребенок не имел тех сексуальных образов и сцен, которые стимулируют к онанизму.

Столь же малословен я буду и по вопросу о половом просвещении в дошкольном возрасте. Я не вижу в этом надобности, так как, основываясь на собранном мною материале, утверждаю, вопреки фрейдистам, что не дошкольный, а ранний школьный возраст — возраст расцвета сексуального любопытства и сексуальных теорий. Притом дошкольники легко удовлетворяются даже элементарным ответом.

Нигде так не проявляется незнание своеобразия этого возраста, как в тех разъяснениях, которые рекомендуются для дачи дошкольнику по вопросу о рождении. Начать с того, что этот вопрос у дошкольника, скорее, локальный вопрос: «Откуда я взялся?», и взрослые в своих «естественнонаучных» разъяснениях не понимают сплошь и рядом такого характера детского вопроса (вряд ли нужно доказывать, что это не сексуальный вопрос у ребенка). Вторая ошибка взрослых: непонимание, что ребенок не может представить своего несуществования и спрашивает он не о начале своего существования, а, скорее, о своем приходе в данную семью. Наконец, упускают из виду, что не только в этом возрасте, но и для маленьких школьников чрезвычайно трудно понимание процесса роста, связанного с морфологическими изменениями.

В результате получается, что ребенок спрашивает не о том, на что ему отвечают, причем отвечают так, что у ребенка появляется ряд новых непониманий. В моем материале детский вопрос о рождении («откуда?») никогда не фигурировал как сексуальный, но «разъяснение», притом не только товарищей и нянь, но и родителей, возбуждало у него уже несомненно сексуальные вопросы.

IV. Если по отношению к дошкольному возрасту основное — надзор и меры предосторожности, то для школьного возраста это явно недостаточно: как уследить за школьником, круг общения которого широк и который значительную часть времени находится не на глазах воспитателя? Однако это не значит, что надо совершенно отказаться от надзора.

Не надо забывать, что в этом возрасте ребенок, особенно маленький, становится объектом сексуальной агрессии.

Дружба мальчика-подростка со взрослой женщиной, их уединение, хождение мальчиков в гости к взрослой женщине и их рассказы о том, что они там «возились», боролись с ней, она щекотала их и т.п., — все это не в порядке вещей и настолько незаурядное явление, что оно требует внимания и бдительности.

Идеи свободного воспитания, к сожалению, проникли и в сексуальную педагогику. Совместное воспитание, которое само по себе сильно оздоровляет отношения между полами, иногда выглядело как отсутствие воспитания: помнили слово «совместное», но забывали слово «воспитание». Иногда педагоги проявляли терпимость к слишком свободным манерам в обращении мальчиков и девочек, считая свою педагогическую бездеятельность доказательностью своего «незагрязненного воображения».Школьник должен воспитываться не в стиле свободных манер с «девчонками» и «парнями», а в стиле культурно-вежливого обращения, которое является внешним проявлением чувства уважения к людям другого пола.

.Насколько уважение является могущественным тормозом, может проиллюстрировать следующий факт. Несколько мужчин, признававшихся мне в том, что в школьном возрасте они занимались онанизмом, я попросил назвать те персонажи, которые фигурировали в их онанис-тических представлениях: это были женщины, к которым они относились с неуважением или нейтрально; некоторые говорили, что иногда является соблазн представить и уважаемую женщину, но уважение удерживало. Еще характерней был рассказ одного из них, что, когда уважаемая и любимая им девушка оскорбила его своим «ветреным» поееде-нием с другими, он как бы в наказание перенес ее в свои онанистические представления.

Но среди онанистических представлений в этом возрасте, судя по моему материалу, гораздо большую роль (по крайней мере, у мальчиков), нем живые персонажи, играют картины.

Половое просвещение не всегда правильно понимается. Нередко ему ставят чисто информационные задачи, тогда как оно, конечно, должно быть подчинено педагогическим задачам: оно должно не просто информировать, но именно воспитывать. Но даже так понимаемое половое воспитание нередко ограничивается чисто гигиеническим содержанием, адресуясь лишь к чувству осторожности воспитанника. Конечно, это важная часть полового просвещения, но только часть. Огромная часть моих испытуемых сообщали мне, какой протест вызывался у них, когда им преподносили только физиологическую (можно было бы сказать: зоологическую) сторону половой жизни. Но человеческая половая жизнь имеет богатое содержание. Соответственно этому половое просвещение должно быть в самую первую очередь общественно-моральным просвещением. В круг его вопросов не могут не входить вопросы общественного отношения к другому полу — отношения уважения и товарищества. Не может оно миновать и вопросов любви. По почти единодушному заявлению моих испытуемых, установки к любви вырабатывались у них преимущественно на основе романов.

Отсюда необходимость организации соответствующего чтения подростков.