💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Мая 1877. Париж

Дорогой учитель! Мне не терпится сказать вам, как глубоко, как безгранично я восхищен романом “Новь”. Это, несомненно, одна из прекраснейших книг, которые я когда-либо читал, и она особенно поразила меня своим спокойно-мудрым проникновением в сущность вещей и людей.

Спасибо, дорогой учитель. Остаюсь глубоко и почтительно преданный вам…

Может, это пустая любезность, комплименты в личном письме? Вот статья Мопассана “Изобретатель слова “нигилизм” (“Le Gaulois”, 21 ноября 1880). Тут не просто восхищение, тут аргументы.

“Настоящие моряки предчувствуют бурю задолго до ее наступления, а настоящие романисты предвидят будущее.

Тургенев распознал это зерно русской революции, еще когда оно только давало ростки под землей, еще до того, как его побеги пробились к солнцу; и в книге “Отцы и дети”, наделавшей столько шуму, он описал настроения этой развивающейся секты. И чтобы яснее ее обозначить, он изобрел, создал слово нигилисты.

…Психолог, физиолог и первоклассный художник, он умеет на нескольких страницах дать совершенное произведение, чудесно сгруппировать обстоятельства и создать живые, осязаемые, захватывающие образы… Трудно понять, как можно добиться подобной реальности такими простыми по видимости средствами. И от каждой из этих коротких историй исходит, подобно облачку меланхолии, глубокая и скрытая в существе вещей печаль.”

Уважаемый читатель, возможно, вы не согласны с Мопассаном. Но это неважно. Важно, что лучший новеллист Европы действительно так думал…

ФЛОБЕР — ТУРГЕНЕВУ

Марта 1863

Чем больше я вас читаю, в тем большее изумление приводит меня ваш талант. Меня восхищает ваша манера повествования, одновременно пылкая и сдержанная, ваше сочувствие к людям, которое распространяется и на малых сил, и одухотворяет пейзаж. Видишь и предаешься мечтам.

Подобно тому, как при чтении “Дон Кихота” мне хотелось бы самому ехать на лошади по белой от пыли дороге, так и ваши “Сцены из русской жизни” вызывают у меня желание трястись в телеге среди заснеженных полей под вой волков. Как велико ваше искусство!

Флобер сравнивает Тургенева с Сервантесом. О такой чести писатель может только мечтать…

…Это — один мир, одна культура. Это наша Цивилизация, закат которой пришел… Нет, не он пришел к нам, а мы — к нему. Цивилизация умирает не от старости (это не “естественная смерть”). Цивилизация неосторожно заразилась смертельной болезнью… Нет, и это не точно.

Цивилизация попала в ловушку собственной гениальности. Она увлеклась наукой, наука — изобретениями, и (так случилось) мир безвозвратно подсел на электронный наркотик.

Любой наркотик меняет личность, отменяет прежние ценности. Он требует еще, еще, еще, он уводит в виртуальный мир все дальше и навсегда. Не вернешь теперь.

Компьютер, мобильник, ай-пад, твиттер — все для того, чтобы еще быстрее, быстрее, быстрее передавать мысли… Простите, у нас — что, стало больше мыслей?

Скоро это будет другой мир. Это уже другой мир (на той же планете, с теми же, казалось бы, человечками), но — без Тургенева, Флобера, без Толстого и Шекспира. Те популярные у школьников книжечки, где “Гамлет” уместился на одной странице, а “Война и мир” на двух — это иллюзия знания, иллюзия культуры. Такая же иллюзия, как наркотическая эйфория, когда ширнувшийся ощущает себя гением, красавцем, счастливчиком. Он хихикает над вами, потому что вы дураки с вашими Гоголями, Пушкиными… Он — другая цивилизация. Он — другой. И он — Чужой. Несмотря на то, что вылупился из вас (из нас). Вас уже жуют, вас доедает Чужой, а вы все еще любуетесь белыми зубками.

“Говорить о писателях, восхищаться Мопассаном, Флобером или Толстым, — было для него наслаждением. Особенно часто он говорил именно о них да еще о “Тамани” Лермонтова”.

Это о Чехове вспоминает Иван Бунин, строгий ценитель, тонкий стилист, лауреат Нобелевской премии по литературе. Он дружил с Чеховым последние 10 лет его жизни; в Ялте бывал у Чехова чуть ли не ежедневно; в Москве сидел у Чехова до двух-трех ночи, а то и до пяти утра, пока не возвращалась после спектакля, концерта, ночного ужина Ольга Книппер.

Бунин записывает слова Чехова: “После тех высоких требований, которые поставил своим мастерством Мопассан, трудно работать, но работать все же надо, особенно нам, русским, и в работе надо быть смелым”.

Что такое смелым? В данном случае: быть бесстрашным перед публикой и критиками. “Врать против условий сцены” (против шаблонов) и получать за это скуку и негодование публики, хамство и насмешки рецензентов.

Бунин пишет о них: “Много горечи они влили в его душу, и без того отравленную русской жизнью”. Важное замечание. Русская жизнь, которая отравила душу Чехова (и не только его), это жизнь до 1917 и даже до 1905 — до всех революций. Это та жизнь, которая отсюда, из ХХI века, представляется нам тихой, мирной, блаженной.