Постконструктивизм

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Постконструктивизм

После принятого 28 февраля 1932 г. постановления Совета строительства Дворца Советов при Президиуме ЦИК СССР " Об организации работ по окончательному составлению проекта Дворца Советов СССР в гор. Москве", в котором говорилось, что " поиски должны быть направлены к использованию как новых, так и лучших приемов классической архитектуры" ¹, поиски многих архитекторов изменили свою ориентацию, повернувшись в сторону освоения наследия.

Безусловно, на творческую перестройку советской архитектуры в первой половине 30-х годов оказали влияние и вкусы влиятельных представителей административно-командной системы, которая все более жестко направляла общее развитие художественного творчества. Бывший тогда первым секретарем МК КПСС Л. Каганович при создании мастерских Моссовета в 1933 г. прямо поставил перед руководителями мастерских задачу ориентироваться в вопросах формы на классику и прежде всего на Ренессанс. Не согласные с такой постановкой вопроса лидеры конструктивизма (А. и В. Веснины и М. Гинзбург) отказались создавать мастерские в рамках Моссовета и их совместную мастерскую взял в Наркомтяжпром С. Орджоникидзе. Тот же Каганович прямо ориентировал архитекторов при разработке проектов для канала Москва - Волга заимствовать архитектурные формы из гидротехнических сооружений Древнего Рима (акведуки и т.д.).

Архитектура советского авангарда, если условно назвать ее обобщенно " конструктивизмом" (чтобы отделить терминологически от зарубежного авангарда), обрамлена двумя кратковременными этапами - протоконструктивизмом (точнее, протоавангардом) и постконструктивизмом (поставангардом).

Протоконструктивизм - это не этап в творческой эволюции тех, кто сам формировал основные творческие течения авангарда (рационализм и конструктивизм), а этап в творчестве тех, кто приобщался к авангарду, ориентируясь на создателей его течений.

После ряда проектов рационалистов, К. Мельникова и веснинского " Аркоса" стилистика архитектурного авангарда определилась, и протоконструктивизм как творческое явление исчез. До этого он как бы пробивал себе путь к основным творческим течениям авангарда через неоклассику, кубизм и символический романтизм. Наиболее характерен протоконструктивизм в 1922-1924 гг.

Но если протоконструктивизм - это движение через различные стилистические течения и концепции к стилевому единству в рамках архитектурного авангарда, то постконструктивизм - это движение от единого направления в разные стороны, вернее, в виде веера. И до тех пор, пока во второй половине 30-х годов не определился новый мощный вектор (стремление к классике), все эти поиски имели родимые пятна рационализма и конструктивизма. Таким образом, постконструктивизм - это не просто возвращение к неоклассике, а творческое стремление к ней через опыт авангарда.

Постконструктивизм 1932-1936 гг. долгое время не привлекал внимания ни историков, ни архитекторов. В нем видели лишь переходный этап. Только в последнее время, когда в мировой архитектуре обозначилось такое явление, как постмодерн, мы более внимательно стали присматриваться ко всем этапам развития советской архитектуры. Обнаружилось, что в довоенный период наша архитектура создала не только оригинальные творческие течения архитектурного авангарда, но и, пожалуй, впервые в архитектуре XX в., проходя через этап отказа от этих течений, сформировала в полемике с ними различные оттенки того, что через сорок лет окрестили термином " постмодерн".

Различные архитекторы неодинаково преодолевали стилистику этапа постконструктивизма - одни быстрее, другие медленнее. Причем некоторые видели в нем самоценное творческое явление.

Общее стремление большинства архитекторов на этапе постконструктивизма - это умеренное " обогащение" внешнего облика зданий, преодоление " излишнего аскетизма" архитектуры авангарда. В первое время при сохранении общей объемно-пространственной структуры, свойственной, например, конструктивистским зданиям, " обогащение" сводилось к появлению карнизов простейшего профиля и такого же простейшего обрамления проемов, к предпочтению симметричных композиций. Причем молодые архитекторы, у которых не было навыков работы в " стилях", считали сначала, что таким небольшим " обогащением" фасадов все и ограничится.

Однако вскоре поветрие эклектики и стилизации, хотя и в упрощенных формах, стало захватывать архитекторов разных поколений, что дезориентировало молодежь в вопросах формо- и стилеобразования.

Период постконструктивизма (1932-1936), когда лидеры рационализма и конструктивизма быстро уходили в тень, а многие бывшие мастера неоклассики еще только восстанавливали свой прежний авторитет (особенно среди молодежи), выдвинул и своих лидеров. Пожалуй, на этапе постконструктивизма одними из наиболее влиятельных лидеров были И. Фомин и И. Голосов.

" Пролетарская классика" И. Фомина органично вошла в постконструктивизм. Находившаяся как бы на " правом" (традиционалистском) фланге архитектурного авангарда на этапе постконструктивизма, она стала восприниматься как одна из основных творческих школ. В обстановке всеобщего разброда и смятения школу Фомина выделяло то, что " пролетарская классика" имела детально разработанную творческую концепцию, которую легко было усвоить.

Особенно большое влияние оказывали подобного рода концепции формообразования на молодежь, которая чутко реагировала на все изменения в творческой направленности и на какое-то время оказалась в сложном положении. Лидеры новаторских течений были как бы низвергнуты с пьедесталов. Молодые архитекторы уже не усматривали перспектив в развитии формообразующих принципов рационализма и конструктивизма. Откровенная же неоклассика, которую в 20-е годы третировали как эклектику и стилизацию, еще оставалась для подавляющего большинства молодых архитекторов, воспитанных на творческих концепциях течений архитектурного авангарда, чем-то неприемлемым. Они находились на распутье. Их не привлекали ни те лидеры, которые продолжали отстаивать позиции подвергавшихся все более острой критике новаторских течений 20-х годов, ни те, кто спешно перестраивался, пристально следя за всеми изменениями в творческой конъюнктуре, ни откровенные неоклассики.

Молодежь инстинктивно тянулась к тем архитекторам, которые сумели в этот сложный период четко и ясно определить свою творческую позицию и рассматривали этот период не как переходный от конструктивизма к чему-то еще, а как новый самостоятельный этап со своими приемами и принципами создания архитектурно-художественного образа.

Одним из таких архитекторов (наряду с И. Фоминым и некоторыми другими) был И. Голосов. Привлекала искренность его позиции и то обстоятельство, что он знал, что и как надо делать в той непростой ситуации. И не только знал и провозглашал, но и делал, создавая выразительные и высокопрофессиональные проекты. Проекты и постройки И. Голосова этих лет привлекали монументальной образностью и представляли собой одни из наиболее характерных и совершенных в профессиональном отношении произведений постконструктивизма.

В проектах 1933-1934 гг. И. Голосов отказывается от принципов конструктивизма. Он возвращается к композиционным приемам неоклассики, но стремится не повторять буквально классических форм. " В настоящее время мой лозунг, - провозглашает он, - " новая свободная форма" ². Однако проекты этих лет свидетельствуют, что " новой" эта форма была прежде всего по отношению к конструктивизму. Что же касается классики, то здесь новизна создаваемых И. Голосовым форм была относительной. И. Голосов пришел к тому, чего он старался избежать в первые годы Советской власти, - к " реконструкции" классики. Но если в 1918-1919 гг. он не пошел дальше упрощения классических форм, не переступил грань, отделявшую упрощение от реконструкции, а потом просто отказался от использования классических форм, то теперь, в 1933-1934 гг., он, возвращаясь к классике, начал именно с ее реконструкции, хотя, по-видимому, и не осознавал этого. Он был искренне убежден, что на основе " классики" создает " новые свободные формы".

В построенных по проектам И. Голосова постконструктивистских объектах (жилые и общественные здания в Москве и Горьком) особый интерес представляют детали. Карнизы не имеют прямых аналогий в классике, хотя и скомпонованы из ее элементов (например, скоция большого выноса опирается на ряд консолей; пилястры и квадратные в плане колонны вместо капителей завершаются консолями и т.д.).

Возглавляемая И. Голосовым мастерская Моссовета начала работу под флагом создания на базе классики " новой" формы. Всегда свойственная И. Голосову любовь к крупной форме сказалась в проектах середины 30-х годов в создании подчеркнуто монументальных композиций. Он применяет ярусные построения, колоннады, скульптуры. Желая подчеркнуть весомость объема здания, часто использует приемы прорезания его массива высокой аркой.

Для И. Голосова этап постконструктивизма затянулся практически на все 30-е годы. Все его проекты этих лет носили следы поисков новой формы. Он так много и убежденно говорил в начале 20-х годов о том, что классические формы безнадежно устарели, что не мог заставить себя в 30-е годы использовать конкретные формы классики. И. Голосов принципиально отвергал прямое заимствование традиционных форм и каждый раз долго прорисовывал все детали проекта, стремясь сделать их " непохожими" на привычные классические формы.

Такое формотворчество не всегда приносило И. Голосову успех. Создать новую архитектурно-декоративную форму и сразу же довести ее до высокого художественного уровня - дело чрезвычайно трудное, поэтому нередко в проектах И. Голосова 30-х годов при общей выразительной объемной композиции можно встретить недостаточно прорисованные детали. Прорисовывались-то они, по-видимому, долго и тщательно, но в них заметно стремление сделать их непохожими на формы классики, хотя они и употреблены, как правило, в композиции, основанной на принципах построения классического ордера.

Это было вообще характерно для многих проектов и построек этапа постконструктивизма. Среди них можно назвать проекты третьего и четвертого туров конкурса на проект Дворца Советов в Москве, конкурсные проекты здания Наркомтяжпрома, Дома книги, Дворца транспортной техники, Дома ТАСС, фасада театра Мейерхольда в Москве, станций первой очереди московского метрополитена и многие другие проекты и постройки, в том числе жилые и общественные здания в различных городах страны.

Очень часто в этих произведениях можно обнаружить " новые" формы, представляющие собой упрощенные трансформированные или " реконструированные" классические формы. И, как правило, даже при хорошем в целом профессиональном уровне решения общей объемно-пространственной композиции именно в этих " новых" деталях постконструктивистские произведения были художественно уязвимы.

И все же при всех художественных издержках работа многих архитекторов (на этапе постконструктивизма) в области поисков новых форм и деталей вызывает интерес как опыт формально-эстетического взаимодействия концепций формообразования новой архитектуры и классики (или неоклассики). Такие тенденции " врастания" новой архитектуры в классику были характерны в 30-е годы и для ряда других европейских стран, затем они проявились в 50-е годы в США, а в 70-80-е годы во многих странах (постмодерн). Однако впервые в широком масштабе эти тенденции проявились именно в нашей стране в 30-е годы. Если в других странах " врастание" новой архитектуры в классику на какой-то стадии останавливалось и затем нарастали обратные тенденции, то в нашей стране в 30-е годы процесс перерастания творческих течений авангарда в новое издание неоклассики (или " сталинский ампир") был доведен до конца. Поэтому-то и представляют такой интерес уроки этого эксперимента, поставленного самой жизнью.

Один из уроков нашего постконструктивизма (как, впрочем, и постмодерна) заключается в том, что взаимодействие новой архитектуры и классики, так сказать, на паритетных началах, когда ни та, ни другая художественно-композиционная система средств и приемов выразительности не может проявиться в полную силу (они как бы нейтрализуют друг друга), в большинстве случаев приводит к снижению художественного уровня архитектуры. И опыт " пролетарской классики" И.Фомина, и опыт школы И. Голосова 30-х годов, и многие другие попытки в рамках постконструктивизма создать " новую архитектуру", взяв за основу художественно-композиционную систему классики, но упростив и " реконструировав" ее формы и детали или даже заменив их вновь созданными, так и не стали базой формирования значительного творческого течения.