ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Я несколько раз упоминала о том, что материал этой книги — классификация человеческих типов — является только проводником к тому

Я несколько раз упоминала о том, что материал этой книги — классификация человеческих типов — является только проводником к тому, чтобы сделать начальные шаги в гораздо более значительном процессе. Жизненно важен вопрос использования этой информации. И хотя она может иметь какую-то ценность с точки зрения действий людей в этом мире, успехов или неудач в их личных взаимоотношениях, повышения благосостояния и престижа — суть здесь не в материальной пользе. Существуют тысячи книг по самопомощи, в которых гораздо лучше разработана эта тема.

Суть здесь в том, чтобы ясно увидеть фактическую природу человеческих существ с целью отделить те элементы, которые являются механическими, и прийти к какому-то пониманию того, что там может быть еще. Другими словами, эта попытка увидеть, есть ли там что-нибудь другое, или же правы бихевиористы типа Берреса Скиннера, которые утверждают, что мы всего-навсего машины типа «стимул-ответ» и ничего больше.

Многие из величайших произведений литературы и искусства, созданные человечеством, прямо или косвенно относятся к миру человеческого духа. Это касается великих религиозных писаний. Это касается величайших творений литературы и философии. Приведенное в данной книге описание человеческих типов не стремится к этому, но без связи с этим высшим пониманием оно не имеет смысла. Человеческие существа обладают потенциалом жить в двух мирах одновременно, и понимание этого факта в прежние времена было распространено гораздо больше, чем сейчас. Одна из самых больших трудностей нашего времени состоит в том, что люди забыли об этом потенциале и стали верить, что кроме материального мира больше ничего нет. Из этого непонимания, из отказа от принадлежащего нам от рождения права на более высокое сознание и исходит все зло современного мира. Действительно, в этом и состоит природа зла, и так было всегда. Зло есть отсутствие сознания, но это не значит, что зло пассивно. Материальный мир, тело, чувства — невообразимо активны и сильны. Если ими не управляет высшее понимание, то они отбрасывают в сторону добро, истину и красоту и обрекают на уничтожение не только дух, но и сам материальный мир.

Понимание человеческих типов необходимо для начала развития сознания, потому что в тех снах, которые нам снятся о самих себе, накапливаются искусственные и иллюзорные элементы. Самое основное различие, описываемое в системе Четвертого Пути, — это различие между личностью и сущностью. Здесь мы описывали компоненты сущности человека, тот тип существа, которым человек рождается. Каждый человек приходит в мир с определенным генетическим наследием от родителей и с четырьмя типами разума — низшими центрами, при помощи которых он будет функционировать в мире. Одной из этих функций ребенок (а затем и взрослый) будет пользоваться больше других — это центр тяжести. Эта совершенно новая, пишащая персона также относится к определенному эндокринному типу, поскольку одна из желез внутренней секреции будет более активной, чем другие. Родни Коллин представляет теорию, что эти железы находятся под воздействием планет и других близких к Земле тел: «Если мы вообразим набор из семи фотографических пленок, каждая из которых чувствительна к свету определенной планеты, и создана для того, чтобы зарегистрировать раз и навсегда ту запись, которая записывается в тот момент, когда их выносят из темной комнаты, мы получим некую картину этой „настройки" при рождении человеческой машины. На другой картинке мы можем представить сейф с комбинацией из семи колец, находящихся в постоянном движении с разной скоростью. В один конкретный момент, момент рождения, комбинация „устанавливается". Комбинация, зарегистрированная в тот момент, будет впоследствии являть собой постоянный ключ к сейфу, единственный, позволяющий открыть его и проверить его содержимое»[35].

Эти метафоры описывают понимание Четвертого Пути о том, как человеческие типы определяются планетами, влияющими на железы.

Эти два способа схематического описания человеческой машины, описание четырех низших функций и классификация семи типов тела, различны, хотя и связаны друг с другом, подобно тому, как система кровообращения и пищеварительная система отделены друг от друга и взаимосвязаны в теле. Все это — компоненты сущности человека. Необходимо долгое и тщательное наблюдение, чтобы определиться с тем, какие проявления исходят из какого источника. Но не только эти элементы делают сущность человека сложной и порой довольно запутанной, они обычно замутняются развитием личности. Требуется очень много времени, чтобы отделить те характеристики и проявления, которые принадлежат личности, от тех, которые являются частью сущности человека.

Сущность — это то, с чем человек рождается, то, чем он собственно является, а личность — это то, что он заучил. Это выглядит четким и понятным различием, но практическая действительность намного более сложна. В сущности всех людей лежит стремление учиться и изменяться под воздействием изученного. Фактическая конфигурация мозговых клеток, нейронов, подвергается воздействию языка, выученного в первые несколько лет. Таким образом, истинная часть сущности отливается в конкретную форму, которую она будет иметь всю жизнь. Выученный язык, многие другие аспекты ранних переживаний ребенка, такие как семья, в которой он родился, культура, в которой он воспитан, проникают в сущность и изменяют ее. Такие самые основные вопросы, как пищевые предпочтения, например, является ли основным источником углеводов хлеб, рис или картофель, останутся сильными предпочтениями сущности в течении всей жизни человека.

Однако с ростом ребенка образование личности включает многие элементы, которые не проникают в сущность, а образуют защитный барьер вокруг нее. Личность защищает сущность ребенка от болезненных и неприятных переживаний. Молодая сущность очень чувствительна к негативности и учится тому, как избегать ее с помощью реакций, отражающих негативность. Ребенок, которого осмеивают за плач, может научиться быть стойким и может даже стать забиякой, терроризирующим других детей вместо того, чтобы страдать от насмешек над своей чувствительностью. Ребенок, которому свойственна шумность, может быть столь сурово наказан за сломанные вещи, что станет очень осторожным и сдержанным в своих движениях. В таких случаях личность образует защитную оболочку вокруг сущности и может в конце концов подавить продолжающийся рост сущности. Иногда нужны годы наблюдения и работы для того, чтобы сущность проявилась посреди сводящего на нет все усилия давления толстой скорлупы личности. Для кого-нибудь может очень трудно в самом начале этой работы быть уверенным в том, что он наблюдает, исходит ли конкретное проявление из личности или из сущности. Именно здесь полезно описание типов сущности — оно дает основные описания специфических образцов, которые можно искать в сущности.

Нужно много наблюдений в течение долгого времени, чтобы собрать достаточно объективного материала и прийти к каким-либо выводам относительно любой тенденции. Можно сказать, что человек начинает работу, просто наблюдая, что, когда он окружен людьми, которых он не знает хорошо, он достает книгу или берет журнал и начинает читать. Означает ли это, что он интеллектуально центрирован и следовательно более притягивается к словам и идеям, чем к людям? Или он — Луна и использует эту книгу как способ защитить свое уединение? Или он является эмоционально центрированным Юпитером, чья сущность наслаждается встречей с новыми людьми, но с которым так плохо обращались в детстве, что у него очень глубок страх перед людьми, и он использует книгу как барьер от них? Может понадобиться много-много наблюдений себя в различных ситуациях с разными людьми, прежде чем он будет уверен, откуда идет его поведение. В конце концов, однако, проявятся определенные шаблоны, которые весьма ясно укажут на характеристики сущности и которые можно классифицировать как проявления конкретной функции и типа тела.

Личность ослабляется этой работой. Чем больше сделано наблюдений, чем дольше поддерживается разделенное внимание, чем больше записано проявлений центра тяжести и типа тела, тем сильнее становится сущность. И развитие возможно только из сильной и здоровой сущности.

Основная проблема, с которой мы встречаемся, пытаясь наблюдать себя, состоит в том, что мы просто забываем, зачем мы это делаем. Различные «я», постоянно возникающие в разных частях нашего сознания, продолжают стимулироваться впечатлениями, поступающими извне и изнутри нас. Эти старые привычные ассоциации так сильны, что они восстанавливаются в тот же момент, как прекращаются сосредоточенные усилия «быть здесь» и наблюдать себя. В этом и состоит природа нашего сна — у нас есть цель быть более сознательным, но мы забываем о ней. Это слишком трудно. Это требует слишком больших усилий. У нас нет на это энергии. Личность, которая является искусственным образованием, тем не менее разрастается на той иллюзии, что она реальна. Ее существование строится на уходе от настоящего, потому что в настоящем мы можем ощутить наше фактическое состояние, разделяя наше внимание между тем, что мы делаем, и самим собой, который делает это.

Многие великие люди, писавшие о положении человека, отмечали этот факт — что мы избегаем настоящего. Вот отрывок из Паскаля:

«Мы никогда не держимся за настоящее. Мы вспоминаем прошлое; мы ожидаем будущего, как будто мы думаем, что оно приближается слишком медленно, и мы хотим его поторопить или же мы вспоминаем прошлое, как бы стремясь замедлить его быстрый уход. Мы настолько неумны, что бродим во временах, которые нам не принадлежат, и не думаем о том единственном, что принадлежит нам: мы настолько суетны, что мечтаем о временах, которых не существует, и слепо бежим от того единственного, которое есть. Факт состоит в том, что настоящее обычно доставляет боль. Мы выбрасываем его из виду, потому что оно расстраивает нас, а если мы получаем удовольствие, то жалеем о том, что оно от нас уходит. Мы стремимся обеспечить ему поддержку будущего и думаем о том, как мы будем обустраивать дела, которые сейчас неподвластны нашему контролю, в те времена, которые могут никогда и не наступить.

Пусть каждый из нас исследует собственные мысли — он обнаружит, что они полностью заняты прошлым или будущим. Мы почти никогда не думаем о настоящем, а если и думаем, то только в свете наших планов на будущее. Собственно настоящее никогда не является самоцелью. Прошлое и настоящее — это средства, и только будущее — наша цель. Таким образом, мы никогда, по сути дела, не живем, но надеемся жить, и поскольку мы всегда планируем, как стать счастливыми, неизбежно, что мы никогда ими не будем»[36]. Мы, по сути дела, не живем. Таково наше состояние, когда мы не осознаем то, что происходит в настоящий момент. Если мы не присутствуем в своей жизни, то мы ею не живем, она нам «снится». Воспоминания о прошлом и планы на будущее — это способы избежать того, чтобы видеть себя такими, какие мы есть.

Когда мы действительно начинаем пытаться наблюдать, разделять свое внимание между самим собой и впечатлениями от окружающего мира, мы наталкиваемся на другое препятствие: желание изменить то, что мы видим. Наша первая реакция, когда мы мельком видим реальность, состоит в том, что она отталкивает и даже ужасает нас. Когда мы немного начинаем видеть свое настоящее состояние: как мы действуем, что мы говорим, какое впечатление оказываем на других, — мы хотим стать другими. Но это и невозможно, и нежелательно. Если мы хотим жить своей жизнью, а не умереть, не живя, то нам придется мириться с тем, что открывает нам свет сознания. И в этом вся суть. В одной из эзотерических традиций — суфийской, или дзенской, или какой-то другой — есть притча о том, как преступник хотел изменить свою жизнь. Он был искусным вором, взламывал сейфы так, что его ни разу не поймали. Но его стала тяготить преступная жизнь, ему надоело приносить вред. Тем не менее, остановиться он не мог. В отчаянии он пошел к учителю, достигшему совершенства, и стал просить принять его учеником и помочь перестать взламывать сейфы. Учитель согласился принять его учеником, но сказал, что он должен продолжать вламываться в дома и воровать деньги. Вора расстроило это требование, но в отчаянии он согласился сделать все, что требовал учитель. Учитель настаивал на том, что, продолжая взламывать сейфы, вор должен был наблюдать себя в это время.

Прошло несколько месяцев; вор стремился как можно лучше выполнять требования учителя. Когда он уже не мог более этого выносить, он снова пошел к учителю и стал просить его помочь ему остановиться. Чем больше он видел, наблюдая за собой, тем больше хотел прекратить свое занятие. Но учитель был непреклонен. Он сказал, что вор должен продолжать, но ему надо прилагать больше стараний, чтобы наблюдать каждую деталь процесса взламывания сейфа. Прошло еще некоторое время, и снова вор пришел к учителю и стал просить помочь ему бросить грабеж. Учитель спросил, насколько хорошо он мог наблюдать за собой, и вор сказал, что он мог видеть большую часть процесса, он видел себя входящим в дом в темноте, определяющим местоположением сейфа, нащупывающим комбинацию замка, но он не всегда мог продолжать наблюдение, когда дверца открывалась.

Учитель кивнул и снова послал его воровать и наблюдать, пока он не сможет видеть каждый шаг, каждую деталь всего процесса.

Когда они встретились в следующий раз, вор достиг высшего сознания и сам уже стал учителем.

Большинство из нас, выслушав эту историю, хотят узнать, перестал ли он грабить сейфы. Нам крайне трудно понять тот факт, что это не важно, перестал он или нет. Мы настолько приучены оценивать все в свете наших отношений с внешним, материальным миром — тем миром, который, как говорят нам великие писатели, является иллюзией, тенями на стене пещеры Платона, Майей — что нам трудно ценить само сознание в противоположность тем вещам, которые мы сознаем.

В этом, однако, и состоит цель этой системы классификации человеческих типов. Мы являемся сейфами, которые сами же пытаемся вскрыть, и мы пытаемся наблюдать, как мы это делаем. Суть в наблюдении. Когда мы наблюдаем, мы существуем. Если же мы не наблюдаем, то неважно, взламываем ли мы сейфы или делаем что-то еще.