Одно определение

Чтобы понять, что такое перенаправление и как нам перенаправить детей к хорошему поведению, следует обратиться к определению дисциплины. Когда дети принимают неразумное решение или не справляются с эмоциями, нам нужно вспомнить, что смысл дисциплины – в обучении. Стоит забыть эту истину, и мы собьемся с верного пути. Скажем, сведя дисциплину к наказанию, мы рискуем упустить возможность научить детей очень важным вещам. А если решим, что лучший урок для них – это последствия самого проступка, и этим ограничимся, то отнимем у них шанс почувствовать на психологическом и эмоциональном уровнях, как функционирует «встроенный компас», указывающий верную дорогу.

Одна мама рассказала нам, как однажды, прибираясь в комнате шестилетней дочери, нашла коробочку цветных карандашей. Несколькими днями ранее они покупали все, что нужно для школы, в канцелярском магазине, и дочка буквально влюбилась в эти карандаши. Мама их не купила, и девочка просто сунула коробочку в карман.

Первым порывом матери было немедленно потребовать отчета об этих карандашах. Когда девочка увидела потрясенную мать с коробкой в руках, в ее глазах застыло выражение страха и вины. В подобные моменты отклик родителя, как ничто другое, предопределяет, какой опыт вынесет ребенок из конфликтной ситуации. Как мы объясняли в главе 1, если родитель думает только о том, как наказать ребенка или заставить его расхлебывать последствия неверного шага, – а значит, немедленно начинает орать, шлепать, отправлять в «одиночное заключение» или лишать давно ожидаемого удовольствия, – соответственно смещается и фокус внимания ребенка. Вместо чувства сожаления и раскаяния, вместо мыслей о недопустимости содеянного – скажем, о том, как скверно красть карандаши, – ребенок может думать лишь об одном: каким ужасным выглядит сейчас родитель и как ужасно со стороны матери или отца так сильно его наказывать. Ребенок чувствует себя жертвой, что задним числом отчасти даже оправдывает его проступок.

Но мама, о которой мы рассказываем, применила другой подход к дисциплине, в центре которого находится не наказание, а обучение. Она дала дочери время посидеть вместе с нею и сполна ощутить неприятное, но такое ценное чувство никем не навязанной, идущей изнутри вины за то, что она взяла чужое. Ведь чувство вины бывает и здоровым, и целительным! Это проявление здоровой натуры. Такое чувство вины благотворно влияет на дальнейшее поведение человека.

Прежде чем начать беседу, мама присела, опустившись ниже уровня глаз ребенка (как мы советовали в конце предыдущей главы), и лишь тогда ласково заговорила. Сначала шестилетняя девочка отрицала кражу, потом заявила, будто не помнит, что случилось. Но поскольку мама продолжала терпеливо ждать правды, дочь сообщила, что бояться нечего, поскольку она «подождала, когда тетя-продавец с пышной прической отвернется», прежде чем стащить карандаши. Теперь мама стала активно задавать вопросы, заставляющие девочку задуматься о темах, которыми она прежде себя не обременяла. «Ты знаешь, как называется, когда берешь чужое?» «Как ты думаешь, кража – это законно?» «Знала ты, что та дама с пышной прической сначала купила эти карандаши на свои деньги, чтобы положить их на прилавок в своем магазине?»

С каждым вопросом девочка все ниже опускала голову, ее губы надулись, из глаз покатились крупные слезы. Было очевидно, что она переживает из-за своего поступка. Мама мягко обняла ее, не мешая плакать и размышлять, чтобы не прервать полезный внутренний процесс, который происходил в душе ребенка. А чтобы дочь ощущала мамину близость, заметила: «Теперь ты чувствуешь, как плохо поступила». Девочка кивнула и расплакалась еще сильнее. В этот благотворный момент раскаяния мамино присутствие утешало и поддерживало ее. Причем самой маме даже не пришлось ничего говорить или делать, чтобы преподать дочери правильный урок: достаточно оказалось просто обнять и дать поплакать и прочувствовать вину. Через пару минут она утерла дочке слезы и помогла ей успокоиться. Они еще немного поговорили о честности, уважении к чужой собственности и о том, как важно поступать хорошо, даже если это трудно.

Мать завела с дочерью диалог, подтолкнувший ее к сотрудничеству и размышлению. Просто направив внимание девочки на внутреннее осознание своей вины, которую та и так уже чувствовала, вместо того чтобы обрушить на нее гнев, она создала ситуацию, в которой приучение к дисциплине произошло само собой. Высший мозг девочки получил тренировку, обдумывая проступок и его последствия для окружающих, усваивая урок этики и нравственности. Завершилось все тем, что мама и дочка сообща решили, как лучше всего вернуть коробку карандашей «тете-продавцу с пышной прической».

Вместо того чтобы немедленно заставить ребенка расхлебывать последствия проступка…