Раста из Чеплтона 1 страница

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Чеплтон — пригород Лидса, расположен примерно в 10 мин. автобусом от центра города. Это несколько квадратных миль с многоквартирными домами, населенными в основном выходцами с Ямайки, из Азии, ирландцами и изредка англичанами-бедняками (либо просто идеалистами). Жители Чеплтона, как и других подобных внутренних районов городов, в географическом и социальном смысле оказались изолированными. Экономическая деятельность в любом ее виде на улицах почти отсутствует. Есть, правда, местное почтовое отделение, им управляет семья сикхов, да маленький музыкальный магазин, принадлежащий нескольким Раста (об этом достижении в предпринимательстве с оттенком зависти поговаривают другие чернокожие). Общественная жизнь в этом в основном черном и в основном безработном районе протекает между “аркадами” (помещениями с игральными автоматами), вечно многолюдным кафе Бамбу Лиф и большим пабом Хейфилд.

Найджел не совсем похож на типичного представителя местного сообщества. Ему 22 года, чернокожий, с пышной шевелюрой, свойственной Раста, — и имеет работу. Вот он сидит под небольшим плакатом с изображением Боба Марли в чеплтонском офисе фирмы Рут Бандли и Компания, поверенные, и рассказывает о своем долгом путешествии по различным программам помощи безработным, предшествовавшем его нынешнему положению. “Два с половиной года у меня не было работы. Чем я жил? Вставал вечерком, шел прошвырнуться, поглядеть, не встал ли кто из друзей. Шел к ним домой. Болтали там. Потом опять шел на улицу. Обделывали разные делишки. Вкладывали пособие в дело, чтобы хватило подольше. Этим и занимались прямо на улице — там купил, здесь продал. Вот и все”.

Затем, после работы по программе подготовки молодежи в столярной мастерской (“они от меня потом избавились”), а после в коммунальных службах в качестве маляра и декоратора, и затем опять-таки безработного, он в конце концов оказался в конторе Рут в качестве стажера.

Найджел говорит: “Я захотел поступить к Рут, потому что юридические фирмы, как только видели меня, говорили: " Нет, с такой прической ты нам не нужен". А Рут сказала, что если бы я постригся, она бы меня не приняла. Так что эта работа по мне. Иногда прихожу даже раньше всех. У меня свой ключ. Я решил пройти все ступеньки, все что требуется. Сдам экзамены на юрисконсульта. Может быть, и стану первым юристом Раста”.

Большинству чернокожих друзей Найджела повезло в Чеплтоне гораздо меньше (доля безработных в возрасте до 25 лет в Чеплтоне приближается к 70%). Как и Найджел, они начали дрейфовать между “программами” и безработицей сразу после окончания школы, но большинство кончило тем же, с чего и начало, — пособием, а для большинства это означает — и улицей. Подальше от переполненных квартир, поближе к друзьям и к делу.

Хью, 24-летний Раста с такой же прической, как у Найджела, пытался порвать с таким положением. “Просыпаюсь и говорю себе: " Что я могу сделать позитивного? " А потом делаю то, что и каждый день. Спускаюсь на улицу, " на передовую", как мы говорим. И там думаю о том же. " Я не хочу быть здесь, не хочу просто торчать на улице. В кафе я должен сделать что-то позитивное". А что еще можно сделать? Ну я и возвращаюсь домой”.

Чернокожая безработная молодежь из Чеплтона, равно как и из Брикстона, Ноттинг Хилла и Сент-Поулза, знает, что простейший способ пополнить наличность заключается в том, чтобы помаленьку приторговывать каннабисом (вид наркотика). Хью уже провел некоторое время в тюрьме за торговлю этой, как он выражается, “травкой”. Никаких моральных барьеров ни у него, ни у его друзей, похоже, не существует. “Что плохого, если ты продашь немножко своим приятелям или белым студентам из университета? ” — такой ответ был более или менее стандартным.

О преступлении в этой среде говорят как о возможном выборе жизненного пути. Малькольму нравится ходить на “блюзовые” вечеринки, потому что это сохраняет его от неприятностей. “Если приходит приятель и приглашает пойти на " блюз", а другой зовет " на дело", идешь на вечеринку, потому что завтра этого может не быть”. В общем, он не думает, что пойдет на преступление:

“Это страшно, чувствовать, что тебя вот-вот поймают. Ну, пошел ты на дело, разбогател, машину купил. Ну и что машина? А потом ты все равно знаешь, что тебя посадят. И машину потеряешь”.

Ощущения Найджела от визитов в тюрьму к арестованным друзьям еще более усилили сомнения в том, что преступление — это выход. “Слишком это угнетает. По-моему, туда никому не стоит попадать. Многие мои друзья бросили это дело. Просто сидят теперь дома, получают свое пособие, покупают курево, болтают, и на этом все кончается. Никакого криминала”.

То, что чернокожая молодежь привыкла считать безработицу практически нормальным образом жизни, чаще всего становится причиной непонимания между нею и родителями. Найджел очень точно описывает неприятие людьми старшего поколения уличной жизни своих детей. “О, — говорят они. — Вы все непутевые. Вам бы только валяться целыми днями, курить да трепаться по углам”. Такая культура непонятна родителям, юность которых проходила совсем иначе. “Возможно, когда они приехали в Англию в 50-х и 60-х, они, хотя и с трудом, могли уйти с одной работы, а завтра устроиться на другую. Сейчас работы просто нет.”

(Адаптированный вариант статьи: L. Taylor. Britain Now // Illustrated London News, October. 1987. P. 54-55.)

Многие критики вывод о том, что определенные группы сами являются источником собственной обездоленности, сочли неприемлемым и стали утверждать, что понятие низшего класса дискредитировало себя34).

И все-таки понятие низшего класса представляется единым, поскольку позволяет зафиксировать поле пересечения между классовым делением и этнической дискриминацией. Абсолютной грани между низшим классом и остальной частью рабочего класса не существует, соответствие расовому признаку также не полное, в той же структурной позиции находятся часть безработных семей с одним родителем и пенсионеры с низкими пенсиями.

Тем не менее, понятие “низшего класса” нуждается в четком определении35). Данная категория неоднородна и не поддается поверхностным обобщениям. Существует, например, связь между формированием низшего класса и ростом определенных форм преступности. Очевидно, что не все группы низшего класса повинны 260 в таком положении. Что касается понятия культуры бедности, от него нужно просто отказаться. Имеет смысл говорить скорее о “культуре сопротивления”, а не пассивной зависимости, потому что возможности осознанного включения в жизнь национального сообщества в широком смысле блокируются, возникают иные культурные формы, которые дают возможность автономии и самовыражения. Сейчас общепризнано, что ключевую роль в блокировке такого рода играет расизм. Многие ученые согласятся с выводом о том, что расизм является одной из основных причин специфического состояния низшего класса.

Типичные для жертв расизма лишения, как уже отмечалось, способствуют упадку центральных районов городов и одновременно являются его следствием (см. главу 17, “Современный урбанизм”). Здесь обнаруживается прямая корреляция между расой, безработицей и преступностью, фокусом которой оказывается положение молодых чернокожих мужчин. В 1982 г. полиция приняла решение фиксировать число уличных грабежей по расовому признаку, ранее такая статистика не велась. В прессе и на телевидении подчеркивалось “непропорционально широкое участие” чернокожей молодежи в таких преступлениях, как групповое хулиганство и нападения на магазины. Как результат, в сознании общественности сформировалась связь между расовой принадлежностью и преступностью. “Дейли Телеграф” заметила по этому поводу: “Многие представители вест-индской молодежи, а вслед за ними и все большая часть белой молодежи начисто лишены сознания того, что нация и государство, в котором они живут, являются частью их самих. Поэтому сограждане становятся для них " законными" объектами насильственной эксплуатации”36).

Однако опыт большинства чернокожей молодежи убеждает ее в том, что это именно она является объектом насильственной эксплуатации, в столкновениях с белыми, нередко, к сожалению, и с полицией.

В ходе исследования, посвященного полиции, Роджер Грэйф обнаружил широкое распространение расистских убеждений среди полицицейских. Он сделал вывод, что полиция занимает активно враждебную позицию в отношении всех меньшинств. Особенно часто объектами шуток, издевательских замечаний, жертвами грубых стереотипов являются черные. Заметив реакцию ученого, один из офицеров поспешил успокоить его следующей “шуткой”: “Полицейские привыкли всех поливать грязью. Вовсе не одних черномазых. И о гомиках то же говорят, и о Паки (пакистанцах), о бабах, о студентах, об ирландцах — о ком только не говорят. Мы ведь всех ненавидим”37).

Поэтому неудивительно, что исследования свидетельствуют о враждебном отношении к полиции среди чернокожих групп. Отчасти такая позиция становится результатом непосредственного опыта, в частности, на отношение чернокожей молодежи к полиции оказывают прямое влияние полицейская стратегия по отношению к ней. В исследовании, опубликованном в 1983 г., был сделан вывод о том, что недостаток доверия вест-индской молодежи может быть оценен как “катастрофический”. В последующее десятилетие ситуация, по-видимому, не изменится к лучшему.

Особым объектом предрассудков и дискриминации являются чернокожие женщины, и среди них, в первую очередь, матери-одиночки, которые чаще всего 261 подвергаются критике в средствах массовой информации и неодобрению со стороны белого населения в целом. Так, в одной из статей “Лондон Ивнинг Стандарт” говорилось: “Чернокожие молодые люди совершают столь значительное число преступлений, потому что большинство черных матерей рожают детей вне брака и не имеют поддержки со стороны отцов”38).

Анализ восприятия чернокожих женщин полицейскими показывает, что они нередко воспринимаются ими как “агрессивные и враждебно настроенные, с которыми трудно иметь дело”. Женщины, у которых “нелады” с полицией, часто сталкиваются с ситуацией двойного риска — им угрожает возможность остракизма со стороны чернокожего сообщества. С целью поощрения более контактного и позитивного отношения к женщинам-правонарушителям в чернокожей среде была разработана программа “Чернокожие женщины и тюрьма”. Исследования между тем показывают, что молодые чернокожие женщины так же критичны в отношении полиции, как и их ровесники мужчины. В исследовании, проведенном в среде чернокожих женщин, говорилось: “Все они без исключения придерживаются прочных антиполицейских убеждений и обвиняют полицию в расовых предрассудках и коррупции”39).

Этнические отношения на Европейском континенте

В первые два послевоенных десятилетия Европа переживала крупномасштабные миграции населения, в ходе которых страны Средиземноморья обеспечивали Запад и Север дешевой рабочей силой. В течение определенного времени эмиграция из Турции, Северной Африки, Греции, Южной Испании и Италии активно поощрялась, поскольку промышленно развитые страны испытывали острый недостаток в рабочей силе. В результате в сегодняшних Швейцарии, Западной Германии, Бельгии и Швеции проживает большое количество рабочих-мигрантов. В то же самое время в страны, бывшие некогда колониальными державами, хлынул поток иммигрантов из бывших колоний — в первую очередь во Францию (алжирцы), в Нидерланды (индонезийцы), а также в Великобританию.

Миграция рабочей силы в Западную Европу существенно снизилась только два десятилетия назад, когда после экономического бума наступил спад. Несмотря на то, что мигранты практически везде перешли на оседлое положение, большинство членов этнических меньшинств по-прежнему сталкиваются с серьезным ограничением своих юридических прав. В некоторых странах были приняты на постоянной основе законодательные акты, первоначально ориентированные на организацию временной миграции рабочей силы, несмотря на то, что они совершенно не приспособлены к современной ситуации. В других странах (таких, как Франция и Германия) по отношению к меньшинствам проводилась политика, ограничивающая их права, — например, ограничивалось право ввозить близких родственников.

Во многих западноевропейских странах проводились кампании по возврату мигрантов в страны, из которых они происходили; депортация угрожала им в случае потери работы или нарушения закона; проводилась другая подобная политика. Эта перспектива наиболее тревожна для мигрантской молодежи, представители которой родились уже в Западной Европе и теперь столкнулись с необходимостью насильственного возвращения в страну, с которой не имеют никаких реальных связей.

Иммиграция и связанный с ней расизм стали для Европы 1990-х годов взрывоопасной проблемой. В огромных количествах в Европу, в частности, во Францию и Италию, начали прибывать нелегальные иммигранты из Северной Африки. Распад Советского Союза и другие перемены в Восточной Европе вызвали у западноевропейских правительств опасения массированного притока иммигрантов с Востока. Только в объединенной Германии с 1991 по 1992 год были сотни нападений на иностранцев, в том числе на турецких рабочих, часть которых прожила в стране более 20 лет.

В Австрии правая группа, Партия свободы, организовала кампанию за прекращение доступа иностранцев в страну. Аналогичная организация в Италии, Ломбардская лига, имеет серьезную поддержку' со стороны избирателей на севере страны. Даже в Скандинавских странах, долгое время бывших бастионами либерализма в расовых отношениях, появились влиятельные правые группы. На региональных выборах во Франции в 1992 году Французский Национальный фронт, возглавляемый Жан-Мари Ле Пеном, завоевал 14% голосов.

Многие иммигранты и правозащитные организации с тревогой следят за растущей волной расизма и попытками создать “Европейскую крепость”. Однако не все процессы развиваются в сторону расовой нетерпимости. Во всех указанных странах возникли антирасистские организации, и большинство правительств приняло меры, направленные на ослабление дискриминации.

Возможные дальнейшие пути развития этнических отношений

США являются наиболее разнородной в этническом отношении западной страной, сформировавшейся как “общество иммигрантов”. Поэтому модели развития этнических отношений, выработанные здесь, могут быть основанием для оценки возможных направлений изменений в Европе. Для характеристики развития этнических отношений в США предложено три типа моделей40). Первая — это ассимиляция, предполагающая, что иммигранты утрачивают собственные обычаи и перестраивают поведение в соответствии с ценностями и нормами большинства. С “ассимилирующим” давлением сталкиваются дети иммигрантов, и в результате этого большая часть молодежи стала уже более или менее “стопроцентными американцами”.

Вторая модель — так называемый плавильный котел. В этом случае традиции иммигрантов не растворяются среди ценностей, доминирующих в среде оригинального населения, скорее происходит соединение старых и новых обычаев, идет процесс формирования новых образцов культуры. Многие считают, что это наиболее желательный результат этнического многообразия. До некоторой степени эта модель представляет собой специфический путь американского культурного развития. Несмотря на то, что доминирующее значение по-прежнему сохраняет “англо-саксонская” культура, характер американского пути отражает влияние всех тех многочисленных этнических групп, которые составляют современное население Америки.

Третья модель — модель культурного плюрализма. Согласно этой точке зрения, оптимальное решение заключается в создании плюралистического общества в полном смысле слова, в котором за всеми многообразными субкультурами признаются равные права. США считались плюралистическим обществом и ранее, однако этнические различия всегда ассоциировались с неравенством, а не с равным, но независимым участием в жизни национального сообщества.

Обращаясь к Западной Европе, мы обнаруживаем сходные проблемы и сходные альтернативы. Официальные политические курсы в Британии и других странах в основном ориентируются на первый путь, то есть на ассимиляцию. Как показывает пример Соединенных Штатов, в ситуациях, когда этнические меньшинства физически отличаются от большинства населения, этот путь становится, вероятно, наиболее проблематичным. В полной мере это относится к Британии с ее вест-индскими, африканскими и азиатскими общинами. Существование расизма в Европе (нередко институционализированного) делает достаточно проблематичным и вариант плавильного котла. Учитывая то обстоятельство, что многие государства ужесточают свои иммиграционные законы, социальный и политический климат для слияния национальных общностей вряд ли можно считать благоприятным.

Сами лидеры этнических меньшинств все чаще отдают предпочтение плюралистическому пути. Однако достижение “особого, но равного” статуса потребует колоссальной борьбы, для этого понадобится немалое время. Многие все еще воспринимают этнические меньшинства как некую угрозу: рабочему месту, личной безопасности и “национальной культуре”. В этнических меньшинствах по-прежнему видят “козлов отпущения”. Поскольку западноевропейская молодежь часто наследует предрассудки, характерные для старшего поколения, можно предполагать, что будущее этнических меньшинств в большинстве стран будет характеризоваться продолжающейся дискриминацией, социальной атмосферой конфликтов и враждебности.

В обозримом будущем, как это было и в прошлом, наиболее вероятным будет путь, соединяющий все три указанных типа, но с более выраженными плюралистическими тенденциями. Было бы, однако, ошибкой рассматривать этнический плюрализм лишь как следствие различных культурных ценностей и норм, “привнесенных” в общество извне. Культурное разнообразие в равной степени создается в процессе адаптации этнических групп к новому социальному окружению.

_______________________________________________________________________________________

1. Основным отличительным признаком этнической группы является наличие у ее членов общих культурных черт, отличающих эту группу от остального населения. Этнические различия являются полностью приобретенными, хотя их иногда воспринимают как “естественные”.

2. Меньшинство [национальное меньшинство] — это группа, члены которой подвергаются дискриминации со стороны большинства населения данного общества. Члены национальных меньшинств часто испытывают сильное чувство групповой солидарности, отчасти обусловленное общим опытом изоляции.

3. Понятие раса связано с физическими характеристиками, например, цветом кожи, расцениваемыми членами данного сообщества как этнически значимые, т. е. отражающие специфические культурные характеристики. Среди широко распространенных представлений о расах многие — не более чем миф. Четких признаков разделения людей по расам не существует.

4. Расизм — это ложное приписывание врожденных характеристик личности и поведения индивидам, имеющим определенный физический облик. Расист — это человек, который верит, что может быть дано биологическое объяснение неполноценности 264 якобы присущей людям, обладающим специфическими особенностями физического строения.

5. Замещение и поиск козлов отпущения — это психологические механизмы, связанные с предрассудками и дискриминацией. При замещении враждебные чувства направлены на объекты, не являющиеся реальной причиной волнения или тревоги. Свои опасения и чувство незащищенности люди проецируют на козлов отпущения. Предрассудки — это предвзятые представления об индивиде или группе; дискриминация подразумевает действительное поведение, направленное на то, чтобы лишить представителей группы возможностей, открытых для других.

6. Этнические установки усваиваются детьми в очень раннем возрасте. Например, они учатся думать о белых как о высших существах, а о черных — как о низших.

7. Важной составляющей большинства ситуаций этнического антагонизма являются групповые барьеры и привилегированный доступ к ресурсам. Вместе с тем ряд фундаментальных аспектов современных этнических конфликтов, в особенности расистские установки белых в отношении черных, следует рассматривать в контексте исторической экспансии Запада и колониализма.

8. Исторические примеры иллюстрируют различные типы отношений обществ к этническим меньшинствам, от рабства и апартеида до относительной терпимости и признания, а также реакции со стороны самих меньшинств.

9. Можно говорить о трех моделях возможного развития этнических отношений. В первой делается акцент на ассимиляции, вторая — модель “плавильного котла”, третья — “культурный плюрализм”. В последние годы особое значение приобрела третья перспектива, в рамках которой различные этнические общности имеют равное значение в контексте всеобщей национальной культуры.

плюралистическое общество авторитарная личность

Frances Aboud. Children and Prejudice. Oxford, 1989. Рассматривается проблема формирования расовых предрассудков в детстве.

Richard Alba (ed.) Ethnicity and Race in the USA: Toward the 21st Century. London, 1985. Интересный сборник эссе о тенденциях развития этнических отношений.

Geoffrey Harris. The Dark Side of Europe: The Extreme Right Today. Edinburgh, 1990. Сравнительный анализ крайне правого экстремизма в современной Европе.

Care Bagley Marret and Cheryl Leggon. Research in Race and Ethnic Relations. Westfild, 1984. Интересный обзор современных исследований этнической принадлежности, предрассудков и дискриминации.

D. Peukert. Inside Nazi Germany: Comformity, Opposition and Racism in Everyday Life. London, 1987. На основании разнообразных источников с убедительностью воссоздается атмосфера того, что очень метко было называно “банальностью расизма”.

John Rex and David Mason (eds). Theories of Race and Ethnic Relations. Cambridge, 1986. Рекс и Мейсон анализируют основные теоретические интерпретации расовой и этнической принадлежности, строя одновременно собственную перспективу.

Глава 9 Группы и организации_____________________________________

Французский философ и драматург Жан-Поль Сартр однажды заметил, что ад — это другие люди. Действительно, во многих ситуациях, как личных, так и обезличенных, наши отношения с другими могут стать угнетающими. Один из способов приведения людей в некомфортное состояние, или даже в отчаяние — это сделать их взаимоотношения с другими людьми более тесными и непрерывными, как это обычно имеет место в тюрьмах. Однако гораздо более суровое наказание — лишить контактов с людьми вообще. Быть помещенным в одиночное заключение, даже если в других отношениях и допускается некоторая степень комфорта, — то, что большинство человеческих существ находят практически невыносимым. Жить и взаимодействовать с другими в группах, ассоциациях и организациях — чрезвычайно широко распространенный аспект жизни практически всех людей.

Большинство из нас принадлежит множеству групп (включая, например, семьи, в которых мы родились), а также разнообразным организациям гораздо большего размера — таким, как школы, колледжи и фирмы. Группы и организации управляют нашими жизнями, и системы власти, существующие в них, ограничивают и непосредственно влияют на наше поведение. В этой главе мы обсудим некоторые основные характеристики групп, обращая особое влияние на системы власти в крупных организациях.

Понятие социальной группы следует отличать от двух других близких понятий — агрегата и социальной категории. Социальная группа — это некоторое число людей, взаимодействующих друг с другом на регулярной основе. Такая регулярность приводит к сплочению принимающих участие во взаимодействии в отдельное целое с некими общими социальными характеристиками. Члены группы ожидают друг от друга определенных форм поведения, не требующихся от не-членов. Труппы могут быть разного размера, от интимных, таких, как семья, до больших коллективов, таких, как спортивные клубы. Агрегат (социальная совокупность) есть набор людей, оказавшихся в одном месте в одно и то же время, но не имеющих никаких определенных связей друг с другом. Пассажиры в аэропорту, зрители в кино, студенты, ожидающие в очереди записи на курс обучения — все это примеры агрегатов. Используя высказывание Ирвинга Гоффмана, агрегаты — скопления людей, находящихся в нефокусированном взаимодействии друг с другом (см. главу 4. “Социальное взаимодействие и повседневная жизнь”). Конечно, внутри агрегатов обычно можно обнаружить различные виды групповых отношений,

Социальная категория является статистической группировкой — в рамках классификации людей объединяют вместе на основе конкретных характеристик, таких, как определенные уровень дохода или профессиональное положение. Люди из одной 267 социальной категории не взаимодействуют друг с другом и не собраны в одном месте; они необязательно придают особое значение тем общим характеристикам, согласно которым их объединяют. Тем не менее, социальные категории достаточно часто используются в социологических исследованиях. Например, если нас интересуют расовые отношения в Британии, нам может понадобиться анализировать разницу в среднем уровне дохода между черными и белыми в целом — двумя статистическими категориями.

Не все группы, к которым мы принадлежим, одинаково важны для нас. Некоторые группы воздействуют на многие аспекты нашей жизни и приводят нас к личным и близким связям с другими. Американский социолог Чарлз Хортон Кули (1864-1929) использовал термин первичная группа для обозначения небольшой ассоциации людей, связанных узами эмоциональной природы. Как пример можно привести семью, а также группы друзей. Кули был склонен идеализировать первичные группы, но подобную идеализацию следует поставить под сомнение. Жизнь в семье, например, отнюдь не всегда удовлетворительна и радостна; семьи часто являются источником огромного напряжения и вражды (см. главу 12, “Родство, брак и семья”).

Вторичная группа представляет собой некоторое число людей, регулярно встречающихся, но чьи отношения имеют по большей части обезличенный характер. Индивиды во вторичных группах не имеют близких связей друг с другом, и обычно собираются вместе со специфическими практическими целями. Комитеты и клубы — хорошие примеры вторичных групп. Конечно, в действительных жизненных ситуациях различия между первичными и вторичными группами не столь отчетливо выражены. Например, люди, регулярно встречающиеся на заседании комитета, могут стать большими друзьями и проводить время вместе в неформальной обстановке.

В традиционных обществах вся жизнь людей проходила в пределах небольшой группы. В обществе, подобном традиционному Китаю, для жителей сельской общины было большой редкостью встретить правительственного чиновника. Правительственные эдикты едва ли оказывали влияние на их жизнь. Сравните это с ситуацией, которую имеем сегодня. Все, что мы делаем, постоянно обуславливается решениями должностных лиц; мы даже говорим об этих должностных лицах как о власти. Любое важное событие — рождение, женитьба или смерть — должно быть зарегистрировано. Правительственные организации обеспечивают, или, по крайней мере, частично обеспечивают некоторые из основных ресурсов, влияющих на нашу деятельность, такие, как образование, поддержание санитарных условий, дорожная система, коммунальные услуги, контроль за окружающей средой, национальная денежная система — список практически бесконечный.

Многие из нас родились в больших больницах, и нас метили, чтобы распознать среди нескольких дюжин других новорожденных. Практически все мы посещали школу, а некоторые и колледж. В течение нашей взрослой трудовой жизни мы можем работать в фирмах, финансовых компаниях, банках или правительственных агентствах. В течение всей нашей жизни мы также будем зависеть от организаций, если хотим общаться с другими посредством писем или телефона, иметь свет и тепло 268 в своих домах, а также получать информацию и развлечения, читая газеты, слушая радио или смотря телевизор.

Организация — это большая ассоциация людей, действующих на основании неличных связей, созданная для достижения специфических целей. Большинство социальных систем в традиционном мире развивалось в течение долгого времени под действием привычек и обычаев. Организации, с другой стороны, по большей части спроектированы — учреждены с определенными целями, и располагаются в зданиях или на физических пространствах, специально сконструированных, чтобы помочь в достижении этих целей. Здания, в которых функционируют больницы, колледжи или фирмы, являются в основном специально приспособленными.

Легко понять, почему организации так важны для нас сегодня. В доиндустриальном мире большинство потребностей человека — добывание пищи, воспитание детей, работа и досуг — удовлетворялись в семьях, в среде близких родственников и соседей. В современных обществах все мы гораздо более взаимозависимы, чем когда-либо раньше. Многие наши потребности удовлетворяются теми, кого мы никогда не встретим в жизни и кто, быть может, живет за многие тысячи миль от нас. В этих обстоятельствах требуется огромная работа по координации деятельности и ресурсов, каковую и выполняют организации.