Глава 15. Мистер Спенс пристально рассматривает меня в течение нескольких секунд, акцентируя свое внимание на моих старых конверсах и стрижке

М истер Спенс пристально рассматривает меня в течение нескольких секунд, акцентируя свое внимание на моих старых конверсах и стрижке, которую делала мне мама шесть месяцев назад. Потом он кивает мне, как бы понимая, кто я. Кажется, он решил, что я – помощник фотографа, и если Ксандер захочет оставить это так, то я не буду его винить.

Ксандер смотрит в пространство между мной и своим отцом. Если я не собиралась знакомить его со своей мамой, то могу только предположить, как он чувствует себя сейчас. Я держу рот на замке и крепко сжимаю ремень камеры.

Мистер Спенс замечает открытый ноутбук в углу. Фотограф, моментально уловив намек, говорит:

– Это еще сырые, необработанные снимки, но вы можете посмотреть, какие фотографии мне удалось отснять.

Ксандер встает.

– В любом случае, мы закончили. – Он направляется в спальню, но, прежде чем открыть дверь, оборачивается и говорит: – Кайман. – Звучит так, будто он предполагал, что я последую за ним. Я смотрю на него в недоумении, и Ксандер протягивает мне руку. Мое сердце замирает, я тяжело вздыхаю и медленно иду к нему. Глупо брать его за руку, поэтому просто прохожу мимо него прямо в комнату. Он следует за мной и закрывает дверь.

По какой-то причине я не могу дышать.

Одежда, в которой Ксандер пришел, аккуратно сложена на стуле в углу, и он идет к ней, бормоча что-то себе под нос. Когда он снимает пиджак и начинает расстегивать рубашку, до меня доходит. А что, если я его сигнал? Еще одно сообщение отцу о том, что он не хочет быть частью его мира, и я всего лишь пешка в его игре под названием «Протест»? Поэтому он стал со мной общаться? Развлекаться с бедной девчонкой? Это действительно заденет его отца до глубины души. Я отворачиваюсь к стене, пока он переодевается, снимаю камеру с шеи и обвожу пальцем серебряную кнопку наверху.

– Не переживай, – говорит он. – Я не буду раздеваться здесь. Пойду в ванную.

Но когда я поворачиваюсь, решив, что он одет, то вижу, как он направляется в ванную в полностью расстегнутой рубашке и переброшенной через руку одеждой. На моих щеках расцветает румянец от вида его обнаженной, идеальной груди. И даже после того, как дверь в ванну закрывается, мое сердце продолжает стучать в сумасшедшем ритме.

Я медленно брожу по комнате, пытаясь успокоиться. Ксандер не может производить на меня такой эффект. Я этого не допущу.

Мебель и постельное белье гораздо лучше, чем у меня дома. Провожу рукой по дорогому материалу.

Когда Ксандер выходит переодетым, я спрашиваю:

– Ксандер, это твоя камера или фотографа?

– Моя.

– Могу я одолжить ее на несколько дней?

– Конечно. Зачем?

– У меня фетиш – фарфоровые куклы. Хочу сделать пару качественных фото.

Он качает головой.

– Давай попробуем еще раз. Зачем?

– Мне нравится идея с сайтом. Может быть, пришло время и нам его создать. – Это может спасти нас от банкротства.

– Хм. Не думаю, что это наилучший способ продемонстрировать своей маме, что ты совсем не интересуешься магазином.

Я пожимаю плечами.

– Я только создам сайт и скажу маме за ним следить. Приведу ее в современный мир. – Возможно, сайт даже сможет заменить меня. Люди будут размещать свои заказы, мы – получать больше денег... а дальше мама сможет позволить нанять помощницу. Я стараюсь не возлагать большие надежды, потому что этот процесс займет месяцы, но сама идея мне нравится.

Он не отвечает, но берет камеру и кивает в сторону двери, где находится его отец. Насколько плохо будет, когда мы выйдем туда? Поведение Ксандера кардинально изменится?

Должно быть, он чувствует мою нерешительность.

– Мне все равно, что он думает, Кайман.

Конечно, ему все равно. Он просто делает все для того, чтобы его отец считал, что между нами двумя что-то происходит.

– Ладно. – Я открываю дверь и пытаюсь выйти как можно естественней. Мое лицо не бледнеет и не краснеет.

Его отец все еще изучает снимки на мониторе в углу комнаты. Я поворачиваюсь к Ксандеру, не зная, куда идти. Он поднимает камеру и делает снимок. Я, протестуя, поднимаю руки.

– Не надо.

– Перестань, теперь твоя очередь быть по ту сторону объектива. Мне нужно узнать, хочешь ли ты стать моделью.

– У меня нет шансов.

– С такими глазами? – Он снимает меня еще раз. – У тебя определенно есть шансы.

Возможно, это игра моего воображения, но… он что, со мной флиртует? Я сглатываю.

– Эти глаза могут редрум.

Он смеется громче, чем я когда-либо слышала, подтверждая мою гипотезу о его выгоде в нашем общении.

– Перестань, Кайман. Расслабься, – говорит он, цитируя меня.

Скрестив руки на груди, я посылаю ему сердитый взгляд. Хихикая, он делает еще один кадр, затем подходит к комоду, кладет камеру в чехол и протягивает ее мне.

– Развлекайся со своими куклами.

– Спасибо.

Его внимание переключается на что-то выше моего плеча. Когда я оборачиваюсь, то с удивлением замечаю его отца прямо позади меня.

– Мне показалось, ты тут со съемочной группой. Не знал, что ты одна из подруг моего сына. – Он протягивает руку. – Блэйн Спенс.

Я пожимаю его руку.

– Кайман Майерс, – произношу практически шепотом. Я еще шокирована, что он подошел к нам. Он хочет забрать камеру?

– Приятно познакомиться, – говорит он вполне искренне. Он использует другой стиль общения со своим сыном? Затем он поворачивается к Ксандеру. – Александер, многие из тех фотографий превосходны.

Лицо Ксандера мгновенно каменеет.

– Хорошо. В таком случае я закончил.

– Я бы хотел, чтобы ты поработал с дизайнером над сайтом и флаерами.

– У меня не так много свободного времени, школа и все остальное, но, может быть, получится выкроить немного времени через пару недель. – Он кладет руку мне на поясницу, пытаясь быстро выпроводить меня из комнаты, и я подпрыгиваю от удивления, но не препятствую.

– Было приятно познакомиться, – бросаю я через плечо.

– Александер.

Он останавливается.

– Угу?

– Да, – исправляет мистер Спенс, челюсти Ксандера напрягаются.

– Да? – саркастично повторяет он.

– Благотворительный вечер твоей мамы через четыре недели. Твое присутствие обязательно. И к тому моменту вся реклама должна быть готова.

Мы выходим в холл, и Ксандер говорит:

– Надеюсь, ты делаешь заметки. Как видишь, я не хуже тебя способен подвести семью.

– Делаю. – Последний человек на Земле, который хотел бы, чтобы мы с Ксандером гуляли и притворялись, что встречаемся, – моя мама (в его случае – отец). Конечно, для этого маме пришлось бы об этом узнать. И в этом мы с Ксандером отличаемся. Я его не использую. – Много заметок. Когда мама просит меня что-нибудь сделать. – Указываю на дверь, из которой мы только что вышли. – Я делаю это и притворяюсь, что мне безумно нравится.

– Как грубо. – Он награждает меня полуулыбкой, что меня очень злит, так как эта фраза стоит настоящей, широкой улыбки.

Он нажимает на кнопку вызова лифта.

– Итак, хочешь стать фотографом?

– Возможно.

– Я подумал, что тебе понравится. Ты как-то сказала, что любишь науку, которая требует наблюдения за предметами и внимания к деталям. Ты хороша в этом, а эти черты необходимы, когда смотришь на мир через объектив.

Я удивленно смотрю на него.

– Что? – спрашивает он.

Понимаю, что, должно быть, уставилась на него в шоке, поэтому быстро отворачиваюсь и смотрю на наше размытое отражение в дверях золотого лифта.

– Я... спасибо... что заметил.

Он пожимает плечами.

– Я просто пытаюсь найти что-то, что тебе придется по душе. Ты следующая.

– Да. Что ж, поскольку мы подбираем профессию по характерным чертам, я должна найти такую, которая включает в себя глажку футболок и использование огромного количества геля для волос.

Он проводит рукой по волосам.

– Я использую очень мало геля. – Мы едем вниз. – В следующую субботу, в то же самое время?

Я мысленно пытаюсь представить расписание магазина, но не могу вспомнить, запланированы ли у нас очередные посиделки.

– Угу... да, – исправляюсь я, улыбаясь Ксандеру, чтобы он понял, что мне тоже не понравилось исправление его отца. – Договорились. – Мы ждем, пока подгонят машину. – Чуть не забыла, надень одежду похуже.