Брай­ан Ходж Лох­ма­тый Пи­тер и его друзья

Про особ­няк, где они раз­ме­щались, го­вори­ли, что за дол­гие го­ды не слу­чалось, что­бы над ним хоть раз за­си­яло сол­нце, а ког­да шел дождь, он был ле­дяным, как на Се­вер­ном по­люсе. Что ж, так и дол­жно бы­ло быть, ведь в их жиз­ни сол­нце то­же не све­тило не­весть как дав­но, а мо­жет, его лу­чи и во­об­ще ни­ког­да не ка­сались их нес­час­тных лиц.

Они не бы­ли пред­назна­чены для сол­нечных дней и пар­ков, для ло­доч­ных про­гулок и пик­ни­ков. Упа­си бог. Они бы­ли дру­гими деть­ми, чей удел – гро­зы с гра­дом, зло­вещие и мрач­ные за­ко­ул­ки, ко­раб­лекру­шения и бедс­твия.

При этом они все же бы­ли вос­тре­бова­ны. По­сетить их оз­на­чало уви­деть бу­дущее, свою судь­бу в кон­це не­вер­но­го пу­ти и схва­тить­ся за го­лову в на­деж­де, что еще не все по­теря­но. Взгля­нуть на них зна­чило по­нять, что для боль­шинс­тва, поч­ти для лю­бого дру­гого ре­бен­ка в ми­ре, не за­шед­ше­го так да­леко, как они, есть еще шанс ис­пра­вить­ся и по­кон­чить с заб­лужде­ни­ями.

И по­тому, ка­ким бы мрач­ным и зло­вещим ни бы­ло их оби­тали­ще, лю­ди сю­да при­ходи­ли. Пря­мо рва­лись сю­да. При­ез­жа­ли пол­ные ма­шины, по­рой да­же пол­ные ав­то­бусы. Од­ну эк­скур­сию для них про­води­ли ут­ром, од­ну днем и (ви­димо, для тех, кто хо­тел обес­пе­чить сво­ему ре­бен­ку бес­сонную ночь, пол­ную кош­ма­ров) еще од­ну ве­чером. Пла­ту у вхо­да при­нимал мис­тер Кра­уч с су­ровым ли­цом или, да­же ча­ще, мис­сис Кра­уч с еще бо­лее неп­ро­ница­емым ли­цом, и эк­скур­сия на­чина­лась. Мож­но бы­ло за­дер­жи­вать­ся сколь­ко угод­но, где толь­ко за­хочет­ся – иног­да та­кие лиш­ние ми­нуты не­об­хо­димы, что­бы идея дос­тигла соз­на­ния осо­бо уп­ря­мого или ту­пого ре­бен­ка, – хо­тя, топ­чась на од­ном мес­те, вы рис­ко­вали упус­тить часть по­лез­ных разъ­яс­не­ний мис­те­ра Кра­уча. Пи­тер слу­шал его бол­товню уже очень дол­го. На­вер­ное, ес­ли бы ста­рик за­болел или – еще луч­ше – сва­лил­ся с лес­тни­цы и сло­мал свою мер­зкую цып­лячью шею, он, Пи­тер, смог его за­менить и ни ра­зу бы не сбил­ся.

Вот и сей­час он прис­лу­шивал­ся – слух у не­го был уди­витель­но ос­трым, – от­ме­чая, что с прош­ло­го, да и по­зап­рошло­го ра­за не из­ме­нилось ни сло­веч­ка.

– Это­го хму­рого па­рень­ка зо­вут Кас­пар, – до­носил­ся сни­зу го­лос мис­те­ра Кра­уча, всег­да на­чинав­ше­го свой тур с ком­на­ты Кас­па­ра. – И труд­но най­ти бо­лее под­хо­дящее имя для та­ких, как он, по­тому что ес­ли толь­ко он не возь­мет­ся за ум, то ско­ро прев­ра­тит­ся в при­виде­ние, вот уви­дите.

– А что с ним не так? – спро­сила жен­щи­на из тол­пы. – Выг­ля­дит тер­пи­мо.

– Он во­об­ра­зил, что еда, ко­торую ему по­да­ют, слиш­ком пло­ха для не­го. Уж как пы­тались его бед­ные ро­дите­ли впих­нуть в не­го хоть ку­сочек, но он толь­ко плот­нее сжи­мал гу­бы. Что же им ос­та­валось де­лать, как не при­вез­ти его сю­да, а? А ведь он был ког­да-то здо­ровым маль­чу­ганом. Мож­но да­же ска­зать, пух­лым маль­чу­ганом. А сей­час? Вы толь­ко пос­мотри­те.

На этом мес­те всег­да бы­ла дра­матич­ная па­уза.

– Ну-ка, по­кажи свои реб­ра, ма­лыш. Про­демонс­три­руй свои реб­ра этим доб­рым лю­дям.

Тут пуб­ли­ка всег­да на­чина­ла друж­но ахать.

– Хо­тите поп­ро­бовать его по­кор­мить? – об­ра­щал­ся к ко­му-ни­будь мис­тер Кра­уч.

– Нет, нет, спа­сибо… мо­жет, не на­до, – от­не­кивал­ся кто-то.

– Ерун­да. Иди­те-ка сю­да и прос­то про­тяни­те ему вот это. Уви­дите са­ми, что бу­дет.

Раз­да­вал­ся щел­чок и ляз­ганье двер­цы та­кой ши­рины, что­бы пе­редать то, что не про­лез­ло бы меж­ду пруть­ями ре­шет­ки. Нап­ри­мер, мис­ку.

Пи­тер знал, что за этим дол­жно пос­ле­довать. Но это­го не про­изош­ло. Се­год­ня. Иног­да и так бы­вало.

– Го­вори свои сло­ва, ма­лыш! – про­роко­тал мис­тер Кра­уч. – Ска­жи сло­ва!

– Убе­рите прочь этот гад­кий суп! – крик­нул Кас­пар, но го­лос его зву­чал не­убе­дитель­но. Так то­же бы­вало, иног­да.

Сно­ва раз­дался щел­чок, а мис­тер Кра­уч за­хихи­кал:

– Ви­дите? А я вам го­ворил, так-то. Не­ис­пра­вим, и ему не­дол­го уж ос­та­лось. Не до­тянет и до кон­ца ме­сяца, ес­ли хо­тите знать мое мне­ние.

Ес­ли слу­шать мис­те­ра Кра­уча, Кас­па­ру ос­та­валось жить не боль­ше ме­сяца вот уже

нес­коль­ко лет.

– А те­перь мы идем к Па­ули­не! – вос­кли­цал мис­тер Кра­уч, пе­рек­ры­вая шар­канье по­дошв, а за­тем раз­да­вал­ся но­вый изум­ленный вздох, опе­режа­ющий да­же по­яс­не­ния хму­рого ста­рика.

– Лю­била ба­ловать­ся со спич­ка­ми, так-то. Лю­бой ко­тенок зна­ет, что это опас­но, но толь­ко не она. И вот, по­любуй­тесь, что с нею ста­лось. Боль­ше по­хожа на яще­рицу, чем на де­воч­ку, вот как по­бало­вал­ся с ней огонь.

На этом мес­те мис­тер Кра­уч про­тяги­вал Па­ули­не ко­робок с единс­твен­ной де­ревян­ной спич­кой, не боль­ше, что­бы она не при­нялась за преж­ние ша­лос­ти, а гос­ти не по­лучи­ли бы боль­ше впе­чат­ле­ний, чем ими бы­ло оп­ла­чено.

– Дер­жи, до­рогу­ша, – го­ворил он обыч­но. – Пог­ля­дим на твои фо­кусы.

Чир­канье, пот­рески­вание, по­том ши­пение. Слы­шал­ся оче­ред­ной об­щий вздох, а иног­да воз­му­щен­ный ро­пот.

– Пусть вас это не тре­вожит, гос­по­да, – ус­по­ка­ивал мис­тер Кра­уч. – Она же ни­чего не чувс­тву­ет. Ес­ли в этом по­чер­невшем ог­рызке язы­ка ос­та­лось хоть од­но нер­вное окон­ча­ние, то я – ко­роль Си­ама!

Ста­до по­кор­но (как и по­лага­ет­ся ста­ду) про­дол­жи­ло дви­жение, то­поча, под­ня­лось по лес­тни­це на сле­ду­ющий этаж, и лю­ди, как час­то слу­чалось у сле­ду­ющей две­ри, на­чали пе­рего­вари­вать­ся и вор­чать, что ком­на­та пус­тая, они ни­чего не ви­дят.

– Так ли? – спро­сил мис­тер Кра­уч. – А ес­ли пос­та­рать­ся и вгля­деть­ся по­луч­ше?

Пос­те­пен­но, спус­тя не­кото­рое вре­мя, стал до­носить­ся одоб­ри­тель­ный ше­пот.

– Их тут трое, так-то, но в гла­за не бро­са­ют­ся. Ду­мали, что это очень ве­село драз­нить тем­но­кожих, ска­жем, тех, у ко­го ко­жа нем­но­го тем­ней, чем их собс­твен­ная. Вер­нее, тем­нее, чем бы­ла их собс­твен­ная. – Тут мис­тер Кра­уч всег­да под­пускал сме­шок, ра­ду­ясь собс­твен­ной шут­ке. – Вот и под­кра­сили их, оку­нули в чер­ни­ла, так что сей­час раз­гля­деть мож­но толь­ко бел­ки глаз. Сда­ет­ся, вы бы луч­ше рас­смот­ре­ли про­каз­ни­ков, по­улы­бай­ся они чу­ток, но мы все не мо­жем дож­дать­ся это­го со­бытия.

Мис­тер Кра­уч пос­ту­чал по пруть­ям ре­шет­ки:

– Не до сме­ху вам те­перь, вер­но, бе­дола­ги?

Эк­скур­сия про­дол­жа­лась, груп­па шла по ко­ридо­ру и сно­ва вверх, и к это­му вре­мени уже кто-ни­будь неп­ре­мен­но пла­кал, мо­жет, да­же мно­гие юные по­сети­тели за­лива­лись сле­зами и пи­щали, и обе­щали – о, как они обе­щали! – Пи­тер слы­шал все обе­щания, ко­торые да­вали ис­пу­ган­ные де­ти, ты­сячи та­ких обе­щаний. Обе­щания быть хо­роши­ми: ис­пра­вить­ся. Обе­щания ни­ког­да боль­ше так не де­лать и не за­бывать вес­ти се­бя как по­лага­ет­ся.

Даль­ше бы­ла оче­редь Фи­лип­па, не­уго­мон­но­го вер­тля­вого маль­чиш­ки, ко­торый не мог спо­кой­но уси­деть на мес­те и но­сил­ся по ком­на­те, по­ка весь не пок­рылся кро­вопод­те­ками, поч­ти та­кими же тем­ны­ми, как чер­ниль­ная ко­жа Чер­ных Маль­чи­ков.

За ним сле­довал глу­пый Ле­та­ющий Ро­берт, ко­торый оп­ро­мет­чи­во по­шел гу­лять с зон­том в страш­ную не­пого­ду и был уне­сен на­летев­шим по­рывом. Еще глу­пее бы­ло то, что он не до­гадал­ся вы­пус­тить из рук зон­тик и под­ни­мал­ся все вы­ше, вы­ше, над кры­шами до­мов, а по­том рух­нул на мос­то­вую – ви­дать, да­же ве­тер и тот от не­го ус­тал, а уж как ус­та­ли ро­дите­ли от та­кого сла­бо­ум­но­го сын­ка.

– Уве­рен, лю­ди доб­рые, вы и не зна­ли, что ру­ки и но­ги мо­гут гнуть­ся под та­кими уг­ла­ми, – ус­лужли­во, как всег­да, по­казы­вал мис­тер Кра­уч.

За­тем шел Фред, ко­торо­го не лю­бил ник­то, да­же сре­ди оди­ноких и нес­час­тных оби­тате­лей это­го до­ма, над ко­торым ни­ког­да не си­яло сол­нце, а дождь всег­да был хо­лод­ным. Фред был злым и жес­то­ким, вред­ным и про­тив­ным, го­товым по­из­де­вать­ся над каж­дым жи­вым су­щес­твом, чет­ве­роно­гим или дву­ногим. Ока­жись на его мес­те кто угод­но дру­гой, Пи­тер схо­дил бы с ума от жа­лос­ти каж­дый раз, слы­ша, как мис­тер Кра­уч спус­ка­ет и нат­равли­ва­ет со­баку, слы­ша бит­ву за кол­ба­су, ко­торая ни­ког­да не дос­та­валась пла­чуще­му маль­чиш­ке… но для Фре­да Пи­тер де­лал ис­клю­чение.

На­конец, эк­скур­сия до­бира­лась до со­сед­ней две­ри, еще од­на ком­на­та, и бу­дут здесь.

Го­лос мис­те­ра Кра­уча ста­новил­ся вкрад­чи­вым и лу­кавым:

– По­маши этим доб­рым лю­дям, Кон­рад. Вот так. Как сле­ду­ет ма­ши, еще, еще. А те­перь дву­мя ру­ками.

Ког­да Кон­рад ис­полнял тре­бова­ние, раз­да­вались кри­ки и визг уже не тол­пы, а от­дель­ных лю­дей. Это бы­ли го­лоса от­цов и ма­терей, де­вочек и маль­чи­ков, пис­кля­вые и ба­сови­тые. И всег­да хо­тя бы кто-то один прон­зи­тель­но виз­жал. Всег­да.

– Что с ним слу­чилось? – же­лала знать ка­кая-ни­будь на­порис­тая ма­маша.

– Ник­то не ме­ша­ет мла­ден­чи­кам со­сать паль­цы. Но нас­та­ет день, и ре­бенок рас­ста­ет­ся с этой при­выч­кой. Толь­ко не Кон­рад. Ро­дите­ли жа­лова­лись, что им при­ходи­лось чуть ли не штан­гу при­вязы­вать, что­бы по­мешать ему тя­нуть паль­цы в рот, – по­яс­нил мис­тер Кра­уч. – Ког­да де­ло за­ходит так да­леко, луч­ше нав­сегда ус­тра­нить ис­ку­шение.

– И кто же это сде­лал? – мрач­но про­бур­чал ка­кой-то па­паша, слов­но сам не мог ре­шить, ин­те­рес­но ему или про­тив­но.

– О, его зо­вут Пор­тной Вжик-Вжик. И луч­ше вам с ним не встре­чать­ся.

А по­том слу­чилось неч­то не­ожи­дан­ное – са­мое, по­жалуй, не­ожи­дан­ное из все­го, что здесь ког­да-то слу­чалось. В ти­шине проз­ву­чал то­нень­кий го­лосок ма­лень­кой де­воч­ки, в ко­тором не слы­шалось ни­чего, кро­ме ис­крен­ней лю­боз­на­тель­нос­ти: «Ка­кими нож­ни­цами он поль­зо­вал­ся?»

– Джен­ни! – В го­лосе одер­нувшей ее ма­тери явс­твен­но слы­шались стыд и не­годо­вание. – Что за воп­ро­сы ты за­да­ешь?

– А что? – Джен­ни яв­но не по­нима­ла, в чем ее прес­тупле­ние. – Я прос­то хо­тела уз­нать!

Мис­тер Кра­уч зак­ряхтел, оче­вид­но не­доволь­ный тем, что упус­тил ини­ци­ати­ву.

– Ос­тры­ми, вот ка­кими, – от­ве­тил он, на­конец, и изоб­ра­зил звук стри­гущих нож­ниц. – Та­кой от­вет вас ус­тро­ит, до­тош­ная ба­рыш­ня?

– Из­ви­ните ее, – поп­ро­сила мать. – Но она хо­тя бы об­ра­тила вни­мание, это же хо­рошо, прав­да? Обыч­но она ви­та­ет в об­ла­ках и не за­меча­ет да­же то­го, что у нее под но­сом.

– Ска­жите на ми­лость, – за­дум­чи­во про­тянул мис­тер Кра­уч. – Ви­дал, ви­дал я та­ких, как же.

Вос­ста­новив по­рядок, эк­скур­сия мог­ла дви­гать­ся даль­ше, все бы­ло в по­ряд­ке, слез и всхли­пов как раз столь­ко, что­бы удос­то­верить­ся, что на­зида­ния не про­пали да­ром, уро­ки ус­во­ены, но не слиш­ком мно­го, что­бы по­мешать мис­те­ру Кра­учу прис­ту­пить к сле­ду­юще­му рас­ска­зу:

– А са­мое ужас­ное мы при­берег­ли на ко­нец…

По дру­гую сто­рону ре­шет­ки по­яви­лась тол­па, сос­то­ящая из мно­жес­тва лю­бопыт­ных глаз и вы­тяну­тых шей, лок­тей, плеч и ног, тес­ня­щих и от­пи­хива­ющих друг дру­га. Взрос­лые с ка­мен­ны­ми ли­цами про­тал­ки­вали сво­их от­прыс­ков поб­ли­же, что­бы смот­ре­ли и на­бира­лись ума. И хо­тя по­ра бы уже, дав­но по­ра, Пи­тер так пол­ностью и не при­вык к пер­вой вол­не от­вра­щения, про­бега­ющей по их ли­цам. Так бы­вало всег­да, каж­дый раз од­но и то же – они всмат­ри­вались, по­том от­ша­тыва­лись, – и каж­дый раз это при­чиня­ло ему боль.

– Труд­но по­верить, я вас по­нимаю, но это маль­чик – скры­ва­ет­ся там, под этой коп­ной, под все­ми эти­ми за­рос­ля­ми, – го­ворил мис­тер Кра­уч. – Толь­ко пос­мотри­те на не­го! Вид­но, у не­го бы­ли за­нятия нам­но­го ин­те­рес­нее, чем уход за со­бой, ина­че он выг­ля­дел бы хоть нем­но­го прис­той­ней. Да-с, это его ног­ти, нас­то­ящие. Так от­росли, что на­чали зак­ру­чивать­ся в коль­ца, кош­мар. А ес­ли его во­лос ког­да-то и ка­сал­ся гре­бешок, мне об этом не­ведо­мо. Лох­ма­тый Пи­тер, так мы его зо­вем. Та­кого не­ряхи, как этот маль­чиш­ка, бе­лый свет не ви­дывал. Да­же мне труд­но вы­носить его вид. На все, что хо­тите, го­тов сог­ла­сить­ся, лишь бы с Пи­тером Лох­ма­тым ря­дом не са­дить­ся. А о том, как от не­го во­ня­ет меж­ду по­лив­ка­ми из шлан­га, я уж луч­ше по­мол­чу.

На не­го гла­зели из-за ре­шет­ки, ты­кали паль­ца­ми, и Пи­тер то­же смот­рел, по­тому что как ни не­нави­дел он это мес­то, но не мог да­же по­мыс­лить о том, что­бы уй­ти от­сю­да. По­тому что за все вре­мя, что он жил здесь, сре­ди бес­числен­ных по­сети­телей, тол­пя­щих­ся у его две­ри, он ни ра­зу не уви­дел от­ца или ма­тери, с ко­торы­ми ему за­хоте­лось бы пой­ти до­мой. Да­же ес­ли бы они его заб­ра­ли.

– Ну а те­перь да­вай­те дви­гать­ся к вы­ходу. Де­тям по­ра от­ды­хать. Вы это уви­дели и, уве­рен, не ско­ро это за­буде­те, – го­ворил мис­тер Кра­уч, по­нем­но­гу тес­ня свое ста­до к лес­тни­це. – Но на тот слу­чай, ес­ли млад­шие все же за­будут, я бу­ду не я, ес­ли не рас­ска­жу вам, от­ветс­твен­ные и серь­ез­ные ро­дите­ли, о хо­рошень­ких кни­жеч­ках с кар­тинка­ми, ко­торые ждут вас вни­зу, у вхо­да. Га­ран­ти­рую, они от­лично ос­ве­жат все в па­мяти. Для их же поль­зы, ко­неч­но. Вы толь­ко по­дой­ди­те к мо­ей слав­ной хо­зя­юш­ке, а уж она обо всем по­забо­тит­ся в луч­шем ви­де.

Они то­пали по ис­ца­рапан­ным де­ревян­ным по­лови­цам, а Пи­тер си­дел к ним спи­ной, до­жида­ясь, по­ка все не уй­дут. Час­то ему при­ходил в го­лову воп­рос – как бы они от­ре­аги­рова­ли, уз­нав, что сво­им ви­дом они вы­зыва­ют у не­го ни­чуть не мень­шее от­вра­щение, чем он у них?

– Эй! – ед­ва слыш­ный звук, та­кой ти­хий, что гру­бые уши взрос­лых не улав­ли­вали его в то­поте мно­жес­тва ног. – Эй!

Пи­тер обер­нулся, и все сно­ва из­ме­нилось, еще раз, по­тому что сно­ва про­изош­ло неч­то со­вер­шенно не­ожи­дан­ное, че­го здесь ни­ког­да не слу­чалось.

Ник­то и ни­ког­да не ос­та­нав­ли­вал­ся по­гово­рить. Ни­ког­да.

– Ты ме­ня не ис­пу­гал, – про­шеп­та­ла лю­бопыт­ная де­воч­ка Джен­ни, при­жав­шись ли­цом к от­вер­стию в две­ри и вце­пив­шись в прутья ре­шет­ки. – Нис­коль­ко не ис­пу­гал.

По­том ее по­тащи­ло к вы­ходу, де­воч­ка сме­шалась с тол­пой, и Пи­тер боль­ше не ви­дел и не слы­шал ее. Но из его мыс­лей она не скры­лась, и ему по­чему-то ка­залось, что они еще уви­дят­ся.

Так оно и бы­ло, они уви­делись. И не­дели не прош­ло, как Джен­ни вер­ну­лась.

Но на этот раз она приш­ла не за на­укой. Ви­димо, кто-то счел, что учить­ся ей уже поз­дно. Нет, она приш­ла, что­бы учить. Джен­ни, как и все они, дол­жна бы­ла стать для дру­гих де­тей ус­тра­ша­ющим при­мером. Она приш­ла, что­бы ос­тать­ся.

Мис­тер Кра­уч при­вез ее глу­бокой ночью. В та­кие хо­лод­ные пред­рас­свет­ные ча­сы сю­да всег­да дос­тавля­ли но­вич­ков и уби­рали тех, кто боль­ше не ра­ботал. Ночь, в кон­це кон­цов, бы­ла не­офи­ци­аль­ным вре­менем, сво­бод­ным от эк­скур­сий, ког­да с две­рей сни­мали за­совы, и они мог­ли бе­гать по все­му особ­ня­ку… нель­зя бы­ло толь­ко спус­кать­ся в вес­ти­бюль и за­ходить в кое-ка­кие ком­на­ты вни­зу, ко­торых они ни­ког­да не ви­дели и ко­торые мис­тер и мис­сис Кра­уч зва­ли до­мом.

Единс­твен­ная сво­бод­ная ком­на­та, из­вес­тная Пи­теру, рас­по­лага­лась нап­ро­тив не­го че­рез ко­ридор, ту­да-то мис­тер Кра­уч и при­нес Джен­ни. Раз уж хо­дить бы­ло раз­ре­шено и пос­коль­ку та­кие со­бытия не­час­то слу­чались в их жиз­ни, все ре­бята сни­зу приш­ли поз­на­комить­ся. Они взбе­гали по лес­тни­це, но ник­то не под­нял шу­ма, кро­ме мис­сис Кра­уч с ее тол­сты­ми, как у сло­на, но­гами. Все здеш­ние де­ти уме­ли дви­гать­ся ти­хо, да­же Жес­то­кий Фред.

– Я хо­чу пред­ста­вить вам Джен­ни, – про­ла­яла мис­сис Кра­уч, столь же крас­но­лицая и мощ­ная, нас­коль­ко блед­ным и то­щим был ее суп­руг. – Кое-кто из вас, воз­можно, пом­нит, как на прош­лой не­деле во вре­мя эк­скур­сии она пе­реби­ла рас­сказ не­об­ду­ман­ным воп­ро­сом. Ка­кие нож­ни­цы, по­думать толь­ко! Но ужас­нее все­го то, что она, по всей ви­димос­ти, не соз­на­ет, ка­кая тра­гедия с ней про­изош­ла. Вы мо­жете се­бе это пред­ста­вить?

На ли­це у мис­сис Кра­уч всег­да бы­ло на­писа­но брез­гли­вое не­доволь­ство, буд­то ка­кие-то вред­ные не­видим­ки пос­то­ян­но со­вали ей под нос во­нючие паль­цы, зас­тавляя мор­щить­ся.

Од­на­ко она го­вори­ла прав­ду. Джен­ни, с глад­ко при­чесан­ны­ми тем­ны­ми во­лоса­ми и гла­зами лю­боз­на­тель­ной меч­та­тель­ни­цы, яв­но не бо­ялась – ни Пи­тера, ни ос­таль­ных. На­обо­рот, вид у де­воч­ки был та­кой, слов­но она пе­режи­ва­ет зах­ва­тыва­ющее прик­лю­чение.

– Но я уве­рена, что вы не бу­дете те­рять вре­мени и пос­вя­тите ее в курс де­ла, – за­кон­чи­ла мис­сис Кра­уч, пос­ле че­го гля­нула на ча­сики и за­оха­ла, что ей по­ра. – Хо­роших вам снов, про­каз­ни­ки! Или дур­ных. Это од­но и то же!

С этим она их по­кину­ла. Лес­тнич­ные про­леты дол­го про­тес­ту­юще скри­пели под ее вну­шитель­ным ве­сом. На­конец, де­ти ус­лы­шали, как хлоп­ну­ла гро­мад­ная за­реше­чен­ная дверь вни­зу и заз­вя­кали клю­чи.

Все ок­ру­жили Джен­ни, чис­тую, с иго­лоч­ки, чьи гре­хи и прес­тупле­ния про­тив обид­чи­вых взрос­лых не бы­ли за­мет­ны с пер­во­го взгля­да.

– Что с то­бой не так? – спро­сил пер­вым Кон­рад, чье нес­частье, от­сутс­твие боль­ших паль­цев, бро­салось в гла­за сра­зу же. – На вид как буд­то все в по­ряд­ке.

– Ага, – ух­мыль­нул­ся Жес­то­кий Фред и ткнул ее в пле­чо. – Ты вро­де не от­сю­да. Ты не од­на из нас.

Джен­ни, нах­му­рив бро­ви, пос­мотре­ла на свое пле­чо, по­том на Фре­да.

– Не тол­кай ме­ня боль­ше. Ес­ли не пе­рес­та­нешь, – и она ука­зала на Кон­ра­да, – и у те­бя бу­дет та­кая же ру­ка.

По ко­ридо­ру про­нес­ся ше­пот. Ник­то и ни­ког­да не про­тиво­речил Фре­ду. Во­об­ще. Они прос­то прис­по­соби­лись и на­учи­лись тер­петь его оби­ды и прис­та­вания, до­жида­ясь, по­ка ему са­мому не на­до­ест.

– И ку­да те­бе тог­да де­вать­ся? – про­дол­жа­ла Джен­ни, она еще не за­кон­чи­ла. – Бу­дешь прос­то ко­пи­ей Кон­ра­да, толь­ко по­хуже. А тог­да за­чем ты им бу­дешь ну­жен? Ты же не смо­жешь да­же сжать как сле­ду­ет ку­лак.

По гру­бому, злоб­но­му ли­цу Фре­да про­бежа­ла тень рас­те­рян­ности. По­том, со­об­ра­зив, ка­жет­ся, что ни­чего дру­гого не ос­та­ет­ся, он от­махнул­ся от нее и, что-то вор­ча и ух­мы­ля­ясь, стал спус­кать­ся вниз, к се­бе.

Нес­лы­хан­но.

– Я не знаю, – ска­зала Джен­ни, по­вер­нувшись к Кон­ра­ду, – не знаю, что со мной не так. Мне ка­жет­ся, все в по­ряд­ке. Я знаю толь­ко, что ду­ма­ют по это­му по­воду мои ро­дите­ли.

Пи­тер не­воль­но прид­ви­нул­ся поб­ли­же. Все ос­таль­ные то­же. Кон­рад и Кас­пар, Чер­ные Маль­чи­ки и Па­ули­на, да­же Не­посе­да-Фи­лип при­тих. Все, кро­ме Ле­та­юще­го Ро­бер­та, ко­торый и не мог бы здесь ока­зать­ся, по­тому что его бед­ные пе­рело­ман­ные но­ги не одо­лели бы подъ­ем на лес­тни­цу, он и во­об­ще-то поч­ти не хо­дил, ес­ли на то пош­ло.

– Джен­ни, ко­торая веч­но ви­та­ет в об­ла­ках… так они ме­ня зва­ли. Им прос­то ка­залось, что я нев­ни­матель­ная.

– Ох, – про­гово­рила Па­ули­на серь­ез­но и тор­жес­твен­но. – Это­го они не лю­бят. Пря­мо-та­ки тер­петь не мо­гут.

– И ни ра­зу не за­дума­лись над тем, нет ли их собс­твен­ной ви­ны в том, что об­ла­ка ку­да ин­те­рес­нее, чем они.

Ли­цо Па­ули­ны в это мгно­вение, ка­жет­ся, при­об­ре­ло меч­та­тель­ное вы­раже­ние. Но пос­коль­ку бро­вей у нее не бы­ло, труд­но ска­зать на­вер­ня­ка. «Как язы­ки ог­ня», – про­шеп­та­ла она.

Кас­пар глот­нул воз­дух и по­жевал то­щие ще­ки.

– Ты им об этом не ска­зала, да?

– В том-то и де­ло, что об­молви­лась не­ча­ян­но, – приз­на­лась Джен­ни, – По­тому-то они и при­вели ме­ня сю­да в пер­вый раз. Не знаю, как им в го­лову приш­ло, что это мо­жет быть мне на поль­зу. Они го­вори­ли, что вы ужас­ные, но мне вы по­каза­лись сов­сем нор­маль­ны­ми. Я по­дума­ла, что вы все за­меча­тель­ные! Ну… с Фре­дом при­дет­ся по­возить­ся. Но да­же он не сов­сем без­на­дежен.

Это бы­ло еще уди­витель­нее, чем то, что она не по­бо­ялась Фре­да. Ник­то и ни­ког­да еще не раз­го­вари­вал с ни­ми вот так.

– Да­же ты, с не­чеса­ными вих­ра­ми, – ска­зала она Пи­теру. – Но ска­жи что-ни­будь. Ска­жи, что ты раз­го­вари­ва­ешь. Бы­ло бы ку­да при­ят­ней жить нап­ро­тив ко­го-то, кто раз­го­вари­ва­ет.

– Я раз­го­вари­ваю, – со­об­щил Кон­рад чуть бо­лее пос­пешно, чем хо­тел.

– Вот и мо­лодец. По­тому что, ско­рее все­го, в мяч ты иг­ра­ешь не так уж хо­рошо.

Проз­ву­чи это из уст Фре­да, Кон­ра­ду ста­ло бы до слез обид­но, но Джен­ни про­из­несла это так, что он толь­ко пос­ме­ял­ся. Ведь она го­вори­ла прав­ду. Мя­чику с ним ужас­но не вез­ло.

Пос­ле зна­комс­тва Джен­ни обус­тро­илась на но­вом мес­те, бла­го это бы­ло не­дол­го:

ные Маль­чи­ки и Па­ули­на, да­же Не­посе­да-Фи­лип при­тих. Все, кро­ме Ле­та­юще­го Ро­бер­та, ко­торый и не мог бы здесь ока­зать­ся, по­тому что его бед­ные пе­рело­ман­ные но­ги не одо­лели бы подъ­ем на лес­тни­цу, он и во­об­ще-то поч­ти не хо­дил, ес­ли на то пош­ло.

– Джен­ни, ко­торая веч­но ви­та­ет в об­ла­ках… так они ме­ня зва­ли. Им прос­то ка­залось, что я нев­ни­матель­ная.

– Ох, – про­гово­рила Па­ули­на серь­ез­но и тор­жес­твен­но. – Это­го они не лю­бят. Пря­мо-та­ки тер­петь не мо­гут.

– И ни ра­зу не за­дума­лись над тем, нет ли их собс­твен­ной ви­ны в том, что об­ла­ка ку­да ин­те­рес­нее, чем они.

Ли­цо Па­ули­ны в это мгно­вение, ка­жет­ся, при­об­ре­ло меч­та­тель­ное вы­раже­ние. Но пос­коль­ку бро­вей у нее не бы­ло, труд­но ска­зать на­вер­ня­ка. «Как язы­ки ог­ня», – про­шеп­та­ла она.

Кас­пар глот­нул воз­дух и по­жевал то­щие ще­ки.

– Ты им об этом не ска­зала, да?

– В том-то и де­ло, что об­молви­лась не­ча­ян­но, – приз­на­лась Джен­ни, – По­тому-то они и при­вели ме­ня сю­да в пер­вый раз. Не знаю, как им в го­лову приш­ло, что это мо­жет быть мне на поль­зу. Они го­вори­ли, что вы ужас­ные, но мне вы по­каза­лись сов­сем нор­маль­ны­ми. Я по­дума­ла, что вы все за­меча­тель­ные! Ну… с Фре­дом при­дет­ся по­возить­ся. Но да­же он не сов­сем без­на­дежен.

Это бы­ло еще уди­витель­нее, чем то, что она не по­бо­ялась Фре­да. Ник­то и ни­ког­да еще не раз­го­вари­вал с ни­ми вот так.

– Да­же ты, с не­чеса­ными вих­ра­ми, – ска­зала она Пи­теру. – Но ска­жи что-ни­будь. Ска­жи, что ты раз­го­вари­ва­ешь. Бы­ло бы ку­да при­ят­ней жить нап­ро­тив ко­го-то, кто раз­го­вари­ва­ет.

– Я раз­го­вари­ваю, – со­об­щил Кон­рад чуть бо­лее пос­пешно, чем хо­тел.

– Вот и мо­лодец. По­тому что, ско­рее все­го, в мяч ты иг­ра­ешь не так уж хо­рошо.

Проз­ву­чи это из уст Фре­да, Кон­ра­ду ста­ло бы до слез обид­но, но Джен­ни про­из­несла это так, что он толь­ко пос­ме­ял­ся. Ведь она го­вори­ла прав­ду. Мя­чику с ним ужас­но не вез­ло.

Пос­ле зна­комс­тва Джен­ни обус­тро­илась на но­вом мес­те, бла­го это бы­ло не­дол­го: прой­тись по пус­той ком­на­туш­ке и ощу­пать сте­ны, поп­ры­гать на кро­вати да по­нюхать по­лучен­ный ку­сок мы­ла. Ос­таль­ные раз­бре­лись по сво­им ком­наткам, ведь бы­ла ночь, так что у всех на­чина­ли сли­пать­ся гла­за, и им не тер­пе­лось пос­ко­рее уд­рать из это­го до­ма хо­тя бы во сне. Впро­чем, Пи­тер нем­но­го за­дер­жался в две­рях.

– Вот еще что, – за­гово­рил он. – Ког­да нас кор­мят, от­кла­дывай нем­но­го, ес­ли нет­рудно. Мы все так де­ла­ем, кро­ме Фре­да. Толь­ко сле­ди, что­бы те­бя не зас­ту­кали.

Он выг­ля­нул в ко­ридор, хо­тя и знал, что ник­то не под­слу­шива­ет.

– Это для Кас­па­ра. А то его кор­мят так, что­бы толь­ко не про­тянул но­ги. Он дол­жен иметь со­от­ветс­тву­ющий вид, по­нима­ешь?

– До­гово­рились, – от­ве­тила Джен­ни.

– А… ты бы­ла не про­тив от­пра­вить­ся сю­да? – спро­сил он. – Прав­да не про­тив?

– Ви­дишь ли, я не лю­била тан­це­вать и не очень хо­тела за­нимать­ся спор­том, и мне не нра­вилось, ког­да ука­зыва­ют, что и как мне петь, – объ­яс­ни­ла она. – Им ка­залось, что я не впи­сыва­юсь. Так что, воз­можно, ока­зать­ся здесь бы­ло не так уж и пло­хо.

– Пос­мотрим, что ты ска­жешь че­рез ме­сяц. – Пи­тер еще раз убе­дил­ся, что они раз­го­вари­ва­ют с гла­зу на глаз. – Те­бе не дол­жно здесь нра­вить­ся. И ес­ли они об этом до­гада­ют­ся, ни­чего хо­роше­го не бу­дет.

– Зна­чит, бу­ду сле­дить, что­бы на ли­це бы­ло на­писа­но то, что нуж­но: го­ре и тос­ка, – ска­зала Джен­ни. – Зна­ешь, для ре­бен­ка, ко­торый не мо­жет по­ковы­рять собс­твен­ным паль­цем в но­су, ты уди­витель­но добр.

Пи­тер не на­шел­ся, что от­ве­тить, ведь ее сло­ва проз­ву­чали как ком­пли­мент, а он к ним не при­вык.

Уже соб­равшись уй­ти к се­бе, он уви­дел, что де­воч­ка зап­ро­кину­ла го­лову и рас­смат­ри­ва­ет что-то на по­тол­ке. Он ре­шил по­дож­дать и ждал до­воль­но дол­го, но ни­чего не про­ис­хо­дило.

В кон­це кон­цов он был вы­нуж­ден за­дать воп­рос:

– Что ты там рас­смат­ри­ва­ешь?

– Звез­ды, что же еще.

– Но у те­бя же нет ок­на.

– Но они же все рав­но там, – ска­зала Джен­ни.

Вот тог­да он по­нял, по-нас­то­яще­му по­нял, за что ее наз­ва­ли Джен­ни, Ви­та­ющей в об­ла­ках, и по­чему они ее бо­ялись. Эта де­воч­ка ви­дела звез­ды там, где все ос­таль­ные ви­дели толь­ко ста­рые обои. Раз­ве мог­ли они с та­ким спра­вить­ся?

Имен­но по­это­му че­рез па­ру не­дель, уви­дев Джен­ни ут­ром, Пи­тер не сра­зу за­метил, что в ней из­ме­нилось. Ночью в ко­ридо­рах слы­шалась ка­кая-то воз­ня, бор­мо­тание и ти­хое хны­канье, но Пи­тер не об­ра­тил на это вни­мания, по­тому что по­доб­ные зву­ки не ред­кость, во вся­ком слу­чае, в этих сте­нах. Он пе­ревер­нулся на дру­гой бок и сно­ва зас­нул.

Он встал ра­но, за­дол­го до пер­вой эк­скур­сии, да­же до зав­тра­ка, а Джен­ни что-то дол­го не по­казы­валась из сво­ей ком­на­ты, а ког­да выш­ла, гла­за ее бы­ли ус­трем­ле­ны на по­толок. Пи­тер, наб­лю­дая, как она ощупью идет по ко­ридо­ру, по­думал, что, ка­жет­ся, она слиш­ком да­леко заш­ла со сво­им ви­тани­ем в об­ла­ках.

– Что? – спро­сил он. – Ты не хо­чешь да­же пос­мотреть на ме­ня и поз­до­ровать­ся?

Го­воря так, он и вправ­ду по­думал, что ей, дол­жно быть, все-та­ки ста­ло про­тив­но гля­деть на та­кого гряз­ну­лю.

– Я не мо­гу, – про­шеп­та­ла Джен­ни.

– Я тут, вни­зу. Прос­то пе­рес­тань за­дирать нос и сра­зу уви­дишь.

– Серь­ез­но, – шеп­ну­ла она, и на этот раз Пи­тер за­метил, что го­лосок у нее дро­жит. – Я не мо­гу.

Паль­цем она по­каза­ла се­бе на пле­чо.

– Здесь что-то ме­ша­ет.

Пи­тер за­шел ей за спи­ну. На пер­вый взгляд все выг­ля­дело как обыч­но, по­это­му он ног­тя­ми по­пытал­ся от­ки­нуть в сто­рону блес­тя­щие тем­ные во­лосы (ему вдруг ста­ло до слез жал­ко, что у не­го та­кие ког­ти и что они ме­ша­ют ему пог­ла­дить ее паль­ца­ми по во­лосам).

У не­го пе­рех­ва­тило ды­хание – но по дру­гой при­чине.

– Что они с то­бой сде­лали?

– Не знаю. – Те­перь в го­лосе Джен­ни слы­шалось не­тер­пе­ние. – Это ты мо­жешь рас­смот­реть, а я нет.

Отод­ви­нув во­лосы Джен­ни в сто­рону, Пи­тер изу­чил кар­ти­ну. Они при­дума­ли, как по­казать пуб­ли­ке то, что нель­зя бы­ло уви­деть. Сна­чала от­ки­нули ей го­лову на­зад, а по­том зак­ре­пили так, что­бы де­воч­ка смот­ре­ла толь­ко вверх, пол­ностью ли­шив ее под­вижнос­ти. Мно­жес­твом гру­бых чер­ных стеж­ков под­тя­гива­ли ко­жу на за­тыл­ке к ко­же у ос­но­вания шеи. Выг­ля­дело все это прос­то убий­ствен­но. Ког­да Пи­тер опи­сал это Джен­ни, от ее ры­даний у не­го чуть не ра­зор­ва­лось сер­дце – а ведь он да­же не был уве­рен, что оно у не­го еще сох­ра­нилось.

Он бе­реж­но уло­жил ее во­лосы на мес­то и по­обе­щал, что ни за что не бро­сит ее, хо­тя сей­час ему и при­дет­ся отой­ти сов­сем не­надол­го, – он ско­ро вер­нется и, ес­ли она не про­тив, по­может ей с зав­тра­ком.

Пос­ле это­го Пи­тер бро­сил­ся бе­жать вниз по лес­тни­це, с чет­верто­го эта­жа на тре­тий, на вто­рой, а от­ту­да на пер­вый – к гра­нице, за ко­торую им бы­ло стро­го-нас­тро­го зап­ре­щено за­ходить. Здесь его за­дер­жа­ла мас­сивная дверь, за­реше­чен­ная не прос­ты­ми вер­ти­каль­ны­ми пруть­ями вро­де тех, че­рез ко­торые на них гла­зели эк­скур­санты, а еще и по­переч­ны­ми и та­кими час­ты­ми, что да­же де­ти не мог­ли про­сунуть сквозь них ру­ку.

С та­кими длин­ны­ми ног­тя­ми Пи­тер не мог как сле­ду­ет сжать ку­лак, но он пос­та­рал­ся и при­нял­ся сту­чать­ся в дверь. Он ко­лотил в нее, ля­гал но­гами и сно­ва ко­лотил, и что-то орал сквозь ре­шет­ку, по­ка в ко­ридо­ре по ту сто­рону не рас­пахну­лась дверь и из нее не выс­ко­чил мис­тер Кра­уч.

– Что та­кое, что та­кое! – зас­кри­пел он. – С че­го весь этот шум и гам?

– Как вы мог­ли та­кое ус­тро­ить? – крик­нул Пи­тер в от­вет (то­же нес­лы­хан­ное де­ло, так дав­но за­бытое, что он уже и не пом­нил, что та­кое воз­можно). – Она приш­ла сю­да та­кая, как есть. За­чем бы­ло де­лать с ней та­кое!

Мис­тер Кра­уч в выц­ветшем фи­оле­товом ха­лате, ви­сев­шем по­верх пи­жамы, как па­рус, крях­тя, вплот­ную по­дошел к ре­шет­ке и дол­го всмат­ри­вал­ся, а по­том мер­зко за­хихи­кал.

– Да ты к ней не­ров­но ды­шишь, что ли? Да?

– Так не­чес­тно! – кри­чал Пи­тер. – Это неп­ра­виль­но!

– Сле­дил бы ты луч­ше за со­бой, мой маль­чик. Не зас­тавляй ме­ня поз­вать к те­бе Вжик-Вжи­ка, по­нял? Ты ведь не хо­чешь, что­бы он за то­бой при­шел, – зло­веще про­из­нес мис­тер Кра­уч, и в его ти­хом го­лосе слы­шалась уг­ро­за. – Он уме­ет отс­три­гать не толь­ко паль­цы, так что поп­ри­дер­жи луч­ше свой длин­ный язык.

Пи­тер зах­лопнул рот. Та­кое ему ни­ког­да не при­ходи­ло в го­лову. Но по­том он по­думал, что от­сту­пить без боя ху­же, чем ли­шить­ся язы­ка, ко­торо­го у не­го и так все рав­но что не бы­ло, пос­коль­ку ни­кого не ин­те­ресо­вало, что он го­ворит.

По край­ней ме­ре, до сих пор.

А еще он по­жалел, что от­росшие во­лосы пол­ностью зак­ры­ли ему лоб и ли­цо, так что мис­тер Кра­уч не ви­дит его през­ри­тель­ной ус­мешки.

– И ка­кие нож­ни­цы он возь­мет для это­го? – спро­сил Пи­тер.

Мис­тер Кра­уч из­дал ут­робное ры­чание, ко­торое пе­реш­ло в ус­та­лый вздох.

– Ты еще не по­нял, что это за мес­то? За все это вре­мя ты так и не по­нял, где твое мес­то, ма­лыш? Твое и ос­таль­ных убо­гих? Те­бе объ­яс­нить, что вы та­кое?

Он сде­лал па­узу, да­вая Пи­теру об­ду­мать ус­лы­шан­ное.

– Вы – от­бро­сы, от вас от­ка­зались, ког­да не бы­ло боль­ше ни­какой на­деж­ды. Ког­да у ва­ших ро­дите­лей не ос­та­валось дру­гого вы­хода, как в от­ча­янии воз­деть ру­ки и от­сту­пить­ся.

Он мед­ленно вып­ле­вывал каж­дое сло­во, каж­дое в от­дель­нос­ти.

– Неп­ри­ят­но? Что по­дела­ешь. Ты бы дол­жен был за­думать­ся об этом рань­ше. По­рядоч­ные лю­ди не зря тра­тят свои кров­ные де­неж­ки, ког­да при­возят сю­да сво­их собс­твен­ных де­ток, что­бы по­казать им вас и на­пус­тить та­кого стра­ху, что­бы они ис­пра­вились.

Мис­тер Кра­уч рас­пря­мил спи­ну, став да­же по­выше рос­том, и по­бед­но гля­дел на Пи­тера по­верх сво­его длин­но­го но­са.

– Вы боль­ше не маль­чи­ки и де­воч­ки. Вы прос­то ве­щи, на ко­торые мож­но пос­мотреть, и ес­ли нуж­но вас слег­ка под­пра­вить, это де­ла­ет­ся. Но, ко­неч­но, не без при­чины. – Он вы­катил гла­за. – Ко­го на­пуга­ет ка­кая-то Джен­ни, Ви­та­ющая в об­ла­ках, ес­ли она да­же не смот­рит на эти ду­рац­кие об­ла­ка? Ес­ли она смот­рит пря­мо на вас?

Пи­тер по­пятил­ся.

– Так что, не бу­дешь дер­жать язык за зу­бами, мы ми­гом ус­тро­им те­бе встре­чу с Пор­тным Вжик-Вжи­ком. Здесь у нас раз­го­вор ко­рот­кий. Мы зна­ем, как приг­ла­дить ко­люч­ки. – Мис­тер Кра­уч был очень до­волен со­бой, он упи­вал­ся сво­ей речью, вплот­ную по­дой­дя к ре­шет­ке и бро­сая на Пи­тера злоб­ные взгля­ды. – А на­пос­ле­док до­бав­лю еще кое-что: я го­ворил те­бе, что на­деж­ды боль­ше нет? Но она мо­жет по­явить­ся… хо­тя та­кое слу­ча­ет­ся не очень час­то. Вот наш Вжик-Вжик… Он до­казал, что да­же у не­ис­пра­вимых маль­чи­ков, та­ких, как ты, все же есть шанс вы­рас­ти и стать че­лове­ком. Да­же у маль­чи­ков, ко­торые лю­били бе­гать с нож­ни­цами. По­раз­мысли об этом… и сле­ди за язы­ком.

Эк­скур­сии при­ходи­ли и ухо­дили бес­ко­неч­ной про­цес­си­ей шар­ка­ющих ног, ты­чущих паль­цев и жад­но гля­дящих глаз, а Пи­тер пы­тал­ся убе­дить се­бя, что в жиз­ни все не так уж пло­хо. Да толь­ко по­верить в это боль­ше не уда­валось. Ка­залось, они все это чувс­тво­вали, да­же Жес­то­кий Фред, ко­торо­му, по­жалуй, дос­тавля­ло удо­воль­ствие пу­гать соб­равшу­юся пуб­ли­ку.

Что-то дол­жно бы­ло слу­чить­ся.

Ра­но по ут­рам и поз­дни­ми ве­чера­ми, а иног­да и днем, ес­ли уда­валось улиз­нуть, Пи­тер кра­дучись спус­кался на пер­вый этаж, все даль­ше, по­ка не ос­та­нав­ли­вал­ся у боль­шой за­реше­чен­ной две­ри. Он не ко­лотил в нее, не ля­гал­ся, ни­чего не вык­ри­кивал, толь­ко смот­рел, вни­матель­но смот­рел на дверь по ту сто­рону, в кон­це ко­ридо­ра.

Там был днев­ной свет, не слиш­ком яр­кий и все же по­могав­ший вспом­нить о днях без стра­ха и об от­кры­том не­бе. По­рой шел дождь, и хо­лод чувс­тво­вал­ся да­же внут­ри, но Пи­тер пред­став­лял се­бе, как чис­та дож­де­вая во­да и как она мо­жет омы­вать. Там сна­ружи бы­ла ули­ца, а за ней дру­гие, мно­го улиц, а за ни­ми до­роги, по­том по­ля, а еще даль­ше – ох, кто же мог это знать?

Не по­тому ли, что Пи­тер ждал, что слу­чит­ся еще что-то нес­лы­хан­ное? Или от­то­го, что да­же мер­зкий ста­рый мис­тер Кра­уч по­терял ин­те­рес к иг­ре? Не­похо­же на не­го, но, ви­димо, го­ды де­ла­ют рас­се­ян­ны­ми да­же та­ких.

Пос­ледняя груп­па еще не ра­зош­лась, эк­скур­санты все еще тол­пи­лись в за­кут­ке, ко­торый мис­сис Кра­уч ве­лича­ла су­венир­ным ма­гази­ном, при­об­ре­тали книж­ки с кар­тинка­ми, пе­решеп­ты­вались нас­чет жал­ко­го ви­да нес­час­тных де­ток, ког­да Пи­тер (дверь в его ком­на­ту как раз от­кры­ли) прок­рался вниз, что­бы пос­мотреть им вслед. Он прос­то­ял там до­воль­но дол­го, а ког­да слу­чай­но опус­тил взгляд, то спер­ва не мог по­верить гла­зам.

Там, по дру­гую сто­рону две­ри, боль­шой за­реше­чен­ной две­ри, ле­жал ключ.

То­ропясь про­дать по­боль­ше кни­жонок, не­ук­лю­жая тол­сту­ха су­нула его ми­мо кар­ма­на.

По­доб­ное мог­ло ни­ког­да боль­ше не пов­то­рить­ся.

Пи­тер при­сел на кор­точки, по­тянул­ся, но как ни вы­вора­чивал, как ни из­ги­бал ру­ку, она ни­как не про­ходи­ла в от­вер­стия меж­ду пруть­ями ре­шет­ки. Все они бы­ли оди­нако­вы, уз­кие, ма­лень­кие, слиш­ком тес­ные, и он чуть не зап­ла­кал от бес­си­лия.

Но тут, ли­хора­доч­но со­об­ра­жая, он вдруг по­нял, что де­ла­ет все не так. Ру­ка не про­леза­ла, но ног­ти, его длин­ные, бе­зоб­разно от­росшие ног­ти – они-то уж, ко­неч­но, смо­гут это сде­лать.

Са­мый длин­ный был на ука­затель­ном паль­це ле­вой ру­ки, и Пи­тер, заг­нув, как мог, ос­таль­ные паль­цы, при­нял­ся ору­довать им, как вол­шебник сво­ей па­лоч­кой, но – нет, нет, нет, нет, нет! Да­же этот но­готь ока­зал­ся ко­рот­ко­ват, кон­чик его ца­рапал ка­фель­ный пол в ка­ком-то сан­ти­мет­ре от клю­ча, хо­тя Пи­тер так при­жимал ру­ку, что обод­рал ее до кро­ви.

Приз­на­вая по­раже­ние, он вы­тянул па­лец и сли­зал кровь с кос­тя­шек паль­цев.

Обес­си­лен­ный, нес­час­тный Пи­тер поп­лелся по лес­тни­це вверх и уже до­шел до треть­его эта­жа, ког­да со­об­ра­зил, что де­лал все неп­ра­виль­но, а со­об­ра­зив, при­пус­тил вниз, пе­рес­ка­кивая че­рез две сту­пень­ки. Кон­рад про­тес­то­вал и от­би­вал­ся, а кто бы не стал, ког­да ка­кой-то не­нор­маль­ный вдруг бро­са­ет­ся, хва­та­ет вас и та­щит ку­да-то, еще и за­жимая рот, не да­вая крик­нуть. Но все об­ре­ло смысл, ког­да они ока­зались у две­ри, ог­ромной за­реше­чен­ной две­ри, и Пи­тер по­казал.

Ока­залось, что маль­чи­ку, у ко­торо­го не бы­ло боль­ших паль­цев, ни­чего не сто­ит про­сунуть ру­ку сквозь прутья.

Пи­тер ждал не­делю. Он ждал две.

Та­кое де­ло нель­зя бы­ло де­лать в спеш­ке. Та­кие де­ла тре­бу­ют тща­тель­ной под­го­тов­ки.

И еще оно тре­бова­ло му­жес­тва, по­тому что кое-че­го Пи­тер не знал на­вер­ня­ка и мог толь­ко на­де­ять­ся, что рас­счи­тал пра­виль­но. Мис­тер Кра­уч, в свою оче­редь, был на­чеку. Не­сом­ненно, ста­рик знал о по­терян­ном клю­че и, ско­рее все­го, ви­нил во всем тря­сущу­юся, как сту­день, мис­сис Кра­уч, од­на­ко не мог не знать и то­го, что по­терял его по свою сто­рону две­ри. Ос­та­валось на­де­ять­ся, что ра­но или поз­дно ключ по­падет­ся на гла­за, а по­ка вос­поль­зо­вать­ся за­пас­ным.

Что до Пи­тера, он дер­жал это в стро­жай­шем сек­ре­те, толь­ко он и Кон­рад – боль­ше не знал ник­то. Раз дру­гие не зна­ли, то не мог­ли да­же не­воль­но вы­дать се­бя, а ли­ца са­мого Пи­тера мис­тер Кра­уч, хоть и был край­не по­доз­ри­телен по на­туре, поч­ти не мог рас­смот­реть, тем бо­лее что за­пах не­мытых во­лос сто­ял меж­ду ни­ми, как вто­рая ре­шет­ча­тая дверь. А Кон­рад – са­ми по­суди­те, ну кто бу­дет опа­сать­ся ре­бен­ка без боль­ших паль­цев?

Так что со вре­менем мис­тер Кра­уч ус­по­ко­ил­ся и сно­ва стал са­мим со­бой, раз­дра­житель­ным и брюз­гли­вым. Это оз­на­чало, что вре­мя приш­ло.

Пи­тер ре­шил, что на­чинать нуж­но ве­чером, что­бы ус­петь уп­ра­вить­ся до на­чала обыч­ной ут­ренней прог­раммы. Он вер­нулся на свой наб­лю­датель­ный пункт воз­ле боль­шой за­реше­чен­ной две­ри и, как ни­ког­да преж­де, за­бара­банил в дверь и ко­лотил, и ля­гал, и ко­лотил ка­кое-то вре­мя.

Пред­ска­зу­емый, как си­ла тя­готе­ния, в ко­ридор выс­ко­чил мис­тер Кра­уч с раз­ве­ва­ющи­мися по­лами ру­бахи.

– Что та­кое, что та­кое, с че­го весь этот шум и… – На миг он за­тих, ус­та­вив на Пи­тера взгляд, от ко­торо­го скис­ло бы мо­локо. – Сно­ва ты. Раз­ве я те­бя не пре­дуп­реждал, ма­лыш?

– Я ду­маю, что ни­како­го Вжик-Вжи­ка нет, – за­явил Пи­тер уве­рен­но, как толь­ко мог. – Я счи­таю, что вы его при­дума­ли.

Гла­за раз­гне­ван­но­го мис­те­ра Кра­уча су­зились и прев­ра­тились в две щел­ки.

– Ах вот оно что, мер­зкий бло­хас­тый кры­сеныш! Так по­годи, ско­ро уз­на­ешь, что есть, а че­го нет.

Боль­ше ска­зать бы­ло не­чего. Пи­тер вы­тянул ру­ки пе­ред со­бой, обод­ранны­ми кос­тяшка­ми кна­ружи, а по­том рез­ко выб­ро­сил к по­тол­ку оба сред­них паль­ца.

При­нимая во вни­мание дли­ну его ног­тей, ос­кор­бле­ние проз­ву­чало вну­шитель­но.

На слу­чай ес­ли даль­ше все пой­дет не по его пла­ну, Пи­тер пре­дуп­ре­дил ос­таль­ных ре­бят, что­бы спря­тались, осо­бен­но Кон­рад. У не­го один вид Вжик-Вжи­ка мог выз­вать бо­лез­ненные вос­по­мина­ния. По­том Пи­тер усел­ся на кра­ешек кро­вати. Дол­го ждать ему не приш­лось.

В са­мом ни­зу заз­вя­кали двер­ные за­совы. По­том зас­ту­чали ша­ги на лес­тни­це, этаж за эта­жом. Тот, кто к ним под­ни­мал­ся, шел не как дру­гие взрос­лые – не то­пал, не шар­кал. Его ша­ги бы­ли раз­ме­рен­ны­ми и це­ленап­равлен­ны­ми. Они зву­чали рав­но­мер­но, как ти­канье ог­ромных ча­сов, от­сту­кивав­ших мгно­вение за мгно­вени­ем. Вот он ши­роки­ми ша­гами про­шел по ко­ридо­ру, вы­рос в двер­ном про­еме, всту­пил внутрь – не­ес­тес­твен­но вы­сокий и до ужа­са ху­дой, осо­бен­но но­ги, по­хожие… да-да, на нож­ни­цы. Вы­сокая шля­па поч­ти ка­салась по­тол­ка, а ли­цо сос­то­яло из ос­трых кос­тей, об­тя­нутых зем­листой ко­жей, хо­тя он не ка­зал­ся та­ким уж дрях­лым.

На но­су у не­го кра­сова­лись оч­ки, уви­дев ко­торые, Пи­тер об­ра­довал­ся – не­обыч­ные оч­ки в мед­ной оп­ра­ве, с круг­лы­ми стек­ла­ми, од­но проз­рачное, дру­гое тем­ное. «Да! – по­думал Пи­тер со вздо­хом об­легче­ния. – Я так и знал».

Вжик-Вжик ос­та­новил­ся, взгля­нул на Пи­тера, и его ру­ки зад­ви­гались изящ­но и про­вор­но, слов­но па­уки. Он от­ки­нул по­лу длин­но­го сюр­ту­ка, от­крыв це­лый свер­ка­ющий ар­се­нал нож­ниц и нож­ни­чек, раз­ве­шан­ных по ран­жи­ру. Бег­ло ос­мотрев их, Вжик-Вжик сде­лал вы­бор. Он по­щел­кал ими в воз­ду­хе: вжик-вжик-вжик.

– Сред­ний па­лец, ста­ло быть, – про­из­нес он. – Мис­тер Кра­уч так добр, что поз­во­лил те­бе са­мому выб­рать, ко­торый. Ему по­каза­лось, что они оди­нако­во ос­корби­тель­ны.

Пи­тер про­тянул обе ру­ки, рас­то­пырив паль­цы по­шире.

– Да­вай все де­сять. Но толь­ко ног­ти.

Бро­ви Вжик-Вжи­ка под­ня­лись вы­ше оч­ков, поч­ти до края шля­пы.

– Ног­ти?

– Ага, а по­том во­лосы. И еще кое-что, толь­ко не сра­зу, лад­но?

На пол­но­цен­ную улыб­ку Вжик-Вжик, ви­димо, был нес­по­собен, но все-та­ки су­мел изоб­ра­зить не­кое по­добие кри­вой ух­мылки.

– Ты ведь зна­ешь, кто я и за­чем я здесь. Или нет?

Пи­тер по­ложил ру­ки на ко­лени.

– Собс­твен­но го­воря, я дол­го об этом ду­мал. Ты был од­ним из нас, раз­ве нет? Те­бя ведь то­же дер­жа­ли здесь вза­пер­ти? А за что – уж не за то ли, что ты все­го-нав­се­го лю­бил бе­гать с нож­ни­цами? И все?

– Де­ло прош­лое.

– Мо­жет, и так, но я уве­рен, что ты и сей­час жа­ле­ешь о по­терян­ном гла­зе.

Вжик-Вжик опус­тил нож­ни­цы и за­ин­те­ресо­ван­но скло­нил го­лову на­бок.

– Го­тов пос­по­рить, это не бы­ло нес­час­тным слу­ча­ем. Ах, ко­неч­но, все го­вори­ли, что та­кое мо­жет слу­чить­ся, но не слу­чалось же. По­тому что ты всег­да смот­рел под но­ги и ни­ког­да не па­дал. Но тог­да вы­ходи­ло, что они оши­ба­ют­ся, а им ведь нуж­но, что­бы всег­да бы­ло по-их­не­му? Они дол­жны быть пра­вы, а для это­го нуж­но сде­лать так, как буд­то они ока­зались пра­вы.

Пи­тер ткнул паль­цем в тем­ное стек­ло.

– Это они сде­лали, да? От­ня­ли у те­бя глаз.

Мед­ленно, за­дум­чи­во Вжик-Вжик снял оч­ки. Зре­лище бы­ло не из при­ят­ных. Во­об­ще-то Пи­теру не до­води­лось ви­деть вы­коло­тых глаз, толь­ко от­ре­зан­ные паль­цы, но он пред­по­лагал, что пус­тая глаз­ни­ца бу­дет прик­ры­та за­шиты­ми ве­ками, как што­рами. Но нет, раз­ру­шение выс­тавле­но на­показ: яр­ко-ро­зовые склад­ки, на­виса­ющие над вы­сох­шей по­рис­той мас­сой.

Вжик-Вжик сно­ва рас­пахнул сюр­тук и вод­ру­зил пер­вую па­ру нож­ниц на их мес­то, в ак­ку­рат­ную пет­лю из тка­ни. Вмес­то них он взял дру­гие, по­тус­кнев­шие, в пят­нах, сов­сем ма­лень­кие и ко­рот­кие – пер­вые дет­ские нож­ни­цы, ко­торые да­ют ма­лышам пос­ле ту­поко­неч­ных.

– Я хра­ню их все эти го­ды, – ска­зал Вжик-Вжик, не от­ры­вая от них здо­рово­го гла­за. – Все еще го­дят­ся в де­ло.

И он вот­кнул свое дет­ское сок­ро­вище пря­мо в центр то­го, что ос­та­лось от гла­за. Бы­ло по­нят­но, что это не при­чиня­ет ему бо­ли, за­то бы­ло боль­но на это смот­реть, и Пи­тера чуть не стош­ни­ло. Ког­да Вжик-Вжик так и ос­та­вил их на мес­те, до­воль­ный, что но­сит их сно­ва, как в бы­лые дни, Пи­тер зас­та­вил се­бя пос­мотреть.

Вжик-Вжик нак­ло­нил­ся впе­ред и прид­ви­нул­ся бли­же, что­бы Пи­тер ни­чего не упус­тил.

– Ска­жи то, что нуж­но, – за­шеп­тал он не­тер­пе­ливо. – Ска­жи же мне пра­виль­ные сло­ва.

Что за за­гад­ки? Пи­тер чуть не ут­ра­тил всю свою уве­рен­ность. Он мог ска­зать толь­ко то, что чувс­тво­вал, и, ког­да за­гово­рил, го­лос у не­го дро­жал.

– Что ты хо­тел сде­лать с ни­ми пос­ле то­го, ког­да они сде­лали это с то­бой? – спро­сил он. – Что бы это ни бы­ло… мы все здесь в та­ком же по­ложе­нии.

Вжик-Вжик вып­ря­мил­ся во весь свой не­веро­ят­ный рост. Скрес­тив ру­ки на гру­ди, он на­дол­го за­думал­ся, по­том вы­дер­нул нож­ни­цы из гла­за и ми­лосер­дно вер­нул оч­ки на мес­то. От­вернув по­лу сюр­ту­ка, он сно­ва по­менял нож­ни­цы.

– Это пра­виль­но.

Пи­теру, боль­ше не лох­ма­тому и не рас­тре­пан­но­му, бы­ло уди­витель­но стран­но си­деть на кра­еш­ке кро­вати и смот­реть, как его кус­ки и ку­соч­ки па­да­ют и сып­лются на пол. Длин­ные, гряз­ные ног­ти, один за дру­гим, буй­ные, спу­тан­ные во­лосы, прядь за прядью. Он не чувс­тво­вал та­кого об­легче­ния, ка­кого ждал, не бы­ло и чувс­тва ос­во­бож­де­ния, ведь все это бы­ло частью его са­мого, щи­том, за ко­торым он так на­деж­но ук­ры­вал­ся.

Кем он бу­дет без это­го?

Вжик-Вжик от­сту­пил на шаг, что­бы оце­нить ра­боту, и, ка­жет­ся, ос­тался до­волен.

– Еще что-то, ты го­ворил?

– Вер­но. Прав­да, это не для ме­ня.

Пи­тер про­водил его по ко­ридо­ру в ком­на­ту Джен­ни, где она си­дела, гля­дя на звез­ды че­рез по­толок, по­тому что ей не ос­та­вили вы­бора. Он пот­ре­пал ее по пле­чу, от­бро­сил в сто­рону гус­тые во­лосы – се­год­ня он смог пот­ро­гать их паль­ца­ми, сво­ими паль­ца­ми – и об­на­жил урод­ли­вые чер­ные стеж­ки.

– Я знаю, те­бе нет­рудно это сде­лать, – ска­зал Пи­тер. – Глав­ное, смо­жешь ли ты уб­рать все это, что­бы не сде­лать ей боль­но?

– Я то­же здесь, меж­ду про­чим, – оби­жен­но фыр­кну­ла Джен­ни. – Не­хоро­шо го­ворить обо мне так, как буд­то ме­ня тут нет.

Вжик-Вжик сло­жил­ся по­полам и упер­ся ла­доня­ми в ко­лени, пы­та­ясь рас­смот­реть по­луч­ше. Он дол­го хмы­кал и мы­чал. Ког­да он сно­ва вып­ря­мил­ся, на его ли­це не бы­ло ко­леба­ния. Толь­ко ре­шимость.

– За это с те­бя при­чита­ет­ся, – за­явил он.

Это­го-то Пи­тер и бо­ял­ся.

Но – за­то ему ос­та­вили пра­во са­мому выб­рать па­лец.

Ключ вхо­дит в сква­жину, за­мок щел­ка­ет, дверь ти­хонь­ко рас­тво­ря­ет­ся… Та­ким ме­лочам суж­де­но бы­ло по­ложить ко­нец все­му, что бы­ло в прош­лом, и на­чать все за­ново.

Пи­тер впус­тил Чер­ных Маль­чи­ков и выж­дал вре­мя, что­бы они ус­пе­ли за­нять мес­та, хо­тя ночь еще не кон­чи­лась и кру­гом бы­ло тем­но, толь­ко в вес­ти­бюле пер­во­го эта­жа вид­не­лись тус­клые от­блес­ки све­та, так что впоть­мах бы­ло ни­чего не ра­зоб­рать. За­тем он сно­ва за­пер за ни­ми дверь.

– Как сле­ду­ет, пог­ромче и без ос­та­нов­ки, – нас­тавлял Пи­тер Жес­то­кого Фре­да. – От ду­ши.

Фред взгля­нул на не­го през­ри­тель­но и пос­ле столь­ких-то лет не смог удер­жать­ся: «Не те­бе ме­ня учить, как бу­зить и скан­да­лить».

Пи­тер ото­шел от не­го в сто­рон­ку, а Фред с та­ким рве­ни­ем при­нял­ся ко­лотить в дверь и орать, что бы­ло яс­но: ни­ког­да еще ник­то не под­ни­мал та­кого шу­ма в особ­ня­ке, где не све­тило сол­нце, а дождь всег­да был ле­дяным.

Дверь квар­тирки при­от­кры­лась, и мис­тер Кра­уч выс­ко­чил в ко­ридор в пос­ледний раз.

– Ну, ты у ме­ня по­лучишь, кос­ма­тый вы­родок! – кри­чал он. – Ес­ли ты сов­сем вы­жил из ума и же­ла­ешь ли­шить­ся ос­таль­ных де­вяти паль­цев, я те­бе по­могу, по­нял?

Уви­дев, что бу­янит Фред, он ос­та­новил­ся как вко­пан­ный.

– Это ты? Что за му­ха те­бя уку­сила?

И тут Чер­ные маль­чи­ки, дей­стви­тель­но чер­ные, как чер­ни­ла, выс­ко­чили из чер­ниль­но-чер­ных те­ней, а мис­тер Кра­уч так их и не уви­дел. Они бро­сились на не­го, по­вали­ли на пол, а Пи­тер тем вре­менем сно­ва пус­тил в ход ключ и вы­пус­тил Жес­то­кого Фре­да, так что Фред мог те­перь за­нять­ся тем, что у не­го луч­ше все­го по­луча­лось.

Они ре­шили, что в ко­ридо­ре луч­ше не пач­кать, по­это­му, ог­лу­шив мис­те­ра Кра­уча, они вта­щили его в ком­на­ту, где он жил со сво­ей слав­ной хо­зя­юш­кой и со­бакой, ко­торая каж­дый бо­жий день из­во­дила Фре­да. Вновь под­нялся шум и гам, но те­перь приг­лу­шен­ный, так как до­носил­ся из-за зак­ры­той две­ри, и хо­рошо, по­тому что зву­ки бы­ли край­не неп­ри­ят­ны­ми.

Это дли­лось не­дол­го… хо­тя, по­жалуй, все же нам­но­го доль­ше, чем то­го тре­бова­ла не­об­хо­димость.

Прош­ло нес­коль­ко ча­сов, и за­веде­ние от­кры­лось, как обыч­но, у вхо­да си­дел Пи­тер, при­ветс­твуя зло­рад­ных взрос­лых и пе­репу­ган­ных де­тей, явив­шихся на ут­реннюю эк­скур­сию, а Джен­ни выг­ля­дыва­ла из окош­ка кас­сы и, ос­ле­питель­но улы­ба­ясь, при­нима­ла пла­ту.

Хо­тя и не­ожи­дан­но юный, Пи­тер тем не ме­нее выг­ля­дел дос­той­но. Вжик-Вжик как-ни­как был по про­фес­сии пор­тным, и ему не сос­та­вило тру­да по­дог­нать один из ста­рых кос­тю­мов мис­те­ра Кра­уча. Прав­да, в нем у Пи­тера зу­дела ко­жа, не столь­ко из-за ма­терии, сколь­ко при мыс­ли о преж­нем хо­зя­ине – но он и не со­бирал­ся но­сить кос­тюм дол­го.

– Ес­ли вы уже бы­вали у нас рань­ше, то на­вер­ня­ка уже за­мети­ли не­боль­шие из­ме­нения, – об­ра­тил­ся Пи­тер к пуб­ли­ке, ста­ра­ясь не раз­ма­хивать ле­вой ру­кой и пря­тать по­вяз­ку на том мес­те, где рань­ше у не­го был ми­зинец. – Это лишь вре­мен­но, мо­гу вас об­ра­довать. Бы­ва­ет, что и та­ких чу­дес­ных лю­дей, как мои дя­дюш­ка Эбен и те­туш­ка Лиз­зи, не ми­ну­ет прис­туп ма­лярии. Но пусть вас это не вол­ну­ет! Вы уви­дите все, за чем приш­ли!

Пи­тер не об­ма­нывал. Он столь­ко раз слы­шал ре­чи мис­те­ра Кра­уча, что те­перь шел впе­реди про­цес­сии по лес­тни­це, уве­рен­ный, что пов­то­рит все и ни ра­зу не собь­ет­ся.

– Итак, имя это­го уг­рю­мого па­рень­ка Кас­пар, – на­чал Пи­тер, ког­да они под­ня­лись на Итак, имя это­го уг­рю­мого па­рень­ка Кас­пар, – на­чал Пи­тер, ког­да они под­ня­лись на вто­рой этаж. – И труд­но най­ти бо­лее под­хо­дящее имя для та­ких, как он, по­тому что ес­ли толь­ко он не возь­мет­ся за ум, то ско­ро прев­ра­тит­ся в при­виде­ние, вот уви­дите.

– А что с ним не так? – спро­сила жен­щи­на с ло­шади­ным ли­цом. – Он не ка­жет­ся боль­ным.

– Он во­об­ра­зил, что еда, ко­торую ему по­да­ют, слиш­ком пло­ха для не­го. Уж как пы­тались его бед­ные ро­дите­ли впих­нуть в не­го хоть ку­сочек, но он толь­ко плот­нее сжи­мал гу­бы. Что же им ос­та­валось де­лать, как не при­вез­ти его сю­да, а? А ведь он был ког­да-то здо­ровым маль­чу­ганом. Мож­но да­же ска­зать, пух­лым маль­чу­ганом. А сей­час? Вы толь­ко пос­мотри­те.

Пи­тер по­мол­чал – здесь по­лага­лась те­ат­раль­ная па­уза.

– Ну-ка, по­кажи свои реб­ра, ма­лыш. Про­демонс­три­руй свои реб­ра этим доб­рым лю­дям.

В этот раз, ког­да Кас­пар зад­рал ру­баш­ку, это толь­ко оза­дачи­ло пуб­ли­ку.

– Смот­ри­те, ка­кой у не­го ту­гой жи­вот, – воз­му­щал­ся чей-то па­паша. – Чем он толь­ко его на­бил?

– Что бы это ни бы­ло, уве­ряю, что у не­го не бу­дет боль­ше шан­са это пов­то­рить, – по­обе­щал Пи­тер… он счел за бла­го не упо­минать о мис­сис Кра­уч, ко­торая ни­ког­да не ве­сила так ма­ло за дол­гие, дол­гие го­ды.

От­пе­рев дверь Кас­па­ра, он рас­пахнул ее и вор­вался в ком­на­ту, ярос­тно бра­нясь и то­пая но­гами – при этом ему с тру­дом уда­валось сох­ра­нять серь­ез­ное ли­цо. Да и Кас­па­ру то­же, да­же ког­да Пи­тер ух­ва­тил его за ухо и прит­во­рил­ся, буд­то про­тив во­ли вы­вола­кива­ет в ко­ридор.

– А ну, по­шеве­ливай­ся, нес­час­тный во­риш­ка! – кри­чал Пи­тер. – Во­ротишь нос от прек­расной еды, ко­торую те­бе пред­ла­га­ют, а по­том тас­ка­ешь с по­мой­ки вся­кую га­дость?

Тор­жес­твен­но, су­рово рас­сту­пались пе­ред ни­ми доб­рые ро­дите­ли. Они по­нима­ли. Они встре­чали та­ких де­ток, будь­те уве­рены. Пи­тер та­щил Кас­па­ра сквозь тол­пу, виз­жа и из­ры­гая прок­ля­тия.

– И ты ду­мал, что ос­та­нешь­ся без на­каза­ния? Как же нам про­учить на­шего Кас­па­ра, а?

Один па­паша за­кивал что есть си­лы и об­ли­зал гу­бы.

– Как сле­ду­ет. По­боль­нее.

– О, я обе­щаю, что так и бу­дет, сэр. Но я ни­ког­да се­бе не про­щу, ес­ли не приг­ла­шу са­мых юных гос­тей взгля­нуть на это. Смот­ри­те и учи­тесь, так мы всег­да го­ворим. – Пи­тер пе­рево­дил взгляд с од­но­го дет­ско­го ли­ца на дру­гое и про­дол­жал: – Ос­таль­ные мо­гут пос­то­ять здесь, мы вер­немся че­рез пять ми­нут. Счи­тай­те это бо­нусом! За свои день­ги вы се­год­ня по­лучи­те боль­ше, кто же от та­кого от­ка­жет­ся?

Спус­тившись с деть­ми вниз, Пи­тер вы­вел их че­рез боль­шую за­реше­чен­ную дверь, вы­шел сам, за­пер ее за со­бой и заш­вырнул ключ по­даль­ше, что­бы ник­то не смог его най­ти.

По­том все они соб­ра­лись на ули­це – все те, кто на­зывал пос­ты­лый особ­няк до­мом, ко­го так дол­го дер­жа­ли за ре­шет­кой и выс­тавля­ли на­показ за прос­тупки до то­го мел­кие, до то­го нич­тожные, что не­воль­но воз­ни­кал воп­рос: у ко­го та­ких нет?

Пи­тер вру­чил Па­ули­не ко­робок спи­чек, ко­торый прих­ва­тил с кух­ни Кра­учей, гро­мад­ный ко­робок, спич­ки из ко­торо­го ей пе­репа­дали по од­ной три ра­за в день. Ник­то, ни од­на де­воч­ка, ни­какой маль­чик не мог­ли быть счас­тли­вее, чем она, за­полу­чив их сей­час все ра­зом.

– Чуд­нень­ко, – про­цеди­ла она сквозь по­чер­невший ог­ры­зок язы­ка и ус­тре­милась об­ратно в дом, ни ра­зу не ог­ля­нув­шись.

Они по­дож­да­ли пять ми­нут. По­том де­сять.

– По-мо­ему, она не со­бира­ет­ся вы­ходить, – ска­зала Джен­ни.

Но ког­да Пи­тер бро­сил­ся ту­да за Па­ули­ной, Джен­ни схва­тила его за ру­кав и по­мота­ла го­ловой – нет, жаль, но нет, и, хо­тя ему это бы­ло сов­сем не по ду­ше, он знал, что Джен­ни пра­ва. Как бы ему ни хо­телось, он не мог спас­ти каж­до­го от са­мого се­бя.

Кас­пар и не­посе­да-Фи­лип уш­ли пер­вы­ми, пос­пе­вая за длин­но­ногим Вжик-Вжи­ком, ко­торый ре­шил, что луч­ше уб­рать­ся до то­го, как ста­нут вид­ны язы­ки пла­мени. Фи­лип, ко­торо­му нуж­но бы­ло толь­ко най­ти, в ка­кое рус­ло нап­ра­вить бе­зудер­жную энер­гию, лов­ко по­могал пе­рек­ра­ивать кос­тюм для Пи­тера, и пос­коль­ку Вжик-Вжи­ку всег­да мог­ла по­надо­бить­ся по­мощь в его ателье, он пред­ло­жил Фи­липу пой­ти к не­му в под­мастерья. Не сов­сем по­нят­но, по­чему он пред­ло­жил то же и Кас­па­ру. Но ес­ли вспом­нить, с ка­ким ап­пе­титом из­го­лодав­ший­ся маль­чик уп­ле­тал на­кану­не это блю­до – ог­ромных раз­ме­ров фи­ле Кра­уч, – ка­залось, что ему и са­мому пе­реда­лось что-то от чу­дови­ща. Так что, воз­можно, Вжик-Вжик, ко­торый знал о чу­дови­щах не по­нас­лышке, ре­шил, что бе­зопас­нее бу­дет за ним прис­мотреть.

Про­чие? Жес­то­кий Фред и Кон­рад смот­ре­ли, по­ка пла­мя не по­каза­лось в ок­нах, а по­том ти­хо улиз­ну­ли вдво­ем, по­тому что да­же Фред по­нимал, что маль­чи­ку без боль­ших паль­цев не­лег­ко бы­ло бы про­жить в оди­ноч­ку. Ле­та­ющий Ро­берт с ис­ка­лечен­ны­ми в ре­зуль­та­те па­дения ру­ками и но­гами был сов­сем бес­по­мощен… но Чер­ные Маль­чи­ки втро­ем ста­щили его вниз по лес­тни­це и, су­дя по все­му, не со­бира­лись бро­сать на про­из­вол судь­бы. Вско­ре и они рас­та­яли в ут­ренней дым­ке.

Огонь раз­го­рел­ся нас­толь­ко, что вок­руг на­чала со­бирать­ся тол­па зе­вак. Де­ти, при­веден­ные сю­да для на­зида­ния, сей­час его оп­ре­делен­но по­луча­ли. Все они смот­ре­ли на по­жар, слов­но не впол­не ве­ря в уви­ден­ное, не­кото­рые про­мока­ли гла­за и тер­ли но­сы, од­на­ко быс­тро уте­шились бла­года­ря свой­ствен­ной им при­род­ной жиз­нестой­кос­ти. Но вот да­же они на­чали пос­те­пен­но рас­хо­дить­ся с мес­та про­ис­шес­твия…

По­ка там не ос­та­лись толь­ко двое, Пи­тер и Джен­ни, Ви­та­ющая в об­ла­ках, ко­торая сей­час смот­ре­ла от­нюдь не на не­бо.

– В том ви­де ты нра­вил­ся мне боль­ше, – за­мети­ла она. – Те­перь ты ка­жешь­ся та­ким же, как все.

Он по­нял.

– Но я чувс­твую не так, как все.

Он смот­рел на ули­цу и даль­ше, ту­да, где бы­ли дру­гие ули­цы, и еще даль­ше, где бе­жали до­роги, ве­дущие в раз­ные сто­роны, толь­ко не сю­да, и столь­ко все­го им мож­но бы­ло пред­при­нять, что у не­го зак­ру­жилась го­лова.

Они мог­ли де­лать все, что угод­но.

Нап­ри­мер, он мог бы быть тем, ко­го сде­лали из не­го взрос­лые. Или кем-то сов­сем дру­гим, им на­пере­кор.

Вре­мя по­кажет.