Ночной смотр В.А. Жуковского

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Весьма симптоматично, что наполеоновская тема проходит через все творчество Жуковского. И в этом отношении первый русский романтик был " началом всех начал". Вслед за Жуковским (и рядом с ним) к образу Наполеона и наполеонизму как историко-культурному и нравственно-философскому явлению обращались все видные русские романтики, поэты-декабристы, " дети 12 года", Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Достоевский, Л. Толстой и др. И это не случайно. Тема Наполеона входила в комплекс важнейших историко-философских и нравственно-антропологических проблем русской истории, русской культуры и русской литературы[331]. В отношении Жуковского к Наполеону было несколько этапов.

В период наполеоновских войн, начиная с 1806 г. Наполеон воспринимался Жуковским как " самовластительный злодей", враг России и " кровавый тиран" (" Песнь барда над гробом славян-победителей" (1806), " Певец во стане русских воинов" (октябрь 1812), " Вождю победителей" (ноябрь 1812). " На первое отречение от престола Бонапарте" (1816) и ряд других). Прямо и недвусмысленно такое отношение выражено в наиболее ярком патриотическом произведении о войне 1812 года, в " Певце во стане русских воинов":

Этапным произведением в наполеоновском цикле В.А. Жуковского является напечатанный в Пушкинском " Современнике" в 1836 г. " Ночной смотр". Блестящий перевод Жуковского воспринимался как оригинальное произведение, восторженно принятое самыми высокими литературными авторитетами (Пушкин, Белинский). " Это истинное перло поэзии как по глубине поэтической мысли, так и по простоте, благородству и высокости выражения" — писал В.Г. Белинский[332].

Несколько проницательно точных мыслей высказал о переводе " Ночного смотра" С.С. Аверинцев, показавший, каким образом измененные Жуковским ритм и тональность стиха Цедлиса перестраивают произведение, определяют особенность его драматизма[333]. " Ночной смотр — фантастическая баллада, в которой наполеоновская тема принципиально мифологизируется, обретает новый смысл, новые, чрезвычайно важные ноты. Наполеоновский сюжет и сам образ Наполеона у Жуковского укрупняются, приобретают онтологический смысл, историческую значительность, наполняются глубоким символико-философским смыслом. В центре произведения Жуковского проблема судьбы великой исторической личности, ее ответственности перед миром, подлинного и мнимого бессмертия.

В этом необыкновенном стихотворении речь идет о фантастическом явлении каждую ночь, в 12 часов поднявшегося из гроба императора полководца в сопровождении его могучего рассыпанного по всему миру и погибшего войска. Основной нервный узел стихотворения — Генеральный смотр (Die gropß e Parade).

Очень важно присмотреться к сути перевода Жуковского. Прежде всего он меняет метр и ритм. Растянутым шестидесяти строкам " вялого дольника" [335] у Жуковского соответствует напряженный и тревожный ритм трехстопного амфибрахия и белого стиха. Значительно усилена динамика повествования. Тревога и даже ужас происходящего передана не внешним нагнетением " страшных деталей", а напряженным, тревожным ритмом, значительно отличающимся от вялых описательно-перечислительных интонаций Цедлица. Сравним некоторые места:

В отличие от Цедлица Жуковский конкретизирует и развертывает само понятие " могучей пехоты". Ритм, настойчивые повторы глагола " встают" создают впечатление огромной военной мощи, погребенной во всем мире. Тоже самое и в отношении к встающей из гроба " Могучей коннице". У Жуковского это звучит так:

Многие из этих стихов, отсутствующих у Цедлица (подчеркн.) раздвигают художественное пространство стихотворения, а вместе с этим неизмеримо увеличивают масштаб наполеоновских войн и наполеоновских жертв. С помощью своеобразного поэтического синтаксиса, психологизирующего художественное восприятие текста рисуется монументальная картина военной мощи наполеоновской армии, беззаветно преданной своему вождю и — погубленной им.

В переводе Жуковского расширяется не только художественное пространство, но и временные рамки изображенного. Вместо единственного числа у Цедлица (Nachts um die zwolfte Stunde), у Жуковского — множественное число: " В двенадцать часов по ночам". Действие многократно повторяется. В черновом варианте перевода это выражено еще более четко: " Из гроба каждой ночью" [336].

И это повторяется во всех трех случаях, вплоть до последнего, итогового:

В канонической редакции это остается, хотя и локализуется: " по ночам". Все это усиливает драматизм и эпический размах повествования и одновременно значительно мифологизирует образ Наполеона, укрупняет его, расширяет историко-философскую концепцию произведения до судьбы и роли незаурядной личности в истории, ее значительности, ее ответственности перед историей и народом.

Характер перевода Жуковского свидетельствует о том, что природа поэтико-мифологического начала в трактовке наполеоновской темы у Жуковского и Цедлица различны. В третьей, решающей части стихотворения, где говорится о встающем из гроба полководце, Цедлиц вводит два важных момента, определенным образом мифологизирующих образ Наполеона и поднимающих его значимость. Так, Цедлиц в самый момент " Генерального смотра Наполеоном своих войск" освещает место встречи усопшего императора с его огромной армией необычным лунным светом

В окончательном варианте Жуковский опускает эти стихи. Он отказывается от какого бы то ни было украшения этого важнейшего, ключевого момента стихотворения. Здесь все просто и драматично:

И едет за ним не просто " все войско", как у Цедлица, а вся громада армии Наполеона:

" Генеральный смотр" — это признание верности и преданности вождю, его полководческому гению, значительности его личности и вместе с тем — это ужасающая, леденящая душу картина, раскрывающая драму наполеоновского дела и " наполеоновской идеи", если учитывать перспективы ее развития в русской литературе XIX века.

Очень важным отступлением от Цедлица, связанным, по всей видимости, с отказом от идеализации Наполеона за счет мифопоэтической символики текста, является перевод последнего четверостишья " Ночного смотра".

Очевидна принципиальная разница. У Цедлица при изображении фантастического смотра погребенных наполеоновских войск используется мотив " Елисейских полей" Dies ist, die groß e Parade Im eliseischen Feld Это поэтический мифологический образ, который трактуется как противоположность страшному аду и " место пребывания безгрешных теней" погибших воинов и полководцев, оставивших благую память о себе[338]. С самого начала работы над переводом Жуковский опускает этот мотив так же, как и параллель Наполеона с Цезарем. Поэт, по-видимому, решительно отказывается считать Наполеона безгрешным воином и полководцем и тем самым он отказывается оправдывать его историческое дело.

Природа мифологизации в " Ночном смотре" Жуковского иная. Встреча Наполеона со своим многочисленным войском после его гибели, ужас, созданный поэтическим ритмом стиха, особым синтаксисом, оригинальной пространственно-временной архитектоникой — все это, как нам представляется, наполняет " Die groß e Parade" высокой нравственно-философской символикой Страшного суда, драматический результат которого в поэтической оппозиции " Франция" — " Св. Елена" (пароль — лозунг).

Представляется, что в создании особой природы фантастико-символической поэтики " Ночного смотра" значительную роль сыграл опыт Жуковского-балладника, во многом определивший оригинальность его перевода.

В 40-е годы Жуковский много размышлял о нравственно-философском, историко-культурном, общественном значении наполеонизма, его судьбе в русской и мировой культуре. " Ночной смотр" — этап этого осмысления, эстетико-философским результатом которого явится лебединая песня поэта, его поэма " Агасфер" (1851). Это итоговое произведение, в котором мифологизация наполеоновского сюжета приобретает новое качество. Наполеон вводится в произведение, полностью основанное на библейском материале[339]. Исповедь Агасфера перед сосланным на остров Св. Елены развенчанным императором Франции — художественный центр произведения, имеющий символическое значение для русской литературы XIX века и таких ее вершин как творчество Л. Толстого и Достоевского.