Ортодоксальный перевод 30-40-х гг.

В 30-е гг. государство полностью взяло в свои руки руководство издательской деятельностью.

Плановость изданий, жесткие идеологические критерии отбора произведений характеризуют подчиняясь догматическим принципам, переводы теряли главную особенность, ради которой, собственно, и создается художественный текст, эстетическую ценность. Так, проза Диккенса в переводах А. Кривцовой и Е. Ланна теряет одно из главных своих качеств — ритмичность синтаксиса. В тяжеловесных репликах прямой речи в переводе полностью утрачивается мягкий юмор и ≪ чувствительность≫ речи персонажей. Не менее громоздкой становится и речь автоперевод этой поры. Но особенно пагубными эквивалентность и эквилинеарность оказывались

для стихотворного перевода. Поскольку специфика стихотворной формы требует сохранения размера, чередования рифм и т. п., а принцип эквивалентности предписывает сохранение всех значимых слов подлинника, то переводчику достается практически невыполнимая задача: втиснуть в строку и в размер то же количество русских слов, что и в английском подлиннике,

тогда как средняя длина английского слова вдвое меньше, чем русского. В результате переводчик жертвует союзами, другими служебными словами, лексическими средствами когезии, употребляет сокращенные формы слов, предпочитает односложные существительные— и, тем самым разрушает интонацию реплик, меняет динамику высказывания, нарушает норму русского языка. Переводы, втиснутые в строгие догматические рамки, лишали художественное произведение его эстетической ценности и явно проигрывали прежним переводам, авторов которых упрекали в использовании техники сглаживания. Безусловно, не все переводчики так дословно пытались следовать догматическим принципам 30-х гг. Но само существование буквального перевода вопреки всему накопленному опыту переводческого искусства, сам факт следования догме, а не объективным данным — знамение времени. В первую очередь следует назвать М. Л. Лозинского, который прочно утвердился как переводчик-профессионал, был в 30-е гг. Лозинский считал, что переводу должен предшествовать этап основательной филологической обработки текста. Помимо изучения истории создания текста, его языковых особенностей, фигур стиля оригинала, Лозинский занимался предварительным изучением вариативных возможностей русского языка, составлял ряды синонимов, собирал варианты построения метафор, выстраивал модели пословиц. Он одним из первых начал уделять особое внимание исторической дистанции текста, определив для себя лексическую архаизацию как одно из средств ее воссоздания. Иные принципы перевода исповедовал Борис Пастернак. Для Пастернака-переводчика историческая дистанция не существовала; в переводе она не отражалась. Лексике подлинника Пастернак подыскивал более современные соответствия, иногда выходящие за рамки литературного языка, но в которых всегда был узнаваем лексикон его собственных поэтических произведений.