Глава тринадцатая. — Черт, кажется, я уселся на эту проклятую шляпу, — пробормотал Гидеон рядом со мной.

— Черт, кажется, я уселся на эту проклятую шляпу, — пробормотал Гидеон рядом со мной.

— Прекрати ругаться, а то еще потолок свалится нам на голову, — прошипела я. — Если ты не наденешь шльяпу, я пожалуюсь на тьебя мадам Россини.

Ксемериус закудахтал от смеха. В этот раз он не отказал себе в удовольствии поприсутствовать.

— Шляпа не поможет! С этой прической в 1912 году его будут принимать за искателя золота! Мог хотя бы сделать аккуратный пробор сбоку.

Я слышала, как Гидеон опять тихо проклинал всё и вся, на этот раз он ударился локтем. Переодеваться в исповедальной кабинке было совсем не просто, и я была уверена, что использовать это место для переодевания было страшным кощунством. Не говоря уже о том, что и в гражданском смысле взлом церкви, даже если не собираешься ничего украсть, а просто хочешь быстренько прыгнуть в 1912 год, был преступлением. Гидеон открыл боковую дверь при помощи металлического крючка, причем так быстро, что я не успела даже занервничать.

— Елки-палки! — Ксемериус уважительно свистнул. — Он должен этому тебя научить. Вдвоем вы бы стали непобедимой парочкой взломщиков. Безумно хорошей.^[45]

Кстати, это была та же церковь, где я познакомилась с Ксемериусом и в которой Гидеон меня впервые поцеловал. Хоть и не было времени предаваться ностальгическим воспоминаниям, но мне показалось, что все это было давным-давно, особенно, если вспомнить, сколько всего произошло с тех пор. В действительности прошло всего несколько дней.

Гидеон постучал в дверь снаружи.

— Готова?

— Нет. К сожалению, в моем платье «молния» еще не была предусмотрена, — сказала я, отчаявшись из-за многочисленных пуговиц на спине, до которых даже при самых рискованных изгибах, нельзя было дотянуться.

Я выскользнула из исповедальной кабинки. Интересно, мое сердце когда-нибудь перестанет биться сильнее при виде Гидеона? Исчезнет ли когда-нибудь при всяком взгляде на него ощущение, что я ослепла от чего-то невероятно красивого? Наверное, нет. При этом сейчас на нем был самый обыкновенный темно-серый костюм, под ним — белая рубашка и жилетка. Но он ему был так к лицу, широкие…

Ксемериус, висевший вниз головой на хорах, откашлялся:

— Жила-была одна овца, она любила молодца…

— Очень мило, — быстро сказала я. — Вечно модный наряд «Крестного отца». — Вздохнув, я вернулась к застегиванию пуговиц. — О боже, изобретателя застежки-молнии надо было причислить к лику святых.

Гидеон ухмыльнулся.

— Поворачивайся и разреши мне помочь тебе, — сказал он. — Ух! — тут же вырвалось у него. — Тут их сотня!

Застегивание многочисленных пуговиц продлилось довольно долго, хотя причиной тому могло быть и то обстоятельство, что после каждой второй он целовал мой затылок. Я бы наверняка насладилась этим в полной мере, если бы не комментарии Ксемериуса при каждом поцелуе.

— Цём-цём, чмок-чмок, — орал он.

Наконец-то мы закончили. Мадам Россини выбрала для меня закрытое до горла светло-серое платье с кружевным воротничком. Юбка была чуточку длинновата, так что я тут же споткнулась и наверняка бы растянулась во весь рост, если бы Гидеон не поймал меня.

— В следующий раз я надену костюм, — сказала я.

Гидеон улыбнулся и потянулся, чтобы поцеловать меня, но из-за очередного вопля Ксемериуса «Не-е-е! Опять?!» я мягко отстранила его.

— У нас нет времени, — сказала я.

И, кроме того, в двух метрах над нашими головами висит существо с крыльями летучей мыши и корчит ужасные гримасы. Я сердито посмотрела на Ксемериуса.

— Что? — сказал он. — Я думал, вы тут выполняете важную миссию, а не устроили свиданку. Ты должна быть мне благодарной.

— Вряд ли, — прорычала я.

Гидеон за это время перешел к месту для хора и присел перед хронографом. После длительных раздумий мы расположили его под алтарем, потому что там, можно надеяться, никто его не найдет во время нашего отсутствия, разве что появится уборщица, работающая по субботам.

— Я прослежу, — пообещал Ксемериус. — Если кто-то придет и захочет украсть эту штуку, я безжалостно его… э-э-э… заплюю… замочу…

Гидеон взял меня за руку.

— Готова, Гвенни?

Я посмотрела ему прямо в глаза и мое сердце пропустило удар.

— Готова, если ты готов, — произнесла я тихо.

Комментарий (несомненной очень ехидный) Ксемериуса я уже не услышала, иголка впилась мне в палец и рубиновый свет унес меня в другое время.

Мгновение спустя я выпрямилась. Церковь была пуста и так же тиха, как в наше время. Я наполовину надеялась, наполовину опасалась увидеть на хорах Ксемериуса. В 1912 году он тут уже обитал. Гидеон приземлился рядом и тут же схватил меня за руку.

— Идем, нам нужно поспешить. У нас всего два часа, и я могу поспорить, что их не хватит на то, чтобы задать даже одну десятую наших вопросов.

— А что, если мы не встретим Люси и Пола у леди Тилни? — сказала я, и при этих словах от волнения у меня тут же застучали зубы. Я все еще не могла думать о них как о своих родителях. И если уже разговор с мамой был очень непростым, то как будет с ними — совершенно незнакомыми?

Когда мы вышли из церкви, дождь лил как из ведра.

— Ну, замечательно, — сказала я и тут же подумала, что отдала бы все на свете за невозможные шльяпки мадам Россини.

— Да перестань. Это лишь теплый летний дождь, — заверил меня Гидеон и потащил вперед.

К моменту, когда мы добрались до Итон-плэйс, этот теплый летний дождь промочил нас насквозь. Можно смело сказать, что мы обратили на себя внимание, потому что все остальные пешеходы были с зонтами и смотрели на нас с сочувствием.

— Хорошо, что мы не потратили время на аутентичные прически, — сказала я, когда мы остановились перед дверью леди Тилни. Я нервно пригладила волосы, прилипшие к голове. Мои зубы все еще стучали.

Гидеон позвонил в колокольчик и крепче сжал мою руку.

— У меня почему-то плохое предчувствие, — прошептала я. — Мы еще успеем уйти. Может, лучше всего было бы спокойно обдумать, в каком порядке мы должны задавать вопросы…

— Ш-ш-ш, — произнес Гидеон. — Все в порядке, Гвенни. Я с тобой.

— Да, ты со мной, — сказала я и повторила еще раз, как успокаивающую мантру.

Как и в прошлый раз, дверь открыл дворецкий в белых перчатках. Взгляд его был враждебным.

— Мистер Миллхауз, не так ли? — Гидеон вежливо улыбнулся. — Если вы будете так любезны сообщить леди Тилни о нашем визите. Мисс Гвендолин Шеферд и Гидеон де Вилльер.

Дворецкий коротко поколебался.

— Подождите здесь, — сказал он и закрыл у нас перед носом дверь.

— Ну и ну! Мистер Бернхард никогда бы так не поступил, — сказала я возмущенно. — Но, наверное, он думает, что ты опять взял с собой пистолет и хочешь взять кровь у его хозяйки. Он же не может знать, что леди Лавиния украла у тебя пистолет, между прочим, я до сих пор не понимаю, как она это сделала. Я имею в виду, что она должна была вытворять, что тебя так сильно отвлекло, если мы когда-нибудь с ней встретимся, это будет первым вопросом, который я ей задам, хотя, если честно, я не уверена, что хочу это знать. О, я опять тараторю без умолку, со мной всегда так, когда я нервничаю, я не верю, что когда-нибудь смогу встретиться с ними лицом к лицу, Гидеон. И мне не хватает воздуха, но причиной этого может быть тот факт, что я не дышу, что нестрашно, потому что бессмертна. — В этом месте мой голос истерически сорвался, но я продолжила без паузы. — Давай сделаем шаг назад, потому что когда дверь в следующий раз откроется, этот Миллхауз может просто дать тебе в…

Дверь открылась.

— …морду, — пробормотала я все-таки поспешно.

Здоровенный дворецкий жестом пригласил нас зайти.

— Леди Тилни ожидает вас наверху в малом салоне, — сказал он без выражения. — Как только я обыщу вас на предмет ношения оружия.

— Если нужно… — Гидеон послушно развел руки и позволил Миллхаузу обхлопать себя.

— Все в порядке, вы можете идти наверх, — сказал в конечном итоге дворецкий.

— А меня? — спросила я озадаченно.

— Ты — дама, дамы не носят оружия. — Гидеон улыбнулся, взял мою руку и потянул по лестнице наверх.

— Какое легкомыслие! — Я бросила быстрый взгляд на Миллхауза, который шел за нами, отставая на пару шагов. — Только потому, что я женщина, он меня не боится? Ему надо посмотреть Tomb Raider! У меня под одеждой может быть атомная бомба, а в каждой чашечке лифчика по гранате. Я считаю такое отношение неуважением к женщине.

Я бы и дальше болтала без точек и запятых до самого захода солнца, но вверху на лестнице нас ждала леди Тилни, прямая и худощавая, как свечка. Она была очень красивой, и даже ее ледяной взгляд не мог это изменить. Я, не раздумывая, хотела ей улыбнуться, то на полдороге остановила уголки моих губ и вернула их обратно. В 1912 году леди Тилни умела внушать страх, в отличие от того времени, когда она сделала своим хобби вязание поросят, и я осознала, что не только наши прически были непрезентабельны, но и платье висело на мне, как мокрый мешок. Непроизвольно у меня в голове возник вопрос, изобрели ли уже фен?

— Опять вы, — сказала леди Тилни, и голос ее был таким же холодным, как взгляд. Только леди Ариста могла бы соперничать с ней. — Вы действительно упорный. В последний визит вы должны были понять, что я не дам вам свою кровь.

— Мы здесь не из-за вашей крови, леди Тилни, — ответил Гидеон. — Я давно уже… — Он откашлялся. — Мы бы хотели поговорить еще раз с Люси и Полом. На этот раз без… недоразумений.

— Недоразумений! — Леди Тилни скрестила руки на груди, украшенной кружевами. — В последний раз нельзя сказать, чтобы вы себя достойно вели, молодой человек, к тому же продемонстрировали пугающую готовность к насилию. Кроме того, мне неизвестно, где находятся Люси и Пол в настоящий момент, так что я не могу вам ничем помочь. — Она сделала небольшую паузу, остановив свой взгляд на мне. — Но я думаю, что могу устроить вам встречу. — Голос чуточку потеплел. — Может быть, только с Гвендолин и, разумеется, в другое время…

— Я не хочу показаться невежливым, но вы наверняка понимаете, что наше время ограничено, — прервал ее Гидеон и потащил меня дальше по лестнице наверх, где я и мое платье полностью залили водой дорогой ковер. — Я знаю, что Люси и Пол в настоящий момент живут у вас, так что просто позовите их. Я обещаю, что буду вести себя достойно на этот раз.

— Это не… — начала леди Тилни, но где-то сзади хлопнула дверь и вскоре рядом с ней появилась тоненькая молодая девушка.

Люси.

Моя мама.

Я сжала руку Гидеона сильнее, глядя на Люси и запоминая каждую деталь ее внешности. Рыжие волосы, бледная фарфоровая кожа и большие голубые глаза — все это было общим для женщин из рода Монтроуз, так что схожесть нельзя было отрицать, но я, прежде всего, искала что-то общее со мной. У нее мои уши? А у меня такой же маленький нос? И изгиб бровей — разве он не похож на мой? Я, если я морщусь, на моем лбу возникают такие же смешные морщины?

— Он прав, нам нельзя терять времени, Маргрет, — сказала Люси тихо. Ее голос еле заметно дрожал, и у меня сжалось сердце. — Не будете ли вы так любезны, мистер Миллхауз, привести Пола?

Леди Тилни вздохнула, но кивнула Миллхаузу, который вопросительно смотрел на нее. Пока дворецкий направлялся мимо нас еще на этаж выше, леди Тилни сказала:

— Я хочу напомнить тебе, Люси, что в прошлый раз он приставил к твоей голове пистолет.

— Я от всей души прошу прощения, — сказал Гидеон. — С другой стороны… меня вынудили обстоятельства. — Он многозначительно посмотрел на Люси. — Но за прошедшее время мы получили информацию, которая изменила наше мнение.

Красиво сказано. У меня было чувство, что мне тоже пора добавить что-нибудь высокопарное в этот разговор. Но что?

Мама, я знаю, кто ты — припади к моей груди?

Люси, я прощаю тебе, что ты меня бросила. Теперь нас никто и никогда не разлучит?

Наверное, я издала какой-то смешной звук, который Гидеон правильно оценил как начало истерики. Он обнял меня за плечи и поддержал, что было как раз вовремя, так как вдруг оказалось, что мои ноги не могут удержать вес моего тела.

— Может быть, пойдем в салон напротив? — предложила Люси.

Хорошая идея. Если я правильно помню, там можно сесть.

В маленькой круглой комнате на этот раз не было накрыто к чаю, но все остальное выглядело так же, как в прошлый раз, за исключением композиции из цветов, в которой белые розы сменились шпорником и левкоями. В эркере, откуда окна выходили на улицу, стояла группа изящных стульев и кресел.

— Присаживайтесь, — сказала леди Тилни.

Я опустилась на один из стульев с атласной обивкой, все остальные остались стоять. Люси улыбалась мне. Она подошла на шаг ближе, казалось, она хочет погладить меня по голове. Я нервно вскочила на ноги.

— Извините, что мы тут накапали. У нас, к сожалению, не было с собой зонта, — затараторила я.

Улыбка Люси стала шире.

— Как всегда говорит леди Ариста?

Я ухмыльнулась.

— Детка, не смей мочить хорошую обивку! — сказали мы в один голос.

Внезапно выражение лица Люси изменилось. Сейчас казалось, что она вот-вот заплачет.

— Я прикажу принести чаю, — сказала леди Тилни энергично и схватила маленький колокольчик. — Мятный чай, много сахара и горячий лимонный сок.

— Нет, прошу вас. — Гидеон, отчаявшись, покачал головой. — Мы не можем терять на это время. Я не знаю, выбрал ли правильный момент, но я очень надеюсь, моя встреча с Полом в 1782 году уже произошла, если смотреть из этого момента.

Люси, к которой вернулось самообладание, медленно кивнула, и Гидеон облегченно вздохнул.

— Тогда вы понимаете, что передали мне документы с тайными планами графа. Нам понадобилось время, чтобы все понять, но сейчас мы знаем, что Камень Мудрости — это вовсе не панацея для всего человечества, он должен сделать одного только графа бессмертным.

— И что его бессмертие закончится в момент рождения Гвендолин? — прошептала Люси. — В связи с чем он попытается ее убить, как только замкнется Круг?

Гидеон кивнул, но я была совершенно сбита с толку. Эту подробность мы почти не обсуждали. Но и сейчас вряд ли был подходящий момент для этого, потому что он уже продолжал:

— Вашей целью всегда было — только спасти Гвендолин.

— Видишь, Люси, я же говорил тебе.

В дверях стоял Пол. Его рука покоилась в повязке, висевшей на шее, и пока он подходил ближе, взгляд его золотистых глаз перемещался между Гидеоном, Люси и мной. Я задержала дыхание. Он был всего на пару лет старше меня, и в нормальной жизни я бы подумала, как замечательно он выглядит — с волосами цвета воронова крыла, необычными глазами де Вилльеров и маленькой ямочкой на подбородке. Бакенбарды были, надеюсь, не его виной, скорее всего, так было принято в это время. Но бакенбарды или не бакенбарды, как мой отец — или чей бы то ни было отец, неважно — он ни в коем случае не выглядел.

— Иногда имеет смысл предоставить человеку аванс доверия, — сказал он и оглядел Гидеона с головы до ног. — Даже такому негодяю, как этот.

— Иногда кому-то просто немыслимо везет, — напустилась на него Люси. Она повернулась к Гидеону. — Я признательна тебе за то, что ты спас Полу жизнь, Гидеон, — сказала она с достоинством. — Если бы ты случайно не оказался там, он бы сейчас был мертв.

— Ты всегда преувеличиваешь, Люси. — Пол скорчил гримасу. — Как-нибудь я бы выбрался из той переделки.

— О, конечно, — сказал Гидеон с ухмылкой.

Пол наморщил лоб, но потом тоже ухмыльнулся.

— Ну ладно, может, и нет. Этот Аластер — вероломный пес и к тому же чертовски хорошо владеет шпагой. К тому же их было трое! Если я когда-нибудь еще встречусь с ним…

— Это маловероятно, — пробормотала я, а когда Пол вопросительно посмотрел на меня, объяснила: — Гидеон пришпилил его саблей к стене в 1782 году. И если Ракоци вовремя его нашел, то скорее всего он не дожил до конца вечера.

Леди Тилни упала на стул.

— Саблей пришпилил к стене! — повторила она. — Какое варварство!

— Этот психопат не заслужил другого.

Пол положил руку Люси на плечо.

— Действительно не заслужил, — добавил Гидеон тихо.

— Мне стало легче, — произнесла Люси, не отводя глаз от моего лица. — Теперь, когда вы знаете, что граф собирается убить Гвендолин, как только замкнется Круг, у него ничего не получится! — Пол хотел что-то добавить, но она не дала сбить себя с мысли. — При помощи документов дедушке наконец-то удалось убедить Хранителей, что мы правы и что граф никогда не заботился о благополучии всего человечества, а только о своем. И эти идиоты Хранители, и прежде всего презренный Марли, не могли отмахнуться от доказательств. Ха! Черта с два мы осквернили память о графе Сен-Жермене! Он вообще никакой не граф, а мерзавец каких поискать, и — ах! — я уже говорила, что сейчас мне намного легче, намного, намного легче!

Она набрала воздуха, и показалось, что она может говорить безостановочно часами, но тут Пол прижал ее к себе.

— Видишь, принцесса? Все будет хорошо, — прошептал он нежно, и хотя слова были обращены не ко мне, они переполнили чашу. В буквальном смысле слова. Потому что никакие мои усилия не смогли удержать слез.

— Не будет, — вырвалось у меня, и мне плевать было на обивку. Я упала на ближайший стул. — Не будет все хорошо. Дедушка уже шесть лет как умер и он не может нам помочь.

Люси присела передо мной.

— Не плачь, — сказала она беспомощно. При этом сама плача. — Дорогая, не надо так ужасно плакать, это вредно для… — Она всхлипнула. — Он действительно умер? — спросила она и выглядела безутешной. — Сердце, наверное? Я всегда ему говорила, что ему нельзя тайком баловаться тортами с масляным кремом…

Пол склонился над нами, и казалось, он сейчас тоже расплачется. Отлично! Если и Гидеон к нам присоединится, мы сумеем составить конкуренцию летнему дождю за окнами.

Леди Тилни положила этому конец. Она вытащила из кармана два носовых платка, дала Люси и мне и произнесла тоном, который можно было спутать с тоном леди Аристы:

— Отложим слезы на потом, дети. Сейчас возьмите себя в руки. Нам нужно сконцентрироваться. Кто знает, сколько у нас осталось времени.

Гидеон погладил меня по плечу.

— Она права, — прошептал он.

Я шмыгнула носом и не сдержала улыбку, услышав, как Люси трубит в носовой платок. О, надеюсь, я не переняла от нее эту привычку.

Пол подошел к окну и выглянул наружу. Когда он повернулся, выражение лица было совершенно нейтральным.

— Хорошо. Продолжим! — Он почесал за ухом. — Итак, Лукас не может нам помочь. Но и без него с помощью документов должно быть возможным убедить наконец Хранителей в эгоистичных планах графа. — Он вопросительно посмотрел на Гидеона. — И тогда Круг никогда не замкнется.

— Пока проверят подлинность документов, пройдет много времени, — ответил Гидеон. — В настоящее время Главный магистр ложи — Фальк, и, может быть, он даже поверит нам. Но полной уверенности у меня нет. До сих пор я не рискнул показать кому-нибудь из ложи эти документы.

Я кивнула. Он еще в 1953 году, когда мы сидели на зеленом диване, рассказал о своем подозрении, что среди Хранителей есть предатель.

— Знаете, — подала я голос, — есть вероятность, что среди Хранителей в нашем времени есть один или несколько членов ложи, которые знают правду о Камне Мудрости и поддерживают планы графа, который хочет стать бессмертным. — Я попыталась сконцентрироваться на фактах и, к моему удивлению, несмотря на эмоциональную неразбериху у меня в душе мне это удалось. А может, благодаря ей. — Что, если дедушка разоблачил предателя? Это объяснило бы, почему он был убит.

— Он был убит?! — повторила Люси растерянно.

— Это не доказано, — ответил Гидеон.

— Но очень похоже. — Я рассказывала ему о видении бабушки Мэдди и о взломе в день похорон.

— Это значит, что с обеих сторон будут форсировать события, чтобы замкнуть Круг, — сказала Леди Тилни задумчиво. — В прошлом все нити в руках у графа Сен-Жермена, в будущем есть один или несколько сторонников, которые поддерживают его планы.

Пол стукнул кулаком по подлокотнику кресла.

— Проклятье! — прорычал он сквозь стиснутые зубы.

Люси подняла голову.

— Но вы можете сказать Хранителям, что вы нас не нашли! Если нашей крови не будет в хронографе, Круг не замкнется!

— Не все так просто, — сказал Гидеон. — У Хранителей…

— Я знаю, у них есть частные детективы, которых они пустили по нашему следу, — перебила его леди Тилни. — Господа де Вилльеры и этот чванливый Пинкертон-Смит… к счастью, они считают себя очень хитрыми, а меня — поскольку я женщина — очень глупой. То, что частный детектив может за добавку к скромному жалованию придержать кое-какую информацию, им даже не приходит на ум. — Она позволила себе триумфальную улыбку. — Теперешнее решение — временное, и очень скоро Люси и Пол заметут все свои следы. Они начнут новую жизнь под другими именами…

— …переедут в квартиру на Блэндфорд-стрит, — добавил Гидеон, и триумфальная улыбка исчезла с лица леди Тилни. — Мы все знаем. А Пинкертон-Смиту поручат задержать Люси и Пола в Темпле, пока я не возьму у них кровь. Точнее, завтра ему передадут письмо с соответствующими распоряжениями.

— Завтра? — спросил Пол, взгляд которого был полон замешательства, как и моя душа. — Но тогда еще не поздно!

— Поздно, — сказал Гидеон. — Потому что с точки зрения моего времени все это давно произошло. Пару дней назад я передал письмо дежурному Хранителю в Цербер-страже. Я тогда ничего не знал.

— Тогда мы спрячемся, — сказала Люси.

— Завтра утром? — Леди Тилни нахмурилась. — Посмотрим, что я могу сделать.

— Я тоже, — сказал Гидеон и посмотрел на напольные часы напротив. — Но я не знаю, будет ли этого достаточно. Потому что, даже если нам удастся помешать тому, что Хранители задержат Люси и Пола, я уверен, что граф найдет пути и средства, чтобы достичь своей цели.

— Мою кровь он не получит в любом случае, — сказала леди Тилни.

Гидеон вздохнул.

— Вашу кровь мы давно получили, леди Тилни. Я посетил вас в 1916 году, когда во время Первой мировой войны вы должны были элапсировать вместе с де Вилльерами в подвале. И вы без возражений дали мне взять у вас кровь — я сам был удивлен. Я очень надеюсь, что нам еще раз представится возможность обсудить этот случай.

— Интересно, только у меня такое ощущение, что в голове у меня строят метро, или у вас тоже? — спросил Пол.

Я рассмеялась.

— У меня тоже, — заверила я его. — Просто слишком много информации, чтобы переварить ее за один раз. За каждой мыслью следует еще десять.

— И это еще далеко не все, — сказал Гидеон. — Очень многое надо обсудить. К сожалению, мы скоро прыгнем назад. Но мы вернемся — через полчаса. То есть, для меня и Гвендолин это будет завтра утром — если все будет хорошо.

— Я не понимаю, — бормотал Пол, но Люси выглядела так, как будто она только что что-то сообразила.

— Если вы не выполняете официальное задание Хранителей, как вы вообще сюда попали? — спросила она медленно и побледнела. — Или вернее — с помощью чего?

— У нас есть… — начала я, но Гидеон коротко взглянул на меня и едва заметно качнул головой.

— Мы можем это объяснить, — сказал он.

Я бросила взгляд на напольные часы.

— Нет, — сказала я.

Гидеон поднял брови.

— Нет? — спросил он.

Я набрала полную грудь воздуха. Внезапно я поняла, что не могу ни секунды больше ждать. Я скажу Люси и Полу правду — здесь и сейчас. Куда-то исчезла моя нервозность, я чувствовала только бесконечную усталость. Как будто я пробежала пятьдесят километров и сто лет не спала. И я бы все отдала за то, чтобы Гидеон чуть раньше не отговорил леди Тилни приказать принести мятный чай с сахаром и горячим лимонным соком. Но сейчас приходилось обойтись без него.

Я твердо посмотрела на Люси и Пола.

— Перед тем как мы прыгнем назад, я должна вам что-то рассказать, — начала я тихо. — На это должно хватить времени.

Когда брат Синтии — одетый как садовый гном — открыл дверь, показалось, что открылись ворота в ад. Музыка орала вовсю, и это была не та музыка, под которую с удовольствием танцевали родители Синтии, что-то среднее между хаусом^[46] и дабстепом.^[47] Какая-то девочка с короной на голове протиснулась мимо гнома, и ее вырвало в клумбу с гортензиями возле входа в дом. У нее было совершенно зеленое лицо, но это мог быть макияж.

— Тачдаун! — закричала она, выпрямившись. — А я уже боялась, что не добегу досюда.

— О, школьная вечеринка, — сказал тихо Гидеон. — Как мило.

Я стояла ошалевшая. Что-то было не так здесь, совсем не так. Перед нами был большой дом Дейлов посреди аристократичного Челси. Место, где обычно разговаривали только шепотом. Почему гости танцевали уже в холле? Почему их вообще было так много? И откуда доносится смех? На вечеринках Синтии обычно не смеялись, разве что прикрывая рот рукой. Если бы слово «скука» уже не существовало, его бы наверняка придумали на вечеринках Синтии.

— Вы зеленые, так что добро пожаловать, — заорал брат Синтии и сунул мне в руку стакан. — Держи! Зеленый монстр-крюшон. Очень полезный. Только фруктовый сок, свежие фрукты, зеленая пищевая краска — но биологически чистая! — и немножко белого вина. Конечно, тоже биологически чистого.

— Ваши родители уехали на выходные? — спросила я и попыталась пройти в дверь в своем объемном платье Сиси.

— Что?

Я повторила вопрос, усилив голос на десять децибел.

— Не-е-е, они где-то здесь вертятся. — Садовый гном произносил слова не очень четко. — Они поссорились, потому что папа обязательно хотел продемонстрировать, как он жонглирует зелеными соевыми шариками, а потом потребовал, чтобы все повторили. Тот, кому удастся попасть шариком по маминой шляпе, получил бы приз. Эй, Мэриел, что тебе надо в шкафу? Туалет напротив!

— Окей, здесь что-то неправильно, — сказала я Гидеону. Мне пришлось кричать, чтобы он меня услышал. — Обычно, гостям приходится стоять группками и ждать полночи. И пытаться не попасться родителям Синтии, которые заставят их играть в игры, доставляющие удовольствие только им.

Гидеон взял у меня из рук стакан и попробовал.

— Можно сказать, здесь — объяснение происходящему, — ответил он, ухмыляясь. — Немножко белого вина? Я бы сказал, что это водка. Как минимум, наполовину.

О да, это многое объясняло. Я высматривала, что происходит на танцевальной площадке в гостиной, где мама Синтии, наряженная в костюм Статуи Свободы, очень раскованно танцевала.

— Давай найдем Лесли и Рафаэля и исчезнем отсюда, — сказала я.

В Гидеона врезался стручок сладкого перца.

— …звини, — пробормотала Сара, зашитая в костюм паприки, но потом глаза ее расширились. — О-мой-бог! Ты настоящий?

Она ткнула указательным пальцем в камзол Гидеона.

— Сара, ты не видела Лесли? — спросила я раздраженно. — Или ты слишком пьяная, чтобы соображать?

— Я абсолютно трезвая, — воскликнула Сара. Она шаталась, так что наверняка упала бы, если бы Гидеон ее не поддержал. — Я докажу тебе. На дворе трава, на траве дрова. Ну-ка повтори! Такое нельзя выговорить, если ты пьян. Правда? — Она бросила томный взгляд на Гидеона, который явно развлекался происходящим. — Если ты вампир, можешь меня укусить, я не против.

На короткий момент мне захотелось выхватить у Гидеона стакан с монстер-крюшоном и опустошить одним духом. Этот шумный бурлящий зеленый ад был ядом для моих потрепанных нервов.

Мы вообще-то не собирались идти на вечеринку, даже если меня ждало платье Сиси. Когда мы освободились от костюмов начала века и покинули церковь, меня все еще трясло после разговора с Люси и Полом. Мне хотелось только одного — залезть в постель и вылезти только тогда, когда все будет позади. Или хотя бы (вариант с постелью я сразу отбросила как нереальный) дать моим мозгам в спокойной обстановке поразмышлять о произошедшем. Причем структурировано — с записочками, квадратиками и стрелочками, желательно разноцветными. Сравнение Пола с метро, которое кто-то строит в наших головах, показалось мне очень верным. Не хватало только плана линий.

Но Лесли прислала мне четыре смс, в которых настаивала на нашем присутствии на вечеринке. Особенно последняя звучала очень настоятельно. «Вы должны как можно скорее оказаться здесь, иначе я ни за что не отвечаю».

— О! Гвенни! — Это был Гордон Гельдерман, в комбинезоне из искусственной травы. Он таращился в мое Сиси-декольте и тихонько присвистнул. — Я всегда знал, что под твоей блузкой есть еще что-то, кроме доброго сердца.

Я закатила глаза. Гордон не умел вести себя иначе, чем неловко, но разве Гидеон должен при этом так глупо ухмыляться?

— Эй, Гордон! Скажи четыре раза подряд: «На дворе трава, на траве дрова», — закричала Сара.

— На творе драва, на драве трова! На драве драва, на тваре драва, — сказал уверенно Гордон. — Без проблем! Эй, Гвенни, ты уже пробовала крюшон? — Он доверительно нагнулся ко мне и заорал прямо в ухо: — Боюсь, не у меня одного появилась идея немного… э-э-э… оживить рецепт.

У меня перед глазами возникла картинка, как гости, один за другим, крадутся мимо буфета, оглядываются тайком и выливают бутылки водки в крюшон.

— Корабли лавировали-лавировали, да не вылавировали! Попробуй повторить это четыре раза подряд! — скандировала Сара, ласково похлопывая Гидеона ниже спины. — Лесли в зимнем саду. Там караоке. Я сейчас тоже туда пойду, только возьму еще бокальчик крюшона. — Зеленая кисточка на ее голове смешно раскачивалась. — Это действительно самая лучшая вечеринка, на которой я когда-либо была.

Гидеон захихикал.

— Да, Синтия должна быть нам по-настоящему благодарной. После сегодняшней ночи никто не сможет называть ее вечеринки скучными. Ей просто повезло! К тому же кейтеринг привез слишком много зеленой еды. Нам разрешили позвать друзей. Некоторые из них даже без костюмов, я уже не говорю о зеленом цвете!

Я снова закатила глаза и энергично потянула Гидеона прочь, через всю танцующую толпу сумасшедших, вглубь, в зимний сад. Гордон шел за нами.

— Ты будешь петь сегодня караоке, Гвенни? В прошлый раз ты была лучше всех. Я бы проголосовал за тебя, если бы Кэти не вылила воду себе на футболку. Это выглядело так круто, поэтому…

— Закрой уже рот, Гордон!

Я хотела повернуться к нему, но в этот момент увидела Шарлотту. Или кого-то, кто мог быть Шарлоттой, если бы этот кто-то не стоял посредине зимнего сада на столе и не орал в микрофон Paparazzi Леди Гага.

— Боже мой, — пробормотал Гидеон и взялся за дверную раму.

— Ready for those flashing light, — пела Шарлотта.

Я лишилась дара речи. Вокруг стола стояла куча народу, все орали, подбадривали, так как Шарлотта пела совсем неплохо. Гордон бросился в толпу и заорал: «Раз-де-вай-ся! Раз-де-вай-ся!» Я увидела Рафаэля и Лесли, выглядевшую изумительно в почти зеленом Грейс-Келли-платье и с подходящей прической — уложенными волнами волосами, и протиснулась к ним. Гидеон остался стоять у двери.

— Ну наконец-то! — закричала Лесли и бросилась мне на шею. — Она пила крюшон и сейчас сама не своя. С полдесятого она пытается рассказать людям о тайном обществе графа Сен-Жермена и о путешественниках во времени, которые живут среди нас. Мы всё испробовали, чтобы увести ее домой, но она, как угорь, ей постоянно удается ускользнуть от нас.

— Кроме того, она намного сильнее нас, — сказал Рафаэль, на котором была смешная зеленая шляпка, но в остальном — радостным он не выглядел. — Недавно мне удалось дотащить ее до входной двери, пока она мне не вывернула руку и не пригрозила, что сломает сустав.

— А сейчас она еще добралась до микрофона, — сказала Лесли мрачно.

Мы уставились на Шарлотту, как будто она была тикающей бомбой. Нужно признаться, красиво упакованной тикающей бомбой. Каролина не преувеличила: ее платье эльфа было потрясающим. Ни один настоящий эльф не мог быть красивее Шарлотты, чьи нежные плечи поднимались над облаком из зеленых кружев. У нее покраснели щеки, блестели глаза, а волосы завивались колечками, переливались локонами, опускаясь сзади до изумительно сделанных крыльев, которые выглядели так, как будто Шарлотта с ними родилась. Я бы не удивилась, если бы она в следующий момент взмыла вверх и порхала бы в зимнем саду.

Зато ее голос не имел ничего общего с эльфами. Он был немного похож на голос Леди Гага.

— You know that I'll be your Papa-Paparazzi, — орала она в микрофон, а когда Гордон опять завел свое «Раз-де-вай-ся!», начала развязно снимать длинную зеленую перчатку, помогая себе при этом зубами — палец за пальцем.

— Это из какого-то фильма, — сказала Лесли, вопреки желанию впечатленная увиденным. — Только я не могу вспомнить из какого.

Толпа заулюлюкала, когда Гордон поймал перчатку.

— Дальше! — заорали все, и Шарлотта занялась второй перчаткой.

Но внезапно она замерла. Она увидела у двери Гидеона, и ее глаза сузились.

— О, кто это у нас там? — сказала она в микрофон, водя взглядом по комнате поверх голов, пока не увидела меня. — И моя кузиночка тоже здесь — естественно! Эй, люди, а вы знаете, что Гвендолин на самом деле путешественница во времени? Вообще-то я должна была ею быть, но судьба распорядилась иначе. И внезапно я оказалась в роли одной из дур-сестер Золушки.

— Пой дальше! — орали вокруг нее, удивленные фанаты.

— Раз-де-вай-ся! — орал Гордон.

Шарлотта склонила голову набок и пристально смотрела на Гидеона горящими глазами.

— But I won't stop until that boy is mint? Ха-ха, как бы не так! Так низко я не упаду. — Она вытянула указательный палец в сторону Гидеона и крикнула: — Он тоже может путешествовать во времени. И очень скоро он вылечит человечество от болезней.

— Черт, — пробормотала Лесли.

— Кто-то должен стащить ее оттуда, — сказала я.

— Да, но как? Она же боевая машина. Может, кинуть в нее чем-то тяжелым? — предложил Рафаэль.

Публика Шарлотты засомневалась. Становилось заметным, что Шарлотта вовсе не веселилась. Только Гордон продолжал орать «Раз-де-вай-ся!» Я попыталась поймать взгляд Гидеона, но он смотрел только на Шарлотту. Медленно он пробирался сквозь толпу к столу, на котором она стояла. Она набрала воздуха и микрофон донес ее вздох до самого укромного уголка зимнего сада.

— Он и я — мы все знаем про историю. Мы учились для наших совместных путешествий во времени. Вы бы видели, как он танцует ментуэт! Или скачет на лошади! Или фехтует! Или играет на пианино! — Гидеон почти добрался до нее. — Он необыкновенно хорош во всем, что делает. И он может признаться в любви на восьми языках, — произнесла Шарлотта мечтательно, и впервые в жизни я увидела слезы в ее глазах. — Не то чтобы он объяснялся мне в любви — нет! Он смотрит только на мою придурковатую кузину.

Я закусила губу. Эти слова выдавали разбитое сердце, и никто на свете не мог понять это лучше меня. Кто бы мог подумать, что у Шарлотты вообще есть сердце? Мне снова захотелось, чтобы теория Лесли о марципановом сердце была правдой. При этом мое сердце болезненно сжалось, и я напряженно старалась удержать в рамках ревность, которая грозила затопить мою душу.

Гидеон протянул руку вверх Шарлотте.

— Пора идти домой.

— Бу-у-у-у, — закричал Гордон, чуткий, как газонокосилка, но все остальные молча ждали.

— Пусти меня, — сказала Шарлотта Гидеону. Она немного шаталась. — Я еще не все сказала.

Одним прыжком Гидеон оказался с ней на столе и забрал у нее микрофон.

— Представление окончено, — сказал он. — Идем, Шарлотта, я отведу тебя домой.

Шарлотта зашипела на него, как разозленная кошка.

— Если ты только дотронешься до меня, я сломаю тебе шею. Я владею крав-магой, чтоб ты знал!

— Я тоже. Ты забыла?

Он снова протянул руку. Поколебавшись, Шарлотта взяла ее и даже позволила снять себя со стола, уставшего, пьяного эльфа, который едва мог стоять на ногах. Гидеон обнял ее за талию и повернулся к нам. Как это часто бывало, по его лицу невозможно было понять, о чем он сейчас думает.

— Я быстро разберусь с этой проблемой. Вы идите с Рафаэлем ко мне домой, — сказал он коротко. — Встретимся там.

Наши глаза встретились.

— До скорого, — сказал он.

Я кивнула.

— До скорого.

Шарлотта ничего не сказала. И я спросила себя, не было ли у Золушки небольших угрызений совести, когда она скакала прочь с принцем на белом коне.

~~~

«Навсегда» состоит из множества «сейчас».

Эмили Дикинсон.