Глава одиннадцатая. В этот день произошли всевозможные странные вещи (самое главное в коротком изложении

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Глава одиннадцатая. В этот день произошли всевозможные странные вещи (самое главное в коротком изложении — Гидеон меня любит

В этот день произошли всевозможные странные вещи (самое главное в коротком изложении — Гидеон меня любит! Ну, и еще эта история со шпагой и умиранием), но этот семейный пикник вечером в моей комнате был самым странным событием. На моем ковре собрались почти все, кто был мне дорог, они смеялись и болтали — мама, бабушка Мэдди, Ник, Каролина, Лесли и Гидеон! И у всех лица были перепачканы шоколадом. (Так как у тети Гленды и Шарлотты пропал аппетит, а леди Ариста ненавидела сладости, шоколадный торт целиком достался нам.) Может, все дело было в торте — между Гидеоном и моим семейством тут же установился тон добрых знакомых. А может, дело было в том, что он был раскован — таким я его еще не видела. И это несмотря на то, что мама и бабушка Мэдди закидали его странными и малоприятными вопросами, а Ник продолжал его упорно называть Голлумом.

Когда последние крошки торта были съедены, бабушка Мэдди поднялась кряхтя.

— Думаю, мне пора идти вниз и оказать Аристе поддержку. Мистер Тернер проник в дом одновременно с молодым воздыхателем Шарлотты, и они наверняка ссорятся сейчас из-за бегоний. — Она одарила Гидеона нежной улыбкой, продемонстрировав ямочки на щеках. — Знаете, для Вилльера вы удивительно симпатичны, Гидеон.

— Благодарю вас, — ответил он весело и пожал бабушке Мэдди руку. — Мне чрезвычайно приятно было с вами познакомиться.

— Ух! — Лесли толкнула меня локтем под ребра. — Хорошие манеры у него тоже имеются. Поднимает зад, когда дама встает. Кстати, очень симпатичный зад. Как жаль, что он оказался негодяем.

Мама стряхнула крошки с платья и подняла на ноги Ника и Каролину.

— Мам! — протянул Ник обиженно. — Сегодня же пятница, и мне двенадцать лет!

— Я тоже хотела бы еще остаться, пожа-а-а-алуйста. — Каролина преданно посмотрела снизу вверх на Гидеона. — Ты мне нравишься, — сказала она. — Ты очень милый и красивый.

— Истинно говорит, — прошептала Лесли мне на ухо. — О, что это? Он как раз покраснел?

— У тебя взгляд, как у овцы, — прошипела она.

В этот момент через закрытое окно влетел Ксемериус и с довольной отрыжкой уселся на стол.

— Когда умный и красивый демон вернулся с прогулки, преисполненный надежды, он с огорчением должен был констатировать тот факт, что за это время девчонка не только не сняла блузку цвета мочи, но и не потеряла невинность… — произнес он цитату из своего ненаписанного романа.

Я беззвучно произнесла «Закрой рот!» в его сторону.

— Что, нельзя уже сказать? — Он обиделся. — Случай был очень удобный. Ты уже не так молода, и кто знает — может, завтра ты его опять будешь страшно ненавидеть.

Когда бабушка Мэдди ушла, а мама выпихнула моих брата и сестру из комнаты, Гидеон закрыл за ними дверь и посмотрел с ухмылкой на нас. Лесли подняла обе руки.

— Забудь об этом. Я не уйду. Мне нужно обсудить с Гвендолин некоторые моменты. Совершенно секретные моменты.

— Тогда я тоже не уйду, — сказал Ксемериус, прыгнул на мою кровать и удобно устроился на подушке.

— Лес, я думаю, сейчас уже не нужно держать что-то в секрете от Гидеона, — сказала я. — Было бы неплохо, если бы мы собрали наши знания в один котел. — Это я красиво сказанула.

— Причем я думаю, что Гугл в этом случае вряд ли может оказать существенную помощь, — сказал Гидеон насмешливо. — Прости, Лесли, но мистер Уитмен показывал симпатичную папку, в которой ты… э-э-э… собрала всевозможную информацию.

— Что?! — Лесли уперла руки в боки. — А я как раз подумала, что ты не такой уж и чванливый придурок, как Гвен всегда говорила. «Симпатичную»! Это… — Она сморщила нос. — Какая наглость, что Бельчонок показывает мою папку еще кому-то! Эта информация из интернета сначала была всем, чем мы располагали, и я очень гордилась ею.

— Но за прошедшее время мы узнали намного больше, — сказала я. — Во-первых, Лесли — гений, во-вторых, я несколько раз встречала своего дедуш…

— Мы, конечно, не собираемся открывать наши источники, — зыркнула на меня Лесли. — Он все еще один из них, Гвен. Даже если твои чувства затуманены гормонами.

Гидеон только ухмылялся, усаживаясь на ковре по-турецки.

И не дожидаясь согласия Лесли, он снова рассказал о документах, которые получил от Пола. В отличие от меня Лесли была шокирована, узнав, что я должна умереть, как только замкнется Круг. Она побелела, и ее веснушки выступили еще ярче.

— А можно посмотреть эти документы? — спросила она.

Гидеон вытащил несколько сложенных листков из кармана брюк, еще парочку — из нагрудного кармана рубашки. Насколько я могла заметить, бумага была пожелтевшей и сильно протертой на сгибах. Лесли потрясенно смотрела на него.

— Ты хранишь их просто в карманах? Это ценные оригинальные документы, а не… носовые платочки. — Она схватила бумаги. — Они почти распадаются на части. О, как это типично для мужчин! — Она аккуратно разложила листы. — И ты уверен, что это не фальшивка?

— Я не графолог и даже не историк. Но они выглядят точно так же, как и остальные оригиналы, которые лежат у Хранителей.

— При подходящей температуре и под стеклом, могу поспорить, — сказала Лесли все еще с упреком. — Как положено.

— А как люди из Флорентийского Альянса заполучили эти документы? — спросила я.

— Я предполагаю, украли. У меня еще не было достаточно времени, чтобы поискать в Хрониках соответствующий намек. У меня вообще не было времени, чтобы все это проверить. Я уже несколько дней ношусь с этими бумагами. Знаю их уже наизусть — но по-настоящему не разобрался. За исключением единственной вещи.

— Ты хотя бы не помчался тут же к Фальку, чтобы показать ему документы, — сказала я одобрительно.

— Но я думал, что так было бы правильно. Но потом… — Гидеон вздохнул. — В настоящий момент я не знаю, кому можно доверять.

— Не верь никому, — прохрипела я и драматически закатила глаза. — Во всяком случае, моя мама мне так внушала.

— Твоя мама, — пробормотал Гидеон. — Мне интересно, как много она знает.

— То есть, если Круг замкнется и граф получит Эликсир, Гвендолин должна…

Лесли не сумела произнести эту фразу до конца.

— Окочуриться, перейти за Иордан, загнуться, испустить последний вздох, уйти на вечный покой, откинуть коньки, уйти из жизни, — добавил сонно Ксемериус.

— …быть убита! — Лесли драматическим жестом схватила меня за руку. — Потому что ты сама свалишься мертвой! — Она провела рукой по волосам, которые и так были в беспорядке. Гидеон откашлялся, но Лесли не дала ему вымолвить и слова. — Честно говоря, у меня все время не очень хорошее предчувствие, — сказала она. — Предыдущие стихи тоже постоянно прорицали несчастья. И всегда речь идет о Рубине, Вороне, номере двенадцать — и всегда исход для него мрачен. Кроме того, эта информация подходит к той, которую я узнала. — Она отпустила мою руку и вытащила (новенький, с иголочки!) рюкзак, откуда достала «Анну Каренину». — Ну, вообще-то, Пол и Люси вместе с твоим дедушкой узнали. И Джордано.

— Да. Ты что, не читала его сочинения? — Лесли листала книгу. — Хранители были вынуждены принять его в ложу, чтобы он перестал распространять свои теории.

Я сконфуженно покачала головой. Уже после первого запутанного предложения я полностью потеряла интерес к писулькам Джордано. (Даже если забыть, что речь идет о Джордано, что само по себе…)

— Разбудите меня, когда станет интересно, — сказал Ксемериус и закрыл глаза. — Мне нужен пищеварительный сон.

— Как историка Джордано никогда не воспринимали всерьез, даже Хранители, — вмешался Гидеон. — Он публиковал невразумительную писанину в эзотерических журналах, чьи почитатели называли графа Легендарным и Трансформированным, что бы это ни означало.

— Я могу это совершенно точно объяснить! — Лесли сунула ему под нос «Анну Каренину», как будто это была улика на суде. — В качестве историка Джордано наткнулся на инквизиционные протоколы и письма из шестнадцатого века. Источники подтверждают, что граф Сен-Жермен в молодости во время одного из прыжков во времени обрюхатил жившую в монастыре Элизабетту ди Мадроне — дочь графа. И в какой-то момент, — она коротко запнулась, — ну… до или после… он рассказал ей о себе всё возможное — может, потому что был молод и глуп, а может, просто был уверен, что с ним ничего не случится.

— Он выдал массу информации, начиная со своего происхождения и настоящего имени до своего умения путешествовать во времени, утверждая, что обладает бесценными тайнами. Тайнами, которые позволят ему создать Камень Мудрости.

Гидеон кивнул, как будто он уже знал эту историю, но Лесли не дала сбить себя с толку.

— Как назло, в шестнадцатом веке в Италии его откровения не были хорошо восприняты, — продолжала она. — Они посчитали графа опасным демоном, а отец Элизабетты к тому же страшно разозлился по поводу того, что случилось с его дочкой. Он основал Флорентийский Альянс и посвятил свою жизнь охоте на графа и таких, как он, точно так же, как и много поколений после него… — Она замолчала. — О чем я говорила? Господи, моя голова трещит от информации, мне кажется, она вот-вот лопнет.

— А какое отношение ко всему этому имеет Толстой? — спросил Гидеон и недоуменно посмотрел на обработанную Лукасом книгу. — Не сердись, но до сих пор я не услышал ничего нового.

— Зато я услышала, — поспешила сказать я. — Но ты хотела объяснить, что граф в действительности собирается делать с Камнем Мудрости, Лес!

— Правильно! — Лесли нахмурила лоб. — Я хотела рассказать с самого начала, потому что прошло немало времени, прежде чем потомки виконта ди Мадроне добрались до первого путешественника во времени Ланселота де Вилльера в…

— Ты спокойно можешь сократить, — перебил ее Гидеон. — У нас не так уж много времени. Послезавтра мы снова должны встретиться с графом и за это время — согласно его распоряжениям — я должен получить кровь от Люси и Пола. Я боюсь, если мне это не удастся, он придумает новый план… — Он вздохнул. — Ну так что?

— Но детали нельзя упускать. — Лесли тоже вздохнула и на минутку спрятала лицо в ладонях. — Ну хорошо. Хранители считают, что Камень Мудрости — это нечто, что поможет всему человечеству, вылечив его от всех болезней, правильно?

— Правильно, — сказали мы с Гидеоном одновременно.

— Но Люси и Пол и дедушка Гвендолин и, если уж совсем быть точными, люди из Флорентийского Альянса считали это ложью!

— Погоди. — Гидеон нахмурил брови. — Дедушка Гвендолин? Наш Великий магистр, который был до моего дяди Фалька?

Я опять кивнула, на этот раз немного виновато. Он уставился на меня, и вдруг по его лицу пробежало понимание.

— Продолжай, Лесли, — сказал он. — Что ты обнаружила?

— Люси и Пол считали, что граф хочет заполучить Камень Мудрости исключительно для себя. — Лесли на мгновение замолчала, чтобы проверить, следим ли мы за ходом ее мысли. — Поскольку Камень Мудрости сделает его и только его бессмертным.

Гидеон и я молчали. Я была потрясена. Насчет Гидеона я ничего не знала. По его лицу нельзя было даже предположить, о чем он думает.

— Конечно, граф должен был придумать всю эту историю о спасении человечества и все такое прочее, чтобы убедить людей работать на него, — продолжала Лесли. — Он бы никогда не сумел создать такую мощную тайную организацию, если бы назвал настоящую цель.

— И это всё? Речь идет только о том, что старый негодяй боится смерти? — спросила я.

Я была почти разочарована. И это была Тайна Тайн? Для этого были все сложности? Пока я скептически мотала головой, строя в голове предложение, начинавшееся словом «Но…», брови Гидеона почти сомкнулись.

— Да, это подходит, — пробормотал он. — Черт возьми, Лесли права! Всё подходит.

— Не могу поверить, что моя семья на протяжении веков давала ему себя дурачить, — сказал он. — Что я ему дал себя одурачить. — Он остановился передо мной и набрал воздуха. — …в воздухе запах времен разольется, только один в вечность вольется. Если внимательно читать, можно всё понять. Недуги и болезни исчезнут навек, бессмертье Двенадцати обретет человек. Конечно! Чтобы подарить кому-то вечную жизнь, субстанция должна вылечить все болезни. — Он потер лоб и показал на листки на ковре. — И предсказания, которые граф скрыл от Хранителей, говорят еще яснее об этом.

Как просто! Почему я раньше не догадался? Я был так зациклен на том, что Гвендолин должна умереть, а ответственность за ее смерть будет лежать на мне, что я просто не увидел истину! Хотя она все время была у меня перед глазами.

— Ну, — сказала Лесли и не смогла сдержать небольшую триумфальную улыбку, — я предполагаю, что ты силен в чем-то другом. Да, Гвенни? — И добавила примирительно: — И у тебя были другие дела.

прочитала я запинаясь и попыталась проигнорировать поднявшиеся на руке волоски. — Окей, двенадцатая звезда — это я, но все остальное звучит для меня по-китайски.

— Здесь стоит на полях: «Как только я получу Эликсир, она должна умереть!», — пробормотала Лесли, прижав свою голову к моей. — Это ты понимаешь, или? — Она обняла меня крепко. — Ты не должна ни в коем случае оказаться вблизи этого убийцы, понимаешь? Этот чертов Круг не должен быть замкнут, любой ценой. — Она немного отстранилась. — Люси и Пол сделали все, что могли, удрав вместе с хронографом. Как неудачно, что нашелся второй хронограф. — Она отпустила меня и с упреком посмотрела на Гидеона. — И что в этой комнате находится некто, кто добывал для него кровь всех путешественников во времени. Обещай мне здесь и сейчас, что у графа никогда не будет случая, задушить Гвендолин, или заколоть, или…

— …отравить, застрелить, четвертовать, повесить, обезглавить, затоптать, утопить, сбросить с высотки, — вскричал он с воодушевлением. — О чем говорим?

— Только тогда Орел цели достигнет… когда на темнеющем небе поникнет… двенадцатая звезда, — произнес тихо Гидеон. — Но умереть она не может.

— Не должна, ты хотел сказать, — поправила его Лесли.

— Должна, может, обязана, хочет, — затараторил Ксемериус и снова опустил голову на лапы.

Гидеон присел на корточки перед нами. Его взгляд снова стал очень серьезным.

— Это как раз то, что я хотел тебе сказать, перед тем как нас… — он откашлялся. — Ты уже рассказала Лесли, что лорд Аластер ранил тебя?

— Ей страшно повезло, что он не ударил сильнее.

— Лорд Аластер один из лучших фехтовальщиков, которых я знаю, — сказал Гидеон. — И он ударил Гвендолин сильно и точно. И ранил очень серьезно. — Он дотронулся кончиками пальцев моей руки. — Смертельно, если быть точным.

— Но я себе это лишь внушила… — пролепетала я и подумала о полете под потолок и об эффектном взгляде оттуда на все, происходящее внизу.

— Нет. — Гидеон покачал головой. — Ты ничего себе не внушила. Я не знаю, как можно себе такое внушить. И я, между прочим, тоже присутствовал при этом! — Какое-то время он не мог произнести ни слова, но потом взял себя в руки. — Когда мы прыгнули назад, прошло уже полминуты с тех пор, как ты перестала дышать, и когда мы оказались в подвале, у тебя не было пульса, я абсолютно уверен. А через минуту ты уселась, как будто ничего и не было.

— Это означает?.. — спросила Лесли, и сейчас у нее был взгляд овцы.

— Это означает, что Гвендолин бессмертна, — сказал Гидеон и улыбнулся мне дрожащими губами.

Я была так ошеломлена, что могла только таращиться на него. Ксемериус сел ровно и неуверенно чесал себе живот. Его рот открылся и тут же закрылся, вместо комментария из него вылилось только немного воды на мою подушку.

— Бессмертна? — Лесли широко раскрыла глаза. — Как… Как Горец?!

— Только она не умрет, даже если ей отрубят голову. — Он снова встал на ноги и лицо его окаменело. — Гвендолин вообще не может умереть, если… если сама не покончит с собой. — И он продекламировал тихим голосом:

Когда я открыла глаза, комнату заливал свет восходящего солнца, в воздухе кружились пылинки, и все было затоплено розоватым цветом. В противоположность всем предыдущим дням я тут же проснулась. Осторожно нащупала под ночнушкой рану и провела пальцами по образовавшейся корочке. Сначала я сопротивлялась, не желая верить заявлениям Гидеона, просто потому, что они были абсурдными, а моя жизнь и так грозила рухнуть от нахлынувших сложностей. Мои мозги отказывались верить в это. Но глубоко внутри я сразу поняла, что Гидеон прав: лорд Аластер убил меня. Я чувствовала боль и видела, как крохотные остатки моей жизни исчезли. Я сделала последний вдох — и я все-таки осталась живой.

Тема бессмертия занимала нас все оставшееся время. В первую очередь, Лесли и Ксемериус, придя в себя после первого шока, не могли остановиться.

— Так что, у тебя теперь никогда не будет морщин?

— А если на тебя упадет бетонная балка весом в восемь тонн? Ты тогда должна будешь жить плоской, как почтовая марка?

— А может, ты не бессмертная, может, у тебя просто семь жизней, как у кошки?

— А если тебе выколоть глаз, потом новый вырастет?

Им не мешало, что Гидеон не знал ответов на их вопросы. Они могли всю ночь продолжать в том же духе, если бы мама не пришла и не отправила Лесли и Гидеона по домам. Она была непреклонна.

— Не забывай, что ты вчера еще была больна, Гвендолин, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты хорошо выспалась.

«Хорошо выспалась» — как будто после такого дня можно было вообще думать о сне! И нам надо было еще так много обсудить!

Я спустилась вместе в Лесли и Гидеоном вниз, чтобы попрощаться с ними у двери. При этом Лесли, как настоящая подруга, сразу сообразила и тут же сообщив, что должна срочно позвонить, двинулась к автобусной остановке. (Я услышала, как она сказала: «Эй, Берти, я скоро буду дома».) Ксемериус, к сожалению, тактичным не был. Он повис вниз головой на балдахине над дверью и пел каркающим голосом: Гидеон и Гвендолин, спрятались под балдахин, балдахин свалился, Ксемериус не убился.

Наконец я неохотно оторвалась от Гидеона и вернулась в свою комнату, твердо решив посвятить ночь раздумьям, телефонным звонкам и разработке планов. Но едва я — ненадолго! — прилегла на кровать, я тут же крепко заснула. Похоже, что и остальные тоже спали — на дисплее моего мобильника не было ни одного пропущенного звонка.

Я увидела Ксемериуса, свернувшегося у меня в ногах. Он потянулся, зевнул, и я тут же упрекнула его:

— Я что, твой будильник, о бессмертная госпожа?

— Я думала, что призракам… э-э-э… демонам не нужен сон.

— Может, и не нужен, — сказал Ксемериус. — Но после сытного ужина немного поспать очень полезно. — Он сморщил нос. — Точно так же, как тебе будет полезно немедленно принять душ.

Тут он был прав. Все остальные еще спали (была же суббота!), а значит, я могла оккупировать ванную на маленькую вечность, потратив при этом огромное количество шампуня, геля для душа, зубной пасты, лосьона и маминого крема от морщин.

— Дай-ка я угадаю: жизнь прекрасна и ты чувствуешь себя — ха-ха! — как заново рожденная, — комментировал Ксемериус сухо чуть позже, когда я сидела и любовалась собой в зеркале.

— Точно! Знаешь, я теперь смотрю на жизнь другими глазами…

— Ты, наверное, думаешь, что получила некое откровение, но на самом деле — это просто гормоны. Сегодня прыгаешь до небес, завтра — раздавлена в лепешку, — сказал он. — Девочка! Это будет продолжаться следующие двадцать, тридцать лет. А потом — плавный переход в климакс. Хотя… у тебя, наверное, нет. Бессмертная и кризис среднего возраста — как-то не очень подходят друг к другу.

— Знаешь, маленький ворчун, ты вообще ничего…

Звонок мобильника прервал мою речь. Лесли спрашивала, когда мы встречаемся, чтобы смастерить костюмы для вечеринки у Синтии. Вечеринка! Я не могла поверить, что Лесли могла еще об этом думать.

— Знаешь, Лес, я раздумываю, стоит ли вообще туда идти. Так много всего произошло и…

— Ты должна пойти. И ты пойдешь. — Тон Лесли не допускал никаких возражений. — Потому что вчера вечером я организовала для нас сопровождающих, и мне было бы неловко, если они не понадобятся.

— Я надеюсь, ты не пригласила снова твоего кузена-идиота и его дружка-пердуна, Лесли? — На какой-то ужасный момент у меня перед глазами возникла картинка раздувающегося от газов мусорного мешка. — Ты в прошлый раз обещала, что никогда больше этого не сделаешь. Надеюсь, я не должна напоминать историю с…

— За кого ты меня держишь? Я не совершаю одну и ту же ошибку дважды, ты же знаешь! — Лесли сделала небольшую паузу, а потом продолжила подчеркнуто равнодушно: — Вчера по дороге к автобусу я рассказала Гидеону о вечеринке. Он просто навязал себя в качестве сопровождающего. — Еще одна короткая пауза. — Себя и своего младшего брата. И поэтому ты не можешь сейчас отказаться.

Я могла себе представить в деталях, как прошел этот разговор. Лесли была мастером манипуляции. Скорее всего, Гидеон и не понял, что произошло.

— Ты позже меня поблагодаришь, — сказала Лесли и хихикнула. — Сейчас нам нужно подумать, как поступить с костюмами. Я уже натыкала шариковые ручки в зеленый дуршлаг, в виде шляпы смотрится изумительно! Если хочешь, могу отдать тебе.

— О господи! Ты действительно ожидаешь от меня, что я на первое официальное свидания с Гидеоном надену мусорный мешок и дуршлаг в виде шляпы?

— Это искусство! И смешно. И не стоит ни копейки, — объяснила она. — Кроме того, он так влюблен в тебя, что ему абсолютно все равно.

Я уже поняла, что мне придется несколько схитрить.

— Ну хорошо, — сказала я, якобы сдавшись. — Если ты настаиваешь, пойдем в роли марсиан. Ты по-настоящему крута. И я даже завидую, потому что тебе совершенно безразлично, что думает Рафаэль по поводу сексапильности девочек с надетым на голову дуршлагом, утыканным ручками. И что ты, танцуя с ним, будешь хрустеть, а на ощупь будешь как… ну, как мусорный мешок. И что от тебя будет исходить легкий химический душок. И что Шарлотта в своем костюме феи отпустит парочку особо мерзких замечаний…

Лесли молчала ровно три секунды. Потом медленно сказала:

— Я знаю. Иначе я предложила бы, что можем попросить мадам Россини одеть нас на вечеринку. Она бы нам одолжила что-нибудь в зеленых тонах: платья из фильмов с Грейс Келли и Одри Хепберн. Или платья, в которых танцевали чарльстон в «золотых» двадцатых. Или бальные платья из…

— Ну хорошо, хорошо, — перебила меня Лесли громко. — Я уже при имени Грейс Келли была согласна. Забудем о дурацких мусорных мешках. Как ты думаешь, мадам Россини уже проснулась?

Мама повернулась еще раз вокруг себя. С того момента, как утром позвонила миссис Дженкинс, секретарша Хранителей, которая попросила ее сопровождать меня к сегодняшней элапсации, она переодевалась три раза.

— Очень хорошо, — сказала я, даже не глядя в ее сторону.

Лимузин должен был прибыть с минуты на минуту. Приедет ли за мной Гидеон? Или он будет ждать меня в штаб-квартире? Вчерашний вечер закончился слишком неожиданно. Нам так много надо было еще друг другу сказать.

— Я — с вашего позволения — считаю, что голубой наряд смотрелся лучше, — заметил мистер Бернхард, смахивающий огромной метелкой пыль с рам портретов в холле.

— Вы правы, мистер Бернхард. Этот костюм смотрится слишком нарочито. Слишком элегантно для субботнего полдня. Он еще подумает не то. Как будто я специально для него так нарядилась.

Я послала мистеру Бернхарду укоризненную улыбку.

— Она спросила. — Карие глаза за «совиной» оправой подмигнули мне, потом он посмотрел в окно: — О, вот и лимузин. Должен ли я сообщить, что сборы немного продлятся? К голубому наряду она не сумеет найти подходящую обувь.

— Я сама скажу. — Я забросила школьную сумку на плечо. — До свидания, мистер Бернхард. И, будьте добры, приглядывайте за вы-знаете-за-кем.

— Разумеется, мисс Гвендолин. Вы-знаете-кто не сумеет даже приблизиться вы-знаете-к-чему.

С едва заметной улыбкой он продолжил свое занятие.

В лимузине Гидеона не было. Зато был мистер Марли, открывший дверь машины, как только я вышла наружу. На его круглом лице было раздражение, как и все предыдущие дни. Может, даже немного больше. И на мою восторженную фразу «Сегодня замечательный весенний день!» он вообще ничего не ответил.

— Где миссис Грейс Шеферд? — спросил он вместо этого. — У меня приказ, незамедлительно доставить в Темпл ее тоже.

— Это звучит так, как будто вы собираетесь отдать ее под суд, — сказала я.

Если бы я знала, как близки к правде были эти слова, вряд ли бы я сохранила свое хорошее настроение.

После того как мама, наконец, была готова, мы добрались до Темпла довольно быстро по лондонским меркам. Нам пришлось стоять всего в трех пробках, и уже через пятьдесят минут мы были у цели, и я спрашивала себя, почему мы не можем просто ехать на метро.

У входа в штаб-квартиру нас ждал мистер Джордж. Я заметила, что он выглядел серьезнее, чем обычно, а его улыбка — несколько принужденно.

— Гвендолин, мистер Марли проводит тебя вниз для элапсирования. Грейс, вас ожидают в Зале Дракона.

— Идемте, мисс, — сказал он. Он схватил мой локоть, но тут же отпустил его, увидев мой взгляд. С плотно сжатыми губами и горящими ушами он резко произнес: — Следуйте за мной. Сегодня у нас очень плотный график. Я уже выставил хронограф.

Я еще раз ободряюще улыбнулась маме и поплелась за мистером Марли вниз. Он взял сумасшедший темп и, как обычно, вел разговоры сам с собой. На ближайшем повороте он едва не врезался в Гидеона, но тот хладнокровно увернулся.

Мистер Марли, пусть и слишком поздно, смешно подпрыгнул. Как и мое сердце, когда я увидела, как на лице Гидеона распускалась улыбка, размер которой можно было сравнить с восточной частью дельты Ганга. (Как минимум!)

— Привет, Гвенни, как спалось? — спросил он ласково.

— Что вы здесь делаете? Вы давно уже должны были быть у мадам Россини и быть одетым, — начал ругаться мистер Марли. — У нас сегодня очень-очень плотный график, и операция Черный турмалин тире Са…

— Идите просто вперед, Марли, — сказал Гидеон дружелюбно. — Мы с Гвенни придем через пару минут. И потом я моментально переоденусь.

— Вы не оде… — начал мистер Марли, но внезапно дружелюбие исчезло из взгляда Гидеона, и он стал настолько холоден, что мистер Марли втянул голову в плечи. — Но вы не забудьте завязать ей глаза, — сказал он еще и, передав Гидеону черный шарф, поспешил вниз.

Гидеон не стал ждать, пока он исчезнет с глаз, притянул меня к себе и поцеловал в губы.

Я была рада, что здесь не было Ксемериуса, который тут же бы начал кривляться «Я по тебе то-о-о-оже», обвила руками шею Гидеона и страстно поцеловала его в ответ. Гидеон прижал меня к стене, и мы оторвались друг от друга лишь тогда, когда со стены свалилась картина. Четырехмачтовик в бурном море маслом. Дыша с трудом, я попыталась повесить картину обратно на гвоздь. Гидеон помогал.

— Я хотел вчера еще позвонить тебе, но потом подумал, что твоя мама права — тебе нужно срочно выспаться.

— Да, мне это действительно было нужно. — Я снова прижалась спиной к стене и ухмыльнулась. — Я слышала, что сегодня вечером мы идем на вечеринку.

— Да, свидание вчетвером, с моим младшим братом Рафаэлем. Он был в восторге, особенно, когда узнал, что это была идея Лесли. — Он погладил меня по щеке кончиками пальцев. — Честно говоря, я представлял себе наше первое свидание иначе. Но твоя подруга умеет быть очень убедительной.

— Она тебе рассказала, что это костюмированная вечеринка?

— Меня уже ничего не может шокировать. — Его пальцы спустились по моей щеке к шее. — Вчера вечером мы еще так много не… успели обговорить. — От откашлялся. — Я бы хотел узнать все о твоем дедушке и как, черт возьми, ты умудрилась встретиться с ним. Или, вернее, когда. И что там за история с книгой, которой размахивала Лесли, как священным Граалем?

— О, «Анна Каренина»! Я принесла ее для тебя, хотя Лесли считает, что надо было бы немного подождать, пока мы не убедимся, что ты действительно на нашей стороне. — Я потянулась за сумкой, но ее не было. Я раздраженно прищелкнула языком. — Черт! Когда мы выходили из автомобиля, мама взяла мою сумку.

Откуда-то послышалась мелодия Nice guy finish last. ^[37] Я рассмеялась.

— Э-э-э… да. Не подходит? — Гидеон выудил свой мобильник из кармана. — Если это Марли, я… О! Мама. — Он вздохнул. — Она нашла интернат для Рафаэля и хочет, чтобы я его уговорил там учиться. Я ей позже перезвоню.

— Ответь на звонок, — сказала я. — А я пока заберу книгу.

Я побежала, не дожидаясь ответа. Мистер Марли в подвале, наверное, выходит из себя, но мне было все равно.

Дверь в Зал Дракона была приоткрыта, и я уже издали услышала нервный голос мамы.

— Что это вы устроили? Допрос? Я уже рассказала о своих причинах. Я хотела защитить свою дочь и надеялась, что Шарлотта наследовала ген. Мне нечего больше добавить.

— Вернитесь на свое место, сядьте. — Это определенно был мистер Уитмен, таким тоном он разговаривал с непослушными учениками.

— Мы тебя предупреждали, Грейс. — Тон Фалька де Вилльера был ледяным. Наверное, мама сейчас смотрела вниз, на свои туфли, и задавалась вопросом, какого черта она так старалась с нарядом. Я прислонилась к стене возле двери, чтобы лучше слышать.

— Как глупо было думать, что мы не узнаем правду. — Это был угрюмый голос доктора Уайта.

— Мы вчера совершили небольшую поездку в Котсуолдс и нанесли визит некоей миссис Доун Хеллер, — сказал Фальк. — Это имя тебе о чем-то говорит, не так ли? — Когда мама ничего не ответила, он продолжил: — Речь идет об акушерке, которая помогла появиться Гвендолин на свет. Поскольку ты совсем недавно перевела арендную плату за ее домик со своей кредитной карты, я предполагал, что ты должна ее помнить.

— Господи, что вы сделали с бедной женщиной? — вырвалось у мамы.

— Разумеется, ничего. Что вы себе придумываете? — Это был мистер Джордж.

— Но она думала, что мы собираемся провести с ней какой-то сатанистский ритуал. У нее случилась истерика, она крестилась не переставая. А когда увидела Джейка, почти потеряла сознание.

— Я всего лишь хотел сделать ей успокаивающий укол, — прогудел доктор Уайт.

— В конечном итоге, она все же успокоилась настолько, что с ней можно было относительно здраво поговорить. — Это снова был Фальк де Вилльер. — И она поведала нам весьма интересную историю о ночи, в которую родилась Гвендолин. Немного было похоже на страшную сказку. Честную, доверчивую акушерку вызывают к молодой роженице, которую прячут в одном из домов в Дареме от какой-то секты сатанистов. Это ужасная секта — любящая нумерологические ритуалы — гоняется не только за девушкой, но и за ее младенцем. Акушерка не знает точно, что собирались делать с крохой, но ее фантазия, очевидно, безгранична. Поскольку у нее доброе сердце, да еще ей сверху дали колоссальную взятку — при случае можешь мне поведать, откуда у тебя были такие деньги, Грейс, — она подделывает дату на свидетельстве о рождении, после того как приняла домашние роды. И она клянется, что никогда никому не сказала об этом ни слова.

Какое-то время не было слышно ни звука. Потом мама упрямо произнесла:

— Да, мы тоже так думали, — сказал мистер Уитмен. — Но потом мы споткнулись о парочку деталей в рассказе.

— Тебе в 1994 году было двадцать восемь, хотя ладно — в глазах акушерки ты могла еще сойти за юную девушку, — продолжил Фальк. — Но кто тогда была сильно переживающая рыжеволосая сестра роженицы, о которой говорила миссис Хеллер?

— Она уже тогда была пожилая, — сказала мама тихо. — Наверное, сейчас она вообще ничего не соображает.

— Может быть. Но она легко узнала на фотографии юную девушку из тех времен, — сказал мистер Уитмен. — Ту самую юную девушку, которая в ту ночь родила дочь.

Слова Фалька были как удар в солнечное сплетение. Пока в Зале Дракона царило ледяное молчание, мои колени подогнулись и я по стене сползла на пол.

— Это… ошибка, — услышала я наконец мамин шепот.

В коридоре послышались шаги, но я была не в силах даже просто повернуть голову. Только когда он склонился надо мной, я узнала Гидеона.

— Что случилось? — прошептал он и присел на корточки передо мной.

Я была не в силах ответить и только молча мотала головой.

— Ошибка, Грейс? — Фалька де Вилльера было слышно без труда. — Акушерка узнала тебя на фотографии, ту самую старшую сестру, которая передала ей конверт с немыслимой суммой денег. И она узнала мужчину, который держал Люси во время родов за руку. Это был мой брат! — И будто этого было недостаточно, чтобы я все поняла, добавил: — Гвендолин — ребенок Люси и Пола!

Я издала странный жалобный звук. Гидеон побледнел и взял меня за руку. Внутри, в зале, заплакала мама. Только она не была моей мамой.

— Ничего этого не понадобилось бы, если б ее оставили в покое, — всхлипывала она. — Если бы вы не преследовали ее так безжалостно.

— Никто не знал, что Люси и Пол ожидают ребенка, — резко сказал Фальк.

— Они совершили кражу, — фыркнул доктор Уайт. — Они украли самое важное и дорогое для ложи и собирались уничтожить всё, что столетия…

— Ах, замолчите уже! — крикнула мама. — Вы вынудили этих молодых людей покинуть любимую дочку через два дня после ее рождения!

Это был момент, когда мне удалось — непонятно каким образом — вскочить на ноги. Я ни секунды не могла слушать больше.

— Гвенни! — сказал Гидеон настойчиво, но я стряхнула его руку и побежала. — Куда ты?

— Самое главное — прочь отсюда! — Я побежала еще быстрее.

Фарфор в витринах, мимо которых мы проносились, звенел.

— Я с тобой, — сказал он. — Я не оставлю тебя сейчас одну.

— Я не хочу. — Я с трудом переводила дыхание. — Я не хочу ни с кем разговаривать.

— Я знаю, где нас никто не найдет в ближайшие пару часов. Сюда!