Он подошел поближе к решетке, но так, что не дотянуться, и стал смотреть на Джейсона.

Никогда не видел, как они перекидываются.

Выпустите меня, и посмотрим вместе.

Да ну, зачем мне это? Я платил деньги за весь спектакль.

Глаза у него блестели от предвкушения радости – ярко и весело, как у ребенка утром на Рождество. С-сука!

Джейсон зарычал снова, и я полностью переключила внимание на него. Он скорчился на каменном полу, подобрав под себя руки и ноги. От рычания, прорывавшегося между человеческими губами, у меня на шее поднимались дыбом волосы. Но Джейсон на меня не смотрел.

А ведь он на вас рычит, Кармайкл.

Да, но я не в клетке, – возразил он и был прав.

Джейсон, не злись на него, – сказал Ричард. – Злость питает зверя. Ты не можешь сейчас позволить себе злиться.

Голос Ричарда был невероятно спокоен, даже ласков. Он пытался Джейсона уговорить, или заговорить, или заболтать, как хотите называйте слова, которые могут удержать вервольфа от метаморфозы.

Нет, волк, злись, – сказал Кармайкл. – Я тебе голову отрежу и повешу на стену.

Он после смерти станет опять человеком, – напомнила я.

Я знаю, – ответил Кармайкл.

Ну и ну!

Если полицейские найдут у вас человеческую голову, это может вызвать у них излишнюю подозрительность.

У меня много есть трофеев, которые мне не хотелось бы показывать полиции.

А что вы делаете в реальном мире?

Разве этот не реален?

Я покачала головой. С ним трудно было спорить, но мне хотелось.

Джейсон подполз к решетке в позе обезьяны. Грациозно, но энергично, будто он был готов взмыть в воздух. Будто если он подпрыгнет, то полетит.

Джейсон, спокойно. Легче, легче, – сказал Ричард.

Давай, мальчик, вперед. Бросайся на решетку, и я спущу курок.

У меня на глазах Джейсон собрал все мышцы и ударил в решетку плечом. Припал к решетке, развел руки как можно шире. Ткнулся плечом между прутьев, будто хотел проскользнуть. Кармайкл на миг застыл в неуверенности, потом засмеялся.

Стреляй! – сказал Джейсон, даже не сказал, а прорычал. – Стреляй!

А вот не буду, – ответил Кармайкл.

Джейсон вцепился в решетку руками и соскользнул на колени, прижимаясь лбом к прутьям. Он дышал часто и тяжело, будто только что пробежал милю на одном дыхании. Был бы он человеком, упал бы в обморок от гипервентиляции. Его голова повернулась ко мне, медленно, до боли медленно, будто против его воли.

Он пытался заставить Кармайкла его застрелить. Хотел быть убитым, только бы не растерзать меня. Он меня даже почти не знал и готов был пожертвовать жизнью. Много очков в его пользу.

Он смотрел на меня, и в его лице читалась голая, сырая нужда. Не секс и не голод, или то и другое, или ни то, ни другое – не знаю. Я не понимала смысла этого взгляда и не хотела понимать.