Он покачал головой.

Нет, Анита. Вы сами мне сказали, что Ричарда вы не только любите, но он вам импонирует. Что вы видите возможность прожить жизнь с ним, но не со мной. Ричард куда более симпатичен, в этом я с ним состязаться не могу.

Кончайте вашу проповедь, – сказала я.

Он поглядел на меня синими-синими глазами. Без вампирского волшебства, но была в них какая-то тяжесть. Без волшебства, но с не меньшей опасностью.

Но есть одна область, в которой я могу состязаться с ним. – Я ощутила его взгляд всем телом, как прикосновение. Тяжесть взгляда заставила меня задрожать.

Перестаньте!

Нет. – Одно слово, мягкое, нежное. Голос Жан-Клода был одним из его лучших приемов. – Один поцелуй, Анита, или мы на этом закончим, сегодня же. Я не отдам вас без борьбы.

Вы сегодня будете драться с Ричардом только потому, что я не подарила вам поцелуй?

Дело не в поцелуе, ma petite. Дело в том, что я увидел, когда вы встретили его у двери. Я видел, как вы становитесь парой у меня на глазах. Я должен вмешаться немедленно, или все пропало.

Ты голосом заманиваешь ее в ловушку, – сказал Ричард.

Я обещаю, сегодня – никаких приемов.

Если он сказал “никаких приемов”, значит, так и будет. Давая слово, он его держит. Это также значило, что он будет драться с Ричардом за этот поцелуй. Оба пистолета я оставила в спальне – думала, сегодня нам ничего не грозит. Да, наверное, я здорово устала, если так сделала.

Ладно, – сказала я.

Анита, ты не должна делать ничего, чего не хочешь делать, – сказал Ричард.

Если мы влетим в кровавую кашу, пусть это будет из-за чего-то более важного, чем поцелуй.

Ты этого хочешь. Хочешь его поцеловать.

Судя по голосу, Ричард не был особо рад.

Что мне было сказать?

Чего я на самом деле хочу – это пойти лечь, и одной. Спать я хочу.

По крайней мере это была правда. Пусть не вся правда, но достаточно, чтобы заработать недоуменный взгляд Ричарда и преувеличенный вздох Жан-Клода.

Тогда, если это такой неприятный долг, давайте исполним его быстро, – предложил Жан-Клод.

Мы стояли так близко, что ему даже не пришлось делать полный шаг. Наши тела прижались друг к другу. Я попыталась поднять руки, разделить их, но руки скользнули по голой коже его живота. Я отдернулась, сжав кулаки. Ощущение этой кожи не уходило с рук.

В чем дело, ma petite?

Оставь ее в покое! – сказал Ричард. Он стоял возле дивана, полусжав руки. Сила снова пробежала у меня по коже мурашками. Она исходила от него, как медленный ветер. Волосы упали на половину его лица, и он смотрел, как из-под вуали. Лицо его оказалось в тени. Свет блестел на его обнаженной коже, отбрасывая тени – серые, золотые, черные. Какой-то он стал первобытный. По комнате пронеслось низкое рычание, отдавшееся у меня в позвоночнике.