Сашенька и Наденька

В комнату вошел очень молодой человек, лет девятнадцати, даже, может быть, и несколько менее, -- так уж моложаво казалось его красивое, самоуверенно вздернутое лицо. Он был недурно одет, по крайней мере всё на нем хорошо сидело; ростом повыше среднего; черные, густые, разбитые космами волосы и большие, смелые, темные глаза -- особенно выдавались в его физиономии. Только нос был немного широк и вздернут кверху; не будь этого, был бы совсем красавчик. Вошел он важно.

-- Я, кажется, имею -- случай -- говорить с господином Трусоцким, -- произнес он размеренно и с особенным удовольствием отмечая слово " случай", то есть тем давая знать, что никакой чести и никакого удовольствия в разговоре с господином Трусоцким для него быть не может.

Вельчанинов начинал понимать; кажется, и Павлу Павловичу что-то уже мерещилось. В лице его выразилось беспокойство; он, впрочем, себя поддержал.

-- Не имея чести вас знать, -- осанисто отвечал он, -- полагаю, что не могу иметь с вами и никакого дела-с.

-- Вы сперва выслушаете, а потом уже скажете ваше мнение, -- самоуверенно и назидательно произнес молодой человек и, вынув черепаховый лорнет, висевший у него на шнурке, стал разглядывать в него бутылку шампанского, стоявшую на столе. Спокойно кончив осмотр бутылки, он сложил лорнет и, обращаясь снова к Павлу Павловичу, произнес:

-- Александр Лобов.

-- А что такое это Александр Лобов-с?

-- Это я. Не слыхали?

-- Нет-с.

-- Впрочем, где же вам знать. Я с важным делом, собственно до вас касающимся; позвольте, однако ж, сесть, я устал...

-- Садитесь, -- пригласил Вельчанинов, -- но молодой человек успел усесться еще и до приглашения. Несмотря на возраставшую боль в груди, Вельчанинов интересовался этим маленьким нахалом. В хорошеньком, детском и румяном его личике померещилось ему какое-то отдаленное сходство с Надей.

-- Садитесь и вы, -- предложил юноша Павлу Павловичу, указывая ему небрежным кивком головы место напротив.

-- Ничего-с, постою.

-- Устанете. Вы, господин Вельчанинов, можете, пожалуй, и не уходить.

-- Мне и некуда уходить, я у себя.

-- Как хотите. Я, признаюсь, даже желаю, чтобы вы присутствовали при моем объяснении с этим господином. Надежда Федосеевна довольно лестно вас мне отрекомендовала.

-- Ба! Когда это она успела?

-- Да сейчас после вас же, я ведь тоже оттуда. Вот что, господин Трусоцкий, -- повернулся он к стоявшему Павлу Павловичу, -- мы, то есть я и Надежда Федосеевна, -- цедил он сквозь зубы, небрежно разваливаясь в креслах, -- давно уже любим друг друга и дали друг другу слово. Вы теперь между нами помеха; я пришел вам предложить, чтобы вы очистили место. Угодно вам будет согласиться на мое предложение?

Павел Павлович даже покачнулся; он побледнел, но ехидная улыбка тотчас же выдавилась на его губах.

-- Нет-с, нимало не угодно-с, -- отрезал он лаконически.

-- Вот как! -- повернулся в креслах юноша, заломив нога за ногу.

-- Даже не знаю, с кем и говорю-с, -- прибавил Павел Павлович, -- думаю даже, что не об чем нам и продолжать.

Высказав это, он тоже нашел нужным присесть.

-- Я сказал, что устанете, -- небрежно заметил юноша, -- я имел сейчас случай известить вас, что мое имя Лобов и что я и Надежда Федосеевна, мы дали друг другу слово, -- следовательно, вы не можете говорить, как сейчас сказали, что не знаете, с кем имеете дело; и не можете тоже думать, что нам не об чем с вами продолжать разговор: не говоря уже обо мне, -- дело касается Надежды Федосеевны, к которой вы так нагло пристаете. А уж одно это составляет достаточную причину для объяснений.

Всё это он процедил сквозь зубы, как фат, чуть-чуть даже удостоивая выговаривать слова; даже опять вынул лорнет и на минутку на что-то направил его, пока говорил.

-- Позвольте, молодой человек...-- раздражительно воскликнул было Павел Павлович, но " молодой человек" тотчас же осадил его.

-- Во всякое другое время я, конечно бы, запретил вам называть меня " молодым человеком", но теперь, сами согласитесь, что моя молодость есть мое главное перед вами преимущество и что вам и очень бы хотелось, например, сегодня, когда вы дарили ваш браслет, быть при этом хоть капельку помоложе.

-- Ах ты пескарь! -- прошептал Вельчанинов.

-- Во всяком случае, милостивый государь, -- с достоинством поправился Павел Павлович, -- я все-таки не нахожу выставленных вами причин, -- причин неприличных и весьма сомнительных, -- достаточными, чтобы продолжать об них прение-с. Вижу, что всё это дело детское и пустое; завтра же справлюсь у почтеннейшего Федосея Семеновича, а теперь прошу вас уволить-с.

-- Видите ли вы склад этого человека! -- вскричал тотчас же, не выдержав тона, юноша, горячо обращаясь к Вельчанинову.-- Мало того, что его оттуда гонят, выставляя ему язык, -- он еще хочет завтра на нас доносить старику! Не доказываете ли вы этим, упрямый человек, что вы хотите взять девушку насильно, покупаете ее у выживших из ума людей, которые вследствие общественного варварства сохраняют над нею власть? Ведь уж достаточно, кажется, она показала вам, что вас презирает; ведь вам возвратили же ваш сегодняшний неприличный подарок, ваш браслет? Чего же вам больше?

-- Никакого браслета никто мне не возвращал, да и не может этого быть, -- вздрогнул Павел Павлович.

-- Как не может? Разве господин Вельчанинов вам не передал?

" Ах, черт бы тебя взял! " -- подумал Вельчанинов.

-- Мне действительно, -- проговорил он хмурясь, -- Надежда Федосеевна поручила давеча передать вам, Павел Павлович, этот футляр. Я не брал, но она -- просила... вот он... мне досадно...

Он вынул футляр и положил его в смущении перед оцепеневшим Павлом Павловичем.

-- Почему же вы до сих пор не передали? -- строго обратился молодой человек к Вельчанинову.

-- Не успел, стало быть, -- нахмурился тот.

-- Это странно.

-- Что-о-о?

-- Уж по крайней мере странно, согласитесь сами. Впрочем, я согласен признать, что тут -- недоразумение.

Вельчанинову ужасно захотелось сейчас же встать и выдрать мальчишку за уши, но он не мог удержаться и вдруг фыркнул на него от смеха; мальчик тотчас же и сам засмеялся. Не то было с Павлом Павловичем; если бы Вельчанинов мог заметить его ужасный взгляд на себе, когда он расхохотался над Лобовым, -- то он понял бы, что этот человек в это мгновение переходит за одну роковую черту... Но Вельчанинов, хотя взгляда и не видал, но понял, что надо поддержать Павла Павловича.

-- Послушайте, господин Лобов, -- начал он дружественным тоном, -- не входя в рассуждение о прочих причинах, которых я не хочу касаться, я бы заметил вам только то, что Павел Павлович все-таки приносит с собою, сватаясь к Надежде Федосеевне, -- во-первых, полную о себе известность в этом почтенном семействе; во-вторых, от личное и почтенное свое положение; наконец, состояние, а следовательно, он естественно должен удивляться, смотря на такого соперника, как вы, -- человека, может быть, и с большими достоинствами, но до того уже молодого, что вас он никак не может принять за соперника серьезного... а потому и прав, прося вас окончить.

-- Что это такое значит " до того молодого"? Мне уж месяц, как минуло девятнадцать лет. По закону я давно могу жениться. Вот вам и всё.

-- Но какой же отец решится отдать за вас свою дочь теперь -- будь вы хоть размиллионер в будущем или там какой-нибудь будущий благодетель человечества? Человек девятнадцати лет даже и за себя самого -- отвечать не может, а вы решаетесь еще брать на совесть чужую будущность, то есть будущность такого же ребенка, как вы! Ведь это не совсем тоже благородно, как вы думаете? Я позволил себе высказать потому, что вы сами давеча обратились ко мне как к посреднику между вами и Павлом Павловичем.

-- Ах да, кстати, ведь его зовут Павлом Павловичем! -- заметил юноша.-- Как же это мне всё мерещилось, что Васильем Петровичем? Вот что-с, -- оборотился он к Вельчанинову, -- вы меня не удивили нисколько; я знал, что вы все такие! Странно, однако ж, что об вас мне говорили как об человеке даже несколько новом. Впрочем, это всё пустяки, а дело в том, что тут не только нет ничего неблагородного с моей стороны, как вы позволили себе выразиться, но даже совершенно напротив, что и надеюсь вам растолковать: мы, во-первых, дали друг другу слово, и, кроме того, я прямо ей обещался, при двух свидетелях, в том, что если она когда полюбит другого или просто раскается, что за меня вышла, и захочет со мной развестись, то я тотчас же выдаю ей акт в моем прелюбодеянии, -- и тем поддержу, стало быть, где следует, ее просьбу о разводе. Мало того: в случае, если бы я впоследствии захотел на попятный двор и отказался бы выдать этот акт, то, для ее обеспечения, в самый день нашей свадьбы, я выдам ей вексель в сто тысяч рублей на себя, так что в случае моего упорства насчет выдачи акта она сейчас же может передать мой вексель -- и меня под сюркуп! Таким образом всё обеспечено, и ничьей будущностью я не рискую. Ну-с, это, во-первых.

-- Бьюсь об заклад, что это тот -- как его -- Предпосылов вам выдумал? -- вскричал Вельчанинов.

-- Хи-хи-хи! -- ядовито захихикал Павел Павлович.

-- Чего этот господин хихикает? Вы угадали, -- это мысль Предпосылова; и согласитесь, что хитро. Нелепый закон совершенно парализован. Разумеется, я намерен любить ее всегда, а она ужасно хохочет, -- но ведь все-таки ловко, и согласитесь, что уж благородно, что этак не всякий решится сделать?

-- По-моему, не только не благородно, но даже гадко.

Молодой человек вскинул плечами.

-- Опять-таки вы меня не удивляете, -- заметил он после некоторого молчания, -- всё это слишком давно перестало меня удивлять. Предпосылов, так тот прямо бы вам отрезал, что подобное ваше непонимание вещей самых естественных происходит от извращения самых обыкновенных чувств и понятий ваших -- во-первых, долгою нелепою жизнию, а во-вторых, долгою праздностью. Впрочем, мы, может быть, еще не понимаем друг друга; мне все-таки об вас говорили хорошо... Лет пятьдесят вам, однако, уже есть?

-- Перейдите, пожалуйста, к делу.

-- Извините за нескромность и не досадуйте; я без намерения. Продолжаю: я вовсе не будущий размиллионер, как вы изволили выразиться (и что у вас за идея была!). Я весь тут, как видите, но зато в будущности моей я совершенно уверен. Героем и благодетелем ничьим не буду, а себя и жену обеспечу. Конечно, у меня теперь ничего нет, я даже воспитывался в их доме, с самого детства...

-- Как так?

-- А так, что я сын одного отдаленного родственника жены этого Захлебинина, и когда все мои померли и оставили меня восьми лет, то старик меня взял к себе и потом отдал в гимназию. Этот человек даже добрый, если хотите знать...

-- Я это знаю-с...

-- Да; но слишком уж древняя голова. Впрочем, добрый. Теперь, конечно, я давно уже вышел из-под его опеки, желая сам заработывать жизнь и быть одному себе обязанным.

-- А когда вы вышли? -- полюбопытствовал Вельчанинов.

-- Да уж месяца с четыре будет.

-- А, ну так это всё теперь и понятно: друзья с детства! Что же, вы место имеете?

-- Да, частное, в конторе одного нотариуса, на двадцати пяти в месяц. Конечно, только покамест, но когда я делал там предложение, то и того не имел. Я тогда служил на железной дороге, на десяти рублях, но всё это только покамест.

-- А разве вы делали и предложение?

-- Формальное предложение, и давно уже, недели с три.

-- Ну и что ж?

-- Старик очень рассмеялся, а потом очень рассердился, а ее так заперли наверху в антресолях. Но Надя геройски выдержала. Впрочем, вся неудача была оттого, что он еще прежде на меня зуб точил за то, что я в департаменте место бросил, куда он меня определил четыре месяца назад, еще до железной дороги. Он старик славный, я опять повторю, дома простой и веселый, но чуть в департаменте, вы и представить не можете! Это Юпитер какой-то сидит! Я, естественно, дал ему знать, что его манеры мне перестают нравиться, но тут главное всё вышло из-за помощника столоначальника: этот господин вздумал нажаловаться, что я будто бы ему " нагрубил", а я ему всего только и сказал, что он неразвит. Я бросил их всех и теперь у нотариуса.

-- А в департаменте много получали?

-- Э, сверхштатным! Старик же и давал на содержание, -- я говорю вам, он добрый; но мы все-таки не уступим. Конечно, двадцать пять рублей не обеспечение, но я вскорости надеюсь принять участие в управлении рас строенными имениями графа Завилейского, тогда прямо на три тысячи; не то в присяжные поверенные. Нынче людей ищут... Ба! какой гром, гроза будет, хорошо, что я до грозы успел; я ведь пешком оттуда, почти всё бежал.

-- Но позвольте, когда же вы успели, коли так, пере говорить с Надеждой Федосеевной, -- если к тому же вас и не принимают?

-- Ах, да ведь через забор можно! рыженькую-то заметили давеча? -- засмеялся он.-- Ну вот и она тут хлопочет и Марья Никитишна; только змея эта Марья Никитишна!.. чего морщитесь? Не боитесь ли грому?

-- Нет, я нездоров, очень нездоров...-- Вельчанинов действительно, мучаясь от своей внезапной боли в груди, привстал с кресла и попробовал походить по комнате.

-- Ах, так я вам, разумеется, мешаю, -- не беспокойтесь, сейчас! -- и юноша вскочил с места.

-- Не мешаете, ничего, -- поделикатничал Вельчанинов.

-- Какое ничего, когда " у Кобыльникова живот болит", -- помните у Щедрина? Вы любите Щедрина?

-- Да...

-- И я тоже. Ну-с, Василий... ах да, бишь, Павел Павлович, кончимте-с! -- почти смеясь, обратился он к Павлу Павловичу.-- Формулирую для вашего понимания еще раз вопрос: согласны ли вы завтра же отказаться официально перед стариками и в моем присутствии от всяких претензий ваших насчет Надежды Федосеевны?

-- Не согласен нимало-с, -- с нетерпеливым и ожесточенным видом поднялся и Павел Павлович, -- и к тому же еще раз прошу меня избавить-с... потому что всё это детство и глупости-с.

-- Смотрите! -- погрозил ему пальцем юноша с высокомерной улыбкой, -- не ошибитесь в расчете! Знаете ли, к чему ведет подобная ошибка в расчете? А я так предупреждаю вас, что через девять месяцев, когда вы уже там израсходуетесь, измучаетесь и сюда воротитесь, -- вы здесь сами от Надежды Федосеевны принуждены будете отказаться, а не откажетесь, -- так вам же хуже будет; вот до чего вы дело доведете! Я вас должен предуведомить, что вы теперь как собака на сене, -- извините, это только сравнение, -- ни себе, ни другим. По гуманности повторяю: размыслите, принудьте себя хоть раз в жизни основательно размыслить.

-- Прошу вас избавить меня от морали, -- яростно вскричал Павел Павлович, -- а насчет ваших скверных намеков я завтра же приму свои меры-с, строгие меры-с!

-- Скверных намеков? Да вы про что ж это? Сами вы скверный, если это у вас в голове. Впрочем, я согласен подождать до завтра, но если... Ах, опять этот гром! До свиданья, очень рад знакомству, -- кивнул он Вельчанинову и побежал, видимо спеша предупредить грозу и не попасть под дождь.

XV