Павел Павлович женится

Ответив это " здравствуйте", он сам себе удивился. Ужасно странно показалось ему, что встречает теперь этого человека вовсе без злобы и что в его чувствах к нему в эту минуту что-то совсем другое и даже какой-то позыв к чему-то новому.

-- Вечер какой приятный, -- проговорил, засматривая ему в глаза, Павел Павлович.

-- Вы еще не уехали, -- промолвил Вельчанинов, как бы не спрашивая, а только обдумывая и продолжая идти.

-- Затянулось у меня, но -- место я получил-с, с повышением-с. Отъезжаю послезавтра наверно.

-- Получили место? -- на этот раз уже спросил он.

-- Почему же бы и нет-с? -- покривился вдруг Павел Павлович.

-- Я только так сказал...-- отговорился Вельчанинов и, нахмурившись, покосился на Павла Павловича. К его удивлению, одежда, шляпа с крепом и весь вид г-на Трусоцкого были несравненно приличнее, чем две недели назад. " Зачем он сидел в этой распивочной? " -- всё думалось ему.

-- Я вам, Алексей Иванович, намеревался и про другую мою радость сообщить, -- начал опять Павел Павлович.

-- Радость?

-- Я женюсь-с.

-- Как?

-- После скорби и радость-с, так всегда в жизни-с; я, Алексей Иванович, очень бы желал-с... но -- не знаю, может, вы теперь спешите, потому что у вас такой вид-с...

-- Да, я спешу и... да, я нездоров.

Ему ужасно вдруг захотелось отделаться; готовность к какому-то новому чувству вмиг исчезла.

-- А я бы желал-с...

Павел Павлович не договорил, чего он желал; Вельчанинов промолчал.

-- В таком случае уже после-с, если только повстречаемся...

-- Да, да, после, после, -- скороговоркой бормотал Вельчанинов, не глядя на него и не останавливаясь. Еще помолчали с минуту; Павел Павлович всё еще продолжал идти подле.

-- В таком случае до свиданья-с, -- вымолвил он наконец.

-- До свиданья; желаю...

Вельчанинов воротился домой опять совсем расстроенный. Столкновение с " этим человеком" было ему не под силу. Ложась спать, он опять подумал: " Зачем он был у кладбища? "

На другой день поутру он решился наконец съездить к Погорельцевым, решился неохотно; ему слишком тяжело было теперь чье-нибудь участие, даже и от Погорельцевых. Но они так о нем беспокоились, что непременно надо было поехать. Ему вдруг представилось, что ему станет почему-то очень стыдно при первой с ними встрече. " Ехать или не ехать? " -- думал он, спеша окончить завтрак, как вдруг, к чрезвычайному его изумлению, к нему вошел Павел Павлович.

Несмотря на вчерашнюю встречу, Вельчанинов и представить не мог, что этот человек когда-нибудь опять зайдет к нему, и был так озадачен, что глядел на него и не знал, что сказать. Но Павел Павлович распорядился сам, поздоровался и уселся на том же самом стуле, на котором сидел три недели назад в последнее свое посещение. Вельчанинову вдруг особенно ярко припомнилось то посещение. Беспокойно и с отвращением смотрел он на гостя.

-- Удивляетесь-с? -- начал Павел Павлович, угадавший взгляд Вельчанинова.

Вообще он казался гораздо развязнее, чем вчера, и в то же время проглядывало, что он и робел еще больше вчерашнего. Наружный вид его был особенно любопытен. Г-н Трусоцкий был не только прилично, но и франтовски одет -- в легком летнем пиджаке, в светлых брюках в обтяжку, в светлом жилете; перчатки, золотой лорнет, для чего-то вдруг появившийся, белье -- были безукоризненны; от него даже пахло духами. Во всей фигуре его было что-то и смешное и в то же время наводившее на какую-то странную и неприятную мысль.

-- Конечно, Алексей Иванович, -- продолжал он коробясь, -- я вас удивил приходом-с, и -- чувствую-с. Но между людьми, я так думаю-с, всегда сохраняется, -- а по-моему, так и должно храниться-с, -- нечто высшее, так ли-с? То есть высшее относительно всех условий и даже самых неприятностей, могущих выйти... так ли-с?

-- Павел Павлович, скажите всё поскорее и без церемоний, -- нахмурился Вельчанинов.

-- В двух словах-с, -- заспешил Павел Павлович, -- я женюсь и отправляюсь теперь к невесте, сейчас-с. Они тоже на даче-с. Я желал бы получить глубокую честь, чтобы осмелиться познакомить вас с этим домом-с, и пришел-с с необычайною просьбою (Павел Павлович покорно нагнул голову) просить вас, чтобы мне сопутствовать-с...

-- Куда сопутствовать? -- Вельчанинов вытаращил глаза.

-- К ним-с, то есть на дачу-с. Простите, я как в лихорадке говорю и, может, спутал; но я так уж вашего отказа боюсь-с...

И он плачевно посмотрел на Вельчанинова.

-- Вы хотите, чтобы я с вами ехал теперь к вашей невесте? -- переговорил Вельчанинов, быстро его оглядывая и не веря ни ушам, ни глазам своим.

-- Да-с, -- ужасно оробел вдруг Павел Павлович. -- Вы не рассердитесь, Алексей Иванович, тут не дерзость-с; я только покорнейше и необычайно прошу. Я помечтал, что, может быть, вы и не захотели бы при этом отказать...

-- Во-первых, это вовсе невозможно, -- беспокойно заворочался Вельчанинов.

-- Это только мое чрезмерное желание и не более-с, -- продолжал тот умолять, -- я не скрою тоже, что есть тут причина-с. Но о причине этой хотел бы открыть лишь после-с, а теперь лишь необычайно прошу-с...

И он даже встал со стула от почтения.

-- Но во всяком случае это невозможно же, согласитесь сами...-- Вельчанинов тоже встал с места.

-- Это очень возможно-с, Алексей Иванович, -- я при этом вас располагал познакомить-с, так, как приятеля-с; а во-вторых, вы ведь и без того там знакомы-с; ведь это к Захлебинину, на дачу. Статский советник Захлебинин-с.

-- Как так? -- вскричал Вельчанинов. Это был тот самый статский советник, которого он с месяц назад всё искал и не заставал дома, действовавший, как оказалось, в пользу противной стороны в его тяжбе.

-- Ну да, ну да, -- улыбался Павел Павлович, как бы ободренный чрезвычайным удивлением Вельчанинова, -- тот самый, вот еще помните, когда вы тогда шли с ним и разговаривали, а я глядел на вас и стоял напротив; я тогда выжидал, чтобы к нему подойти после вас. Назад лет двадцать вместе даже служили-с, а тогда, когда подойти хотел после вас-с, у меня еще не было мысли. Теперь только внезапно пришла, с неделю назад-с.

-- Но послушайте, ведь это, кажется, весьма порядочное семейство? -- наивно удивился Вельчанинов.

-- Так почему же-с, если порядочное? -- покривился Павел Павлович.

-- Нет, разумеется, я не про то... но сколько я заметил, там бывши...

-- Они помнят, они помнят-с, как вы были, -- радостно подхватил Павел Павлович, -- только вы семейства не могли тогда увидеть-с; а сам он помнит-с и вас уважает. Я им почтительно об вас говорил.

-- Но как же, если вы только три месяца вдовеете?

-- Да ведь не сейчас свадьба-то-с; свадьба через девять или через десять месяцев будет, так что ровно год траура и пройдет-с. Поверьте, что всё хорошо-с. Во-первых, Федосей Петрович меня даже с малолетства знает, знал покойную супругу мою, знает, как я жил, на каком счету-с, и, наконец, у меня есть состояние, а теперь вот и место с повышением получаю, -- так это всё и на весу-с.

-- Что ж, это дочь его?

-- Я вам всё это расскажу в подробности-с, -- приятно съежился Павел Павлович, -- позвольте папиросочку закурю. К тому же вы сами сегодня увидите. Во-первых, такие дельцы, как Федосей Петрович, здесь, в Петербурге, иногда очень на службе ценятся, если успеют обратить внимание-с. Но ведь кроме жалованья и пуще того -- прибавочных, наградных, дополнительных, столовых или там единовременных пособий-с -- ничего ведь и нет-с, то есть основного-то-с, составляющего капитал. Живут хорошо, а скопить никак невозможно, если при семействе-с. Сообразите сами: восемь девиц у Федосея Петровича и один только сын малолеток. Умри он сейчас -- останется ведь только пенсия жиденькая-с. А тут восемь девиц, -- нет, вы только сообразите-с, сообразите-с: ведь это если каждой по башмакам, так и тут что составит! Из восьми девиц пять уж невест-с, старшей-то двадцать четыре года (прелестнейшая девица, сами увидите-с!), а шестой -- пятнадцать лет, еще в гимназии учится. Ведь для пяти-то старших девиц надо женихов приискать, что по возможности заблаговременнее делать следует, отцу-с надо, стало быть, вывозить-с, -- чего же это стоит, я вас спрошу-с? И вдруг я появляюсь, еще первый жених у них в доме-с, и им известен заведомо, то есть в том смысле, что при действительном состоянии-с. Ну вот и всё-с.

Павел Павлович объяснял с упоением.

-- Вы к старшей посватались?

-- Н-нет-с, я... не к старшей; я вот к этой шестой посватался, вот которая еще продолжает учение в гимназии.

-- Как? -- невольно усмехнулся Вельчанинов.-- Да ведь вы же говорите, ей пятнадцать лет!

-- Пятнадцать-с теперь; но через девять месяцев ей будет шестнадцать, шестнадцать лет и три месяца, так почему же-с? А так как теперь всё это неприлично-с, то гласного покамест и нет ничего, а только с родителями... Поверьте, что всё хорошо-с!

-- Стало быть, еще не решено?

-- Нет, решено, всё решено-с. Поверьте, что всё хорошо-с.

-- А она знает?

-- То есть это только вид такой, для приличия, что будто и не говорят; а ведь как же не знать-с? -- приятно прищурился Павел Павлович.-- Что же, осчастливите, Алексей Иванович? -- ужасно робко закончил он.

-- Да зачем мне-то туда? Впрочем, -- прибавил он торопливо, -- так как я во всяком случае не поеду, то и не выставляйте мне никаких причин.

-- Алексей Иванович...

-- Да неужели же я с вами рядом сяду и поеду, подумайте!

Отвратительное и неприязненное ощущение возвратилось опять к нему после минутного развлечения болтовней Павла Павловича о невесте. Еще бы, кажется, минута, и од прогнал бы его вовсе. Он злился даже на себя за что-то.

-- Сядьте, Алексей Иванович, сядьте рядом и не раскаетесь! -- проникнутым голосом умолял Павел Павлович.-- Нет-нет-нет! -- замахал он руками, поймав нетерпеливый и решительный жест Вельчанинова.-- Алексей Иванович, Алексей Иванович, подождите предрешать-с! Я вижу, что вы, может быть, превратно меня поняли: ведь я слишком хорошо понимаю, что ни вы мне, ни я вам -- мы не товарищи-с; я ведь не до того уж нелеп-с, чтобы уж этого не понять-с. И что теперешняя услуга, о которой прошу, ни к чему в дальнейшем вам не вменяется. Да и сам я послезавтра уеду совсем-с, совершенно-с; значит, как бы и не было ничего. Пусть этот день будет один только случай-с. Я к вам шел и надежду основал на благородстве особенных чувств вашего сердца, Алексей Иванович, -- именно на тех самых чувствах, которые в последнее время могли быть в вашем сердце возбуждены-с... Ясно ведь, кажется, я говорю или еще нет-с?

Волнение Павла Павловича возросло до чрезвычайности. Вельчанинов странно глядел на него.

-- Вы просите о какой-то услуге с моей стороны, -- спросил он задумываясь, -- и ужасно настаиваете, -- это мне подозрительно; я хочу больше знать.

-- Вся услуга лишь в том, что вы со мной поедете. А потом, когда приедем обратно, я всё разверну перед вами как на исповеди. Алексей Иванович, доверьтесь!

Но Вельчанинов всё еще отказывался, и тем упорнее, что ощущал в себе одну какую-то тяжелую, злобную мысль. Эта злая мысль уже давно зашевелилась в нем, с самого начала, как только Павел Павлович возвестил о невесте: простое ли это было любопытство, или какое-то совершенно еще неясное влечение, но его тянуло -- согласиться. И чем больше тянуло, тем более он оборонялся. Он сидел, облокотясь на руку, и раздумывал. Павел Павлович юлил около него и упрашивал.

-- Хорошо, поеду, -- согласился он вдруг беспокойно и почти тревожно, вставая с места. Павел Павлович обрадовался чрезмерно.

-- Нет уж вы, Алексей Иванович, теперь приоденьтесь, -- юлил он радостно вокруг одевавшегося Вельчанинова, -- получше, по-вашему оденьтесь.

" И чего он сам туда лезет, странный человек? " -- думал про себя Вельчанинов.

-- А ведь я не одной этой услуги от вас, Алексей Иванович, ожидаю-с. Уж коли дали согласие, так уж будьте и руководителем-с.

-- Например?

-- Например, большой вопрос-с: креп-с? Что приличнее: снять или с крепом остаться?

-- Как хотите.

-- Нет, я вашего решения желаю-с, как бы вы поступили сами, то есть если бы имели креп-с? Моя собственная мысль была, что если сохранить, так это на постоянство чувств-с укажет-с, а стало быть, лестно отрекомендует.

-- Разумеется, снимите.

-- Неужто уж и разумеется? -- Павел Павлович задумался.-- Нет, уж я бы лучше сохранил-с...

-- Как хотите. " Однако он мне не доверяет, это хорошо", -- подумал Вельчанинов.

Они вышли; Павел Павлович с довольством приглядывался к принарядившемуся Вельчанинову; даже как будто больше почтения и важности проявилось в его лице. Вельчанинов дивился на него и еще больше на себя самого. У ворот стояла поджидавшая их превосходная коляска.

-- А у вас уже и коляска была готова? Стало быть, вы были уверены, что я поеду?

-- Коляску я взял для себя-с, но почти уверен был, что вы согласитесь поехать, -- ответил Павел Павлович с видом совершенно счастливого человека.

-- Эй, Павел Павлович, -- как-то раздражительно засмеялся Вельчанинов, когда уже уселись и тронулись, -- не слишком ли вы во мне уверены?

-- Но ведь не вам же, Алексей Иванович, не вам же сказать мне за это, что я дурак? -- твердо и проникнутым голосом ответил Павел Павлович.

" А Лиза? " -- подумал Вельчанинов и тотчас же бросил об этом думать, как бы испугавшись какого-то кощунства. И вдруг ему показалось, что он сам так мелок, так ничтожен в эту минуту; показалось, что мысль, его соблазнявшая, -- такая маленькая, такая скверненькая мысль... и во что бы то ни стало захотелось ему опять всё бросить и хоть сейчас выйти из коляски, даже если б надо было для этого прибить Павла Павловича. Но тот заговорил, и соблазн опять охватил его сердце.

-- Алексей Иванович, знаете вы толк в драгоценных вещах-с?

-- В каких драгоценных вещах?

-- В бриллиантовых-с.

-- Знаю.

-- Я бы хотел подарочек свезти. Руководите: надо или нет?

-- По-моему -- не надо.

-- А я так бы очень хотел-с, -- заворочался Павел Павлович, -- только вот что же бы купить-с? Весь ли прибор, то есть брошь, серьги, браслет, или одну только вещицу?

-- Вы сколько хотите заплатить?

-- Да уж рублей четыреста или пятьсот-с.

-- Ух!

-- Много, что ли? -- встрепенулся Павел Павлович.

-- Купите один браслет, во сто рублей.

Павел Павлович даже огорчился. Ему ужасно как хотелось заплатить дороже и купить " весь" прибор. Он настаивал. Заехали в магазин. Кончилось тем, однако же, что купили только один браслет и не тот, который хотелось Павлу Павловичу, а тот, на который указал Вельчанинов. Павлу Павловичу хотелось взять оба. Когда купец, запросивший сто семьдесят пять рублей за браслет, спустил за сто пятьдесят, -- то ему стало даже досадно; он с приятностию заплатил бы и двести, если бы с него запросили, так уж хотелось ему заплатить подороже.

-- Это ничего, что я так подарками спешу, -- изливался он в упоении, когда опять поехали, -- там ведь не высший свет, там просто-с. Невинность любит подарочки, -- хитро и весело улыбнулся он.-- Вы вот усмехнулись давеча, Алексей Иванович, на то, что пятнадцать лет; а ведь мне это-то и в голову стукнуло, -- именно, что вот в гимназию ходит, с мешочком на руке, в котором тетрадки и перушки, хе-хе! Мешочек-то и пленил мои мысли! Я, собственно, для невинности, Алексей Иванович. Дело для меня не столько в красоте лица, сколько в этом-с. Хихикают там с подружкой в уголку, и как смеются, и боже мой! А чему-с: весь-то смех из того, что кошечка с комода на постельку соскочила и клубочком свернулась... Так тут ведь свежим яблочком пахнет-с! Аль снять уж креп?

-- Как хотите.

-- Сниму! -- Он снял шляпу, сорвал креп и выбросил на дорогу. Вельчанинов видел, что лицо его засияло самой ясной надеждой, когда он надел опять шляпу на свою лысую голову.

" Да неужто он и в самом деле такой? -- подумал он в настоящей уже злобе, -- неужто тут нет никакой штуки в том, что он меня пригласил? Неужто и в самом деле на благородство мое рассчитывает? -- продолжал он, почти обидевшись последним предположением.-- Что это, шут, дурак или " вечный муж"? Да невозможно же, наконец!.."

XII