Они крепко сидят на крючке.

Некоторые родители объясняют такую аномалию следующим образом: «Конечно, я не хочу, чтобы мои дети курили. Это отвратительно, нездорово и дорого, и вы не будете сожалеть о том, чего не имели. У меня другой случай, я знаю, чего мне будет не хватать». Для начала я не верю, что люди не жалеют о том, чего не имели. Я страстно желал играть в гольф за много лет до того, как научился. Сказать, что люди не жалеют о том, чего не имели, значит отрицать существование стремлений, воображения или сексуального влечения. На деле очень часто ожидание удовольствия может быть лучше реальности. Настоящая проблема кроется в последней части высказывания: «Я знаю, чего мне будет не хватать». Я скорее соглашусь с этим. Если отвергнуть один раз настоящее удовольствие, то жизнь на этом не закончится, но чувство обделенности никогда не пройдет.

В этом заключаются тонкость и сила никотиновой ловушки, ее главные союзники — сами курильщики. Она устроена так, что курильщики думают, что они независимы и не имеет значения, как низко они опустятся; они курят, потому что сами сделали такой выбор. Они создают свою воображаемую саррацению: чем глубже они падают в бездну, тем сильнее хотят там остаться.

Прежде чем попасть в ловушку, мы уже знаем, что есть мощные причины не курить, но ловушка так устроена, что, в конце концов, каждый хочет попробовать. Могу поспорить, что нет даже одного на миллион, кто никогда не пробовал закурить. Даже среди миллионов тех, кто не попал в зависимость, очень мало таких, кто никогда не пробовал хотя бы один раз. Спросите у подростка, только начавшего курить:

- Почему ты куришь?

Он солжет и скажет что-нибудь вроде:

- Мне нравится курить.

Им не нравится курить. Совершенно очевидно, что они не знают, что с этим делать. Они не затягиваются, иначе у них начинаются приступы кашля или тошноты. Задайте тот же вопрос через несколько недель, и теперь они могут искренне сказать: «Мне нравится вкус и запах сигарет».

На самом деле они хотят сказать, что больше не считают вкус и запах сигарет отвратительными. Задайте тот же вопрос еще через несколько недель, и они скажут: «Это меня расслабляет. Помогает сосредоточиться. Дает мне уверенность».

Вот так всего лишь за несколько недель сигарета превратилась из чего-то отвратительного и мерзкого на вкус в нечто не только приятное, но и поддерживающее. Совершенно очевидно, что сигарета сама по себе осталась прежней, но изменилось представление подростка о ней. Задайте тот же вопрос через несколько лет, и скорее всего ответом будет: «Это просто привычка».

Почему мы начинаем говорить, что это всего лишь привычка? Почему мы не говорим: «Потому что нравится или потому что поддерживает»? Суть в том, что мы потеряли иллюзию удовольствия. Мы жалеем, что начали курить, но чувствуем, что зависимы и не можем остановиться. Задайте этот вопрос еще через пару лет, и если вы достигнете к тому времени той стадии, до которой когда-то дошел я, когда каждая сигарета приносила физическую боль, когда вы ждете, что она вас убьет, и каждый вечер, ложась спать, надеетесь проснуться утром либо без желания курить, либо с достаточной силой воли, чтобы не поддаться искушению, — тогда единственным честным ответом будет:

«Я СТАЛ НАРКОМАНОМ!»

В течение жизни наши оправдания курению продолжают меняться, но настоящая причина курения — никогда. Мы просто пытаемся, чтобы чувство пустоты и нестабильности, которое создала первая сигарета, прошло. Но, конечно, очередная сигарета не прекращает этого состояния, а просто растягивает его на всю оставшуюся жизнь.

Говорю вам, что, если вас один раз лишить удовольствия, вы никогда полностью не избавитесь от чувства утраты. Я также говорю вам, что никотиновая ловушка намного тоньше и коварнее, чем саррацения, но когда муха понимает, что попалась, она не может улететь. Тогда как же вы когда-либо сможете сбежать из никотиновой ловушки? Даже если могли бы, то