Изнанка

Получив инструкции, Отус настраивал экипировку в боевом шлюзе звездолета. На крейсере царил ажиотаж, разным подразделениям постоянно выдавались новые и новые инструкции, так что постепенно складывалась атмосфера муравейника, растянутая на три авианосца империи, созванных в одну звездную систему.

Группа готовилась к военным действиям, но ажиотаж был несколько иного рода. Все чувствовали себя растерянно, насколько может растеряться имперский клон. Точнее сказать, каждый понимал, что может столкнуться с неизведанным, даже несмотря на всю информационную подготовку. На площадке присутствовали несколько магов-эмиссаров, которые не принадлежали к военной машине империи, но были влиятельными фигурами в космической политике. Они координировали свои действия с офицерами десантных групп.

Отус был экипирован средней броней и массивным двуручным плазмометом. Это орудие имело массу функций – от пулеметного огня до снайперски точного разрывного выстрела, могло стрелять навесом и по наведению. Снаряды были по сути плазмой, ярко-синее вещество, на вид словно желе. Вместе с реактором за спиной вес экипированного бойца составлял немногим меньше тонны.

Уже сидя в десантном судне, Отус проверил статус всех систем. Полевой компьютер провел ревизию и затих, словно его и нет. Предстояла высадка на планету, где произошел весьма специфический прецедент – прорыв изнанки.

Что именно происходило там до высадки, клонам не сообщали, но в некоторых зонах планеты реальность посыпалась, как карточный домик, обнажив точки выхода в изнанку вселенной. Задачей сил империи было обеспечение защиты миссионерам, которые должны выровнять разорванную ткань мироздания.

В силу произошедшего прецедента на планете образовались множественные разломы, откуда появлялись странные существа. Сами по себе порождения нисколько не были опасными, но обладали специфическими свойствами, которые сказывались особым образом на любой привычной материи.

Иметь дело с такого рода противником доставляло массу хлопот. Его уязвимые места оказываются скрытыми необъяснимыми законами физики, а само присутствие тут является чем-то из ряда вон выходящим. Системы полевого компьютера не могли подсказать однозначных действий против существ, чей биологический вид сформировался только что на ваших глазах.

В челнок упаковался отряд бойцов, состоящий из 13 штурмовиков, медика, выполняющего функции связиста, и инженера.

Покинув шлюзы крейсера, шлюпка приблизилась к планете, и из иллюминаторов открылся орбитальный пейзаж: планета была суха и пустынна. Сплошные песчаные бури виднелись длинными дорожками, укрывающими всю планету. Их надрывала неуклюжая скалистая борозда, оставленная произошедшим прецедентом. Если по всей планете виднелись течения ветров, то на этом участке все словно остановилось.

Челнок в боевом порядке двигался к точке высадки. Почувствовался толчок входа в атмосферу, и начали проясняться детали разрушений. С высоты были видны воронки, указывающие на то, что реальность в этих местах утратила привычные законы физики и не совсем правильно вернулась к норме.

В местах, где разрывы реальности накладывались друг на друга, виднелись те самые двери, которые стали причиной переполоха в цивилизованном космосе. Отус видел там зеленые хвойные леса, черные пятна бездны, серебристый туман, зеркальные отражения городов, существ, казавшихся ему близкими и родными. В этих местах каждый видел нечто свое, то, как его душа отражала странный мир, те слабости и ту силу, которая присутствовала в каждой личности.

Разломами должны заниматься маги-миссионеры, задача бойцов уничтожать существ, которые будут оттуда появляться. В тот момент, когда объект изнанки выйдет в наш мир, ни на что не похожее существо обретет вполне конкретные черты. Эти черты обусловлены не чем иным, как восприятием существ, встретивших гостя. Если существо нашего мира разглядит в нем непобедимую сущность, то клонам придется её побеждать.

Теоретически, опытные бойцы с промытыми мозгами вряд ли смогут выдумать слишком опасную сущность, просто по опыту веря в то, что любую плоть можно превратить в фарш. Но в тактическом брифинге, загруженном всем участникам напрямую в сознание, присутствовала определенная пометка. Если один отряд сформирует непобедимое существо, то оно будет непобедимо лишь для этого отряда, и другая группа вполне сможет найти нужные ключи к его уничтожению, поскольку отражает реальность несколько иначе. Далее в инструкциях была описана схема динамичного движения и постоянный обмен дежурными точками.

Челнок шел на посадку в чистой от разломов части воронки, где уже высаживались остальные группы. На высадке к группе подошел миссионер, мохнатый лис с доброй улыбкой осмотрел бойцов и сказал пару теплых ничего не значащих фраз. На самом деле он провел психическое воздействие, использовав заклинание «мир», и каждого из бойцов начало наполнять чувство любви и красоты - насколько это мог чувствовать искусственно созданный и закаленный в боях имперский клон.

Такого рода воздействие было еще одним страхующим элементом. То чувство, которое наполнило Отуса, было ему в целом знакомо, но к нему обращался крайне редко, скорее даже случайно. Его уникально здоровое тело начало играть сложными ароматами, появился стимул к познанию мира. Это чувство было совсем ненавязчивым, оно лишь фонило в восприятии, так что основная координация на поле боя оставалась в рамках устава.

Скоординировав движение, чертова дюжина клонов двинулась по маршруту. Подходя к первому разлому, группа наблюдала, как из него проявилось пальмовое дерево с гроздью глаз и щупальцами вместо листвы. Прикованное корнями, оно уходило в небо и гнулось, словно пластмасса, стараясь вернуться в портал. Группа остановилась в ожидании приказа. Миссионеры прикрывали воронку разлома, и загадочное существо проявлялось в реальности все сильнее. В пространстве почувствовался хлопок, и погода заметно изменилась. Ветер, царящий на всей планете, начал усиливаться и в этой зоне. Поступил приказ, и несколько коротких очередей разрушили создание.

Дальше группа двинулась бегом. Вся операция проходила очень слаженно. Группы бойцов растянулись в шеренгу на расстоянии в двести метров друг от друга, начиная свое движение тогда, когда оказывались в хвосте. Со стороны это выглядело, как муравейник.

Первые несколько километров особых действий не было. Мелкие искривления пространства обтачивались очень быстро. Тело Отуса разогрелось от интенсивной работы, но только лишь вошло в оптимальный режим. Он стоял в своем звене и ждал указаний по каналу связи, когда в портале, окруженном соседней группой, обнаружилась активность. Вьющееся в такт воронке порождение напоминало огромного червя, тонкого, простирающегося вверх к небу. Группа получила указание двигаться к цели.

Это порождение моделировалось сознанием червя, коренного обитателя планеты, и еще до прибытия группы зачистки мироздание сформировало столь странную форму жизни. Подойдя ближе, Отус увидел, что червь, простирающийся в высоту, у основания имел множество сходных организмов. Они являли собой один целый организм, стремящийся расколоться на десяток отдельных. Было ясно, что это существо все еще подвержено влиянию разлома.

Окно в изнанку играло на ветру, одновременно развевая флагом высокий ствол порождения каменисто-серого цвета. Маги-миссионеры советовались с центром. Для них оказалось новостью то, что группа могла столкнуться с феноменами, порожденными иными сознаниями, кроме групп штурмовиков, и они срочно что-то пересчитывали в глобальном плане. Пауза затягивалась.

Бойцы, стоявшие перед неведомым порождением, начали переговариваться, отчего у основания этого порождения появились ужасающие лица. Они как бы пытались показать свою неприязнь и желание вступить в бой. Такая игра в отражение была хождением по лезвию бритвы. Становилось очевидным, что получи любая группа приказ на уничтожение этого существа до закрытия разлома, оно начнет уничтожать все и вся вокруг, а связанное с планетой порождение станет опираться на планетарный ментал, и тогда проблемы увеличатся в разы.

В этом смысле бойцы имперской военной машины были достаточно надежны. Даже если на них обрушатся самые страшные враги, они не будут открывать огонь, имея приказ воздержания от боя.

Поскольку порождение было моделировано сознанием, принадлежащим планете, то магам-миссионерам пришлось потратить время и нервы на поиск ключей внутри этой планеты. Понятным им способом они начали прикрывать портал, одновременно усилилась буря, царящая на остальной, не пораженной территории. Когда доминанта разлома спала, ситуация стабилизировалась. Но команды открыть огонь не поступало. Достаточно долго маги-миссионеры выуживали из этого существа остатки разлома. По окончании их работы гигантский червь окаменел и рассыпался. Группа двинулась дальше, миссионеры срочно пересчитывали свои данные и перенастраивали оборудование, готовясь к подобным сюрпризам.

Группа Отуса совершала очередную перебежку. На правом фланге другая группа оцепила разлом, над которым усердно трудился миссионер. Сил мага очевидно не хватало, и казалось, что его самого вот-вот сдует с места, когда из разлома выбежало мохнатое существо на двух ногах без рук, с пышными вьющимися кудряшками белой шерсти. Невероятно радостное и беззаботное, оно бежало сломя голову прямо на обмякшего мага. Выйдя из портала, оно окончательно обрело форму, и, следуя инструкции, один из клонов открыл огонь на поражение. От очереди плазмы существо размолотило в куски мяса, и кровавая жижа залила несколько метров вокруг.

Для присутствующих бойцов такое месиво выглядело точно так же, как и весь остальной пейзаж – никак. Но миссионер, породивший это существо своей чувственностью, сорвался и ушел в эмоциональную истерику. Оно было символом его беззаботности, любви и преданности, которая была уничтожена ужасающим способом.

Одновременно с очередью плазмы миссионера, из последних сил державшего портал, охватило бессилие, он разрыдался от дикого горя, словно на его глазах уничтожили любимого человека. С приоткрытым окном изнанки ничего не происходило. Группа, окружавшая его, стояла спокойно и наблюдала за ситуацией. Подоспевшие миссионеры взялись за работу и стабилизировали ситуацию. Пострадавшего мага эвакуировали.

Зачистка продолжалась вполне успешно. По крайней мере, внештатных ситуаций не наблюдалось. Еще несколько километров группа двигалась в быстром темпе перестановок, закрывая мелкие разломы и уничтожая порожденных существ без особых ситуаций.

На запланированной стоянке полевой компьютер развернул карту окрестностей, раскрывшуюся внутри сознания дополнительным интерфейсом. Ближайшие группы завершили зачистку трех расколов. Чуть больше километра на восток двигалась рота штурмовиков. По плану операции силы должны были сойтись на северо-востоке, где был участок наложения множества воронок, образовавших целый лабиринт разломов. Штаб передавал данные о существах, которые уже вырвались и блуждали по этому играющему отражениями лабиринту, но их боевой оценки не поступало.

С точки зрения науки очень интересен тот факт, что порождение, блуждающее по этим разломам, набирало в себя сложности. Эта сложность не в привычном понимании сложного узора или многосоставной микросхемы, она совсем иного качества. Единственный подходящий под эту сложность термин можно озвучить как «многоликость». Но если быть точным, эта самая многоликость является проявлением сложности в нашем, однозначном мире. Там, в разломах, это выглядело как «многосоставное содержание функций».

Предполагается, что для устройства изнанки подобный динамический материал является естественным, и в нормальном существовании в том мире материя постоянно изменяет набор свойств и качеств.

Подойдя к точке сопряжения групп у самого лабиринта, бойцы наблюдали территорию. Даже покинув окна изнанки, находясь внутри лабиринта, порождения вели себя осознанно. Штаб прислал новые данные, указывающие на то, что сам лабиринт является инфраструктурой, сознательно протянутой в наш мир разумными существами изнанки.

Можно было наблюдать, как по лабиринту медленно двигались переливающиеся силуэты, напоминающие улиток, из раковин которых выходили и входили более крупные летающие объекты. Центр интерпретировал обстановку и отмечал летунов маркером особо опасных субъектов. Кроме этого, в лабиринте текла своеобразная жизнь, и можно было различить несколько десятков типов ни на что не похожих образований.

Центр сообщал инструкции и уточнения к предстоящим действиям, обозначалось поле боя и методично анализировались все детали обстановки. В боевую операцию включились воздушные силы, появившиеся дополнительным интерфейсом в полевом компьютере, через который было возможно обратиться за помощью в конкретной ситуации. Обстоятельства требовали точности, потому бомбежка с неба оставалась тузом в рукаве.

Группа получила приказ двигаться. На карте полевого компьютера было видно расположение всех подразделений. Они образовывали линию фронта, Отус находился на краю левого фланга. За этим строем россыпью шли миссионеры, волоча за собой оборудование.

Подходя к разломам, Отус наблюдал высокие, уходящие в небо столбы реальности. Там виднелись города, леса, поляны, сменявшие друг друга иллюзорными образами. Разломы играли красивыми красками, война уходила на второй план, но навыки оставались. Так работали миссионеры, четко державшие настрой любви во вверенных им бойцах, преломляя своим восприятием окно изнанки.

Миссионеры начали аннигилировать первую дверь. На что сразу отреагировали летуны противника, резко изменив динамику своего полета.

Приближаясь к реальному миру, эти порождения обретали форму уничтоженной при высадке пальмы, с гроздьями глаз и щупальцами вместо листьев. Очевидно, это были специалисты разведки.

Строй летающих пальм опрокинулся на строй штурмовиков. Они падали на землю, словно стараясь нащупать бойцов. Одновременно с воздушной атакой наземные улитки развернули свои раковины в щупальца и стали забрасывать фланг снарядами. Однако бойцы все еще не отвечали на действия противника.

Миссионеры первыми включились в бой, и перед флангом имперцев раскрылся щит, укрывающий бойцов от странных снарядов, но пропускающий дикие нападки летунов.

В глубине фронта полевой компьютер обозначил смерти бойцов, придавленных летучими порождениями. По каналу связи Отус наблюдал глазами очевидцев происходящее. Одно из существ навалилось на десантников. От контакта броня мгновенно постарела на тысячу лет, а пораженное тело превратилось в труху, при том что остальной организм оставался в норме.

Выйти на связь с пораженными бойцами было невозможно. Это говорило о том, что ментальные механизмы нарушены и боец попросту сходит с ума. Теперь судьба этих бойцов изменилась навечно, в имперской лаборатории из них сделают уникальных существ, связанных с мирами хаоса.

Центр командования обозначил цели и отдал приказ открыть огонь. Моментально фронта штурмовиков ощетинился тучей лучевых залпов, но эта туча, казалось, даже не долетает до существ, и тем более ничем не вредит.

Несколько мгновений играли безысходностью. Любой из десантников готов был выполнять приказ до последнего, даже если их по отдельности будет уничтожать неведомая сущность. Но беспомощность есть беспомощность.

В эти мгновения неопределенности, словно в замедленном времени, из тыла вылетел импульс. Корпус миссионеров делал свое дело, запуская боевые заклинания «окаменение». Темной параболой с красно-желтыми трассирующими проблесками снаряд опустился на тело порождения, оно мгновенно обрело материальную форму, плотность и вес и тут же было раздроблено импульсами плазмометов. Ситуация прояснялась.

Полевой компьютер прислал новую информацию по миссии. Эти существа были отмечены как разумные, проявившие акт агрессии и подлежащие уничтожению описанным способом. Также в дополнение к брифингу пришло указание с целым учебником о разумных существах изнанки. Эту информацию полевой компьютер вдул в сознание Отуса за несколько мгновений, и теперь поле боя воспринималось более осмысленно.

Порождения, находящиеся в воздухе, выхватывали бойцов из отряда и уносили с собой вверх, уворачиваясь от шквального натиска бойцов. Удерживая тела в своих объятьях, они высушивали их в прах. Солдаты ссыхались и превращались в пыль. Порождения, которые находились на земле, выбрасывали в ряды бойцов сгустки вещества, те условно взрывались, накрывая шрапнелью, увечили однозначный мир.

За несколько мгновений напряженная обстановка взорвалась боем в полную силу. В ментальном пространстве царил знакомый хаос войны – короткие переговоры между группами, импульсы ярости и подвига, ужасы гибели. Все это контролировалось огромным мощным сигналом, идущим из центра.

Отус готовился отразить атаку летящего на него порождения. Прицельным огнем по траектории полета существа пустил очередь импульсов плазмы. Как и ожидалось, все импульсы едва долетали до самой плоти порождения. Оставалось лишь ждать, когда миссионеры сообразят приложить эту тварь заклинанием «окаменения», но этого не происходило.

Вместо этого ближайшие миссионеры пыхтели над свертыванием пространства. Надо сказать, пыхтели с пользой. Уворачиваясь от плазмы, порождение уходило дальше на левый фланг. Почувствовалось усилие воли и существо вывалилось из лабиринта хаоса, тем самым обретя большую однозначность здесь. И тогда уже снаряды плазмы стали пробивать его насквозь.

Упавшая на землю, эта тварь, выглядела пальмой со стволом дуба. Вместо листьев были щупальца, развевающиеся во все стороны с другой стороны, вместо корней тоже щупальца, но поменьше. Отус повидал множество смертей, но картина, которая раскрывалась перед ним, ужасала его как ни одна другая. Странность была в том месте, куда пришелся удар плазмы. Под верхней оболочкой существа была пустота. И эта пустота воспринималась, словно живая. Она обнажилась и истекала болью. Все это длилось несколько секунд. Переведя прицел на упавшее нечто, Отус открыл огонь вместе с рядом стоящими бойцами.

Было ощущение, словно группа уничтожает нечто очень ценное. Не просто каким-то зверским способом, а способом, нарушающим устои мироздания. Порождение развалилось на куски и судорожно истекало болью. Было очевидно, что оно не умерло и находится в изрубленном организме.

Отус переключился на ход сражения. Миссионеры разошлись не хуже имперцев, они выпускали тучу заклинаний, бомбящих разломы и порождения. Все, что было вокруг, тут же разрушалось. Далее огонь шел внутрь разломов. Несколько порождений скрылись в портал, видимо, с той стороны они также спешно заделывали раскол.

Лабиринт свертывался, его давили миссионеры, присутствующие на позициях, и, очевидно, из центра управления. Произошел мощный хлопок, вырывающий тонкие тела из физической оболочки. Обстановка разряжалась.

Через несколько минут миссионеры завершили подтягивание хвостов с расколом, а имперские клоны доводили уничтожение пришельцев до конца. По каналу связи было объявлено о завершении боевого режима и переходе на экспедиционный. Предстояло завершить работы в одной трети пораженного участка на планете.

Социум

Дориан все так же сидел в парке на скамейке. В его сознании все еще переваривалось воспоминание, выуженное Муфарумом и заставляющее воспринимать мир иначе.

Городская атмосфера открывала особые грани. Прохожие, находящиеся в предсказуемой среде и отдававшиеся скудным переживанием тела, выглядели окончательно серыми фигурами. Жители улиц, чьи переживания тела отличались более ярким либидо, умело мелькали в серой толпе, стимулируя ее на осознанность. Кое-где в пространстве витали яркие эмоциональные пятна, освещающие угрюмые лица присутствующих.

Окружающие дома в этом мельтешении задавали рамки всеобщей динамике, и серая масса уныло их обволакивала. Разнонаправленные потоки людей образовывали завихрения, сулящие неоднозначность восприятию, а обывателям крохи осознанности, пробуждаемой непривычной обстановкой.

Автобусная остановка, находящаяся напротив Дориана, во времени выдавала еще большую неопределенность, заставляя сознание недоумевать насчет того, кто именно сейчас выйдет из подъезжающих автобусов. Неприметный ветер, игравший между городских зданий, однозначно отражал состояние зон неопределенности, компенсируя собой разницу потенциалов хаоса.

Стараясь обхитрить мир, Дориан подбирал неожиданный образ. Когда в голове наконец сформировался силуэт старинного корабля, из-за угла вышел отец, ведущий сына за руку. Под мышкой у ребенка находилась коробка пазлов, из полутора тысяч элементов которых получался старинный деревянный фрегат.

Наблюдая радостного ребенка и уставшего отца, Дориан размышлял о первопричине произошедшего. На эти сомнения пространство отозвалось грязного вида парочкой, выясняющей между собой роль ответственного лица.

Размышляя уже о втором совпадении, Дориан попытался резким движением сбросить с себя синхронизацию с миром, в ответ на что со светофора сорвался автомобиль, рискуя сбить пешеходов.

– Ну, теперь ты понимаешь, о чём я? – спросил Муфарум, неохотно наблюдавший за потугами Дориана в родном ему динамичном пространстве.

– Как же я до этого жил?

– Все дело в этих зонах. Если ты туда не думаешь, то все как обычно. Ну, а если оседлал такой портал, то сам видишь.

– 7-ки жезлов?

– 7-ки лишь настроечная таблица, практика перед тобой.

Желая в очередной раз обхитрить мироздание, Дориан стал плести двусмысленную эмоцию. Взяв за основу образ кристалла, он начал налепливать на него чувства.

Вызванные Улианой в недавней беседе эмоции оказались очень кстати, и унылое чувство, вызванное сомнениями подруги в том, что мамаши согласятся на работу с псионными установками, легло на безупречный кристалл серо-черным пятном женского страха. Впитавшись в кристалл, оно обрело цвет изысканных угнетающих оттенков, в очертаниях напоминая истинное зло.

Затем Дориан собрал восторженное переживание познания окружающего мира. Эмоция толстокожей радости легла на кристалл и, набрав в себя его красоты, раскрылась смыслами доверия, уверенности, любви и восторга.

Через некоторое время перед Дорианом в пространстве висела отделенная от окружающего мира мыслеформа, заканчивающая свои внутренние трансформации. Получившийся слепок играл яркими красками тягуче-зеленой формы. Эмоциональные полюса, немного отличавшиеся по смыслу, никак не могли уравновесить друг друга. Вложенные слова стремились соединиться и, не находя в рабочем пространстве дополнительных букв, вносили в нее динамику. Фигура постепенно раскручивалась, обретая серо-голубой оттенок с пятнами зеленого и оранжевого.

Дориан с интересом производил эксперимент. Настроившись на зону неопределенности у автобусной остановки, он синхронизировал с ней собранную мыслеформу. Время шло, но, как на зло, ни одного автобуса не намечалось. Гулявший между домами ветер стих, и мироздание навострилось, противясь навязываемому действию. Поддаваясь законам социума, мироздание подогнало автобус, откуда высыпался десяток серых людей, безучастно двигавшихся в своей рутинной жизни, однако никто из них не совпадал с собранным образом.

– Ага! – обрадовался Дориан, считая, что смог наконец перехитрить реальность.

Когда он отпустил свое внимание, а мыслеформу вернул во внутреннее пространство личности, сорвался ветер, и вместе с ним улицу наполнили слабо осознанные люди.

– Обхитрил мир, как же, – ехидничал Муфарум. – Ты просто забыл сделать поправку на реальность. Рабочий закон появляется не просто из идеи, а из разницы идеи и обстоятельств.

Дориан продолжал изучать мироздание, и по совету Муфарума сместил мыслеформу к автобусной остановке, оставляя ее в абстрактном диапазоне.

Выделив площадку для остановки автобусов как зону текущих обстоятельств, над ней он подвесил уже заготовленную мыслеформу. Между ними образовалась разность потенциалов, в которую ворвалась неоднородность, царящая во всей зоне. Образовавшийся вихрь танцевал, окрашивая пространство сюрреалистичными красками эмоций Улианы.

Пока Дориан удивленно наблюдал полученный всплеск эмоций, он и сам не заметил, как появился автобус, из которого вышла молодая девушка, хлопочущая за пятерых детей. Она вела своих подопечных на выставку в музей, и те, предвкушая приключение, растаскивали ее внимание на куски.

Странная процессия двигалась вдоль улицы. Хаос, создаваемый детьми, наполнил окружающих людей однозначностью. Прохожие сменили серые маски на ассоциативные улыбки и мысли о детстве. Гуляющий между зданий ветерок пропал, оставляя место теплым лучам солнца.

– Ну хорошо, подведем итог. Первоначальным посылом был запрет родителей на присутствие псионных установок в этой поездке. Добавив себя, получил весьма приятные эмоции, что в итоге вылилось в воспитательницу с детьми, окутанную всеобщим вниманием. Вывод – псионную установку будем предлагать воспитателям, а не мамашам.

Собранная мыслеформа все еще совершала работу, когда Дориан прогулочной походкой пошел вдоль улицы, а молодая девушка в окружении детей рассказывала им о предстоящем путешествии в музей. Дориан завернул за угол, и мыслеформа потеряла свою актуальность, детишки потеряли живой интерес к выставке. Теперь предстоящая экскурсия в их восприятии выглядела как занудная обязанность, их лица обрели оттенки серого, жизнь продолжалась.

Будни

Дориан находился в лаборатории в городе. В этот весьма обыкновенный день предстояло производить испытание установки на добровольцах. Установка уже давно работала нормально, базовый пакет программ обеспечивал представление данных в понятной форме. Предстоящий эксперимент являлся практическим опытом с живыми людьми.

Для этих целей было выделено отдельное помещение, позволяющее удобно переставлять массивные аппараты, которые теперь включали в себя подобие саркофагов для испытуемых.

Группа добровольцев состояла из молодых людей самого обыкновенного склада ума. Настолько обыкновенного, что становилась очевидной потребность в подготовленных испытуемых. Однако руководители упорно следовали принципам равноправия в таких неравноправных областях, как психические особенности.

Планировалось, что испытуемые создадут искривление ментального поля, которое считает установка. Подобная технология в свое время была самой настоящей психотропной пушкой. А теперь в этой лаборатории сотрудники института тихо собирали схожее устройство.

Пока техники возились с громоздкими устройствами, соединяя сотни проводов в правильном порядке и в правильных комбинациях, Дориан умиротворенно наблюдал за происходящим, немного корректируя работы сотрудников своего отдела. На основании особенностей участников эксперимента в восприятии формировалась соответствующая ментальная конструкция.

Знакомые люди, много раз пересмотренные в этом диапазоне, вели себя предсказуемо. Разночтение между двумя отделами сказывалось на рабочем процессе, и Дориан позволил себе провести манипуляции, направленные на коммутацию групп. Дело пошло быстрее, и техники как-то с задором очень скоро собрали все компоненты.

Отдел разработки программного обеспечения взялся за дело. Были установлены программы и начато тестирование систем. Теперь техники ухмылялись растерянным лицам своих сотрудников, озадаченных сборкой системы.

Прошло полдня, и подготовка была завершена. Все дружно пошли на обед. Особенно радостными выглядели испытуемые. Они со здоровым интересом следили за происходящим и не стеснялись задавать глубоко философские вопросы, обилие которых превратило обед в жаркий диспут о смысле жизни и праве вторгаться в Божье ремесло.

Наевшись еды, переживаний и фантазий, уже окончательно сплоченный коллектив принялся за дело. Испытуемые заняли места, каждый из них погрузился в вертикальный саркофаг. К их головам были подключены датчики, а перед глазами активизировались экраны.

На все экраны одновременно проецировались образы, вызывавшие групповую реакцию. Испытуемым разрешалось обсуждение, эмоциональные всплески, споры и прочие виды самовыражения.

Одновременно с этим две различные системы формировали эксперимент. Одна считывала каждого испытуемого в отдельности по уже освоенным технологиям, после чего аппаратным способом вычислялась общая картина ментального пространства группы. Вторая, неопробованная система, считывала ментальное пространство группы из пространства без фокусировки на личностях. Одновременно Дориан напрямую считывал реальную обстановку в ментальном пространстве и по мере своих сил фиксировал состояния членов испытуемой группы по отдельности.

После проведения тестов было сформировано два набора данных, развертываемых в сложные графические узоры, которые никак не назвать диаграммами. Вокруг этих объемных изображений, точнее сказать, объемных фильмов, разгорелся интерес сотрудников и испытуемых. Они еще долгое время сопоставляли образы, вызвавшие те или иные искривления.

Поставив для себя несколько отметок об исправлениях в работе фильтров, Дориан удалился из зала. Вся эта суматоха живого эксперимента вызывала странное чувство – будто все было совсем не новым, результат скорее навевал ностальгию, чем чувство первооткрывателя.

Оказавшись в небольшой кухне, Дориан неспешно и почти автоматически организовал любимый напиток и стал смаковать собственную ностальгию. В голове всплывали образы прошлого с идентичными экспериментами, наполненными дружеским задором, в которых он был в качестве испытуемого.

Ваненур находился в саркофаге, и обилие образов плавило его адекватность. Скованное тело впадало в эйфорию, а ментал постепенно разрушался, оставаясь напыленным на считывающие устройства.

Когда тело истощилось, а ментал истончился до предела, из сознания обыкновенного земного существа посыпались ментальные структуры Отуса, которые ввалились в рабочее пространство и произвели коллапс. Так, словно в лопасти вентилятора вставили лом, отчего сознания соседних испытуемых накрыло конвульсиями. Эксперимент посыпался.

Потом их долго откачивали и приводили в чувства, выясняли картину произошедшего, и после того как поняли, что в ментале Ваненура присутствовали структуры Отуса, его судьба значительно изменилась.

– Да уж. Еще в империи Отус мог наломать дров просто своим присутствием, – подытожил Дориан и огляделся вокруг.

Ароматное какао закончилось вместе с воспоминаниями. На кухне уже сидели сотрудники и вели оживленную беседу о проделанном эксперименте.

Они говорил об открытии психологических особенностей разных испытуемых и описывал свою идею того, как определять их индивидуальные пси-способности. Затем появились еще сотрудники, и эмоциональная беседа продолжилась в тесной кухне.

Прекратив обращать внимание на Дориана, окружающие варились в самодурстве. Уяснив для себя рамки беседы и отслеживая выход за эти рамки, Дориан вновь обратился к собственным воспоминаниям, погружаясь в жизнь Отуса в надежде хоть там поживиться интересными впечатлениями.