Главная страница
Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Величие Дегтярева
У земли очень приятный запах. Всегда я любил ее рыть. И в" окопе" сидеть приятно: дышишь, смотришь на сырые стенки соследами лопаты. А особенно весной, когда с граблями, с плугом, с лопатой выходишь на отдохнувшую землю, начинаешь ееворошить, -- голова кружится от радости, от этого запаха...Смело скажу, что люди, никогда не сжигавшие прошлогоднююботву, не копавшие до седьмого пота под дымом костров, которымзапах земли ничего не говорит и которые в суете и заботах егозабыли, лишены многого прекрасного. Так что когда Дегтярев попросил на прощание вырыть ему ямупод вещи, я закопался в землю так глубоко, что меня пришлосьвытаскивать за рукоятку лопаты. Помог я ему и замаскироватьэту яму черной землей и стеблями, но окончательно скрыть еемогло только время. Подвода, доверху нагруженная барахлом и запря женнаякобылой Машкой, из которой Дегтярев не успел сделать колбасу, стояла во дворе. Старуха плакала, Дегтярев бодро покрикивал нанее. Он решил уходить из Киева на запад. По улицам тащились люди с мешками, двуколками и детскимиколясками, покидая боевую зону. Машка понуро волокла воз вгору мимо Приорской церкви в чистое поле, куда я когда-тоходил за елками: Дегтярев не решился ехать через центр, апробирался глухими, одному ему известными путями, чтобы выйтина шоссе далеко от города. -- Что нос повесил? -- спросил он. -- Это тебе в диковинку, а я всю жизнь эти пертурбации смотрю. Все бывает. Скороувидишь красных. -- Куда вы едете? -- Мир большой, и колбасники в нем не пропадают! -- Подождали бы... -- Чего? То, что в газете пишут, -- фунт дыма. Красные ужепод Вышгородом. Мне что, я б, конечно, мог остаться, какими-нибудь складами у них заворачивать, но лучше, когда самсебе хозяин. Окраины кончились, телега со скрипом ползла по полю.Телеграфные столбы с ржавой обвисшей проволокой уходили кгоризонту. -- Давай прощаться, -- сказал Дегтярев. -- Наверно, уже неувидимся... Бывай. Держись. -- А вы куда? -- За меня ты уж не беспокойся. Смотри!.. Он распахнул насебе обтрепанный мешковатый пиджак. Под пиджаком была широкаярубаха, вся в узлах, как в бородавках. Сперва я ничего непонял. Но Дегтярев тряхнул узелком, и в нем звякнули монеты.Узлы шли неровными рядами по груди, животу, уходили под мышкии за спину. Эта рубаха стоила миллионы, даже на те деньгискорее всего миллиарды. Дегтярев напряженно улыбался, любуясь произведеннымвпечатлением. -- Пощупай! Я потрогал тяжелые, как камни, узелки. Кто-то же должен былоценить его богатство, его труды, его величие! В этих узелкахбыл его пот, мой пот, его жены пот, все убитые кони. Наконецон смог показать кому-то все свое золото, потому что яоставался, не знал, куда он едет, и не смог бы донести, намвообще никогда уже не суждено было увидеться, и вот онпохвалился мне, а потом хлестнул Машку и бодро зашагал рядом стелегой, вдоль столбов к горизонту.
|