Розовый трамвай

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Розовый трамвай

В тот день погода злилась,
Не радовалось солнце,
И тучей закрывалась
От хмурых лиц людей.
Откуда ж появилась
Счастливая девчонка,
Бегущая по лужам,
С улыбкой до ушей?

Веснушки не в погоду,
Заколки как улитки,
И смех веселый звонкий,
И словно месяц бровь.
И мне тогда, уроду,
Промокшему до нитки,
С той ласковой девчонкой,
В сердце пришла любовь.

Я подбежал к киоску,
Купил брикет пломбира,
Забрал с прилавка сдачу,
При этом улыбался,
Достал свою расческу,
Забыв про зов к сортиру,
Я счастлив, я не плачу,
За ней вперед помчался.

Я ей вдогонку крикнул,
Она вмиг обернулась,
Улыбка затухала,
В ответ услышал: «Ай»!
От удивленья пикнул,
И грусть ко мне вернулась,
Жаль, что она попала
Под розовый трамвай.
161

Горный водопад, с землей целуясь,
Бьет мне больно - больно по лодыжке,
Про него прочел я как- то в книжке,
А теперь приехал и любуюсь.

Я укушен был когда – то цаплей,
Очень страшной, с белыми зубами,
Я целую водопад губами,
С ней в сравненье, он сдается каплей.

Мухи тут какие то летают,
А вокруг камней большие глыбы,
Между ними жаберные рыбы
Подозрительно мне все мигают.

Сунул палец им ножной небритый,
Стало страшно даже до икоты,
Как вцепились, словно бегемоты
И тащить прям в океан открытый.

За бамбук схватился я руками,
Самый дохлый в этом целом мире,
И тащусь, как будто на буксире,
Рыбами с нечестными глазами.

К счастью рыб всех позвала природа,
И меня тут дружно отпустили,
Но до верха - то четыре мили,
Думаю, не хватит кислорода!

Я всплывал, как бешеная такса,
Сбросив все тяжелые балласты,
По дороге взял большие ласты
У Кусто команды за три бакса.
162

Плыть стал, как тигровая акула,
Даже треху стало где - то жалко,
Вдруг, на встречу голая русалка,
К голове приставила мне дуло.

Ей ушла последняя двадцатка.
Правда, вместе с синими трусами,
И ноздря обеими носами
Воздух засосала вскоре сладко.

Голый, в ластах, крутит все лодыжки,
Почесал рукою правой дыню,
Завтра нафиг, двигаю в пустыню,
Я о ней прочел, когда-то, в книжке.

Мне как-то обмолвился Джанни Родари,
Когда мы рубили панк-рок на гитаре,
Истинно веруя, юный простак,
Что типа безделье не пахнет никак.

Что лишь у ремесел есть запах особый,
А с пьяным то Джанни поспорить попробуй,
Ну я тут набравшись терпенья и сил,
У Джанника под руку резко спросил:

Помнишь, друг милый мой Джанни Родари,
Были во вторник с тобой мы в угаре,
Лили с бутылок, не видя края,
Не делая, в общем-то, ну ничего?

А, Альбертину с Агнессою помнишь?
В тот день наливали мы девочкам ром лишь,
Как разбросал на балконе пастель я,
И всюду стелился наш запах безделья…?

Как, не отдав, дань седьмому вновь поту,
Забили с тобой мы на стройке работу?
Когда ты так весело шмыгая носом,
(А чем сука пахнет?) – задался вопросом..?

Джанника тут передернуло водкой,
Он поперхнулся и мне тычет стопкой,
Я предал его - по спине, шибко, стуку,
Откашлялся он….: Ну зачем ты под руку?!

Помню, конечно, те пляски в кровати,
Хотя я и был в преконкретном умате,
Помню нос белый, глаза как витрина,
Помню свербило в нем от кокаина..,

Но я не согласен с понятием смелым,
Что не были заняты мы с тобой делом,
Мы просто гребли неустанно от весел,
А это, брат, тоже одно из ремесел..
164

Тут я возразил, вновь напомнив о стройке,
Что дело есть дело, нет дела в попойке,
Что мы не флористы когда режем маки,
И сделали выводы мы после драки:

Что пахнет безделье вкусной закуской,
Вином итальянским и водкою русской,
Альби, Агнесской, обоими вместе,
Пахнет губами и сиськами в тесте.

Пахнет сосиской и хлебушком с тмином,
Лучком, белым носом и кокаином,
Со шпилькой в розетке порой пахнет током,
Веселыми песнями кантри, панк-роком.

Пахнет подмышками, пахнет сосками,
Если не стираны, пахнет носками,
Даже словами, конечно приятными,
Кисками классными, невероятными,

Словно в аптеке тут запах похожий,
Когда вновь драг-диллером пахнет в прихожей,
Если приятель не вежлив вдруг с нами,
Пахнет безделье тогда пиздюлями,

Пахнет ванилью, небес перламутром,
Ну и похмельем, конечно же утром,
Сошлись мы с Родари, допив, даже в том,
Ремесел пусть много, все пахнут говном.

Светлячок, наш верный страж,
Тучки,
Ведьмы роем на шабаш,
Сучки.
И луна, как снежный ком,
Ноет.
А собака под окном
Воет.
В хату лезет ночной вор,
Не спится,
И в руках его топор-
Боится.
Оступился и забыл,
Что крался,
Заскрипел, заговорил,
Усрался.
Обломал вдруг чей-то рот
Мошку,
У ворот дудонит кот
Кошку.
У соседей крик, аврал:
«Галка!»
Пьяный муж ее догнал-
Палка.
Ветер тихо тронул степь-
Ласка,
Лес болоту дарит свет-
Сказка.
Не дает нектар цветок
Губит,
В диком танце мотылек
Любит,

Сбили, бросив на межу,
Номер,
Я ж лежу и не пизжу,
Я помер.

Охотник- кот, в спине прогнувшись,
Сжимая сердце, слушал тишь..,
Прыжок, три раза пизданувшись,
Поймал он полевую мышь!

Она, мгновенно завертевшись,
Роняет завтрак своих Крох,
Несла им, страха натерпевшись,
В амбаре спизженный горох!

Расслабилась, затихла зайцем,
И медленно ведет хвостом,
Гладит кота по пухлым яйцам,
И нежно манит его ртом.

Глаза кота плывут томленьем,
Он пробует чуть- чуть присесть,
Вводит тихонько, с наслажденьем,
Забыв про намеренье съесть.

Закончив, мышь гладит волною,
Кот с нею тоже очень мил,
Сглотнув свой голод со слюною,
Мамашу к деткам отпустил.

А в перерыве между дела,
Фермер косой убил кота,
Так, как вся эта хуета,
Ему порядком надоела!

Хлопья летящего снега,
Прямо из солнечных глаз,
Прямо лучами с разбега,
Сыпятся с неба на нас.

Прямо большие снежинки,
Дикого счастья шары,
Райские вкусные льдинки,
Среди царящей жары!

Среди свирепого лета,
С градусником в 50,
Точно совсем без ответа,
Снежным вопросом висят!

Ангелами витая,
Взмахами белых крыл,
И на ладонях тая,
Весь, забирая пыл!

Среди увядшего сада,
И городской плиты,
Теша дыханье ада,
Сыплятся с высоты..

На суету, ожоги,
Жар раскаленных тел,
Сыпят снежинки боги,
Меж своих важных дел..

Это ли вам не чудо!?
Из мировых чудес!
Прямо из неоткуда,
Снежный свалился лес!
169

И отцепив канаты,
И разбросав дары.
Там вертолет ребяты,
Носит нам снег с горы.

Летчик кричал: я буду!..,
И тогда понял я,
Будет вам в жизни чудо,
Денег, коль до хуя!

Иль ебанутый летчик,
В долг пред начальством влез!
В мире, скажу я точно,
Много таких чудес!

Среди настольной суеты,
Меж красок, кнопок, книг,
Из-под оконной темноты
Вдруг муравей возник.

Штурмуя этот перевал,
Он не берег корысть,
И злобных дел не затевал,
Ни ссать, ни срать, ни грызть.

К семье тот муравей бежал,
На стол, роняя тень,
А за окошком луч дрожал,
И радовался день!

Тут за столом сидел старик,
Лист смыслом начинял,
В свой мир фантазий он проник,
Для внучки сочинял.

Про доброту, любовь весны,
Про солнце и метель,
Что б сладкие смотрела сны,
Ложась внучка в постель.

Задумался старик, ворчит,
Перо пошло на взмах,
А муравей под ним торчит
На тоненьких ногах.

Перо роняет каплю вниз,
В пространство меж теней,
И вот те на, судьбы каприз-
Весь в краске муравей!
171

Старик поправил теплый плед,
Заметив, тер висок,
Как муравей оставил след
Чрез лист наискосок..

Оставив добрые стишки
С названием: «Край Ню»,
Бедняге выпустил кишки
За злобную хуйню!
25.01.2002 г.

Лепестками белой розы,
Осыпается печаль,
С твоей обнаженной позы,
Я слезаю, и мне жаль.

Жаль минут тех проведенных,
На твоих немых губах,
Крик фантазий раскаленных,
В зыбь надежд хоронит прах.

Чувство будто кто-то помер,
Черно-белое кино,
Я стираю сложный номер,
И теперь мне все равно.

И в душе как-то досадно,
От досады бьет озноб,
То ли я дрочил нещадно,
То ли я деревоеб..

Может некрофил я даже,
Или фишку не рублю,
Или онанист на пляже,
Баб резиновых люблю.

Шепот, губ вдруг мрак пугает:
" Тебе было хорошо..? "
Я молчу, меня ломает,
И тошнит меня еще.

С соленых губ стекают капли моря,
Их солнце сушит мысли теребя,
Из мокрых глаз текут слезинки горя,
Шелками ветер трогает тебя.

И плачь навзрыд всем рвеньем нарастая,
Вонзится эхом в чистый небосвод,
Зачем судьба свирепая такая,
Тебя свела с мерцаньем этих вод.

Покинул он души твоей пороги,
В сердце опять заноза злой любви,
Трясет озноб неистовой тревоги,
Море качает в бухте корабли.

Он убежал, рисуя без оглядки,
На отмели сердечное прощай,
На пляже солнечном его сверкали пятки,
Внимания на то не обращай.

Да, скорбь предательства твою терзает душу,
Да, каждой клеткой сердце все дрожит,
Да, разделила нить, соль вод и злую сушу,
Не, до того.., пускай уже бежит…

Не до того.., любовь уж утонула,
Впечатан перелом в твоей судьбе,
Тигровая, коварная акула,
Пол жопы отхреначила тебе.

Я видел деву, видел терем
Я видел явно как сейчас,
Была ли ты...я не уверен,
Но явно был свет твоих глаз..

Были слова, мечты, улыбки,
И отраженье теплых звезд,
Кузнечик нам играл на скрипке,
А ветер ландыши принес..

Были твои прикосновенья,
На них был страстный мой ответ,
Были в ночи стихотворенья,
Души и сердца в них был свет...

И у пруда была прохлада,
И ива, воду теребя,
Средь лилий сказочного сада,
Дарила блики для тебя..

И так вот мы развесив уши,
В коварстве дум сердечных благ,
В любовь, сплетая наши души,
Погони проебали шаг..

И ночь, во имя умирая,
Добавила огня стрельбой,
И на границе, так, Китая,
Суки схватили нас с тобой..

Суть тут проста, и мысли гулки,
Коль если все прошло легко,
Не расслабляй в побеге булки,
Съебался раз не далеко…
19.02.2010 г.
175

На поляне, где летали пчелки, мушки,
Веселились, травку кушали зверушки,
Ни о чем никто и не подозревал,
Тут вышел дядя злой и всех отъебал!

В городском саду три девушки гуляли,
Смеялись на ходу и семечки плевали,
Ни о чем никто и не подозревал,
Тут вышел дядя злой и всех отъебал!

На строй площадке строители носились,
Строили детский сад, все дружно так трудились,
Крановщик, пыхтя, вверх балку поднимал,
Тут вышел дядя злой и всех отъебал!

Голубь мира в синем небе кружит,
Нет войны давно, и все народы дружат,
Вот он рай на земле, думали, настал,
Тут вышел дядя злой и всех отъебал.

Подозреваемого, все-таки, поймали,
Ему в милиции вопросы задавали,
Смотрел он грустно и, что отвечать не знал..,
Тут вышел дядя злой и всех отъебал…

Да! Сегодня вроде будет праздник,
Но чего-то я опять грущу..,
Я стою в штанах, и, как проказник
Судорожно пису там ищу.

Толи я не нужен в этом мире,
Толи жить я больше не хочу,
Я стою один в пустом сортире,
Унитаз струей своей мочу.

Со струей вся память вытекает,
Что за торжество висит сегодня?
Первое мая, пасха, кто же знает,
Может просто праздник новогодний?

«Эврика!» - ору я в туалете,
С писы сок стряхнув в одно мгновенье,
Буду жить еще на этом свете!
У меня сегодня день рожденья!

Растянулись мокрые колготы,
Чередой дождливых неудач..,
Небо так устало от зевоты,
Заворчало, и раздался плач!

Что ж мне это дома не сиделось?..,
Пяльцами тоска не занялась,
А в банты я белые оделась,
И прогулке летней отдалась..

По колено лужа расплескалась,
В ней моя погибель видно есть,
А, ведь я еще не целовалась,
В свои уже с лишним с чем-то шесть!

По щекам тушь черная играя,
Мамина, ручьями шибко льет,
Ну кому нужна теперь такая!?
Никто замуж даже не возьмет..

Сумочка с помадой и духами,
Стала, как аквариум вздыхать..,
Я прощаюсь нынче с женихами,
И иду по жопе получать..

Эх, на небе тучка, как колючка,
Мою жопу молнией нашла,
Так зачем же в непогоду сучка,
Я гулять по улице пошла!..

Нас с тобой ничего не связывает,
С того дерзкого дня,
Нет в этой песне огня,
Термометр ноль показывает.

Стрелка упала, ехал к тебе,
В объятьях безумной скорости,
На радость меняя горести,
В своей ошалевшей судьбе.

Но вечер плескался дождем,
Семафор кричал о глупости,
Шлагбаум бил лезвием тупости,
На переезде ждем.

И поезд кричал чух-чух,
И ноты фальшивые сыпались,
И рельсы держали, не рыпались,
Лишь только молчали вслух.

А дождь шел точно такой,
Как в том мокром, колком Чернобыле,
Где вечность мы как-то пробыли,
Не в силах вернуться домой.

Примчался.., охапки корзин,
Пол мокрый, лучше смотри,
Где ты…. моя Mach 3..,
Прут мысли.., иду в магазин..

Поскользнулся, о пол ударение,
Опираюсь рукой о стол,
Такой озорной футбол,
И тут в голове озарение…
179

…А что я делаю тут..,
Дурак.., хриплым эхом голоса,
На башке не единого волоса,
И на фейсе они не растут..

Реклама несет к твоей грации,
И вновь от досады крикну,
Вот все никак не привыкну,
Брить нечего от радиации.

Ты ушла счастьем дивного ломтика,
От того от простого фактора,
Шел тогда дождь из сердца реактора,
А, я был весь…, совсем без зонтика..

Встрепенулась птичка, из гнезда,
Вылетев, вниз кубарем упала,
Крыльями ни разу ж не махала,
Перьев нарастившая звезда.

В кровь разбила лоб себе да клюв,
Пудру растрясла по околотку,
Штукатурку сбив, помяв проводку,
Слезно сопли мыльные раздув.

Вот и не окрепшее крыло,
Переломлено, как в поле стебелечек,
Все отбито.., от ресниц до почек,
Даже что-то в хлам разорвало.

Да без пользы, словно дождь камням,
В себя приходила эта крошка,
Сзади к ней рысцой подкралась кошка,
И смела свой завтрак к ебеням….

….Что-то не веселенький конец,
Вот у этой у короткой сказки,
Ничего…, кроме кровавой встряски,
Хренотень….отметил бы мудрец.

Ах, ну да, мудрец, свой разум тешь-
Что б нести суму то без потерь,
Ты, дружок, семь раз поди отмерь,
И один тогда уже отрежь.

Не бездумно прыгай за порог,
А прикинь силенки, шлейф погоды,
Проверь крылья, да там.., неба своды,
Чтобы не сломать в итоге ног…
181

..Мудрецу такая оконцовка,
Ну а для веселья, что сказать,
С гнездом рядом карусель вертелась, блятть,
Там детишки веселились ловко…

Треснул болт, каната слышен стон
Что держал вместо троса для связки,
Правда то начало иной сказки,
И об этом как-нибудь потом…

Пирожки
На восьмиклассницу у Гены
Встала работа и домкрат
Но в бардачке вместо кондомов
Только потрепанный УК
-//-
Сергею нравилась Алена
Всей красотой юной души
Но всеж характер не сошелся
На сисе волосатой прыщ
-//-
Жена на радость Николаю
Работник месяца но вот
Грустно одно ночные смены
Хотя Макдоналдс только в день
-//-
Джон попросил жену поближе
Для фото к другу их подсесть
Потом оцепенел заметив
Что он уже как Тинто Брасс
-//-
От радости вскричал Евгений
В миг бросив карты все на стол
Фул Хаус а друзья с разведки
Стали границы отмечать
-//-
Не модно был одет Василий
Но ему словно не почем
Лежит спокойно в белых тапках
Они под бархат не идут
-//-
Людмила пишет Николаю
Пошли со мной на Фаер Шоу
Он уточнил у нее адрес
И с Джен отправился туда
-//-
Не весел Стив что-то сегодня
Хотя он и миллиардер
Может быть нету настроенья
А может жмет в коленях гроб
03.05.2012 г.
183

Средь облаков парит волшебный глаз,
Я взора чувствую его прикосновенье,
К нему взлететь хотел бы я сейчас,
Но велико земное притяженье.

А он манит меня за веком век,
Задумчивым окидывая взором,
Но я всего лишь смертный человек,
Бескрылым опечатанный позором.

Он лестницу построит мне из звезд,
Серебряной осыпав ее пылью,
Но этот путь наверх совсем не прост
И очень трудно сказку сделать былью.

Не дотянуться, не достать рукой,
Не наверстать прыжком седое время,
И каждой ночью гаснет мой покой,
На плечи опустив земное бремя.

Смотрю я в небо: пляшут облака,
То рыбы там плывут, то аргонавты,
Да хватит мне валять тут дурака,
Пойду я лучше, нахрен, в космонавты!

Сон сегодня мне в душу забрался,
Среди сумрачных звездных мельканий,
Снился идол во сне пеликаний,
От его нот таинственных срался.

Но был счастлив я, слушал и плакал,
И мой ум был неистово ясен,
Идол был незабвенно прекрасен,
Только слушал я, слушал и какал…

Страх, что тискался, среди ног кошкой,
Растворился кудахтаньем куриц,
Просвистел ветром брошенных улиц,
Подарив озаренья лукошко.

Пропитавшись любовью горячей,
Я от ужаса- что не стал точкой,
Глаза выколол ржавой заточкой,
Расплюясь в лицо жизни той зрячей.

И вцепившись со злостью зубами,
В пеликанее мясо парное,
Тех конвульсий делю я с тобою,
Капли крови вдыхая губами.

Вот и снова затишье да руки
Колыбельных палатных пеленок,
Многоличье ребят без глазенок,
Седативные сладкие звуки.

А, полевки вьют веревки,
Из кореньев диких трав,
В суете стучат подковки,
Цокотом кротов задрав.

А кроты копают ямки,
Слеподырно в темноте,
Трудолюбие полянки,
В каждом шелковом кроте.

Помогают им котятки,
Корку лапками скребут,
И стараются их лапки,
Совмещая зло и труд.

Суслики шныряют шныром,
К ямке колья примостив,
Всем этим звериным миром,
Льется луговой мотив.

Прерываясь на оглядку,
На мгновенье, сея тишь,
Ждет, гонимого слонятку,
Каждый на лугу малыш.

Белки заряжают пушки,
Шишкой шлют ему привет,
Зомби….. просто все зверушки,
А, слонятка.., еще нет.

Лишь пыльных ног тропы,
Старой арбы звуки,
Устали, в ночь стопы,
Грею костра руки.

Всю высь горят звезды,
Далеких так много,
Сейчас идти поздно,
Молитва слов богу.

Водой река, искры,
Чай варит сил жгуче,
День унесет быстро
Мысли, судьбы, случай.

Где видел глаз синих
В играх ручьев рваных,
Когда пил вод сильных,
Девы, что вся в ранах.

Смахнул с лица воду,
Я разбросав капли,
Ноги несли к броду,
Где не стоят цапли.

Где камыши вьются,
Вплетая кос муки,
И где о грудь бьются
Студеных волн руки.

И пронеслись ночи,
За ними дни, годы,
Судьбу порой строчат,
Только небес своды.
189

Уйти тогда нужно
Мне было, ты в губы,
Ну раз зовет служба,
Тебя я ждать буду.

Я буду ждать верно,
А ты вернись точно,
Время сплетет мерно,
Сил моих сон ночью.

И вот тебе ворон,
Он помогать будет,
Да с четырех сторон,
С плеча пусть зло рубит.

А коль беда свяжет,
Смерти придаст стону,
Пусть ворон мне скажет,
Его пусти к дому.

Был я в боях смелым,
Прошел моря, сушу.
Ворон спасал тело,
Ворон спасал душу.

В бою одном крови
Неслась сильней крепость,
Старуха была, брови
Давили глаз слепость.

Не знаю, как с многих,
Рукав рукой сжала,
Силой приняв убогих,
Старуха мне сказала:

Увижу тебя, слепая,
Проклятием будет птица.
Кровью лицо заливая,
Ворон клевал глазницы.

Забылся бой с снами,
Молитвы, грусть, время,
В коем господь с нами
Несет свое бремя.

И вот уже к дому
Иду к тебе, вместе,
Губы чуть жжет, рому,
Сердце поет песню.

Сердце кричит, вернулся,
Хватит дорог пылью,
Ворон вдруг встрепенулся,
Прочь унося крылья.

Лишь отпустил, что-то
Кольнуло грудь гадко,
И вскрикнул вдруг кто-то,
А ром поил сладко.

И вот скала, дважды
Ручей вкусней рома,
Убить свою жажду,
Родного вод дома.

Я видел глаз синих
В играх ручьев рваных,
Когда пил вод сильных,
Милой, что вся в ранах.

А на ветвях горных,
Вестником слов скорым,
С отблеском глаз черных,
Рядом сидел ворон.

На опушке в хрустальном лесу,
Под мерцаньем рубиновых звезд,
Я серебряных эльфов пасу,
У пенька, сев тихонько на хвост.

Флейта будит вельветы цветов,
Замирает дыханьем ручным,
Трели вяжут нот дивных и слов,
Сладкий вкус с ароматом ночным.

Ниспадает прохлада с небес,
Из глубин ее пьют родники,
Полонезом трель штопает бес,
Налегке виртуозной руки.

В ритме танца опушка и бор,
Бьют букашки букашечью дробь,
В эйфории полночный танцор,
Булькатит томным шепотом топь.

И в безумии пляшущих глаз,
Лижет топь голых пят языком,
Дрожь заблудшего путника, в ад,
Будут недра проводником.

Не сравнимы и с пением птах,
Музык звуки, блаженный напев,
Спит младенец на сильных руках,
Беззащитность пред смертью согрев.

Выше, слаще, болото сильней,
Резвой поступью будто бы бриз,
Шепот пляшущих полутеней,
Тянет путника бульканьем вниз.
193

Руки выше, младенца спасти,
Губы шепчут молитву и мрак,
Вторит им: отпусти, отпусти,
Будто смерти боится, чудак.

Набирает свой темп полонез,
Тянет глубже болото к себе,
В этой бешеной скачке чудес,
Не придет тьма на помощь к тебе.

Вот из мякоти танца, как вдруг,
Крылья черные, комкая трель,
Рвут когтями младенца из рук,
А болото все стелет пастель.

Путник, видя в закрытых глазах,
Миг спасенья, сквозь сумрак летя,
Лишь улыбка сквозь страх на устах,
Скрылся в топь, отдав небу дитя.

Блики звезд, в тихой глади воды,
Танец стих на угоду творцам,
Птица прочь от болотной беды,
Улетела к голодным птенцам.

И вновь та же опушка и лес,
Под мерцаньем рубиновых звезд,
Виртуозно жмет пальцами бес,
У пенька сев тихонько на хвост.

В подъезде играла валторна,
Не радуя жителям слух,
Та музыка пела задорно,
Лишь только для тел сонных мух.

Без нот опьяняющей лиры,
Измучены дерзкой игрой,
Жильца из девятой квартиры,
Соседи той мрачной порой.

На радость пришла им едва ли,
Жжет осень, листвою смеясь,
И целыми днями стучали,
В ту дверь люди шумно толпясь.

Звонок оборвался, охрипнув,
Разбив голос звонкий о пол,
Мигрень, дикой птицею вскрикнув,
Кипела котлом жгучих смол.

Но не было людям ответа,
Лишь только убийственных нот,
Утопие в разуме света,
Без всякой надежды на брод.

Вот слесарь, монтер, участковый,
Людей в белом ровная стать,
Достал музыкант бестолковый,
Дверь нужно сегодня ломать.

«Ломай..»- тихо пискнул от боли,
В плече, сдал милиционер,
И крепкого жима по воле,
Лом вырвал замок без манер.
195

У зеркала тумба в прихожей,
Увядший букет алых роз,
Гусиной взыграв резко кожей,
Сквозняк, вонью, врезался в нос.

Зашли только.., тихо, ни ноты,
Как будто всегда был покой,
В потугах проснувшейся рвоты,
Лицо, прикрывая рукой.

В неприбранной, пыльной гостиной,
Резной приоткрытый ларец,
Обвитый веревкою длинной,
Висит над паркетом мертвец.

На кресле лежала валторна,
Перо у резного ларца,
Его, обнимая покорно,
Два золотом слились кольца.

«Покойнику больше недели,
Вот странно.. сложение губ,
И будто остыть не успели,.»-
Сказал доктор, трогая труп.

За комнатой комната, жутко,
Лишь пыль, паутина в тиши,
Как будто здесь дьявола шутка,
Нигде не единой души.

И ноги болтаются низко,
Качаясь под стихший набат,
А, в пальцах зажата записка,
Лист коей покойником смят.

Записку достали, не маясь,
Те стылые пальцы разжав,
Вопросом немым задаваясь,
Всех тайн, не дописанных глав.

Лист молвил ветвистой строкою,
Сказанье последних минут,
Написанных твердой рукою,
В преддверье тех траурных пут:

«Любила ты скрипок секреты,
Оркестра заманчивый шум,
А, я вот осилил лишь это,
Без шепота сказочных струн.

Ушла от бездарности, что же,
К талантам прощу вечный блуд,
Хоть это, но я могу тоже,
Тебе я сыграю этюд.

Пусть будет он долог, сумею,
В семь дней о любви вторить май,
Вот только просить я посмею,
На скрипке мне после сыграй.

Чтоб так же, как тем поцелуем,
Остывшим давно на устах,
Был музыкой, той, я балуем,
В твоих перламутровых снах…»

Труп сняли, виток клейкой ленты,
Косяк опечатан дверей,
Под траурные аплодисменты,
То дело закрыли скорей.

Лишь в сводках мелькнуло, как птица,
На дальнем большом маяке,
Повесилась странно девица,
С запиской и скрипкой в руке.

Воплями, стоном жертв кровавых,
Море насытилось сполна,
Печальным взором глаз усталых,
Сверкает на клинке луна.

Без устали качают реи,
Усладу ветра – паруса,
В петлях умолкли, будто феи,
На реях казни голоса.

Остыли на лафетах пушки,
Наевшись пороха с огнем,
И их тепло слаще подушки,
Пирату, что сражался днем.

В руках все тот же черный банник,
В ушах распевностью волна,
Во сне, что видит вечный странник.?.,
Знает лишь только сатана.

Роджер подмигивает бликом,
Костями обнимая ночь,
Твой силуэт печальным криком,
Вписан во тьму, пирата дочь..

В крови еще ножи и шпага,
В глазах мерцанье лунных грез,
От края снов четыре шага,
И прелесть вьющихся волос.

Давно сердца другими были,
Да прошлое уж не вернуть,
От края снов четыре мили,
Колышется тревожно грудь.
199

Кусая в кровь алые губы,
Душа не терпит неудач,
И те сердца, что вечно грубы,
Девичий не услышат плач.

Оставим сны, снова в азарте,
Ушел фрегат один, скорей,
Догоним по соленой карте,
Кипучих мстительных морей!

В любви лишь мести бьется сила,
«Отставить пойло и пастель!..
Догнать!»..того, кого любила..,
Вновь у штурвала Грануэль…

Ослабли сантиментов путы,
Рука вновь сжала рукоять,
Четыре слабости минуты,
«В погоню, черти, вашу мать!»

Касаются тысячи солнечных зайчиков,
Души забытой, истасканной, дна,
Сердце ложится отпечатками пальчиков
На бокал векового вина.

В полумраке решеток звенят отблески,
Кресло качалка, клетчатый плед,
Мажут картинку слепоты происки,
Пылью истрепанный на стене портрет.

У любви слепота, у любви прозрение,
У любви - правда, у любви ложь,
Есть у нее большие сомнения,
Если кто-то вонзает острый в спину нож.

Есть у нее просто самоотверженность,
Всепрощение, подлости гнет,
Безликая скорбь и несдержанность,
Пламень есть и есть лед.

Руки чужие искали комкая,
Платья ажурного терновый запрет,
Девичье тело прекрасное, тонкое,
Было согласно, не молвило- нет.

Страсть воспылала от стати любовника,
Голову кружит соцветие трав,
Жену молодую в объятьях полковника,
Видел в окне замка граф.

У любви печаль, у любви терпение,
У любви безумие, бешенство и грех,
Есть у любви благодать прощения,
Но нет исцеления у прощений тех.
201

Глаза кровью налиты, нет в руке сомнения,
Пульс взрывает голову, сердце множит ток,
До постели бархатной лишь одно мгновение,
И в спине полковника топит злость клинок.

Жжет чужая кровь, омут неба чистого,
Сердцу не дано перестать любить,
Ту которой жил и дышал неистово,
Лишь к груди прижал и не смог убить.

На страданье дней стены замка строятся,
И не умолить кандалы губам,
Лишь в бесцветье глаз плач слезами смоется,
Не поверит камень страху и слезам.

Двадцать лет, как день, сердце замуровано,
Между стен живьем смолк на веки стук,
В тесной тишине тело местью сковано,
Обглодали крысы сладость тонких рук.

Рядом на цепях труп прижат полковника,
Навсегда объятья держат горячо,
Волосы истер камень подголовника,
Голодом безумия изъедено плечо.

Двадцать лет, как день, в лапах подземелья,
На качалке граф и бокал вина,
Только как тогда в страшном сне похмелья,
Источает плач, женских губ стена.

Он давно простил, жгучей быстротечностью,
Поседевший граф, за глотком глоток,
Смотрит на портрет, молодою вечностью,
Со стеной ведет долгий диалог.