Daddy cool

Илай ненавидел август. Потому что ненавидел учебу, школы и толпы сверстников, которые обычно начинали бегать по школе, приветствуя друг друга после каникул, щебетать о том, как скучали, обсуждать учителей и мило кланяться им в коридорах, хрустя новой формой. Свой последний учебный год он проведет в закрытой частной школе, куда устроил его дядя от греха подальше, и сейчас, проходя по коридорам с большим чемоданом, он думает, что эта школа ничем не отличается от его предыдущей: то же гуденье всполошенного роя и возня, совершенно не соответствующая возрасту.
Илай не самый общительный парень на самом деле, поэтому, раскланявшись с директором, он пошел искать отведенную ему комнату, а после обеда собирался осмотреть окрестности – по крайней мере в тех масштабах, в которых это не запрещалось уставом, который в этой школе был по-имперски строг и максимально ограничивал контакты учеников с внешним миром.
Тушеная с овощами капуста не прибавила ему хорошего настроения, и он, лениво поцепляв содержимое тарелки и из-под челки поразглядывав народ в столовой, надел одежду попроще и хлопнул дверью пансионата, выбрав наугад тропинку, ведущую в лес. Идти долго не пришлось – границы дозволенного ученикам ограничивал не только устав, но и высокая каменная стена, тянувшаяся по всему периметру. Илай брел вдоль нее, пока не наткнулся на дерево, которое ему чем-то приглянулось, а потом свалился под него на траву и закрыл глаза. Он ненавидел август и школу. Если бы не школа, он бы торчал сейчас на ферме своего дяди, возился с лошадями, купался в озере, перемигивался с симпатичной служаночкой… Чертова школа.

Джесоп уныло чесал затылок, разглядывая пыльный музыкальный кабинет. Директор сказал ему, что в этом году клуба, скорее всего, не будет, потому что из участников остался один он – те ребята, с которыми он играл в прошлом году, выпустились, а охотников бренчать на гитаре что-то больше не наблюдалось. Директор сказал, что если он, Джесоп, найдет хотя бы шесть человек, чтобы сформировать группу, то ключ от этого помещения, вместе со всеми инструментами, перейдет к нему. Ну а на нет и суда нет.
Поэтому Джесоп чесал затылок с такой интенсивностью, словно хотел помассировать мозги: нет, Кисопа он, конечно, уговорит (взяток сигаретами еще никто не отменял), но где найти еще четверых придурков, которые смогли бы хотя бы делать вид, что умеют петь или играть?
Джесоп осторожно коснулся струн гитары и вздохнул. Музыку он любил больше всего на свете, и если понадобится, он и клоунов найдет, лишь бы была возможность играть. Звук потревоженных струн замер где-то в тяжелых шторах, и Джесоп вышел из зала, запирая дверь на ключ: слишком много забот для первого дня – еще успеется.
Солнце жарило нещадно для конца августа, и Джесоп щурился, переходя двор, чтобы добраться до столовой. И он совершенно не собирался обращать внимание на собравшуюся вокруг скамейки компанию… если бы чей-то очень мальчишеский голос не бросил громко:
- Отвали! Что я тебе сделал!
Джесопу пришлось подойти ближе. Не то чтобы он подвизался быть Робин Гудом и защищать оскорбленных… Хотя нет, именно на это он и подвизался, согласившись стать старостой потока выпускного класса.
На скамейке сидело нечто, напоминающее удивительно юной физиономией взбешенного бельчонка, и лупило книжкой по рукам парня постарше, который пытался не то пощекотать его, не то вывернуть карманы.
- Отстань, сказал! Нет у меня жвачки! И денег тоже нет!
- Ну дай хотя бы пощекотать! Ты такой миленький. Новенький, да?
- Отвали-и-и, - разъяренный зверек протянул жалобно, когда книжку у него из рук вырвали.
- Хей! – гаркнул Джесоп.
Толпа мелких хулиганчиков как по команде развернулась к нему.
- Э-э-э… Джесс, мы просто с малышом познакомиться хотели.
Джесоп спорить не стал. Ему вообще было лень тратить слова на эту разбойную мелочь из класса помладше, и он просто уставился на них, так что те быстро сообразили, что им умнее всего будет ретироваться. Джесоп нагнулся, поднял книгу и протянул ее мальчишке, который все еще пугливо жался к краю скамейки, видимо воображая, что здоровенный Джесоп вряд ли лучше шайки мелких оболтусов. Джесоп стоял молча, держа книгу в вытянутой руке, и мальчишка наконец сообразил взять ее.
Джесоп пожал плечами и развернулся – в столовую он и так опоздал из-за этих засранцев.
А мальчишка торопливо поднялся со скамейки, отчего-то покраснел, а потом и вовсе поднялся на носочки, видимо полагая, что его так будет лучше слышно, и прокричал в спину удаляющегося Джесопа:
- Донхо. Меня зовут Донхо.

Сонхен прошествовал от парадного крыльца до своей комнаты, как кинозвезда, чувствуя себя Моисеем, перед которым расступаются воды – суетливая шумная мелкотня жалась к стенам, восторженно косясь на его укладку (бриолина он не пожалел, полчаса с утра потратив, чтобы зализать свою челку назад, как у любимых киноактеров) и белоснежный пиджак, под которым виднелась модная в сезоне тельняшка в полоску. Что поделать, Сонхен любил, когда при взгляде на него у народа челюсти падали на пол…
Что его не удивило, когда он открыл дверь своей комнаты, так это запах табака – он даже успел соскучиться по нему. Кисоп стоял у подоконника, стряхивая пепел за окно:
- Ты сегодня рано, - сказал лениво, как будто они не расставались на все лето.
Только Кисоп во всем пансионате умудрялся так беззастенчиво нарушать устав. Отучить его курить на территории школы не смогли ни родители, ни постоянные вызовы к директору, ни наказания. Даже Сонхен не знал, где он брал сигареты, но они у Кисопа не переводились – это факт. Так что в конце концов даже администрация школы плюнула на это дело (и ведь как не плюнешь, с такими-то, как у Кисопа, родственниками), решив что один малолетний фрик в образе плохого парня репутации учебного заведения не навредит. Впрочем, Сонхен думал, что директор и учителя просто не знают, насколько плохой парень Кисоп популярен у младших учеников и насколько они втайне все хотят быть похожими на этого томного героя с вечно прикрытыми ресницами и тлеющей в пальцах сигаретой. Даже Сонхен хотел бы – не устраивай его так собственный образ.
- Как раз к обеду, разве нет? – Сонхен тоже не горел желанием кидаться своему соседу по комнате на шею. Они оба знали, что этот сомнительный обмен приветствиями значит на самом деле: они рады друг друга видеть, но свое достоинство дороже, поэтому…
- Ну пошли тогда, - Кисоп выбросил окурок за окно. – Есть хочется.

Илай проспал ужин. Он заснул под деревом, вспоминая свое беззаботное и увы ставшее с сегодняшнего дня прошлым время на ферме дяди, и когда разлепил глаза, небо уже потемнело. Илай потянулся, чертыхнулся про себя, обещая себе больше никогда не спать на земле, и лениво поволокся обратно. К его приятному удивлению его комната все еще не была занята, и он с чистой совестью отравился в душ. Вернувшись в комнату, он с тоской обнаружил, что заняться совсем нечем и спать не хочется – еще бы, он полдня проспал, как крестьянский сын, на зеленой ниве. Поэтому Илай натянул куртку и пошел разглядывать свою новую альма матер, надеясь, что не получит по шее за шатание по корпусу в темноте. Насколько он понял, охотников погулять по кампусу после отбоя не было в принципе, и он в гордом одиночестве прошелся по библиотеке, заглянул в пустые классы, а потом повернул к лестнице… и чуть не запнулся о протянутый шнур, который петлял по ступенькам вверх, теряясь в темноте. Из чистого любопытства Илай решил выяснить, куда ведет эта штука, и поднялся по лестнице – лестница, по всей видимости, вела на крышу, а из-за двери слышались приглушенные звуки. Черт возьми, это было радио. Радио – в этой глуши?
Илай толкнул дверь и столкнулся взглядом с тощим высоким парнем, который крутил ручку приемника, чертыхаясь:
- Ничерта не слышно…
- Э… привет, - счел разумным поздороваться Илай.
- О, новенький, да? – раздалось сбоку, и Илай к своему удивлению обнаружил второго не менее высокого и тощего парня, который лежал на бетонном полу крыши, пуская в темное небо выдохи серого дыма. Илай вообще не думал, что можно курить лежа… что можно курить в школе.
- А разве тут можно?.. – начал он, кивнув на продолжающего безразлично затягиваться дымом парня.
Тот, который сидел у приемника, только пожал плечами:
- Заведи себе такую родню, как у него, тоже будет можно…
- Иди в задницу, - лениво отозвался второй, а потом кивнул Илаю: – А я тебя еще в обед заметил.
Первый оглядел Илая и хмыкнул:
- Такого пропустишь, как же… - и почти про себя добавил: - мешки что ли таскал, такой здоровый…
Илай начал думать, что эти двое ему понравятся.
- Я Илай, - сказал он, протягивая руку.
- Джесоп, - крепко сжал его руку парень у приемника. – Можно Джесс.
- Кисоп, - пожатие второго было флегматичным и каким-то наплевательским. – А с виду на американца не похож, - добавил он, вглядываясь в лицо Илая.
- Мой отчим американец, я с ним жил пару лет, - привычно объяснил Илай свое странное имя. – Не помешаю?
- Не, присаживайся, - Джесоп пододвинулся. – Только стульев мягких еще не подвезли.
Кисоп хмыкнул:
- Бедная задница…
- А сосед твой где? – поинтересовался Джесоп.
- Дрыхнет. Принцесса сказала, что перелет ее утомил…
Внезапно шуршание приемника вновь стало похожим на звук гитары.
- Е-е-е… - протянул радостный Джесоп. – Я нашел ее.
- Daddy, daddy co-o-o-ol, - напел Кисоп с какой-то неимоверно пошлой интонацией, а Джесоп вытянулся на полу, принявшись отстукивать мелодию кроссовкой.
- Черт, вот по этому я скучал.
- Ага, - кивнул Кисоп, разглядывая небо перед глазами.
А Илай напряженно вслушивался в тихий звук радио, который часто прерывался помехами: он не узнавал мелодию, он вообще давно не слышал такого…
- Что это? – спросил он наконец.
- «Карина». Пиратское радио, - пояснил Джесоп. – Нравится?
- Да, - рассеянно кивнул Илай. А потом добавил увереннее: - Нравится.
Может быть, эта частная школа не так уж и плоха?
- Диско, фолк, рок, глэм – они ставят все. Обожаю их, - признался Джесоп.
- Он вообще по музыке тащится, не обращай на него внимания, псих просто, - кивнул Кисоп. – Вот сейчас он у тебя спросит… Впрочем, чего это я, вперед, Джесоп, фас, жертвенное мясо само нашло тебя. Может он согласится для тебя хотя бы рот пооткрывать.
Илай ни черта не понял и уставился на Джесопа.
- Я просто хотел спросить, может ты играешь на чем-то? – поинтересовался Джесоп, и его глаза уже блестели, как у охотника.
Илай засмеялся.
- Разве что на барабанах, - ответил в шутку. Он палочки-то держал в руках пару раз в доме отчима в Америке.
- Тебя послала мне судьба, - заявил Джесоп, а откуда-то справа донеслось:
- Бла-бла-бла…
- Будешь нашим барабанщиком! – уверенно сказал Джесоп, хлопнув Илая по плечу. – Ведь будешь же?
- Э-э-э… - протянул Илай. – Как бы помягче выразиться, я полный… я не принесу вам успеха.
- Не в успехе дело, - хмыкнул Кисоп, поворачиваясь. – Из меня тоже гитарист, как из Джесопа маленькая фея, - тычок в бок очевидно намекнул, что Джесоп думает об этом сравнении. – Просто тут либо плавание, либо актерская игра, либо музыка. Соглашайся?
- Э-э-э, - снова затянул Илай. – А футбол где? Борьба? Не знаю там, на лошадках покататься?
Как-то не хотелось даже в мыслях представлять свою задницу в одних плавках. Да и на сцене проникновенные рожи корчить – тоже.
- Там же, где отдельные комнаты, подъем в десять и поездки в кино с барышнями каждое воскресенье – у тебя в мечтах, - отозвался Джесоп.
- Э-э-э, - уже не ново начал Илай. – Ну тогда вы меня вынудили, - Илай вытянулся напротив Кисопа, разглядывая небо, чувствуя, как бетонный пол приятно холодит спину, а по лицу ласково пробегает ночной ветер конца лета.
- Daddy, daddy co-o-o-ol, - на два голоса раздалось рядом.

***

Содержимое подноса, выданного ему на завтрак, Илая снова безмерно огорчило (а он так-то не ужинал, стоит заметить), так что он безмерно обрадовался, когда его окликнули, и Джесоп помахал ему рукой, приглашая за их столик.
- Хой, а это еще кто? – манерно отставив пальчик на руке, которой он держал стакан, поинтересовался незнакомый Илаю член придурочной банды, как он вчера обозвал любителей ночного радио.
- Джесс нам барабанщика надыбал, - пояснил Кисоп.
- А, это многое объясняет, - отозвался манерный парень.
- Ну я не совсем барабанщик… - снова начал объясняться Илай.
- Я же сказал, если это Джесс кого-то нашел, вопросы отпадают, - оборвало ехидное создание, и Илай надул губы, опускаясь на стул.
Но ехидный парень, видимо, не был таким уж засранцем. Он положил вилку на стол (с непередаваемым изяществом, даже Илая проняло) и протянул руку:
- Сонхен. Можно Кевин.
- Ке-е-е-вин, - Джесоп и Кисоп передразнили синхронно («Не раз репетировали», - подумал Илай).
Илай пожал протянутую ладонь, а Кисоп отставил вилку и прикрыл глаза:
- Кевин, звезда местного разлива, прошу любить и жаловать… Я очень долго жил в Америке, превосходно говорю на английском, и обож-ж-жаю, когда меня обож-ж-жают…
- Заткнись, - Сонхен пнул его под столом, а потом повернулся к Илаю: - Но в общем-то он прав.
«Я попал в ад, - подумал Илай, - с манерными чертями».
Илай от нечего делать (содержимое своего подноса он признал недостойным внимания, как впрочем и его соседи, принявшись за яблоко) разглядывал своих новых соседей. Джесопа нельзя было назвать очаровашкой, но что-то в нем было определенно мужественное, как в самом Илае, а в глазах горел приятный энергичный огонек. Кисоп был его противоположностью, скорее, никогда нельзя было сказать, на что он смотрит из-под своих вечно прикрытых ресниц, а манерами и телосложением он напоминал Илаю угря – ленивый, гибкий, неторопливый, прохладный и… хитрый где-то в глубине, очень внимательный… и может быть нервный. Сонхен же был просто звездой. Впрочем, Илай заметил, что его звездность не работала против Джесопа и Кисопа, и это заставляло считать его нормальным парнем. Хотя бы иногда.
- Джесс, а Джесс… - начал Кисоп.
- А? – отозвался тот, оторвавшись от стакана.
- Вот у тебя теперь есть два гитариста и барабанщик, а петь-то кто будет? Ты сам орешь как мартовский кот, у меня… ну у меня легкие прокуренные… Илай?
- Не-не-не, - Илай быстро покачал головой. – Эта идея еще хуже, чем с барабанами.
- Ох, - вздохнул Джесоп, разглядывая столовую, - я даже не знаю, кто меня не пошлет с таким интимным предложением.
Сонхен заржал в кулак. И Кисоп наклонил голову, рассматривая его.
- Джесс, а Джесс, а попроси Сонхена петь?
- Чего? – Сонхен даже вилкой взмахнул от неожиданности.
- Он умеет, я-то знаю, - заверил Кисоп, - третий год его вой слушаю.
Глаза Джесопа снова загорелись.
- Сонхе-е-ен, - протянул он, - детка…
- Я тебе не детка! – заявил Сонхен.
- А мы будем звать тебя Кевином, - Джесоп сделал масляные глазки.
- Ну посуди сам, - начал Кисоп, тут либо плавание, либо актерская игра…
Илай подумал, что где-то он это уже слышал.
- Ты вроде не эксгибиционист задницей перед нашим тренером вертеть…
- Этот старый педофил никогда не внушал мне доверия, - влез Джесоп.
- Тебе остается только театр. Опять будешь баб играть?
- Джульетта от тебя, конечно, супер, но тот прошлогодний поцелуй с Мино… фу… - не отставал Джесоп.
Илаю показалось, что укладка на Сонхене начала корежиться.
- Вашу мать, - с чувством сказал Сонхен, - я согласен.
- Дай пять, - сказал Джесоп, через стол хлопая по ладони Кисопа.

К вечеру под чутким руководством Джесопа они закончили уборку в музыкальном кабинете. Впрочем, справедливости ради надо заметить, что работали они с Джесопом, Сонхен ныл, что не умеет петь и вытирал пыль, обняв гитару, а Кисоп косился на него, курил и хмыкал.
- Фууух, - Джесоп приземлился на стул. – Наконец-то закончили, - и одарил выразительным взглядом Кисопа и Сонхена, которые только переглянулись и пожали плечами.
- А что, ты лидер, весь груз, - Кисоп выделил слово, а Сонхен прыснул в кулак, - на тебе.
Илаю показалось, что эти двое понимают друг друга без слов.
- Да понял я, понял, - огрызнулся Джесоп, - что ты лентяй.
- Да я и не спорю, - потянулся Кисоп. – Слушай, а как наш бойз бэнд называется? А то, понимаешь, я гитарист – а хрен его знает где.
- Не знаю, - ответил Джесоп, выковыривая из шкафа радио и включая его в розетку. – Вот и подумай.
- Вот еще, - фыркнул Кисоп.
- Сонхен? Илай? Предложения? – Джесоп повернулся к оставшимся членам пока не имеющей названия группы.
- Дегенераты? – невинным голосом предложил Сонхен.
- Понятно, - отозвался Джесоп.
- Хы-е-е-э-е… - Илая корчило от напряжения, но фантазия отказывалась вносить предложения. – Лаки севенс? – выпалил Илай то, что прозвучало из динамиков включившегося радио.
- Ничего, что нас четверо? – поинтересовался Джесоп.
- А мне нравится, - высказался откуда-то из-за угла Кисоп. А потом развел руки, будто перед ним была надпись: - Lucky sevens… fabulous four-piece Korean boys band… Слушай, ты дверь закрыл?
- Закрыл, - рассеянно ответил Джесоп, видимо потопленный в тумане будущей славы нарисованной Кисопом картинкой. – А хрен с вами, лаки свенс так лаки свенс.
- Севенс, - Сонхен решил вступиться за честь родного языка.
- А я о чем? – спросил Джесоп.
Илай готов был кататься по полу и корчиться от смеха в коликах.
Джесоп устроился на сцене, принявшись настраивать гитару.
- Палочки на барабане, чего ждешь? – бросил Илаю.
Стучать по тарелкам Илай не торопился, предоставив право опозориться для начала гитаристам. Но Джесоп и Кисоп довольно уверенно проиграли припев Daddy cool под ленивое насвистывание Сонхена, и Илаю даже на мгновение показалось, что у них есть будущее… если он, конечно, вспомнит, по каким тарелкам шлепать палками.
- Ф-ф-ак, - прошиел Кисоп, а потом положил гитару и под тремя недоуменными взглядами приложил палец к губам, на носках направившись к двери. Сама дверь была закрыта небольшим выступом – за стеной прятали инструменты – и вот в тень этого выступа Кисоп и нырнул рукой. Судя по взвизгнувшему:
- Ай-яй-яй-яй, - кого-то он все-таки поймал.
- Нюх у тебя, как у собаки, - прокомментировал Сонхен.
- А то, - ухмыльнулся Кисоп, за шкирку волоча за собой упирающееся нечто, - шпион – профессия опасная, - Кисоп состроил угрожающую физиономию и приблизил лицо к беличьей мордашке своей жертвы.
- Я-я-я… я не шпионил! – выпалил вражеский агент, - я просто стоял слушал.
Джесоп к своему удивлению узнал звонкий голос:
- Эй, Кисоп, отпусти его… я его знаю. Донхо, кажется?
Тушка Донхо выпала из разжатых пальцев Кисопа, стукнувшись об пол. Парнишка, чем-то неуловимо напоминавший зверька, как казалось Илаю, отряхнулся, возвращая себе беличье достоинство – игнорируя ухмыляющегося Кисопа, который опирался спиной о стену и, скрестив руки на груди, разглядывал маленькое недоразумение.
- Я… - начал он смущенно, - я хотел спасибо сказать.
Парнишка подошел к Джесопу и протянул ему плитку шоколада.
- Извини, если помешал, - он опустил упаковку на сцену, рядом с рукой Джесопа, и развернулся к двери. От одного взгляда на его несчастную ссутулившуюся спину першить в горле начало даже у Сонхена.
- Эй! Эй, мелкий, - окликнул его Джесоп, когда тот был уже у самой двери. – Играть на чем-нибудь умеешь?
- Ну… - беличья мордочка дернулась, - на пианино.
- А петь? – как-то слишком радостно вклинился Сонхен.
- Ну… могу наверно, - не без подозрительного бормотания отозвался Донхо.
Кисоп откашлялся:
- Прошу прощения, господа: five-piece fabulous Korean boys-band “Lucky sevens”…