Пять дней в монастыре

Всегда хотел посмотреть, какова жизнь в монастыре. Что толку только слушать рассказы, различные истории, гораздо интереснее увидеть и по­пробовать эту жизнь самому хотя бы пять дней.

И вот я получил возможность утолить свое любопытство. Андрей предло­жил съездить в монастырь на несколько дней, дабы отвлечься немного от мирской суеты, сменить обстановку, да и вообще отдохнуть на природе, ведь Свято-Михайло-Афонская пустынь располагается на северном склоне Кавка­зских гор, к юго-востоку от города Майкопа. Когда-то этот мужской монас­тырь был самым крупным, богатым и благоустроенным монастырем Северно­го Кавказа, теперь же все в стадии восстановления. Многие здания и все храмы монастыря были взорваны. Взорвали их не враги, не иноземные захватчики, а новая власть, которая, чтобы построить новый мир, решила уни­чтожить полностью старый, не обращая внимания ни на историческую ценность строений, ни на духовную.

В 80-х годах XIX века обитель населяли 180 человек. Со всех концов Россий­ского государства стекались паломники в монастырь. Монастырское хозяйс­тво насчитывало около трехсот голов крупного рогатого скота, монахи разводили рыбу в прудах, а в монастырских мастерских обучались ремеслу подростки. Затем у монастыря были конфискованы земли, сельскохозяйственный инвен­тарь, производственные помещения и оборудование, после чего в нем раз­местилась коммуна, затем на территории обители располагалась детская ко­лония. А потом остатки монастырских строений были переданы для органи­зации турбазы, которая вскоре успешно развалилась. В итоге полуразрушен­ные здания, никакого хозяйства, пруды, ставшие болотами, а в поселке, об­разовавшемся рядом с монастырем, доживающие свой век стари­ки. Никаких преувеличений, литературных приемов, лишь факты... Что может быть печальней?

Это что касается истории монастыря, а теперь вернемся к нашей.

Ехали мы долго, около двух часов, останавли­ваясь в каждой станице или ауле. Почти всю дорогу проехали молча. В поселок Победа, где и располагается монастырь, мы приехали вечером и сра­зу пошли к настоятелю. Он принял нас радушно, тут же мы были отведены в трапезную. После того как поели, нас расселили по кельям. Андрея, как сту­дента духовной семинарии, поселили в отдельную келью в братском корпусе. Меня же вместе с Владиславом поселили в другом здании, всем выдали пос­тельное белье и рассказали распорядок дня, впрочем, для нас он был необязателен:

5.30 – подъем

6.00 – служба

8.00 – завтрак

13.00 – обед

18.00 – служба

19.00 – ужин

20.00 – служба.

Все остальное время было свободным. Правда, могли назначить послушание, т. е. дать какую-нибудь работу, посильную нам, так как ни за еду, ни за крышу над головой, ни за постельное белье мы не платили ничего. Деньги как таковые тут никого практически не заботят. Например, при входе в храм располагается церковная лавка, где продаются свечи, иконы, книги. Но про­давца нет. Рядом с товарами написаны их цены, но никто не продает. Ты сам подходишь, берешь, что тебе надо, кладешь деньги на полку шкафа, и никто за тобой не следит. Все рассчитано на твою совесть. Разве такое возможно в реальной жизни?

Я уже был в этом месте, но тогда монастырь еще не работал. Монахи здесь появились около года назад, когда земля, бывшая когда-то в монастырском владении, стала потихоньку возвращаться бывшему владельцу, т. е. монасты­рю. По сравнению с моим первым визитом я увидел довольно существенные изменения: перекрыли крышу на еще не до конца восстановленном храме, восстановили полуразрушенный забор. Все это монахи делали своими си­лами (а самих монахов было меньше десяти). Конечно, для каких-то специа­льных работ нанимались рабочие, но в основном это труд бра­тии монастыря. И откуда только у этих людей берутся силы? Ведь так много было разрушено, и небольшому количеству людей практически невозможно все восстановить, но эти люди верят, что с Божьей помощью потихоньку су­меют вернуть монастырю прежний вид.

В трапезную нас проводил сам настоятель монасты-ря – Мартирий. Ему около тридцати лет, но он с детства жил при монастыре, так что «стаж» монашеской жизни достаточно большой. Когда мы уже доедали, в трапезную вошел еще один монах – Анфилохий. Трудно на вид определить его возраст. В общем, он уже не молод, но еще и не стар. Анфилохий зашел вме­сте с мальчиком лет десяти, Антоном. Антон принялся есть, а Анфилохий сел рядом и стал спрашивать, откуда мы и надолго ли. После того как мы до­ели, он проводил нас по кельям. Примечательно, что Анфилохий ничего не ел, как и во все последующие дни до выходных. По-моему, он ел лишь в субботу и воскресенье. А Антона сюда уже второе лето на каникулы приво­зили родители.

Потом мы пошли на последнюю в этот день службу, на которой читались молитвы на сон грядущий. После окончания службы состоялся крестный ход, который совершался каждый день. Монахи и все же­лающие обходят храм, идя друг за другом. Тот, кто идет первым, несет свеч­ку в специальном подсвечнике. Крестный ход занимает минут десять. После этого мужчины входят в храм и по очереди просят друг у друга прощения, троекратно целуя друг друга в плечи и крепко пожимая друг другу руки. Эта процедура выглядит очень красиво, трогательно. И после ее окончания ста­новится как-то по-особенному легко на душе. Это нельзя описать словами, это можно только почувствовать. По окончании этого действа мы пошли походить по освещенному луной монастырю. Как было все спокойно вокруг! Вот пролетел сверчок, освещая небольшое пространство вокруг себя, там немного шелохнулся куст, а там покачнулась ветка от небольшого порыва ве­тра. Необычно тихо и свежо. Воздух тут по-настоящему чистый. И хочешь им надышаться, и никак не можешь. Потихоньку на монастырь опустилась ночь, и мы разбрелись по кельям: Андрей направился к себе, а мы с Владиславом пошли в нашу. Мы легли спать, но долго не могли уснуть, все было как-то необычно, как-то слишком спокойно, не по-мирскому, когда за ок­ном слышен шум машин и смех загулявших прохожих. Здесь слышен лишь естественный шум природы и больше ничего. Было как-то странно так вдруг попасть в другой мир, а именно так и можно сказать о мо­настыре.

Я проснулся в пять утра и разбудил Владислава. Мы пошли умываться – вода была на улице. Через полчаса всех, кто сам не проснулся, стал будить монах Нил. Он самый молодой из монашеской братии – ему около двадцати лет. Он практически не спал, всех будил рано утром, а с вечера до глубокой ночи работал над восстановлением монастыря – перевозил тачки с щебнем и песком. Будил же он всех таким способом: вначале звонил в небо­льшой колокол, а потом обходил территорию, стуча деревянным молотком по плоской палке. И это в полшестого утра!

В шесть часов зазвонили колокола и началась утренняя молитва, которая длилась около часа. Затем до завтрака у нас было свободное время, и мы под­нялись на колокольню, откуда открывается прекрасный вид на горы. Интере­сно было смотреть, как постепенно рассеивается туман и очертания гор ста­новятся все более отчетливыми. Как постепенно солнечные лучи озаряют утро этого дня.

После завтрака нас попросили немного помочь: разгрузить телегу со щебенкой. С этим мы управились довольно быстро и пошли в пещеры. Когда-то пещеры проходили подо всем монастырем, сейчас же часть ходов завалена, но все равно остались довольно внушительные лабиринты. В пещер­ных коридорах было сыро. Наши свечки освещали лишь на пару метров впе­ред. Передвигаться приходилось на полусогнутых ногах. Некоторые тут ходят при по­мощи веревки, мы же пошли наудачу. Вначале шли, поворачивая все время вправо, затем, дойдя до завала, стали, возвращаясь, изучать другие ответвле­ния. В конечном итоге, исследовав правый ход, мы пошли в левый. Там мы нашли часовню – довольно большой зал, в котором когда-то совершались богослужения. И как только люди могли вырыть такие ходы? Часто попада­лись монашеские кельи, к которым приводили некоторые коридоры. Подзем­ные кельи представляли собой небольшое углубление, где монах мог поставить икону, свечку, помолиться. Стены коридоров из песчаника, и довольно часто на них можно встретить надписи типа «Здесь был Вася». Про­быв в пещерах около двух часов, мы вновь вернулись к солнечному свету и пошли к монастырю. Пришли как раз к обеду.

Кормили, кстати сказать, хорошо. Не было, правда, мяса – монахи его не едят, зато была рыба. Кормили в монастыре всех желающих. Пока все ели, Нил читал жития святых монахов, а потом, когда все заканчивали есть, он ел сам.

После обеда мы пошли посмотреть на летучих мышей, которые облюбова­ли полуразрушенный хозяйственный двор. На потолках комнат висело огро­мное множество этих тварей. Такое количество их я видел впервые.

Затем мы пошли на источник. Он располагается в нескольких километрах от монастыря, почти на вершине горы. Температура воды в нем всегда постоянная – четыре градуса, она содержит много серебра и счита­ется целебной. Рядом с источником построили купальню – небольшой резер­вуар, где надо окунаться с головой, –процедура незабываемая. Надо окунуться три раза, и это, оказывается, не так уж просто из-за того, что вода такая холодная. Зато потом, когда вылезешь, чувствуешь себя превосходно. Не­даром еще Гиппократ рекомендовал купание в холодной воде. От источника до вершины оставалось минут десять ходьбы, и мы поднялись на нее. Посмо­трев оттуда, спустились вниз. Далее все было по расписанию. Легли спать ра­но – за этот день мы очень устали. На этот раз я уснул, как только положил голову на подушку.

Следующие три дня утренняя служба была более пяти часов. Я сумел высто­ять только одну из них. Во время другой мы с Владиславом водили туристов по территории монастыря, а во время третьей вообще пошли в поселок.

На третий день из монастыря уехали активисты партии «Единая Россия», которые полтора месяца участвовали в восстановлении монастыря. Правда, за те дни, что мы были, ни разу не видели их за работой. Да и как сказал инок Силуан: «Проблем от них было больше, чем помощи».

На четвертый день мы пошли на бывшие монастырские пруды. Дорога туда заняла часа полтора. Шла она в основном через лес. Правда, наших ожида­ний пруды не оправдали: теперь это заросшие болота. Под конец мы подош­ли к какой-то мелкой речке, больше напоминавшей ручей. Вел нас монах Пан­телеймон. Это был седой старик, бывший врач, который то и дело, встречая какую-то травинку или цветок, рассказывал об их целебной силе. Несмотря на то что он был уже стар и хромал, шел он быстро, да так, что мы за ним еле поспевали. После отдыха у речки группа во главе с Пантелеймоном пош­ла назад. Мы с Андреем немного задержались, чтобы искупаться, насколько это было возможно. Затем мы сами шли по лесу и искали дорогу назад. На неко­торых развилках останавливались и раздумывали, куда пойти. Повсю­ду нас окружали вековые деревья, из-за ветвей которых почти не видно было солнца. Но был и плюс: начался дождь, и благодаря широким ветвям на нас он практически не попадал. После долгих блужданий мы вышли из леса в по­лукилометре от того места, где в него заходили, и попали под ливень. Как оказалось, мы пришли даже раньше основной группы, которая задержалась в пути и промокла гораздо больше нас. Вообще дождь в горах идет часто. Ут­ром на небе ни облачка, а вечером идет ливень – обычная здешняя погода.

На следующий день в монастырь приехала группа паломников из Лабинска, и они довезли нас до дома.

По пути мы остановились у какого-то придорожного кафе, где был маленький пруд: налили воды по колено и пустили туда рыбу и уток – и многие этим восторгались. Мы с Андреем, глянув на это, решили, что лучше посидим и по­дождем других в автобусе. Было странно и даже грубо восторгаться этой примитивной красотой после той, природ­ной, рядом с которой мы были пять дней.

И вот мы приехали домой. Необычно было первые дни смотреть на посто­янно спешащих людей, после того как видели размеренную, спокой­ную жизнь. Но монахам тоже очень тяжело, тем более что они сами стараются добавить себе испытаний. Они испытывают свое тело и свой дух, чтобы укрепиться в вере. И когда видишь, как они не боятся трудностей и восстанавливают практически разрушенную обитель, хочется верить, что у них это получится. Такие места нужны. Там человек может найти единение с Богом, природой и, главное, с самим собой. А атмосфера монастыря к этому как раз и располагает. Найти единство с самим собой на самом деле совсем не просто. Как привести к единству свои мысли и чувства в мирской суете? Ведь за проблемами мы не видим не только ближних, но не видим и не чувст­вуем даже себя.