Четыре наваждения выдающегося руководителя 3 страница

— А что это такое — четвертое искушение? Высокий вопросительно взглянул на Чарли, словно

спрашивая разрешения. Чарли улыбнулся, кивнул, и Высокий сказал:

— Ну что ж, присядем, поговорим.

Когда все расселись, Высокий снял шляпу и из­рек:

— Четвертое искушение — это стремление к со­гласию.

В это мгновение Эндрю неожиданно ощутил, что ему очень приятно общество этих людей.

— Я не понимаю, — признался он. — Какое от­ношение согласие имеет к ясности и правильным решениям?

В разговор вступил Лысый:

— Позвольте мне объяснить — с точки зрения человека, у которого никогда не было проблем с чет­вертым искушением.

Все засмеялись. Внимание присутствующих пе­реключилось на Лысого. Он невозмутимо продол­жал:

— Скажи-ка, Энди, какова противоположность согласию?

Эндрю задумался:

— Ну, не знаю... Может быть, раздор?

— Раздор. Спор. Расхождение во взглядах. Кон­фликт. Назови как хочешь. Дело в том, что человек так устроен, что всегда стремится к гармонии, — он сделал паузу, — но согласие гибельно для принятия эффективных решений.

Эндрю молчал, не зная, что сказать, а Лысый меж­ду тем продолжал:

— Видишь ли, единственный способ быстро при­нять верное решение — это получить откровенные мнения всех участников проекта. А это можно сделать двумя способами. — Лысый поднял палец. — Во-первых, можно наладить организованный процесс сбора мнений: всякие там фокус-группы, мозговые штурмы, голосование... Или, во-вторых, — он под­нял второй палец, — это можно сделать это неор­ганизованно.

В беседу вступил Высокий:

— Неорганизованно означает в ситуации конфлик­та. Но конфликта в хорошем смысле этого слова — конструктивного производственного конфликта. На первый взгляд, все конфликты одинаковы, на самом деле это не так.

Эндрю показалось, что он начинает понимать со­беседников, но кое-что было неясно:

— Но разве это не то же самое, что и искушение номер два?

Собеседники явно не уловили его мысль, и Эн­дрю пустился в объяснения:

— Второе искушение — это когда вы хотите нра­виться ближайшим подчиненным вместо того, что­бы...

Его перебил Элегантный джентльмен:

— Вместо того, чтобы требовать от них ответствен­ности. Конечно, нам знакомо это искушение.

— А раз так, то скажите, разве желание нравиться и стремление к согласию — не одно и то же?

Лысый, наконец, понял Эндрю:

— Я понял, что сбило тебя с толку. Искушение номер два вызывает страх быть отвергнутым как лич­ность. И заставляет оценивать себя исходя из того, что думают о тебе другие.

Теперь заговорил Элегантный:

— Вы путаете боязнь нелюбви со страхом перед разногласиями в команде.

— Но...

Не дав Эндрю закончить, Чарли заявил:

— Энди, подумай, и сам поймешь, что разница огромна.

Высокий объяснил:

— Например, мне не составляет требовать от служащих ответственности за ту или иную работу, поскольку мы с ними договорились, кто за что они отвечает. Но иногда мне трудно определить их зону ответственности, потому что мы принимаем реше­ния, в правильности которых не уверены.

Эндрю повернулся к Чарли:

— Вы говорили, что ваш отец почти всегда при­нимал верные решения.

— Да, это так. Потому что он почти никогда не принимал решения без того, чтобы выслушать все мнения и предложения.

Высокий взволновался:

— Правильно! И это именно то, что мне не дается. Я не люблю споров и разногласий. Если атмосфера накаляется, я стараюсь прекратить обсуждение, по­тому что боюсь, что кого-то обидят или поставят в глупое положение.

— Вот уж никогда этим не страдал, — заметил про себя Лысый, вызвав взрыв хохота.

— Почему? — спросил Эндрю.

— Не знаю. Наверное, это как-то связано с дет­ством. Мы с братьями ссорились и мирились посто­янно. Думаю, тогда я понял, что это совершенно нор­мально.

Элегантный добавил:

— Согласен. Я всегда позволял подчиненным по­спорить на собраниях. Более того, если на собрании никто не выходил из себя, мне казалось, что время потрачено зря.

Эндрю не унимался:

— И все-таки я полагаю, что если у вас проблемы со искушением номер два, то вам трудно устоять и перед искушением номер четыре.

Ответил Элегантный:

— Иногда это так. Но возьмем, например, меня. Я люблю конфликт. На совещаниях я могу рвать и метать, но мои люди не боятся высказывать свое мне­ние. Поэтому мы всегда знаем, что делать и кто за что отвечает. Вся картина как на ладони.

Высокий и Лысый рассмеялись.

— А что смешного? — удивленно спросил Эндрю.

Элегантный объяснил:

— Они смеются над одной моей слабостью. Ви­дите ли, я иногда поддаюсь второму искушению — проявляю излишнюю мягкость.

— То есть?

— Ну, когда кто-то из сотрудников приходит ко мне и заявляет, что не успевает выполнить задание в срок, я обязательно спрашиваю, почему. И, черт побери, у них всегда находится уважительная при­чина, — он помолчал. — И изредка я спускаю им это с рук.

— Изредка? — хором переспросили Лысый и Высокий.

— Ну ладно, ладно. Почти всегда. Несмотря на вспыльчивость, я очень мягкий человек. Всем сочув­ствую, вхожу в положение и так далее. Мои дети вовсю Этим пользуются. Я, конечно, могу наорать на них, устроить грандиозный скандал, но... Ну, вы понима­ете.

Все снова рассмеялись.

— Но наказывать их у меня духу не хватает. Эндрю почувствовал симпатию к Элегантному:

— По-моему, это не самый страшный недостаток.

Но в голосе Элегантного неожиданно зазвенел металл:

— Это ужасный недостаток. Просто ужасный. Эндрю был ошарашен, но промолчал. А Элегант­ный продолжал:

— Я теряю доверие людей. Они считают меня непоследовательным и несправедливым. Если я од­нажды потребую, чтобы работа была сделана точно в срок, они решат, что на самом деле никакой сроч­ности нет. Вы, конечно, будете смеяться, но проблема знаете в чем? — Он выдержал паузу. — В том, что я хочу им нравиться!

Эндрю спросил:

— И получается?

— Вы имеете в виду, нравлюсь ли я им? Наверное, да, но они не уважают меня так, как могли бы, будь я последователен. А без уважения...— он не договорил. Эндрю закивал головой.

В разговор вмешался Высокий:

— А вот моя проблема — отнюдь не в стрем­лении к дешевой популярности. Я не уверен в том, что могу требовать от подчиненных ответственности. Ведь даже если я точно знаю, за что каждый из них должен отвечать, я чувствую, что они не ощущают своей ответственности. И знаете, почему?

Эндрю покачал головой.

— Потому что я не даю им открыто высказать свое мнение. Я разбиваю их доводы, не дожидаясь пока они полностью выскажутся. Я терпеть не могу споров.

Эндрю добавил:

— И поэтому ваши решения не всегда удачны — ведь вы принимаете их, не имея всей информации, которую могли бы дать ваши подчиненные. Вы про­сто не даете им поделиться этой информацией.

Все закивали. Эндрю понемногу начинал пони­мать суть происходящего, хотя все еще чувствовал себя не в своей тарелке.

Чарли тут же решил проэкзаменовать своего уче­ника:

— Ну-ка, Энди, давай тебя проверим.

— Как?

— Перечисли четыре искушения. Не забыл еще?

Эндрю оглядел присутствующих. Помимо воли у него вырвалось:

— Ребята, кто вы? Ответил Лысый:

— Мы такие же, как ты, — люди, столкнувшие­ся с искушениями. Но мы здесь не для того, чтобы говорить о нас.

Чарли согласился:

— Верно, Энди. Ну что, сможешь припомнить первые четыре искушения?

Эндрю взглянул на свое отражение в окне, соби­раясь с мыслями.

— Ну, ладно. Первое искушение — насколько я понимаю, самое опасное для меня — это искушение поставить свою личную карьеру и интересы выше интересов компании. Из-за этого я становлюсь са­модовольным и теряю фокус, что плохо сказывается на результатах.

Четверо мужчин закивали, правда, Эндрю пока­залось, что они приветствовали не столько правиль­ный ответ, сколь его признание своей подверженно­сти первому искушению. Эндрю решил не думать об этом и продолжал:

— Но даже если я справлюсь с первым искуше­нием, то все равно рискую ничего не добиться, по­тому что меня подстерегает второе.

— Какое же? — спросил Чарли.

— Желание нравиться ближайшим подчиненным вместо того, чтобы требовать от них ответственности. Это и ваша проблема тоже, да? — обратился Эндрю к Элегантному, который молча кивнул в ответ.

— Однако даже если нас не слишком волнует, что думают о нас подчиненные, мы не уверены, что имеем право что-то от них требовать, и это связано с третьим искушением... — он запнулся, — которое я подзабыл.

Лысый подсказал:

— Решения.

— Точно! Ясность. Мы чувствуем, что не можем чего-то требовать от подчиненных, потому что боимся принимать решения в условиях недостатка инфор­мации. Мы оставляем проблемы нерешенными, не предпринимая никаких действий... Так мы пытаемся избежать ошибки. Мы откладываем решение до тех пор, пока ситуация не заходит в тупик, и тогда нам 11ужен кто-то, на кого можно свалить вину за то, что результаты...

—...в лучшем случае не блестящи, — с улыбкой закончил его мысль Элегантный.

Эндрю улыбнулся:

— Вот именно. И тогда руководитель находит коз­ла отпущения, наказывает его, понижает в должно­сти или даже увольняет, хотя ни разу не удосужился объяснить, что от того требовалось. Но даже если руководитель установит четкие и ясные требования, он все равно может проиграть и не достичь желае­мых результатов, потому что существует четвертое искушение — стремление к гармонии.

Высокий поднял руку, молчаливо признавая за собой слабость перед этим искушением. Эндрю улыбнулся ему и продолжил:

— Руководитель боится конфликта, боится вы­нести свои идеи на обсуждение, так как они могут подвергнуться критике. В результате он упускает воз­можность услышать все мнения и предложения своих подчиненных. И я полагаю, что из-за этого и возни­кает страх перед — как вы это назвали? — конструк­тивным производственным конфликтом.

Чарли одобрительно улыбнулся:

— Все так, только причина все-таки в другом. Все дело в пятом искушении.

При этих его словах поезд начал замедлять ход. Чарли и трое остальных — Лысый, Элегантный и Высокий — одновременно взглянули на часы, под­нялись и принялись собирать вещи. У Элегантного обнаружился старинный портфель. " Стоит, небось, кучу денег", — мелькнула у Эндрю мысль.

И тут только до него дошло: они не собираются рассказывать о пятом искушении!

ГЛАВА

ПЯТОЕ ИСКУШЕНИЕ

оезд резко остановился, четверо мужчин кач­нулись вперед и одновременно схватились за поручень. В другой ситуации это могло бы по­казаться забавным, но Эндрю страстно жаждал про­должения беседы:

— Это несерьезно, джентльмены! Не можете же Вы вот так взять и уйти?

За всех ответил Чарли:

— Нам пора, Энди.

Четверо мужчин направились к выходу, но Эндрю преградил им путь. Высокий, за ним Лысый и, нако­нец, Элегантный аккуратно обошли Эндрю, припод­нимая шляпы и кивая головами, прощаясь.

Когда к Эндрю приблизился Чарли, Эндрю вы­тянул руку, загораживая проход.

— Бога ради, скажите мне, что это, — отчаянно заговорил он. — Не надо наводящих вопросов и рас­сказов о вашем отце. Просто скажите, в чем заклю­чается последнее искушение!

Впервые за время их ночной беседы Чарли замет­но огорчился. Эндрю тут же извинился:

— Я не хотел вас обидеть. Но вы же не можете оставить меня в неведении!

Чарли вздохнул:

— Идем со мной.

С этими словами он вышел из вагона, а Эндрю метнулся к сиденью, на котором остался портфель с бумагами. Гидравлические двери зашипели, закрыва­ясь, и Эндрю понял, что за портфелем ему не успеть. Он выскочил на платформу, двери захлопнулись.

Глядя вслед поезду, уносящему его портфель в туннель, Эндрю потер глаза и невольно улыбнулся. Ну и ночка выдалась! Он огляделся. Станция была пуста. Все ушли, и Чарли тоже.

В отчаянии Эндрю кинулся к эскалатору и по­несся вверх. Выскочив на улицу, он огляделся. Чарли и след простыл!

И тут сзади раздался голос:

— Здесь я.

Вздрогнув от неожиданности, Эндрю резко обер­нулся и увидел Чарли, сидящего на скамье на авто­бусной остановке.

— О Боже!

— Что происходит, Энди?

— Что происходит? Я скажу вам, что происхо­дит. Сначала вы бросили меня. Потом напугали до смерти.

Чарли был спокоен и сосредоточен:

— Нет. Я имею в виду, что вообще с тобой про­исходит? Почему ты в таком отчаянии?

Эндрю вздохнул и опустился на скамью рядом с Чарли. Помолчав несколько минут, он уронил голову на руки и заговорил:

— Впервые за свою карьеру я чувствую, что тону. Мало того, пытаясь удержаться на плаву, я топлю других.

Чарли молчал. Эндрю продолжил:

— Я всегда и во всем умел добиваться своего, а теперь, кажется, удача отвернулась от меня.

— Что же случилось? — спросил Чарли.

— Не знаю. Я пытаюсь сохранить равновесие, а почва уплывает из-под ног. Слишком много нюансов. Слишком много деталей. Слишком много никчем-i юго, ерунды. Все ерунда.

Чарли похлопал Эндрю по спине:

— Давай-ка я расскажу тебе о пятом искуше­нии.

— Расскажите, — Эндрю глубоко вздохнул.

— Мой отец — ничего, что я снова говорю о сво­ем отце?

— Конечно, Чарли. Я просто глупец. Вы, навер­ное решили, что мне скучно слушать о вашем отце, но на самом деле мне просто больно. Продолжайте, пожалуйста.

— Хорошо. Мой отец не был хвастуном, но кое-чем любил похвалиться. Знаешь, чем?

— Не знаю.

— Людьми, которые на него работали. Он всегда говорил о них с большим подъемом.

Чарли улыбнулся, вспоминая.

— И, помнится, он не раз повторял, что доверил свою карьеру своим людям. — Чарли помолчал и спросил: — Можешь ли ты сказать то же самое?

Эндрю не задумываясь покачал головой:

— Ни в коей мере. Большинству моих подчинен­ных абсолютно все равно, уволят меня завтра или нет.

Чарли был полон сочувствия:

— Отчего так, Энди?

Эндрю вглядывался в пустоту улицы, покачивая головой. Наконец он ответил:

— Не знаю. Каждый из них думает только о сво­ей карьере.

— А ты?

— Не знаю, Чарли. Наверное, я озабочен своей карьерой не больше и не меньше остальных. Не ду­маю, что я хуже всех..

— Я не об этом спрашиваю. Я хочу знать, могут ли они доверить тебе свою карьеру?

Эндрю опять уставился в темноту:

— Не хочу показаться равнодушным, но мне ка­жется, что я вовсе не обязан отвеч, и i, и к.ipi, epy сво­их подчиненных.

— Не в этом дело, Энди. Речь идет о доверии. О том, что можно рискнуть и довериться споим под­чиненным. Прежде чем они станут доверять тебе, ты должен научиться доверять им. Стать незащищен­ным.

— Погодите минуту. Какое эк> имеем отношение к конфликту?

— Ну, а как ты думаешь, почему люди боятся конфликта?

Эндрю пожал плечами:

— Наверное, по привычке. Или боя тем, что их обидят.

— Возможно. Но я думаю, что все дело в доверии. Когда люди доверяют друг другу, им не приходится скрывать мысли и чувства. Они говорят то, что дума­ют, и не боятся, что пострадают из-за этого.

— Не знаю, Чарли. Мне кажется, что некоторая напряженность на рабочем месте только полезна. Ког­да все друг другу доверяют, это расслабляет. Легко потерять хватку. Я не хочу, чтобы мои люди чувство­вали себя чересчур комфортно.

— Но ради Бога, почему?

— Потому что сытость и благодушие вредят ра­боте.

Чарли, похоже, начал терять терпение:

— Ну же, Эндрю. Между благодушием и дове­рием огромная разница. Ты достаточно умен, чтобы понимать это!

— Возможно, я вообще недоверчив по своей на­туре.

— А ты знаешь, почему люди не доверяют друг другу?

— Не знаю. Почему?

— Потому что бояться обжечься. Другими сло­вами, оказаться незащищенными.

Эндрю медленно покивал головой:

— Ну да. Это правда.

— А знаешь, какое лучшее средство от этого стра­ха?

Эндрю не знал.

— Открыться и обжечься. Иногда это даже полез­но. Начинаешь понимать, что это не смертельно.

— Значит, вы утверждаете, что я не люблю кон­фликты, потому что не доверяю людям, а не доверяю потому, что боюсь показать свою незащищенность?

Чарли кивнул:

— Ну да. Боишься показать слабость. Ошибиться. Не понравиться кому-то. Упасть в чьих-то глазах.

— И вы утверждаете, что хорошие руководители, как, например ваш отец, нарочно не защищаются от людей, способных нанести удар в спину?

— Звучит довольно странно, но по сути так и есть. Мой отец никогда не боялся быть незащищенным среди своих служащих. Он доверял им. Именно по­этому они спокойно чувствовали себя при возникно­вении здорового, конструктивного конфликта. Никто не боялся, что его обидят.

Эндрю глубоко вдохнул:

— Значит, корень всего — незащищенность? Чарли кивнул и посмотрел на часы. Эндрю сно­ва вздохнул:

— Мне это кажется очень рискованным.

— Рискованно? Получать результаты, требовать ответственности, добиваться ясности, использовать конструктивный конфликт? Если в конечном итоге все это требует открытости и доверия, то не стоит ли рискнуть, как ты это называешь?

Эндрю пожал плечами:

— Ну, не знаю.

В этот момент к остановке подъехал автобус. Чарли поднялся:

— Это мой.

Эндрю задал последний вопрос:

— Но как я могу чувствовать себя комфортно, если я не защищен?

Двери автобуса открылись. Хлопнув Эндрю по плечу, Чарли шагнул в салон:

— В этом уж ты сам должен разобраться, Энди. Постарайся.

Чарли улыбнулся, двери автобуса закрылись.

Эндрю успел заметить, что Чарли поздоровался с водителем так, будто они сто лет знакомы. Автобус тронулся. Эндрю машинально сделал несколько шагов вслед, не замечая, что оказался на проезжей части.

Сзади раздался пронзительный гудок. Эндрю обернулся и был ослеплен фарами приближающе­гося автобуса. Эндрю закричал.

Автобус снова загудел, и Эндрю... проснулся в ва­гоне метро от собственного крика. Поезд подъезжал к станции " Вэлнат Грик".

Протирая глаза, Эндрю бросил взгляд на часы. Всего лишь двадцать минут прошло с того момента, как он сел в поезд. Поразительно, сколько всего мо­жет присниться за столь короткое время!

Схватив портфель, который к его радости оказался на месте, Эндрю вышел из вагона и направился к вы­ходу из станции. Завтрашнее заседание совета дирек­торов уже не угнетало его так, как полчаса назад.

ГЛАВА

ЗАСЕДАНИЕ

СОВЕТА ДИРЕКТОРОВ

ндрю О'Брайен ни разу в жизни не опазды­вал на собрания совета директоров. Но сегод­ня в 9: 02 он все еще сидел за своим столом и вглядывался в вид на Бей-Бридж, открывающийся из окна кабинета.

Уверенность, охватившая его прошлой ночью по­сле поездки в метро, растаяла как дым. Персонажи его странного сна: Чарли, Лысый, Высокий и Элегант­ный — почти стерлись из памяти. Эндрю не сомне­вался, что ближайшие несколько часов будут самыми ужасными в его жизни.

Зазвонил телефон, и Эндрю нажал кнопку:

— Слушаю, Джоан.

Он знал, что услышит в ответ:

— Мы ждем вас.

— Иду.

Эндрю глубоко вздохнул и направился к двери.

Заседание совета директоров проводилось раз в год, поэтому народу было много. Председатель совета, крупный загорелый мужчина, уже занял свое место во главе стола. По сторонам расположились двенад­цать членов совета. Кроме них, в зале присутствова­ли Стефен, главный финансовый директор, Джанис, глава отдела продаж, и Джоан, секретарь-референт Эндрю.

Заняв единственное свободное кресло напротив председателя, Эндрю кивком приветствовал собрав­шихся. Оглядывая зал, он заметил незнакомую жен­щину с седыми локонами и резкими чертами лица. Председатель представил ее:

— Эндрю, это Кэтрин Петерсен из " Би энд Эл Секьюритис". Я думаю, вы общались в телеконфе­ренциях в прошлом квартале. Она заменяет Карла в совете директоров.

Эндрю вспомнил Кэтрин, но не мог припомнить ее имя в списке приглашенных на сегодняшнее со­брание.

— Рад вас видеть. — Он подошел к Кэтрин, что­бы пожать ее руку. Женщина ничего не ответила и лишь вежливо улыбалась.

Когда Эндрю вернулся на свое место, председа­тель открыл собрание:

— Ну что ж, начнем. Я думаю, все присутству­ющие знакомы с финансовыми показателями этого квартала, и все мы понимаем, что они...

Эндрю подхватил:

— В лучшем случае не блестящи. Присутствующие в зале засмеялись громче, чем

следовало бы, а председатель громче всех:

— Правильно. Все мы получили копии квартальных и годовых финансовых отчетов, все в курсе событий. Поэтому вместо того, чтобы слушать, как Эндрю рассказывает то, что мы и так знаем, предлагаю со­средоточить внимание на некоторых новых инициа­тивах, запланированных на первое полугодие.

Большинство членов совета одобрительно заки­вали. Эндрю не мог поверить, что все так легко обо­шлось. Он и надеяться не смел... Кэтрин записала что-то в своем блокноте, и Эндрю попытался угадать, что именно.

Председатель продолжал:

— Итак, Эндрю. Я думаю, мы начнем с компен­сационного плана для высшего руководства на буду­щий год и с результатов исследования потребителей, проведенного в прошлом квартале.

Эндрю кивнул Стефену, финансовому директору компании, который занимался подготовкой пакета компенсаций. Примерно час присутствующие провели в приятной дискуссии о преимуществах покупки ак­ций компании на льготных условиях перед выплатой наличными, после чего Стефен сел на место. Кое-кто из членов совета задавал вопросы, но не Кэтрин — та лишь что-то быстро записала в блокнот.

Затем Эндрю представил обзор исследования по­требителей, объяснив попутно, что нельзя с уверен­ностью утверждать, будто именно печатная реклама способна решить проблемы компании; очевидно, по­требуется дополнительное исследование. Снова по­следовало несколько дежурных вопросов от членов совета, но не от Кэтрин, которая опять сделала не­сколько пометок в блокноте. Казалось, разговор ее совершенно не интересовал.

В полдень сделали перерыв на ланч, во время ко­торого Джанис рассказала о планах по реорганиза­ции телемаркетинга. Когда она закончила, участники собрания вежливо поаплодировали.

В течение следующих двух часов совет директо­ров одобрил инициативы по корректировке курса акций и прослушал доклад о судебном процессе, за­теянного несколькими акционерами. Эндрю ловко направлял разговор в нужно русло, демонстрируя при этом и самообладание, и чувство юмора. Не без удивления он обнаружил, что собрание доставляет ему удовольствие.

К двум часам стало очевидно, что обсуждать боль­ше нечего. Председатель взглянул на часы:

— Похоже, мы рассмотрели все пункты повестки дня. Если больше ничего нет, давайте закончим, — он повернулся к помощнице Эндрю. — Когда у нас сле­дующее собрание, Джоан?

Эндрю испытывал странное облегчение, смешан­ное с чувством вины. Он уже с нетерпением ждал окончания собрания, ему не терпелось оказаться дома. После того, как Джоан огласила дату следующего за­седания, собравшиеся принялись собирать бумаги. Некоторые тут же направились к выходу.

В этот момент Кэтрин подняла руку и выходящие из зала замедлили шаг. Председатель, тоже заметив­ший ее попытку привлечь внимание, улыбнулся:

— Да, Кэтрин.

Шум в комнате постепенно стих.

Кэтрин нахмурилась и посмотрела в блокнот:

— Прежде чем мы разойдемся, я хотела бы за­дать несколько вопросов.

Участники собрания вернулись к столу и стали доставать обратно блокноты и ручки.

— Конечно, Кэтрин. Я думал, мы сегодня так и не услышим ваш голос.

— Что ж, — сказала она серьезно, — я не плани­ровала выступать сегодня, ведь я впервые участвую в заседании совета директоров вашей компании. Обыч­но мне нужно несколько собраний, чтобы понять, что происходит, — Кэтрин сделала паузу и решительно добавила: — Но сегодня все по-другому.

При этих ее словах председатель кивнул. В ком­нате стало совсем тихо.

— У меня есть вопрос, — сказала Кэтрин. Председатель посмотрел на Эндрю, который за­мер на своем месте.

Кэтрин тоже повернулась к Эндрю:

— Чего вы ожидаете от первых двух кварталов будущего года, Эндрю? — Прежде чем тот смог от­ветить, она уточнила вопрос. — Я имею в виду, с пла­нами все ясно, но почему вы думаете, что проблемы, которые вы испытывали в этом году, исчезнут в сле­дующем?

Эндрю задумался, но всего лишь на мгновение:

— Во-первых, я назначу нового начальника отдела маркетинга, и одна из проблем будет решена.

Кэтрин молчала, и Эндрю продолжил:

— Во-вторых, должна улучшиться ситуация на рынке. И, в-третьих, мы рассматриваем возможность приобретения какой-нибудь компании для расши­рения нашей линии услуг. Это все несомненно по­может поправить дела.

Отложив ручку в сторону, Кэтрин взглянула на председателя, который никак не прореагировал на слова Эндрю.

— Я часто бываю на заседаниях советах дирек­торов, и вы мне хорошо заплатили за то, чтобы я пришла к вам, так что не будем ходить в©круг да около. — В зале установилась гробовая тишина. — У вас здесь серьезные проблемы.

Председатель заметил:

— Конечно же, наше положение на рынке нас не вполне устраивает, и доходы могли бы быть по­выше, но я не думаю, что те цифры, которые привел Эндрю...

Кэтрин вежливо, но твердо перебила председа­теля:

— Не в цифрах дело, а в том, что я не заметила, чтобы кого-то всерьез волновала ситуация.

Председатель нахмурился. Эндрю старался не вы­казывать своих чувств.

— Ждать улучшения на рынке — это ждать у моря погоды. Рассчитывать, что назначение нового начальника маркетингового отдела решит все про­блемы — по меньшей мере наивно. Он не будет рабо­тать в полную силу как минимум первые несколько кварталов, — Кэтрин заглянула в свои записи. — И, наконец, идея с приобретением. Вам и своей-то ком­панией управлять трудно, так что покупка новой вряд ли принесет какую-то пользу. Скорее, приведет к рас­пылению сил и средств.

Все были потрясены прямотой Кэтрин. Первым опомнился Стефен:

— Поймите меня правильно, я не пытаюсь оправ­даться, но хорошо ли вы знаете положение дел в нашей отрасли? Мы превосходим многих конкурентов...

— Знаю, — ответила Кэтрин. — Я вчера специаль­но все проверила. Поправьте меня, если я ошибаюсь. Вы занимаете третье место в отрасли, где конкуриру­ют шесть сильных компаний. Три из них работают еще хуже вашего, зато две другие показывают очень хорошие результаты. И именно они представляют для вас серьезную опасность.

Она просмотрела свои бумаги, но, казалось, так и не нашла того, что искала.

— Если память мне не изменяет, за последний год ваши доходы снизились. Рынок увеличился всего на пять процентов, это немного, не спорю, но вы не показали соответствующего роста прибыли.

Председатель любой ценой пытался избежать кровопролития:

— Возможно, вы правы, Кэтрин. К каким-то ве­щам мы должны отнестись с большей серьёзностью, но я все-таки считаю, что в основном наши проблемы связаны с маркетингом, из-за Терри мы оказались от­брошены на несколько месяцев назад.

— Что же именно Терри сделал не так? — заин­тересовалась Кэтрин.

Этот прямой вопрос заставил Эндрю подняться в кресле:

— Начать с того, что он не смог перестроить нашу рекламную стратегию так быстро, как требовалось. Очевидно, не хватило творческого потенциала. Да и менеджер он был неважный.

— Это вы наняли его на работу? Эндрю кивнул.

— Тогда его провал на вашей совести.

Теперь уже многим участникам собрания не си­делось на месте. А Кэтрин между тем продолжала:

— Вы оценивали управленческие навыки Терри, нанимая его на работу?

Эндрю ответил, запинаясь:

— Ну, конечно, то есть как всегда. Я имею в виду, так же, как обычно... со всеми. Понятно, что он об­ладает навыками менеджера, раз занимал руково­дящие должности. У него были прекрасные реко­мендации...

— И каковы же ваши требования к новому кан­дидату на эту должность? Где гарантия, что вы не повторите ту же ошибку?

Эндрю не успел придумать ответ на этот вопрос — раздался громкий стук, как будто в соседней комнате в стену вбивали гвоздь. Джоан отправилась посмо­треть, что происходит.

Воспользовавшись заминкой, в разговор вмешал­ся Председатель:

— О'кей, Кэтрин. Я думаю, вы сделали несколько очень важных замечаний. Но это немного... слиш­ком... — он не мог подобрать слово.

— Несправедливо, — помог ему Стефен. — Легко критиковать, когда дела идут неважно, но все не так просто, как вы утверждаете. Откуда мы можем знать, будет ли новый человек хорошим руководителем?

Все на минуту умолкли. Наконец, заговорила Лжанис:

— Не могу не согласиться со Стефеном. Мы де­лаем, что можем, это касается и ситуации с марке­тингом. И проблемы не только у нас. В прошлом квартале у двоих наших конкурентов сменились ко­манды топ-менеджеров. Так что их ждут те же труд­ности, что и нас.

Было похоже, что остальные участники собрания совершенно согласны с Джанис.

Тем временем стук прекратился, и Джоан верну­лась в комнату.

Кэтрин снова заговорила, на этот раз с ноткой сарказма:

— Ну что ж, видимо, ваши дела лучше, чем я предполагала. — Казалось, этим замечанием она под­вела итог разговору.