Общение с энергетическими схемами космоса

Мы можем ощущать эти энергетические схемы в качествах вещей. Видя только внешний образ, просто вещность отдельных вещей, мы тем самым умерщвляем их. Мир становится плоским и бессмысленным. Если же мы откроемся качествам вещей, сущности бытия вещей — прозрачности неба, прочности скалы, завихренности ветра, пронзительности криков гагар — и связям между вещами, смыслу вещей, то сможем ощутить их энергию. Мы почувствуем, как она струится в нас, и тогда сможем ответить ей, а она сможет ответить нам.

Чтобы понять, как можно общаться с энергетическими схемами космоса, нужно помнить, что, помимо речи, есть много других способов общения. Музыкант Джим Ноллман является также специалистом по этиологии — науке, которая изучает поведение животных. Он научился использовать музыку для общения с представителями иных, нежели мы, видов. В своей книге «Время дельфиньих снов» Ноллман ясно дает понять: чтобы общаться с другими видами, необходимо изменить весь образ жизни, образ видения, мышления и восприятия и в особенности отношение к времени. Он рассказывает о своем опыте проникновения в «бизонье время», когда он вместе со съемочной группой работал в Йеллоустонском парке. Этот опыт прекрасно иллюстрирует, что можно по-настоящему общаться, используя энергетические схемы.

Съемочная группа пыталась сделать фильм, который запечатлел бы, как Ноллман общается с лосем, используя для этого музыку. Им не удалось найти лося, зато они неожиданно наткнулись на стадо бизонов, насчитывающее более ста голов. Товарищи постарались убедить Ноллмана не подходить к стаду, боясь, что бизоны могут на него напасть. Он все же пошел, но, учтя предупреждения, двигался очень осторожно — ему понадобился целый час, чтобы одолеть три сотни ярдов. На ходу он наигрывал на гитаре повторяющуюся монотонную фразу из четырех нот.

Медленно-медленно я сокращал расстояние между собой и стадом. Потом произошло нечто странное. Внезапно — можно даже сказать, слишком внезапно — я оказался не больше чем в сотне футов от ближайшего зверя. Будто меня перенесло туда по воздуху, будто и не было томительного часа, когда я подбирался к стаду со скоростью черепахи. Возможно, то была просто-напросто реакция моих чувств на усыпляющий мотив, возможно — шок от того, что я смотрел прямо в карие глаза громадины-бизона, только все мои чувства будто продуло головокружительным ветром, пролетевшим через речную долину на высоте 8500 футов. Все предметы выглядели необычайно резкими и яркими. Казалось, прерия и горы ожили. То была почти галлюцинация — почти, но не совсем. Дело было даже не в том, что любая отдельно взятая часть пейзажа разительно изменилась, — скорее, каждая часть выглядела более живой. Я попал в бизонье время.

Теперь он стоял прямо перед стадом. Из гущи бизонов выступили три самца.

Случилось совершенно невероятное. Я увидел, как из стада параллельно трем крупным бизонам, пульсируя, лучится грязновато-желтый свет. Он походил на кольцо, на дымовую завесу или забор, который, выступая вперед, окружал все стадо. Он светился, но не ярко, скорее походя на отдельные пузырьки или пучки светящейся энергии. Казалось, он вот-вот вспыхнет. Кольцо света остановилось передо мной, как граница или сигнал, отмечающий территорию группы: граница, общая аура, энергетический вырост групповой речи бизоньего стада. Однако оно не было вещественным. Я чувствовал: стоит мне моргнуть — и оно исчезнет. У меня не было никаких сомнений в том, что я действительно видел то, что мне привиделось — как только я опустил левую ступню прямо на кольцо, самый крупный самец, стоявший меньше чем в сотне футов от меня, стал рыть копытом землю. Я убрал ногу. Бык сразу оставил свое занятие. Дабы убедиться, что связь именно такова, как я думаю, я снова поставил ногу на светящееся кольцо. И снова громадный бык принялся рыть землю.

После того, как Ноллман с бизоном исполнил этот танец еще несколько раз, бизон, похоже, понял, что пришелец явился с миром и никому не угрожает. Внезапно Ноллман оказался в окружении бизонов, а кольцо исчезло. Он выждал некоторое время, и стадо неспешно побрело к реке. Ноллман проник в бизонье время и благодаря танцу энергии и музыки вступил в общение с целым стадом бизонов. Это общение было обоюдным: он предложил бизонам свой танец дружбы, и они ответили. По словам Ноллмана, почти гипнотическое звучание четырех нот подействовало не только на бизонов, но и на него самого, открыв ему восприятие мира за пределами речи.

Как правило, мы воспринимаем мир и реагируем на него не прямо, а опосредованно, через слова. Зачастую, услышав звук, мы сначала испытываем к нему какое-то чувство — положительное или отрицательное, а потом думаем, как этот звук назвать. Мы слышим звук, даем ему название и только потом реагируем на него. Точно так же работают и другие чувства, поэтому мы воспринимаем окружающий мир сквозь фильтр слов. Обычно этот процесс возникает так быстро, что мы его не осознаем, но именно так бывает со всем, что мы воспринимаем — мы живем в мире слов. Понаблюдав за своим сознанием в действии, иногда можно уловить, как протекает весь этот процесс, даже на примере простейших звуков и образов.

Однако бывают случаи, когда мы воспринимаем мир непосредственно и действуем тоже непосредственно, минуя словесный барьер. Когда ребенок плачет, мать бросается к нему. Ей не нужно ничего говорить или думать — это приходит потом. Иногда люди рассказывают о мгновениях, когда они были особенно спокойны, ни о чем не думали, и тогда, глядя на любимое животное или ребенка, они на какой-то краткий миг начинали ясно видеть мир глазами другого. И тот миг, как бы краток он ни был, изменял их отношение к этому существу.

Благодаря телу и тому тонкому ощущению, которое оно передает, можно осознать такие уровни восприятия своего мира и общения с ним, к которым мы обычно глухи, слепы и немы. Обычно у нас бывает постоянное внутреннее ощущение своего тела, которое мы можем осознать в любой миг, но которым по привычке пренебрегаем. Волшебство случается тогда, когда ваша осознанность настраивается на это внутреннее ощущение тела во всей его полноте. Когда же вы совсем утрачиваете такое ощущение, это может обернуться трагедией.

Невропатолог Оливер Сакс в своей книге «Человек, который перепутал свою жену со шляпой», рассказывает о женщине, утратившей внутреннее ощущение своего тела («шестое чувство», которое невропатологи называют проприоцепци-ей). Сначала она совершенно не могла двигаться — не потому что была не в силах привести в действие мышцы, а потому что, не имея внутреннего ощущения тела, не чувствовала, где в данный момент находятся его части. Голос ее стал совершенно монотонным, лицо — невыразительным. Ценою огромных усилий она снова научилась ходить, сидеть и вести внешне нормальную жизнь, заменив внутреннее телесное ощущение чувством зрения. Пока руки и ноги были у нее на виду, она могла ими пользоваться. Сакс говорит: «Кристина обречена жить в неописуемом, невообразимом мире, хотя к нему лучше подошли бы слова «немир», «ничто». Иногда у нее бывают срывы... «Если бы только я могла чувствовать! — рыдает она, — Но я забыла, что это такое».

Сакс показал Кристине любительский фильм, где она снята до болезни. «Да, конечно, это я, — улыбается Кристина, а потом плачет. — Только я больше никогда не буду этой изящной девушкой! Она ушла, и я не могу ее вспомнить, я не могу даже ее представить. Как будто из меня что-то вырвали, из самого нутра!» Объединяя ум с телом, мы осознаем внутреннее ощущение тела. Тело — обитель эмоций и более глубоких чувств радости и печали, которые скрываются за страхом, тревогой и гневом.

А сейчас пусть ваша осознанность легко переместится на внутреннюю сторону предплечья. Вы с закрытыми глазами точно знаете, где это место, просто чувствуя это, испытывая ощущение тепла и жизни. Хотя такое внутреннее ощущение тела может показаться довольно незначительным, на самом деле оно жизненно необходимо. Осознать это ощущение в повседневной деятельности и сохранить его на миг — это очень сильная практика, помогающая объединить ум с телом и таким образом почувствовать мир и установить с ним непосредственную связь, без разобщенности, привносимой речью.

Попробуйте такое упражнение. Вы сидите в кафе или столовой (или автобусе, или в поезде) — вероятно, вы неоднократно бывали там раньше. Теперь, вместо того, чтобы поддаться блужданию мыслей, ощутите присутствие собственного тела. Потом на миг оглядитесь, рассмотрите детали одежды окружающих людей.

Прислушайтесь к интонациям их голосов и к звукам уличного движения, вдохните запах остывающего кофе и сладкий аромат сдобы. И само это место внезапно оживет, будто вы на миг очнулись от сна. Вы по-настоящему здесь, мир по-настоящему здесь.

Когда тело и ум едины, мы принимаем полное участие в своем мире и можем общаться на уровне, более глубоком, нежели речь. Принимая физическое и эмоциональное участие в мире другого существа, мы общаемся с этим существом. Слушая озабоченный рассказ друга, вы, возможно, сумеете почувствовать печаль, которую он передает телом и окружающим пространством даже более глубоко, чем воспринимая слова. Стоя с открытым сердцем рядом с большим платаном, вы сможете почувствовать как жизнь дерева бьется в вашем теле. Часто можно почувствовать присутствие человека, двигающегося рядом с вами, даже если вы сидите к нему спиной или находитесь в темной комнате. Иногда можно ощутить агрессию в атмосфере, если войти в комнату, где только что произошла жестокая драка, и ощутить покой в атмосфере лечебницы.

Больной может почувствовать себя выздоровевшим, сидя у подножия горы. Стоя на вершине утеса, в определенной точке можно почувствовать беспокойство — и не из-за сильного ветра, а просто из-за рельефа местности. Сидя тихо, без тревоги у постели умирающего, можно принести ему покой. Но все это можно почувствовать только в

том случае, если в этот самый миг быть восприимчивым к ощущениям собственного тела и за его пределами. В такие моменты нас не заботит, где мое пространство, а где твое, где мои границы, а где твои. Когда мы расслабляемся и перестаем следовать проторенному пути, для нас открываются необъятные просторы открытости, участия и любви к миру.

В своей книге «Время дельфиньих снов» Джим Ноллман приводит забавный случай, когда он соприкасался с миром индюка и общался с его энергией. Он жил в Мексике. Каждый день он сидел во дворе и играл на флейте, и «каждый раз, когда моя флейта издавала определенный высокий звук, живший по соседству индюк отзывался громким кулдыканьем.»

Весь следующий месяц Ноллман уделял час в день игре «в странные песни и странные звуки с этим индюком».

Неужели я действительно общаюсь с моим приятелем, жирным индюком? Если быть совершенно честным, часть моего сознания относилась к этому весьма скептически... Но здесь присутствовал и уровень, который не так легко объяснить логически. Потому что, я, видите ли, по-настоящему узнал индюшачью энергию. Очень трудно сказать, что она именно такая или в точности сякая... Здесь речь идет о моем ощущении сотрудничества с птицей, о том, как в конце концов индюк сидел за проволочной изгородью, ожидая моего прихода, о моей растущей чуткости к настроениям птицы — о наших общих ощущениях по поводу погоды, о неприязни к резким движениям, звукам, переменам. Речь идет о растущем умении воздействовать на индюшачье время, на индюшачий сон... И эти отношения основывались не на наблюдении, а скорее на соучастии...

И все же гораздо труднее определить, что именно мы оба передавали друг другу. То были не слова. И не эмоции. И не то, чтобы движения. Скорее, это был... обмен чистой энергией, той, которую мы так легко излучаем, когда молоды и влюблены. Это то, что порождает, играя, талантливый музыкант. Для меня это переживание было прямым и очень непосредственным.

Когда у нас самих бывают проблески такого общения, мы обычно отмахиваемся от них как от «выдумок», потому что они нас пугают. Они не укладываются в наше представление об устройстве мира. Люди, которые испытывают такие переживания особенно ярко, боятся, что их сочтут ненормальными или «непрактичными», и поэтому стараются скрывать свои видения и прозрения даже от самих себя. Иногда отказ признать собственные переживания приводит к депрессии или безумию. Почему бы не попытаться думать, что они — не фантазии, и не посмотреть, как изменится ваш мир?