Меч заостряется 4 страница

ты нисколько не огорчен? "

" Был ли огорчен Джозеф на момент твоего

разговора с ним? "

" Ну-у... нет".

" Ну и отлично". Тема была просто закрыта.

Затем к моему величайшему изумлению,

Сократ достал пачку сигарет и закурил. " Кстати о

дыме", - " Я разве не говорил тебе о том, что нет ничего

хуже плохой привычки? "

Я не верил своим глазам и ушам. Я сказал себе,

что это происходит не со мной.

" Нет, ты не говорил мне об этом, однако, я

приложил огромные усилия, чтобы изменить свои

собственные плохие привычки".

" Понимаешь, это было нужно для того, чтобы

развить твою волю и обуздать твои инстинкты. Можно

сказать, что сама по себе привычка - любой

неосознаваемый, навязчивый ритуал - есть негативное

явление. Но отдельные виды действий - курение,

выпивка, прием наркотиков, потребление сладостей или

задавание глупых вопросов - и плохи, и хороши

одновременно; у каждого действия есть своя цена, и

свое удовольствие. Отдавая себе отчет в этих двух

сторонах, ты становишься реалистичным и

ответственным за свои действия. И только тогда ты

можешь сделать свободный выбор воина - делать или

не делать.

" Есть такая пословица: " Когда ты сидишь -

сиди; когда ты стоишь - стой; чтобы ты не делал - не

вихляй". Совершив выбор, следуй ему со всем своим

духом. Не уподобляйся евангелисту, который думал о

молебне, занимаясь любовью со своей женой, и молясь,

думал о занятиях любовью с женой".

Я посмеялся, живо представляя себе эту

картину, тем временем, Сократ выдыхал

безукоризненные колечки дыма.

" Лучше совершить ошибку со всей силой

своего существа, чем тщательно избегать ошибок дрожа

от страха. Ответственность означает признание как

цены, так и удовольствия, а также совершение выбора

основанного на этом признании и жизнь с этим

выбором без сожалений.

" Похоже на крайности: " Или-или". Как насчет

умеренности? "

" Умеренность? ", - он вскочил на стол, словно

евангелист. " Умеренность? Это -посредственность,

страх и смятение в маскировке. Это - благоразумная

дьявольская ложь. Это - шаткий компромисс, который

никого не сделал счастливым. Умеренность - это для

мягкотелых, извиняющихся наблюдателей мира,

которым страшно что-либо предпринять. Она - для тех,

кто боится заплакать или засмеяться, для тех, кто боится

жить или умереть. Умеренность", - он набрал

побольше воздуха, готовясь к заключительному

приговору, - " это тёпленький чаёк, который готовит сам

дьявол! "

Я засмеялся. " Сок, твои проповеди начинаются

как пушечный гром, а заканчиваются слабеньким

" пшиком". Тебе нужно ещё много практиковаться".

Он пожал плечами, слезая вниз со стола. " То же

самое мне всегда говорили в семинарии". Я понятия не

имел, говорил ли он серьёзно или нет. " Сок, я всё равно

думаю, что курение - это отвратительно".

" Разве я, только что, не разъяснил тебе

главного? Не курение; привычка - вот что

отвратительно. Я могу курить по сигарете в день, а

потом не курить шесть месяцев; я могу получать

удовольствие, выкуривая по сигарете в день или в

неделю, без неконтролируемых позывов закурить ещё.

И когда я курю, я не делаю вид, что мои легкие не

заплатят цену; после, я предприму соответствующие

действия, чтобы сбалансировать отрицательные

последствия".

" Я просто не мог представить, что воин может

курить".

Он выпускал колечки дыма прямо у меня под

носом. " Я никогда не говорил о том, что воин ведет

себя тем образом, который ты считаешь совершенным,

или о том, что все воины действуют так, как действую я.

Однако, мы все следуем Домашним Правилам.

Таким образом, отвечает ли мое поведение

твоим стандартам или нет, тебе должно быть понятно,

что я овладел всеми своими порывами, всем своим

поведением. У меня нет привычек; мои действия

осознаваемы, преднамеренны и доскональны".

Сократ вынул сигарету и улыбнулся мне: " Ты

стал занудой со всей своей строжайшей дисциплиной и

гордостью. Пришло время устроить небольшую

пирушку".

Затем Сократ достал из своего письменного

стола бутылку джина. От невероятности

происходящего, я мог только сидеть и трясти головой.

Он сделал мне джин с тоником.

" Шипучка, папаша? "

" У нас только фруктовые соки, и не называй

меня " папаша" ", - произнес он, напоминая мне о

словах, которые он уже говорил когда-то давным-

давно. Только взгляните на него, он предлагал мне джин

с тоником, сам же пил неразбавленный джин.

" Итак", - сказал он, быстро выпив свой джин, -

" пришло время развлечься хорошенько".

" Мне нравится твой энтузиазм, Сок, но у меня

тяжелая тренировка в понедельник".

" Одевай курточку, сынок, и следуй за мной". Я

так и сделал.

В Сан-Франциско был субботний вечер и это

единственное, что я помню отчетливо из мелькания

огней, звона бокалов и смеха. Мы постоянно

находились в движении.

Мне хорошо запомнилось воскресное утро.

Было около пяти часов ура. Моя голова гудела. Мы шли

по Мишн, пересекая Четвертую Стрит. Я едва различал

признаки улиц из-за густого утреннего тумана.

Внезапно, Сок остановился и стал всматриваться в

туман. Я наскочил на него сзади, хихикнул, а потом

быстро проснулся; что-то было не так. Из тумана

вынырнула большая тень. Мой полузабытый сон снова

ожил, однако он исчез, когда из тумана появилась

вторая тень, затем третья: три мужчины. Двое из них -

высокие, худощавые и напряженные - преградили нам

путь. Третий приблизился к нам и достал нож из своей

поношенной кожаной куртки. Я почувствовал удары

пульса в своих висках.

" Давайте деньги", - скомандовал он.

Не отдавая себе отчета, я шагнул к нему,

доставая свой бумажник, и по ходу споткнулся.

Он дернулся и бросился ко мне, размахивая

ножом. Я никогда не видел, чтобы Сократ так быстро

двигался. В мгновение ока, он схватил нападающего за

запястье, выкрутил руку и отшвырнул его далеко в

сторону, как раз в этот момент, второй головорез

рванулся вперед, но не смог прикоснуться ко мне.

Сократ сбил его с ног молниеносной подсечкой. Третий

даже не успел шевельнуться, когда Сократ уже повалил

его, выкрутив руку. Он уселся на него сверху и сказал:

" Как насчет ненасильственных методов? "

Один из парней начал подыматься, но Сократ

издал мощнейший крик, и он просто упал на спину. К

этому времени главарь очухался, нашёл нож и злобно

хромал в сторону Сократа. Сократ встал, поднял парня,

на котором он сидел, и запустил им в любителя ножей с

криком: " Лови! " Оба покатились по асфальту. Потом,

все трое, в дикой ярости, бросились к нам, на последний

приступ.

Следующие минуты прошли словно в

помутнении. Я помню, как Сократ толкнул меня, и я

упал на землю. Затем все стихло. Слышался только чей-

то стон. Сократ неподвижно стоял, потом свободно

опустил руки и глубоко вздохнул. Он выбросил ножи в

решетку стока, потом, повернулся ко мне. " С тобой всё

в порядке? "

" Кроме головы".

" Ты пострадал? "

" Только от алкоголя. Что произошло? "

Он повернулся к трем парням, навзничь

лежащим на тротуаре, опустился на колени и стал

пробовать их пульс. Переворачивая их, практически

нежно, он мягко ощупывал их, проверяя на наличие

травм. Только тогда, до меня дошло, что он делал всё,

что мог, чтобы излечить их! " Вызови скорую", - сказал

он, повернувшись ко мне. Я добежал до ближайшей

телефонной будки и позвонил. Затем, мы быстро ушли

по направлению к автобусной остановке. Я взглянул на

Сократа. В уголках его глаз дрожали слезы, и, впервые,

за то время, когда я знал его, он выглядел бледным и

усталым.

В автобусе, по дороге домой мы почти не

разговаривали. Мне было так лучше; слова могут

сильно ранить. Когда автобус остановился рядом

Университетом и Шаттак, Сократ встал и сказал: " Я

приглашаю тебя в следующую среду, к себе на

заправку, чтобы выпить....", - и усмехнувшись

выражению боли на моем лице, добавил, -

"...несколько чашек травяного чая".

Я вышел из автобуса за квартал до дома. Моя

голова была готова взорваться. У меня было такое

ощущение, будто мы проиграли драку и меня

продолжают лупить по голове. Я старался поменьше

открывать глаза по пути домой. Так вот что значит быть

вампиром", - думал я, - " Солнечный свет может убить".

Наше торжество в алкогольном угаре

преподнесло мне два урока: во-первых, мне нужно стать

менее застенчивым и более свободным; во-вторых, я

делал сознательный выбор - никакой выпивки; оно того

не стоит. К тому же, удовольствие от неё терялось в

сравнении с тем, от чего я только начинал получать.

Тренировка в понедельник стала лучшей за

предыдущие месяцы и придала мне ещё больше

решимости вновь обрести физическую и духовную

целостность. Моя нога заживала лучше, чем я мог

ожидать; меня взял под своё крыло необычайный

человек.

Шагая домой, я ощутил такой прилив

благодарности, что опустившись на колени недалеко от

своего дома, я прикоснулся к земле. Набрав полную

горсть земли, я любовался отблесками солнечного света

в изумрудной листве. На протяжении нескольких

драгоценных секунд, я буквально сливался с миром. В

то мгновение, впервые, с тех пор, когда я был

крохотным малышом, я ощутил присутствие, дающее

жизнь, которому нет имени.

Потом вмешался мой аналитический ум: " А-а,

так вот, значит, какой он - спонтанный мистический

опыт", - и волшебство оборвалось. Я вернулся к своей

земной форме - снова обычный человек, стоящий под

вязом с горсточкой грязи в руке. Я вошел к себе в

квартиру в сладкой полудреме, немного почитал и

уснул.

Во вторник было затишье. Затишье перед

бурей.

Утром в среду я с головой окунулся в поток

занятий. Мои чувство безмятежности, которое, как я

думал, стало постоянным, уступило место неуловимым

беспокойствам и старым побуждениям. После всех моих

усилий в обучении, я был основательно разочарован.

Тогда я начал ощущать нечто новое: во мне

просыпалась мощная интуитивная мудрость, которую я

мог сформулировать словами: " Старые порывы будут и

впредь возникать, возможно, ещё многие годы. Порывы

не имеют значения; действия имеют. Сражайся как

воин".

Поначалу, я думал, что это мой ум выделывает

свои фокусы. Однако, это не было мыслью, не было

голосом; это было ощущение-определённость. Я

чувствовал как Сократ находился внутри меня, воин

внутри. Это ощущение должно было остаться со мной.

В тот вечер я отправился на заправку, чтобы

рассказать Сократу о сверхактивности моего ума, а

также о Чувстве. Я нашел его в гараже, где он менял

генератор на изрядно помятом Мэркури. Он поднял

глаза, поздоровался со мной и невзначай произнес:

" Джозеф умер сегодня утром". От известия о смерти

Джозефа и бессердечия Сократа у меня подкосились

ноги и мне пришлось прислониться к стенке позади

себя.

Наконец, я обрел силы, чтобы говорить. " Как

он умер? "

" О, я думаю, очень хорошо", - улыбался

Сократ, - " Понимаешь, у него была лейкемия. Джозеф

болел на протяжении многих лет. Он сражался очень

долго. Замечательный воин". Он говорил с любовью,

однако почти несерьезно, без тени сожаления.

" Сократ, разве тебе ни чуточки не грустно? " Он

отложил ключ.

" Это напомнило мне одну давнюю историю об

одной матери, которую одолевала тоска по её рано

умершему молодому сыну.

" Я больше не могу выносить эту боль и горе", -

сказала она своей сестре.

" Сестра моя, скорбела ли ты о своём сыне до

его рождения? "

" Нет, конечно же, нет", - говорила отчаявшаяся

женщина.

" Ну и хорошо. Тебе не нужно больше

оплакивать его. Он всего лишь вернулся в то же самое

место, свой изначальный дом, где он находился до

рождения".

" Эта история утешает тебя, Сократ? "

" Что ж, я считаю, что это хорошая история.

Возможно, со временем, ты тоже её оценишь", - ответил

он, сияя от счастья.

" Я думал, что хорошо тебя знаю, Сократ,

однако, никогда не знал, что ты можешь быть таким

бессердечным".

" Причин, чтобы быть несчастным, не

существует".

" Но Сократ, он умер! "

Сок тихо засмеялся: " Возможно, он умер,

возможно нет. А может быть, его здесь и вовсе не

было! " От его смеха задрожали стены гаража.

" Я хотел бы тебя понять, но не могу. Как ты

можешь быть так беззаботен по отношению к смерти?

Ты будешь себя так же чувствовать, если и я умру? "

" Конечно! " - хохотал он, - " Дэн, есть вещи,

которых ты еще не понимаешь. В данное время, я могу

лишь сказать, что смерть является трансформацией, и

наверняка, более радикальной, чем половая зрелость", -

он продолжал улыбаться, - " но ничего такого, из-за чего

нужно особенно расстраиваться. Это просто одна из

перемен тела. Когда это происходит, это происходит.

Воин не ищет смерти, но и не бежит от неё".

Он помрачнел, когда заговорил снова.

" Грустна не смерть; грустно то, что большинство людей

вообще никогда не живут по-настоящему". Его глаза

наполнились слезами. Мы молча сидели в тишине, два

друга. Позже, я пошел домой. Стоило мне свернуть на

боковую улицу, как меня вновь посетило Чувство.

" Трагедия - это очень разные вещи для воина и для

дурака". Сократ не грустил просто потому, что он не

считал смерть Джозефа трагедией. Я не мог понять

этого ещё много месяцев, до тех пор пока не очутился в

одной пещере, в глубине в гор.

В то время, я не мог отделаться от веры, что я, а

значит и Сократ, должны печалиться, когда приходит

смерть. С такой неразберихой в мыслях, я наконец

заснул.

Утром ко мне пришёл ответ. Сократ просто не

стал отвечать моим ожиданиям. Вместо этого, он

продемонстрировал превосходство счастья. Меня

наполнила новая решимость; я уже понимал тщетность

жизни по мерилу ожиданий других людей или моего

собственного ума. Я стану, как воин, выбирать когда,

где и как я буду думать и действовать. Приняв это

твердое решение, я почувствовал, что начинаю

понимать жизнь воина.

В тот вечер я зашел в конторку заправки и

сказал Сократу: " Я готов. Теперь меня ничто не

остановит".

Его пронзительный взгляд развеял всю мою

уверенность, копившуюся долгие месяцы. Я дрогнул.

Он заговорил шепотом, но от этого его голос звучал ещё

пронзительнее. " Не будь таким беспечным! Возможно

ты готов, а возможно нет. Определённо лишь одно: у

тебя осталось мало времени! Каждый день приближает

тебя к смерти. Мы здесь не в игры играем, ты это

понимаешь? "

Мне показалось, что ветер снаружи стал

завывать. Без предупреждения, я почувствовал его

тёплое прикосновение у себя на виске.

Я затаился в низком кустарнике. В нескольких

футах, лицом к моему убежищу, стоял гигант с мечом,

более двух метров ростом. От его массивного,

мускулистого тела шёл пар из серы. Его голова и даже

лоб были покрыты безобразными свалявшимися в

комки волосами; мохнатые брови резко чертили его

перекошенное ненавистью лицо.

Он злобно смотрел на молодого воина с мечом,

стоявшего лицом к нему. Вдруг материализовались пять

одинаковых образов великана; они окружили молодого

воина. Разом, все шестеро засмеялись - утробным,

глухим хохотом. Меня стало тошнить.

Молодой воин стал резко крутить головой из

стороны в сторону, неистово размахивая мечом,

крутясь, приседая, стал рассекать воздух. У него не

было ни единого шанса.

С рёвом, все призраки бросились на него. Меч

великана нанес удар сзади, отсекая руку воина. Тот

закричал от боли: из раны потоком хлынула кровь.

Юноша принялся тщетно и бешено защищаться.

Огромный меч резанул ещё раз, и голова молодого

воина соскочила с плеч на землю, на его лице застыл

шок.

" Ооххх! " - непроизвольно застонал я, меня

охватил приступ тошноты. Запах серы разил наповал.

Крепкая, до боли, хватка выдернула меня из кустов и

швырнула о землю. Когда я открыл глаза, голова

молодого воина и взгляд его мертвых глаз были в паре

дюймов от моего лица, молча предупреждая о моей

собственной недалёкой участи. Я услышал гортанный

голос великана.

" Прощайся с жизнью, дурашка-молокосос! " -

зарычал маг. Его насмешка привела меня в ярость. Я

нырнул в сторону за мечом молодого воина и вскочил

на ноги лицом к нему.

" Меня называл " дураком" человек куда

получше тебя, вонючий ты евнух! " С криком я бросился

в атаку, размахивая мечом.

Сила его парирующего удара сбила меня с ног.

Их опять стало шестеро. Поднимаясь на ноги, я пытался

удержать взгляд на настоящем, но не мог уследить

наверняка.

Они начали монотонно напевать,

подкрадываясь ко мне, издавая глухой, ужасный

смертоносный рокот.

В этот момент, ко мне пришло Чувство и я

узнал, что нужно делать. " Великан представляет

источник всех твоих бедствий - это твой ум. Он -

демон, которого тебе нужно пронзить. Не поддавайся на

обман, как павший воин: сохраняй сосредоточенность! "

Мелькнула нелепая мысль: " Ну и местечко для уроков

нашлось! " Затем, ко мне вернулось моё мгновенное,

ледяное спокойствие.

Я лёг на спину и закрыл глаза, будто покоряясь

неизбежности, держа меч в руках, прижав лезвие к

груди и щеке. Иллюзии могли одурачить мои глаза, но

не мой слух. Только настоящий воин будет издавать

звук во время ходьбы. Я услышал, что он подходит ко

мне сзади. У него было два выбора - уйти или убить. Он

выбрал убить. Я напряжённо вслушивался. В тот

момент, когда я почувствовал, что его меч сейчас

опустится, я со всей силы поднял свой меч и

почувствовал как он пронзает насквозь одежду, плоть и

мышцы. Ужасающий вопль и глухой стук, его

поверженного тела. Демон лежал лицом вниз, насквозь

пронзённый моим мечом.

" Ты едва не вернулся обратно в этот раз", -

сказал Сократ, хмуря брови.

Я бросился в туалет, где меня буквально

вывернуло наизнанку. Когда я вышел, он подал мне чай

из ромашки с лакрицей: " от нервов и желудка".

Я начал рассказывать Сократу о своем

путешествии. " Я прятался в кустах позади тебя и видел

весь спектакль", - прервал он меня. " Один раз я чуть

было не чихнул, но смог сдержаться. Мне вовсе не

хотелось драться с этим типом. В какой-то момент, я

хотел было вмешаться, однако ты и сам неплохо

справился, Дэн".

" Ну, спасибо, Сок", - я радостно засиял, - " Я

просто..."

" С другой стороны, ты чуть было не упустил

главную штуку, которая могла стоить тебе жизни".

Теперь настала моя очередь перебивать его.

" Остриё меча этого великана - вот главная штука,

которая меня волновала", - пошутил я, - " и её я не

пропустил".

" Неужели? "

" Сок, я сражался с иллюзиями всю свою жизнь,

напрочь погрязая в каждой мелочной личной

проблемке. Я посвятил свою жизнь

самосовершенствованию, упуская из виду главное, что

было причиной всех моих исканий. Пытаясь заставить

мир работать на себя, я всегда становился жертвой

своего собственного ума, всегда поглощенного собой,

собой, и ещё раз собой. Великан и есть моя главная

проблема в жизни - это мой ум. И скажу тебе Сократ", -

я говорил с возрастающим волнением, только начиная

осознавать то, что я сделал, - " я пронзил его насквозь! "

" В этом нет никаких сомнений", - сказал он.

" Что бы произошло, если бы выиграл великан?

Что тогда? "

" Не стоит говорить об этом", - мрачно произнёс

он.

" Я хочу знать. Я бы тогда, в самом деле, умер? "

" Весьма вероятно", - сказал он, - " При самом

удачном исходе, ты бы сошёл с ума".

Закипевший чайник засвистел.