Глава 14. Сирина смотрела перед собой, но не видела ничего из окружающей обстановки.

💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Сирина смотрела перед собой, но не видела ничего из окружающей обстановки.

Она, уже, вообще, ничего не знала. Кто она? Как смогла сотворить такое? Зачем?!

Рина просто растворилась, стала самой ночью, не хотела существовать. Она страдать и думать не хотела. Но, мысли не покидали сознание по желанию девушки. Хоть, само сознание, и пребывало за гранью материальной реальности, скользя призрачной дымкой в ночной тьме.

Где Сирина находилась? На этот вопрос, она, так же, не знала ответа. Но, ей очень хотелось домой. В родной дом. Туда, откуда она так давно сбежала от ужаса… Куда старалась не возвращаться в последние годы.

А теперь… теперь она и сама стала ужасом… Как Рина могла сотворить такое с Николаем?!

В ее сознании, не смотря ни на что, плавала жестокая мысль, от которой никак не выходило избавиться — Ник заслужил, он угрожал Михаэлю…

И, Рине никак не удавалось стереть свою зависимость от него, своего, за него, страха. Кажется, она попала в серьезный переплет…

Черт! Ее прежние размышления о том, что этот мужчина делает девушку зависимой от их страсти, не шли ни в какое сравнение с реальностью, которой теперь была ее жизнь. Она, и правда, была зависима от него. Только теперь — зависима во всем.

Неужели, Сирина, в самом деле, … нет…, но…, дьявол! Неужели, она любила его?!

Готова была на такое ради монстра из мрачных легенд… Да, что там готова?! Она убила…

Убила из-за Михаэля… Уничтожила человека, … друга, только потому, что расценила того, как угрозу для вампира. Ха!

Но, это же было смешно, правда?! Нет, ну действительно, как? Чем Ник мог угрожать мужчине?! Теперь, вспомнив и осознав все, девушка понимала, что ничто, практически, не могло служить угрозой Михаэлю. Не то, что было ей известно, во всяком случае, поправила сама себя Сирина. Она, как оказалось, столь много не знала в этом мире…

И, за неимением возможности оказаться там, где ей хотелось, девушка устремилась туда, где было хоть что-то, что могло напомнить ей о родном доме.

Она убегала от себя, … от Михаэля. Даже не сомневаясь в тщетности этой попытки.

Но, и понимая это, она бежала, в попытке скрыться от того существа, в которое превратилась. Сбегала от мужчины, обратившего ее. От того, которого так …

Но, глупо было обманывать себя, и думать иначе, не правда ли?

Потому что, даже сейчас, ненавидя его, ненавидя себя за то, что он с ней сделала — Рина хотела быть рядом. И, девушка неслась в пространстве от этого желания, пытаясь оказаться как можно дальше…

Однако, ощущая, как бушует у нее внутри его ярость и боль от того, что девушка не рядом, она ни капли не сомневалась, что именно он, Михаэль, дал ей эту передышку.

Потому что, и мужчина чувствовал ненависть и злость, потерянность Сирины в себе.

И, не было никаких предпосылок считать, что вампир позволит Рине уйти. О, нет. Это было бы настолько огромным самообманом!

Михаэль найдет ее, где бы то ни было, не было в этом сомнений. Не у той, кем стала Сирина. Не у той, кто столько о нем знала. Кто жила ним…

Прага встречала ее ночью и моросящим дождем, но теперь, Сирине не было до погоды никакого дела. Тьма просто стремилась хоть к чему-то, что напоминала о прежнем, стабильном существовании. В наивном и детском, не подобающем той, кем теперь девушка была, желании поверить, что все происходящее, всего лишь сон.

Хотя… А, кем черт все забери, она теперь была?! Жестоким и беспощадным чудовищем?! Убийцей, жаждущей крови?! Кем, дьявол, кем?!

Сирина усмехнулась, кривя призрачные губы в горькой усмешке… Опять…

Она, вновь, призывала дьявола… Похоже, что он, все же ответил тогда, на первый призыв, и послал к ней свое темное творение.

Рина стояла посреди квартиры, которую ей выделил Пражский университет, и удивленно смотрела вокруг. На минуту, она даже забыла о том, что именно с ней происходит, запамятовала, кто теперь она, и что придет вскоре за ней.

Так много повторяющихся событий, а Сирина никогда не придавала им значений. Но, сейчас, ее разум молчал. Он не кричал, не заходился в бешенном, надрывном крике ужаса, как тогда, в Кракове. Нет, ей нечего было бояться каких-то воров, ведь так. Не теперь…

Девушка откинула прядь черных волос, рассматривая беспорядок вокруг.

А, ведь именно тот случай, очевидно, вернул Михаэля в ее жизнь…

Сирина помнила, какой ужас испытала, заходя в свою комнату, и видя полный разгром, несколько месяцев назад. О да, она призывала его тогда, не было теперь сомнений в этом. Не после всего, что девушка знала о вампире…, о них…

Такая мелочь, подумаешь, взлом, в котором-то и не пропало ничего, так радикально изменил, уничтожил ее жизнь. Ужас и страх, не от реальных событий, от воспоминаний, заставил ее сознание взывать к нему.

Сама виновата? Возможно. Не в том искала помощи и поддержки. «Просите — и дано вам будет» — так написано в Писании, не так ли? Так кому она жалуется?

Да и, так или иначе, довольно поздно уже размышлять о былом. Уже ничего не изменишь… Только, как с этим жить?!

И, осматривая разорванные, покореженные вещи, книги, из которых вырвали страницы, и те, ровным слоем, укрывали все в комнате — Сирина с ужасающей ясностью поняла, что она мертва. Даже, если продолжает жить и существовать в этой вселенной.

Мертва для всего мира, так же определенно, как были мертвы ее родители.

Она умерла для всех, кроме Михаэля… и за это, Рина ненавидела того, кого не могла не любить.

Поворот ключа в замке ее квартиры заставил девушку оторваться от отстраненного созерцания. Вырвал из вялых размышлений о том, зачем же приходили воры. Этот звук отмел все сожаления о безвозвратно уничтоженных древних документах и книгах, которые она так долго возила за собой по всему миру. Которые были памятью о ее семье.

Представители университета решили справиться о ее, ухудшившимся здоровье? В…, ее глаза метнулись на светящийся циферблат часов, в три часа ночи?!

Тогда, кто? Снова, воры? Не нашли за первый раз то, что хотели и вернулись?

У Сирины были основания считать, что ей не чего опасаться более людей, а значит, можно просто спросить о мотивах поздних гостей, не так ли? В конце концов, еще никто не знал о том, что Сирины Уелш не существует более в этом мире. А, следовательно, она все еще, тут хозяйка.

Через мгновение, выходя из маленького коридора, в дверях комнаты показалась Саманта.

Женщина замерла на пороге, пораженно глядя на Сирину, которая, с не меньшим недоумением, смотрела на совершенно нежданную гостью.

— О, Рина… — Саманта переминалась с ноги на ногу, явно испытывая неловкость от того, что попала в подобную ситуацию. И, обводила комнату взглядом, стараясь не встречаться глазами с хозяйкой.

Но, вот что не понравилось Сирине, так это то, что женщина не выказала не то, что ужаса, а даже, удивления или растерянности царящим в комнате беспорядком.

— Кгм, — прочистила горло Саманта, видя, что Рина не делает ни единой попытки поддержать беседу. — Я, вот… решила зайти…, проведать…

— В три ночи? — Чуть насмешливо спросила девушка, наблюдая за тем, как глаза женщины не могут оторваться от нее. Стоило, наверное, посмотреть на себя в зеркало, как-то, не было на это времени в замке. Может, с ней что-то не так? Уж больно ошарашено выглядела Саманта.

Только вот, сама Сирина пожалела о том, что начала разговаривать.

Дьявол! И ведь был уже у нее опыт! Знала же…, а забыла.

Ее мучила жажда. Давно мучила, ведь за тем она и пошла к Михаэлю… А потом, все те события…, как-то не до того было.

— Уходите, Саманта. Ваш визит, да еще, и с ключом… — Рина многозначительно посмотрела, на все еще зажатый в пальцах ключ. — Неуместен и … вызывает подозрения, на общем фоне. — Тонкая рука с намеком обвела картину всеобщего погрома. — Я готова обратиться в полицию.

Женщина встрепенулась, округляя глаза, словно, и в самом деле, только сейчас увидела все это. Такое… наигранное… поведение, наводило на очень определенные размышления.

— Ох, Рина! — Голос ночной гостьи начинал приобретать истеричные нотки. — Ну что вы! Это не я. Просто, мне дали ключ… ректорат…, чтобы вас проведать. Вы не отвечали на телефонные звонки. — Женщина развела руками.

Было что-то странное в ее глазах… И это что-то, вызывало подозрения.

О, наверное, не Сирине стоило бы судить о странности, в конце концов… Но, что-то не так было с этой Самантой. Она была не такой, как обычно.

А, та кем теперь была Сирина, готова была без раздумий уничтожить любое существо, которое казалось подозрительным… да, что там, просто того, в ком была кровь. Пусть и пахла эта кровь столь отвратительно…

Черт! Похоже, ее жажда была сильнее, чем девушка предполагала.

Она не хотела брать чью-то кровь. Не могла, и не хотела…

Черт! Ей самой стало смешно от обоих утверждений.

Кто тут не мог? О чем она говорит, после того, как убила Ника?

Та, кем стала Сирина — и могла, и, что было страшнее для разума, для останков человека в ней, хотела напиться крови.

Да, пусть она хотела крови Михаэля…, однако, ей стоило попробовать сделать это без него. В конце концов, Рина ни разу не пила ничьей другой крови. Возможно, это не так и плохо, как может показаться?

Но, как бы не пугала, как не вызывала бы подобная перспектива отвращения в ней, Сирина понимала, что теперь, ей только одним способом можно избавиться от той сущности, которую вложил в нее мужчина. А, полностью исчезать из этого мира Рина, как бы там ни было, не хотела.

Зеленые глаза, возможно, мимо воли разума, поймали взгляд блеклых и растерянных голубых глаз.

Эта женщина была жертвой. Воля Сирины так легко подавляла ее. Было ли это правильно? Она не знала ответа. Но, для тьмы, которая теперь жила в ней, не был ничего, более верного.

Разве что…, она хотела бы крови Михаэля… Дьявол! Этот вампир лишил ее выбора даже в этом. И, все равно, она попробует бороться.

— Иди сюда. — Тиха произнесла она. И Саманта, ничего не понимая, и полностью покоряясь, сделала первый шаг.

Однако, все произошло не так, как планировала Рина.

Хотя, что же в этом странного? Она ощущала его, как самое себя. Навряд ли, чтоб Михаэль чувствовал Сирину иначе. Не в меньшей степени, однозначно. Скорее, наоборот. Порою, ей казалось, что он знал, чувствовал и контролировал каждый ее вздох.

Сейчас, в данный момент, в фигуре, которая возникла из ночных теней посреди этой разгромленной комнаты, не было ярости. Михаэль сумел укротить свою тьму. Он был спокоен, почти…

И, непреклонен в своей решительной настроенности уйти отсюда вместе с ней. Независимо от воли девушки Сирина прекрасно читала все это внутри любимого. Но, не собиралась облегчать ему задачу. Пусть, и не была уверена, что сможет хоть что-то противопоставить Мастеру.

Вампир осмотрелся, и Рина знала, что черные глаза не упустили ничего вокруг, ни одной детали этого погрома. Правда, ей не было известно, что именно он сочтет причиной, царящего беспорядка. Спишет ли это на ее гнев, или же, расценит как прямую угрозу для нее. Михаэль не сказал ни слова.

Мужчина насмешливо смотрел на нее, лишь, спустя несколько мгновений, переводя взгляд на Саманту, которая стояла, подавленная волей Сирины, не понимая ничего, из того, что происходило в комнате.

Недоверчивое, чуть брезгливое изумление отразилось на его лице. И вампир сделал шаг, обходя человека. Рассматривая ее, словно перед ним стояло нечто, имеющее весьма дурной вид и вкус.

Что ж, Рина и сама могла бы согласиться в такой оценке с ним.

Михаэль встал за спиной Саманты, насмешливо глядя в глаза Сирины.

— Ты хочешь вот этой крови? — Голос мужчины смеялся, но, даже в насмешке, он ее околдовывал. — Я, почти разочарован, малыш. Ну что ж, если таково твое желание… — Его рука поднялась, почти зависая над головой женщины.

Дьявол! Он знал, что делал, не так ли?! Вампир сознательно провоцировал ее. Не сложно для девушки было прочесть его намерение. И, тем не менее, это сработало. Черт!

Сирина ощущала, как ярость поднимается в ней. Но, уже не от того, что Михаэль преследовал ее. Не потому, что мужчина пытался забрать ее волю.

О, нет. Ее злость, ее ярость питалось, в корне, другим чувством.

Она испытывала жгучую, черную ревность. И у Рины, никак не получалось пригасить ее… не смотря на всю глупость и абсурдность.

— Не смей… — Почти прошипела она, ощущая, как вонзается ногтями себе в ладони.

Улыбка изогнула губы Михаэля. Насмешливая, понимающая усмешка. Она выводила Сирину из себя.

Он знал, что именно она испытывала, наблюдая за тем, как его пальцы зависают над кожей, ничего не осознающей, Саманты.

Будь он проклят! Она не даст мужчине прикоснуться к ней! Только, через чей-нибудь труп… И, тело, определенно, будет не ее. И все это, Михаэль понимал.

О, да! Дьявол его забери! Мужчина знал, и специально будил в ней это чувство, показывая, насколько она привязана к нему. Переводя ее гнев в другое, зависимое от него, русло.

— У тебя неверный подход, малыш. — Усмешка продолжала кривить его, твердо очерченные, губы. — Это, всего лишь еда, Сирина.

Ха, возможно! Ее это не убеждало, черт забери этого вампира! Темный огонь продолжал пылать у нее внутри, забирая разум и трезвый взгляд на его провокацию.

— Совсем недавно, и я была едой, не так ли, Михаэль? — Притворно спокойно проговорила она, взмахом руки отбрасывая женщину назад, в коридор, не заботясь о том, что той, возможно, было больно. Ох, и правда, больно…, словно она не хотела бы этого… Пфф…

Ногти, казалось, продавили огромные борозды в ее коже. Боль… отрезвляющее чувство. Это, начинало ей напоминать светловолосого вампира, истязающего себя серебром. Только вот, Сирина пытала себя чувством, которое билось, рвалось изнутри.

Входная дверь захлопнулась. Однако, Рина не смогла бы утверждать, кто из них двоих закрыл ее за ночной гостьей. Вроде бы, не она…

Ее не интересовало, что сделает Саманта, когда придет в себя, за дверьми ее квартиры. Оставалось надеяться, что у женщины достанет ума убраться от того, что она, пусть и не ясно, запомнила.

Однако, теперь, перед Риной появилась новый вопрос. Ревность не ушла. Но, пробилась ущемленная гордость.

Какого черта, она поддалась на его подергивания?

Мужчина только наблюдал за тем, что она делала, не препятствуя Сирине избавляться от Саманты.

Наблюдал, и приближался. О, он так хорошо знал, что именно она чувствует. И за это, Рина лишь сильнее проклинала его, перебрасывая всю ярость на его персону.

— Ты никогда не была в этой категории, малыш. — Михаэль медленно, но настойчиво сокращал дистанцию между ними, отвечая на предыдущий вопрос девушки. Движения вампира были плавными и тягучими, словно он боялся спугнуть дикое животное.

Что ж, возможно, сейчас, она и была именно такой.

— Да? А в какой категории я была, Михаэль? — Сирина отступила, с недобрым чувством, понимая, что упирается в стену у стола. — Кем я была? Чем я стала?

Рина оперлась руками на деревянную столешницу…, будто в попытке обрести помощь в этой опоре.

Можно было раствориться…, но, в этот раз мужчина не даст ей так уйти. Взгляд его черных глаз ясно показывал, что более, Михаэль не отпустит девушку и на шаг.

— Ты всегда была, есть и будешь — моей, малыш. Это, единственная, категория, в которой ты, вообще, могла быть. И, больше ничего не имеет значения. — Михаэль приподнял бровь, смеясь над ее перемещением, но, в черных глазах не было смеха.

Сирина плавилась от того, что смотрело на нее из этой тьмы. Она хотела бросить все, и поддаться его власти. Она хотела скользнуть в ворот его сорочки ладонями, ведя ими по широкой груди. Она хотела…

Дьявол! Девушка почувствовала, что готова облизаться, и начать мурлыкать, умоляя его приблизиться еще. О, он был так, недостаточно, близко…

Но, в его словах не было правды. Николай имел значение.

— Нет. — Едва смогла произнести, качая головой. — Нет, было то, что имело значение.

— Разве, малыш? Лучше, как и тогда, прислушайся к тому, что живет у тебя внутри.

Сирина проклинала этого вампира, так легко отметающего все ее доводы, и горела, ощущая то, что сжигало и Михаэля.

Он опустил все свои щиты, которыми последние несколько часов приглушал свои эмоции, не давая Сирине до конца погрузиться в них. Но, теперь…

Девушка пылала в двух кострах. Образующих одно, … их, общее пламя. И, не могла не признать, что его желание, его страсть… и, еще что-то, о чем Рина не собиралась думать…, возможно, было несравнимо больше… но, о, нет, она готова была поспорить с этим!

Нет, Сирина просто не могла простить ему всего того, что Михаэль с ней сделал. Не могла, и не хотела.

Как бы ни жаждали ее губы скользить по биению его пульса, как не жаждали бы прочертить влажную дорожку вниз, к прямой и жесткой линии живота любимого…

Рина прокляла свои жадные и безумные губы, мечтающие оказаться ниже, обхватить его плоть, в то время, как пальцы мужчины будут ласкать ее грудь, притягивая за волосы, голову девушки ближе…

Гори он в огне, за такие ее мысли и желания! Что же Михаэль творил с нею?!

Мужчина лишь продолжал ступать, улыбаясь кончиками губ. И его глаза — они стали еще темнее, зажигаясь всполохами багрового пламени, от того, что он знал, что именно учащало дыхание Рины.

Ее рука, непроизвольно, заскользила по столу, в поисках хоть чего-то, что можно было противопоставить приближению вампира.

Любой предмет. Даже дурацкая, порванная книга, сгодилась бы сейчас ей.

Но, пальцы наткнулись на холодный металл. И, обхватывая руками продолговатую рукоятку, девушка выставила перед собой руку с зажатым в ней, старинным кинжалом, принадлежавшим, ранее, ее отцу.

Михаэль улыбнулся широко, открыто. О, он был доволен таким ее сопротивлением. И, сделал шаг. Упираясь грудью в острие, выставленного перед девушкой, оружия.

— Я не хочу этого. — Покачала головой Сирина, продолжая держать кинжал перед собой. Пусть, и не совсем уверенная, что именно собирается делать с ним. — Оставь меня в покое.

— Ты заблуждаешься в том, чего действительно желаешь, я докажу тебе это, милая. О, и ты серьезно, считаешь, что вот это… — длинные и сильные пальцы, резко взметнувшейся кисти, перехватили запястье Рины, удерживающее кинжал. Мужчина сжал руку, поверх ладони любимой. — Может остановить меня, Сирина? — Его лицо выражало легкое удивление, хоть глаза и продолжали гореть.

— Отпусти, Михаэль. — Хрипло и сбивчиво прошептала она, замирая от того, как заходиться сердце в желании быть еще ближе. Как твердеют соски, тяжелеет грудь от одного этого прикосновения. Может, он все же, околдовывает ее?

— Зачем, малыш? Ты, ведь, этого хотела? Давай посмотрим, может ли это помешать мне. — Пальцы Михаэля чуть сжались, не выпуская из своих оков ее кисть, и надавили, делая поворот. Чертя этот символ сталью, на груди мужчины.

Сирина не могла оторвать глаза от медленного, обманчиво-небрежного движения. Казалось, он просто рисует, вот только, рисовал Михаэль по собственной плоти, своей же кровью. Которая, черт все забери, так манила ее!

— Ты же хочешь этого, милая. Ты голодна — пей. — Голос, переливался, завораживал, как и блеск удерживаемой им стали.

Она покачала головой, пусть и далось это движение с огромным трудом.

— Нет… — Рина была вынуждена облизать пересохшие, жаждущие любой частички его, губы. — Нет. Я найду себе другую… «еду». — Ее бровь изогнулась не менее насмешливо, намекая на предыдущие фразы.

Ох, она не думала, что такой намек, настолько разозлит его. Нет, правда. Было похоже, что не одна Сирина тут ревнует…

И, пусть сложновато было испытывать положительные эмоции, в мгновения ока оказавшись зажатой между его телом и стеной, придавленной твердостью его груди, ничем не уступающей твердостью давящего ей на лицо камня… Она испытала радость.

Михаэль отбросил нож, обхватывая рукой ее кисти. Мужчина резко дернул Сирину, разворачивая ее спиной к себе, прижимая к стене. Он подавлял ее собою. Но, очевидно, она таки была мазохисткой, потому что, о Господи, как же ей это нравилось!

Ее, в общем-то, даже не посетила мысль о том, уместно ли вампиру взывать к Богу. Тело горело и растекалось от близости Михаэля. Ее дыхание сбивалось, и стон рвался, хоть его и не пускали прикушенные губы. И, да, он слышал безумное биение ее сердце, прекрасное зная, что ритм его ускорился не от страха.

— У тебя нет другого выбора, малыш. — Михаэль хрипло шептал. — Или я, или голод. До тех пор, пока ты не поймешь, что, на самом деле, имеешь единственный вариант. — Его губы задевали мочку ее уха, его щека был прижата к ее шее, и мягкими, трущими движениями, он отводил ее волосы с затылка, щекоча кожу дыханием.

Сирина не выдержала. Возможно, она была слабачкой, но, дьявол возьми все, она тихонько застонала, прижимаясь теснее бедрами к его горячему и твердому телу. Начиная плавно, но однозначно скользить ими.

Хриплый, довольный смех, вырвался из его груди, усиливая дрожь желания Рины.

— Твои губы — только для меня. — Михаэль продолжал яростно шептать в ее кожу, лаская губами затылок девушки. Лаская свободной рукой, ее грудь, другою рукой, удерживая кисти любимой. — Твои зубы — только для меня. Каждый глоток крови, что ты совершишь, буде моим, в любом смысле. Твои руки — только мои, ты никогда и никого другого не коснешься ими. — Он покорял, он подавлял. Михаэль настаивал, и да, она почти готова была подчиниться. Почти…

— Я вижу некоторую неравность, Михаэль. А ты? — Пусть ее голос ломался от страсти, прерывался желанием. Плевать, что ее тело прижималась к его, не в силах остановить свое по нему скольжение. Не имело это все сейчас значения. Главное, она смогла произнести. — Я не собираюсь покоряться.

Он улыбнулся, чуть лениво растягивая губы. Каждым рецептором своей кожи, к которой прикасался мужчина, девушка чувствовала это.

— Мне не нужно твое покорение, милая. Я согласен рассмотреть предложенные тобой варианты… — Михаэль чуть помедлил. — Но, после. — И его зубы прикусили кожу ее шеи.

Не прокусывая, нет. Терзая. Заставляя осознать, как беззащитна она перед ним. Перед своим и его желанием. И Сирина, содрогаясь в его руках, от острого, чуть приправленного болью, наслаждения, не в силах сдержаться, понимая, что от одного этого его движения, она зависает на грани — забыла о словах, превращаясь просто в жаждущее, не существующее без его рук, без его губ, без его зубов сжатых на ее теле, создание.

Наверное, она стонала, извиваясь от этого ощущения, не в силах выносить его режущих граней. Но Михаэль, отвечая на ее стон рыком, не отпускал, лишь, чуть сильнее сжимая зубы.

И девушка не выдержала этого усиления. Она взорвалась, всем телом откидываясь на мужчину. Содрогаясь в волнах удовольствия лишь от того, что он терзал кожу ее затылка, так и не разжимая губы. Его рука уже скользила по животу Рины, ласкала бедро, поднимая шелковый подол платья, проникая во влажный, конвульсивно сжимающийся жар Сирины.

Сопротивления не было больше в ее разуме, лишь стремления следовать за ним. За его понуждением. И девушка подалась навстречу, проникающим в ее тело, пальцам, не имея возможности контролировать движения своих бедер.

Михаэль хрипло застонал от этого, и, сквозь оглушенность своего наслаждения, Рина чувствовала, что и он на грани.

— Ты моя, Сирина. Только это имеет значение. — Мужчина говорил низко. Сталь его голоса, вновь, обернулась темным бархатом, когда к коже ее, уже обнаженных бедер, прижалась его горячая, возбужденная плоть.

Все, что смогла ответить Рина — было лишь молящим всхлипом.

Девушка закричала от удовольствия, когда он, наконец-то, вошел в нее, своими руками наклоняя любимую, понукая прогибать спину. И, этот крик помутил ему разум, заставляя впиваться клыками в шею Рины, жадно глотая ее желанную кровь.

И сходил с ума от того, что это лишь усилило ее наслаждение.

— Пей. — Он приказывал, понуждая ее губы уткнуться в сгиб его локтя, удерживая ее шею своими губами.

Не оттого, что еще помнила о причине своей непокорности. В этот момент, девушка даже не была уверенна в своем имени.

Медленные, глубокие, тягучие толчки плоти Михаэля внутри нее забрали не только ее волю, они лишили памяти и разума, превращая девушку в оболочку для чистого удовольствия. А ощущение его глотков — стирали все остатки сознания. Сирину уже не волновало ничего, даже то, что с каждым движением его губ, его горла, она лишь больше слабеет.

Мужчина прижал ее тело к себе, отрывая от стены, на которую Рина опиралась. Лишь на мгновение, покидая обволакивающее тепло ее тела, разворачивая уже полностью покорную девушку к себе. И, вновь, резким движением вошел в любимую, обхватывая лицо Рины ладонью.

— Пей, малыш. — В его голосе, кроме жара и страсти, была нежность. Михаэль уже не хотел скрывать ее, и знал, что не сможет сдерживаться. Ведь она, так или иначе, прочитает его чувства. Но, Мастера не пугало это. Пальцы Михаэля надавили, обхватывая затылок Сирины, заставляя губы любимой прижаться к, нанесенным им самим, порезам.

И вампир задрожал, едва сдерживаясь, почти не в силах сохранять размеренный и тягучий ритм движений, когда ее язык начал слизывать первые капли. Но, ему это удалось…

Лишь для того, чтобы с хриплым горловым рыком сорваться от ощущения погружения ее клыков в его шею.

Движения Михаэля стали отрывистыми и резкими. Он не хотел, и не мог более сдерживаться, ощущая, как течет по ее горлу его кровь. И сам укусил любимую, последним, резким и протяжным толчком, даря им обоим освобождение.