Мужчина-Змея

Высочайшая душевная чувствительность, взрывной холерический темперамент, глубокая эстетская изощренность и ядовито-язвительное отношение к людям… За всем этим шумом, треском и блеском скрывается самый холодный, самый абстрактный и отстраненный от реалий тип мышления – логический. С таким мышлением хорошо командовать войсками на поле боя, но очень плохо заниматься серьезной долгой политикой, ибо Логика всесильна там, где все сводимо к формулам и цифрам и слаба там, где появляются неформальные факторы. Змее нельзя лезть в политику, пытаться властвовать над людьми. Это все удел знаков волевых. И дело не в том, что Змеи плохие политики, бывают знаки и похуже. Но политическая добросовестность забирает у Змеи слишком много сил, ничего не давая взамен. Бесславно закончилась карьера, казалось бы, блестящего политика – Александра Керенского. Показательна судьба двух великих американцев – Авраама Линкольна и Джона Кеннеди. Жизнь обоих политиков остановила пуля. Та же судьба у Мохандеса Ганди, Мартина Лютера Кинга. А ведь был еще и Юлий Цезарь, тот же самый конец, а как блестяще начинал. Впрочем, блеск его начала более связан с военными успехами, а не политическими.

Так что лучше уже сразу надеть погоны. Если Змее представится возможность командовать военным коллективом, будь то батальон, полк, армия или целый фронт, то тут змеиная мания самоубийства, чернота, депрессивность тают как весенний снег. Змея становится спокойна, весела и жизнерадостна, ибо военное дело идеально для Логика, особенно такого быстро думающего как Змея. Гениальным полководцем был Петр Румянцев-Задунайский. Его дело продолжил Михаил Барклай-де-Толли. Еще один военный гений – еще один Михаил – Тухачевский. Если брать иностранцев (не только русские воюют), то наиболее знамениты итальянец Джулио Дуэ и немец Альфред фон Шлифен – оба крупнейшие теоретики. Период фашистских побед также связан с полководцами-Змеями. Вальтер фон Браухич, Максимилиан фон Вейхс, Эвальд фон Клейст. Интересно, что с нашей стороны полководцев-Змей во второй мировой практически не было. Нашу победу ковали Петухи. Ну, как бы там ни было, военный мундир снимает со Змеи всю ее черноту, оставляя только холодный расчет.

Кроме военного дела к Логике очень благосклонны архитектура, журналистика, анимация (все это формально-логические дела) и, конечно же, научная фантастика. Вспомним самого знаменитого – Артура Кларка. Сидит себе в Шри-Ланка и пишет одиссею за одиссеей. Никакой чернухи, никаких самокопаний.

Что касается моих друзей, то Логика в виде прямолинейного догматизма из них никогда не выпирала. Логика, как это не покажется парадоксальным, перековалась у них в некий способ доказать с помощью определенных логических цепочек того, что им казалось эмоционально оправданным или целесообразным для достижения их целей. Таким образом, Логика почти всегда оказывалась прислужницей других качеств Змеи. Что касается профессионального использования типа мышления, то среди моих друзей ни военных, ни журналистов, ни архитекторов не оказалось. Музыкант, генетик, бизнесмен, издатель, дар формализации они практически никак не используют.

Что касается бойцовских свойств Змеи, то все мои друзья без исключения, производят впечатление людей мягких, нерешительных и даже робких. Даже за несколько секунд до какого-нибудь боестолкновения ни волнения, ни агрессивности в их поведении не заметно. Однако, как только медленное течение событий прерывается и начинается бой, Змея преображается. Исчезают былая робость, мягкость и нерешительность, Змея действует быстро, ловко и умело. Александр Б. предпочитал кулаки, иногда вспомогательные предметы, Виталий С. как-то даже шашку использовал, никого не зарубил, но помахал ею вдоволь, ну и так далее.

Стоит же столкновению закончиться, Змея вновь спокойна, никакой трепотни, никакого бахвальства. Такое впечатление, что Змея стесняется своей боевитости, предпочитает выглядеть мирным и безобидным человеком.