Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Самира Р. Халиль, домохозяйка. Когда Афина с радостным криком ворвалась в дом, подхватила на руки и стала ти­скать немного оторопевшего Виореля






 

Когда Афина с радостным криком ворвалась в дом, подхватила на руки и стала ти­скать немного оторопевшего Виореля, я поняла, что все прошло лучше, чем ожидалось. Видно, Господь услы­шал мои молитвы – Афине теперь больше нечего от­крывать в себе, и она может наконец жить нормально, как все: воспитывать сына, снова выйти замуж и, глав­ное, унять свою душевную лихорадку, которая ввергала ее то в безумное веселье, то в самую черную тоску.

– Мама, я люблю тебя!

Теперь пришел мой черед сжать ее в своих объятиях. Пока она была в отъезде, я не раз терзалась ужасом при мысли о том, что она пришлет кого‑ нибудь за Виорелем и мы с ними никогда больше не увидимся.

После того как она поела, приняла ванну, рассказала о встрече со своей родной матерью, описала мне Тран­сильванию (когда мы с мужем там были, я ничего, кроме сиротского приюта, не запомнила), я спросила, когда она собирается возвращаться в Дубай.

– Через неделю. Сначала мне надо будет съездить в Шотландию, встретиться там…

«С мужчиной!» – мелькнуло у меня в голове.

– С одной женщиной, – договорила Афина, за­метив, наверное, мою лукаво‑ понимающую улыбку. – Я чувствую свое предназначение. Когда мы устроили празднование в честь жизни и природы, мне открылись вещи, о существовании которых я и не подозревала. То, что прежде я обретала только в танце, находится повсю­ду и везде… И у него – женское лицо: я видела его…

Тут я испугалась. Сказала, что ее предназначение – растить сына, делать карьеру, зарабатывать деньги, снова выйти замуж, почитать Бога таким, каким мы Его знаем.

Но Шерин не слушала меня.

– Это случилось там, в Трансильвании, вечером, когда мы сидели вокруг костра, пили, рассказывали какие‑ то забавные истории, слушали музыку. Если не считать одного случая в ресторане, я ни разу за все то время, что провела там, не испытывала необходимости в танце – как будто черпала энергию из другого ис­точника. Да, так вот… Там, у костра, я почувствовала, что все вокруг меня – живое, все дышит и трепещет, я ощутила себя единым целым с Творением. И заплакала от радости, когда пляшущие языки пламени сложились в женское лицо – оно выражало сострадание, оно улы­балось мне…

Меня пробила дрожь – цыганские чары, дело ясное. И одновременно я вспомнила, как Шерин еще в школе говорила, что видела «женщину в белом одеянии».

– Не поддавайся этому– это козни лукавого. У тебя перед глазами всегда были хорошие примеры… Почему же ты не можешь просто жить – жить, как все люди? Нормально?

Ох, судя по всему, я поторопилась с выводом о том, что встреча с истинной матерью подействовала на Ше­рин благотворно. Но ожидаемой яростной вспышки не последовало – она продолжала улыбаться:

– А что такое «нормально»? Для чего папа продол­жает работать как проклятый, хотя денег у нас хватит на три поколения? Он – честный, он заслужил то, что имеет, но повторяет с гордостью, что перегружен рабо­той. Зачем? Чего он хочет добиться?

– Он достойный человек, который тяжело работал всю свою жизнь.

– Когда я жила с вами, он, приходя домой, всякий раз спрашивал, сделала ли я уроки, потом объяснял, на­сколько важно для мира то, что делает он, потом вклю­чал телевизор, комментировал положение в Ливане, а перед сном читал какую‑ то специальную литературу… Он постоянно был занят.

И ты – тоже… В школе я всегда была одета лучше всех, ты водила меня на праздники, следила, чтобы в доме было чисто и прибрано, ты всегда была ласкова со мной, ты дала мне безупречное воспитание. Но теперь, на по­роге старости, скажи: что вы намерены делать со своей жизнью? Я‑ то уже выросла и обрела независимость.

– Будем путешествовать. Странствовать по свету, наслаждаться заслуженным отдыхом.

– Но почему не начать это прямо сейчас, когда вы с папой еще бодры и здоровы?

Я и сама задавала себе этот вопрос. Но чувствовала, что мужу нужна его работа – не для денег, а чтобы ощу­щать свою полезность, доказать, что и эмигрант с гордос­тью выполняет свои обязательства. Когда он брал отпуск и оставался в городе, ему всегда хотелось пойти в офис, поговорить с коллегами, принять какие‑ то решения, хотя они вполне могли бы и подождать. Я вытаскивала его в театры, кино, музеи, и он соглашался делать все, что мне хотелось, но я чувствовала – через силу, ибо по‑ настоя­щему его интересовала только фирма, дела, работа.

Я впервые разговаривала с ней как с подругой, а не с дочерью и старалась говорить на понятном ей языке.

– То есть ты хочешь сказать, что и твой отец тоже пытается заполнить «пробелы», как ты их называешь?

– Можешь не сомневаться, что в день, когда он вый­дет на пенсию, – надеюсь, этот день не настанет никог­да, – он впадет в настоящую депрессию. Что делать со свободой, завоеванной такими изнурительными усили­ями? Все будут хвалить его за блистательную карьеру, за то, что он оставит семье немалое наследство, за то, как умело он руководит своей компанией. Но ни у кого не будет для него времени, ибо для всех остальных жизнь течет по‑ прежнему и они погружены в нее. И папа вновь почувствует себя изгнанником – но только на этот раз уже некуда будет бежать.

– Ну и какие у тебя по этому поводу мысли?

– Мысль у меня всего одна – я не хочу, чтобы и меня постигла такая участь. Не пойми меня преврат­но – я ни в коей мере не обвиняю вас за тот пример, который вы мне подаете. Однако я хочу изменений. И немедленно.

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.