Продолжение счастья

Куда мы едем, я не спрашивал. Не все ли равно! С Сережкой я ничего не

боялся. Правда был внутри щекочущий холодок, но не от страха, а от

предчувствия приключений.

Пахло тополями и нагретым за день асфальтом. Где-то трещал ночной

кузнечик. Однако настоящей ночи не было, на севере, в просветах среди

многоэтажек неярко желтела июньская заря.

Мы ехали недолго, остановились у забора. Сережка ссадил меня в

бурьян, раздвинул доски. Сперва протащил в широкую щель велосипед, потом

меня. Устроил меня на деревянной скамейке со спинкой.

Мы были на краю большой площадки с футбольными воротами. Справа

подымалось трехэтажное здание, в его квадратных окнах блестело отражение

зари. Я понял, что Сережка привез меня на школьный стадион.

Он присел рядом, сказал деловито:

- Подходящее место.

- Для чего подходящее-то? - Я понял, что Сережка под деловитостью

прячет беспокойство. Он ответил напряженно:

- Для взлета...

- Для чего? - Это я почти крикнул. Потому что... да, в самом деле я

ожидал чего-то такого. Сережка тихо и словно виновато посапывал рядом.

Тогда я спросил шепотом:

- У тебя есть самолет?

- Нет... То есть да... То есть...

- Ну, что? - у меня неожиданно прорвалась досада. - То " нет", то

" да". Есть или нету?

Сережка не обратил внимания на мой тон.

- Ромка... ты только не удивляйся. Понимаешь, я сам... умею

превращаться в самолет. Честное слово...

" Игра такая! " - подумал я. И почему-то пожалел Сережку. И чтобы

загладить недавнюю раздражительность, сказал, как маленькому фантазеру:

- Ну что ж... это бывает. Конечно...

- Я сейчас покажу. - Он встал. - Ты только не пугайся. И еще...

- Что?

- Когда я превращусь, тебе надо будет забраться в кабину. Самому.

Помогать-то будет некому...

- Ладно. Уж как-нибудь... - Я вдруг сразу поверил Сережке. И даже

испугался оттого, что поверил так быстро и крепко. Но тут же старательно

вспомнил опять, что это сон. И повторил веселее: - Ладно!.. А говорил, что

у тебя никаких талантов!

Сережка отозвался серьезно, грустно даже:

- Я не знаю, талант это или наоборот. Но тут уж, видать, судьба, раз

мы встретились.

Я не успел ничего ответить. Сережка отошел. В светлых сумерках я

видел, как он встал прямо, приподнялся на цыпочках, раскинул руки... И

через миг на школьном стадионе стоял самолет.

Размах крыльев занимал в моем поле зрения столько же места, сколько

за секунду до того занимали раскинутые Сережкины руки. Поэтому самолет

оказался не там, где только что стоял Сережка, а дальше, метрах в

двадцати. " Эффект линейного зрения! "

Я съехал со скамейки на землю и пополз к самолету. Понимал, что

крошки гравия обдирают мне ноги, но не чувствовал этого.

Самолет выглядел не так, как тот, на котором я летал в своих прежних

снах. Крыльев было не две пары, а одна. Они торчали из бортов и сильно

сужались к округлым концам. Но все равно это был, как и у меня,

одноместный легкий самолетик - словно специально для мальчишки. И на

серебристой, светящейся в сумерках ткани я различил знакомый знак L-5. А

еще - силуэт морской звезды с пятью изогнутыми щупальцами.

От самолета пахло бензином, теплым дюралем и резиной маленького

тугого колеса. Сон, а все так подробно, реально.

Дверца была раскрыта, от нее спускался дюралевый трап с тремя

дырчатыми ступеньками. Вот на этом трапе я помучился. Но Сережкин голос

(немного изменившийся) подбадривал меня. Когда я оказался в кабине, на

вогнутом пластиковом сиденье, то понял, что голос этот - из динамика на

приборном щитке.

- Все в порядке? - спросил Сережка с виноватой ноткой.

- В порядке. Руки-то у меня сильные... - (И я тихонько плюнул через

левое плечо, чтобы в локтях и пальцах не появилась пугающая слабость.)

- Значит, полетим?

- Давай...

- Нет уж, это ты " давай", - вздохнул Сережка в динамике.

- Почему я?!

- Ну... такое правило. Если я один, я могу управлять собой сам, а

если кто-то у меня в кабине, то я уже не могу. Должен тот, кто в пилотском

сиденье... Да чего ты боишься? - В голосе зазвенела привычная веселая

струнка, Сережкина. - Ты же умеешь! Столько раз летал на своем самолете!

Я не принял его бодрого тона.

- Тогда у меня ноги работали. А сейчас-то как?

- Можно ведь и без педалей! Будешь делать крен свои телом.

- Я так не умею...

- Сумеешь. Туловищем направо-налево... Я же легкий.

" Это ведь сон, - уже который раз напомнил я себе. - Во сне все

получается, если он хороший... А это хороший сон, раз я с Сережкой! "

Но следом подумалось:

" А если хороший, почему не работают ноги? Будто наяву..."

Но эту мысль я прогнал.

- Хорошо, Сережка! Я попробую! - И даже пошутил: - Только не

превратись в себя самого в воздухе. А то мне придется лететь на тебе

верхом. Как кузнец Вакула на черте!

Сережка посмеялся, но как-то нервно.

- Ромка, торопись. Ночь-то короткая...

Приборная доска была почти такая же, как в моем самолете. Только ключ

зажигания похож был на обычный плоский ключик от квартирного замка (уж не

тот ли, что Сережка носил на шее?). Я повернул его.

Пропеллер махнул узкими лопастями, растворился в воздухе,

самолет-Сережка задрожал. Мотор загудел негромко и уверенно.

- Поехали? - деловито спросил я.

- Давай!.. Сразу бери круче вверх, здесь мало места для разбега.

Я разогнал самолет и крепко потянул на грудь рычаг с резиновой

велосипедной рукояткой. Оторвался от земли.

- Ой! - вдруг тонко сказал динамик сквозь шум мотора.

- Что?

- Говорил ведь: бери круче! Левым колесом штангу на воротах зацепил.

Крутится, как сумасшедшее...

- Я нечаянно... Больно, да?

- Не так уж... Но если бы оно оторвалось, как бы ты меня посадил? На

одно-то колесо!

- Ой, а разве придется садиться?

- А как же!

В своих прежних снах я ни разу не сажал самолет. Взлетать взлетал, а

посадок не было, я всегда просыпался до окончания полета. Так я и объяснил

Сережке. Он отозвался насуплено:

- Сейчас другой сон. Даже и не совсем сон... Если грохнемся, ты,

может, и проснешься как ни в чем не бывало...

- А ты?!

- А от меня - щепочки. И уж завтра я к тебе не приду...

У меня ослабели руки.

- Тогда зачем ты... такое дело...

Сережка откликнулся так, словно вез меня в коляске:

- Да не бойся. Ведь все в порядке.

И правда все пока было в порядке. Страхи страхами, но я машинально

работал ручкой управления, ровно набирал высоту. Желтые крохотные лампочки

уютно светились над приборами. Воздух привычно свистел, обтекая изогнутое

лобовое стекло. Впереди в бледном небе проступили звезды Большой

Медведицы.

- Теперь попробуй поворот, - посоветовал Сережка. - Крен налево и...

ну, ты знаешь.

Я плечом лег на левый борт кабины, высунул голову из-за прозрачного

щитка. Ветер крепко рванул волосы, ударил по щекам, по глазам... Но даже

сейчас встречный воздух был теплым. И с уютным, спокойным таким запахом

полыни...

Сережка-самолет послушался, крылом наклонился к земле. Я повел рычаг

влево, и самолет вошел в плавную дугу. У меня из-за плеча выкатилась

розовая, на три четверти полная Луна. Я осторожно выпрямил машину. Луна

повисла неподвижно. Она быстро желтела, делалась ярче. Небо вокруг нее

темнело.

- Видишь, получилось, - одобрительно сказал Сережка.

- Ага... Смотри! - Я взглядом привычно приблизил Луну, уменьшил ее до

размеров арбуза и, снова накренившись влево, повел самолет вокруг этого

ноздреватого глобуса.

- Чудеса! - искренне восхитился Сережка. А я осмелел еще больше.

Подвинул к себе Луну так, что она стала вроде елочного шарика. И я...

ухватил это космическое яблоко ладонью!

" Яблоко" было тяжелым, теплым и шероховатым.

- Сережка, я поймал Луну! Вот!

- Молодец... - В Сережкином голосе были и одобрение, и осторожность.

- Ты не кузнец Вакула, а сам черт, который украл месяц... Только не держи

долго. А то сдвинется что-нибудь в космическом механизме...

Я выпустил увесистый шарик. Он умчался в дальнюю даль и превратился в

обычную луну. А мне показалось, что ладонь у меня светится, словно я стер

с шарика фосфорическую краску.

Я пригляделся. Нет, краски не было. Но при свете приборных лампочек я

увидел на ладони розовые колечки - отпечатки лунных кратеров.

А в воздухе в это время выросли облачные столбы. Этакие гигантские

застывшие смерчи из просвеченного луною пара. Я лавировал между ними, а

Сережка в динамике легкомысленно мурлыкал старую, слегка переделанную

песенку:

Потому, да потому что мы пилоты, Небо наш, эх небо наш родимый дом.

Мы с тобою превратимся в самолеты, Чтоб на землю не свалиться кувырком...

Превратился-то он один, но я не стал спорить. Мне было хорошо. Так

же, как днем, когда гуляли по окраинам. Даже еще лучше, просторнее. Это

было продолжение дневного счастья...

Светлые обычные колонны стали раздвигаться, отходить назад, а впереди

открылось черное пространство, и в нем горели редкие звезды - такие

далекие, что я не смог бы придвинуть их никаким усилием. Пространство это

мягко вздрогнуло, отозвалось во мне толчком. Раз, другой, третий...

- Гулкие барабаны Космоса, - сказал я. Шепотом сказал. Но Сережка

услышал.

- Ромка, туда не надо... пока. Это уже... другие миры.

- Безлюдные Пространства? - вспомнил я. И стало тревожно.

- Ну... всякие там пространства.

- Туда нельзя?

- Можно, только но сейчас...

- Ты, наверно, устал! - спохватился я.

- Не в этом дело. Просто пора. Поворачивай.

Тут я растерялся:

- А куда поворачивать?

В самом деле: где наш город, где стадион?

- На сто восемьдесят градусов! По компасу.

Я положил Сережку на правое крыло. Деления на шарике-компасе побежали

за курсовой чертой, и я выровнял полет, когда вместо 150 появилось 330.

- Вот так и держи. Только давай ближе к земле...

Я послушно снизился. Теперь надо мной снова было обычное небо

июньской ночи, впереди тлела заря, а внизу мерцали редкие огоньки. С

десяток огоньков - красных, дрожащих - вытянулись в две параллельные

цепочки.

- Ромка, смотри! Это чуки зажгли для нас посадочные костры!

Я ничуть не удивился, порадовался только, что садиться буду не в

темноте. Сделал круг над огнями и стал снижаться, чтобы попасть между

линиями костров.

- Смелей, смелей... Убери газ! - командовал Сережка. - Выпусти

закрылки! Выключай... На себя чуть-чуть... Хорошо...

Колеса толкнулись в землю, нас мелко затрясло, пропеллер замелькал,

замер. Замер и самолет. С двух сторон от него металось костровое пламя. Я

разглядел, как от огня заспешили в темноту маленькие косматые существа.

- Ну вот, удрали, - с досадой сказал Сережка. - Я думал, они помогут

тебе вылезти.

- Это чуки?

- Ну да! До того боязливые, даже тошно...

- Ничего, сам вылезу... - И я скатился по трапу.

Думал - попаду на каменную крошку стадиона. А оказалось - ласковый

прохладный песок. Ой, да мы сели не у школы! Я узнал это место - мы были

на краю Мельничного болота!

- Ромка, отползи подальше, - попросил самолет.

Я отполз к ближнему костру. В зябкости болотистого воздуха тепло от

огня было таким приятным (даже ноги его почувствовали). Я с полминуты

заворожено смотрел в пламя, потом оглянулся на самолет. Но самолета не

было. Сквозь отпечатки огня я увидел, как бежит ко мне освещенный костром

Сережка.

Подбежал, сел на корточки, засмеялся.

- Вот и приземлились! Хорошо, да?

- Да! - Я хотел, чтобы этот сон никогда не кончался.

Сережка обнял меня за плечи.

- Ты молодец. Ас...

- Ну уж ас!.. Ты же помогал мне! И не только советами!

- Самую чуточку...

- А почему мы сели здесь, а не на стадионе?

- Там же нельзя разводить костры! А здесь безлюдное пространство...

- Да, верно... Но смотри, впереди деревянный тротуар. Тот, что идет

от коллектора. Еще бы немного и мы в него - колесами.

- Не-а, - беспечно отозвался Сережка. - Он еще далеко...

- А я недавно грохнулся об него в полете! - И рассказал я Сережке про

свой сон с аварией.

- Ромка, значит, этот тротуар шел вверх среди облаков?

- Ну да! Я же говорю!..

- Так вот где начинается другая дорога, - шепотом сказал Сережка. -

Как я раньше-то не догадался...

- Какая дорога?

- Я потом объясню, ладно?

- Ладно... - Я не обиделся. Мне так хорошо было с Сережкой у огня,

среди этой ночи, где никого, кроме нас. Да кроме спрятавшихся чук и ночной

птицы, которая вскрикнула в камышах.

Луна выглянула из-за развалин мельницы. С надутой щекой, важная,

недоступная, словно я не держал ее недавно в ладони.

- Пора нам... - Сережка поднялся.

- Ой, а как ты потащишь меня отсюда? Велосипеда-то нет!

- А тут недалеко! Ну-ка... - Сережка подхватил меня на руки. Как

младенца.

Неподалеку лежал полузарытый в песок барабан от кабеля. Этакая

громадная, сколоченная из досок катушка. Сережка легко вспрыгнул со мной

на круглую наклонную площадку.

- Зажмурься, Ромка.

Я доверчиво зажмурился.

- Раз, два, три! - И он прыгнул.

До земли было всего полметра, но я ощутил, что лечу. Вниз, вниз!

Однако испугаться по-настоящему я не успел. Очнулся под своим одеялом...