💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Под покровительством святого князя Александра

С давних пор святой князь‑ инок Александр Невский считался небесным помощником всех русских людей, соблюдающих воздержание от спиртного. Со стародавних времен православные воины, отправляясь на защиту Отечества, молились святому благоверному князю Александру Невскому о даровании победы над врагом. Они исповедовались, причащались и, по примеру ратников войска князя Александра Невского, соблюдали строгий пост, в том числе полностью отказывались от спиртного во время похода.

Как пишут в своей книге «Как победить алкоголизм» А. Мороз и В. Цыганков, «сохраненные небесным покровительством святого князя‑ инока, русские воины, возвращаясь домой, часто давали обет перед Богом не употреблять спиртного вовек. Как следствие этого мужчины на Руси до глубокой старости сохраняли богатырское здоровье и крепость духа».

Тезку великого благоверного князя – Александра Васильевича Рождественского – без всякого преувеличения можно назвать знаменем дореволюционного русского православного трезвенного движения, апостолом трезвости начала XX века. Именно отец Александр в помощь гибнущим от алкоголя людям основал 30 августа 1898 года при Воскресенском храме у Варшавского вокзала в Санкт‑ Петербурге самое известное в нашей стране Александро‑ Невское общество трезвости.

В день открытия общества в его члены были приняты 151 человек. Всего семь лет, до своей безвременной кончины, недавний выпускник Духовной академии, совсем еще молодой священник окормлял это общество, а количество трезвенников возросло в нем за этот срок до 70 тысяч (!) человек.

Примечательно, что сам батюшка никогда в жизни не пил спиртное. Еще когда он был студентом Духовной академии, товарищи не могли склонить его выпить ни одного глотка вина.

– Кровью пахнет, – говорил он, отстраняя предлагаемую рюмку.

– Как кровью?! – изумлялись сокурсники.

– Так… Много из‑ за алкоголя пролито крови, много драк, убийств. Вот и пахнет. Не могу пить...

Горячий призыв о. Александра «За Христа, за трезвость!» получил широкий отклик в Санкт‑ Петербурге. Александро‑ Невское общество трезвости за несколько лет разрослось до масштабов общегородского, а его отделения охватили всю столицу, пригороды и уездные города.

– Брат! Пойдем к отцу Александру, – говорили друг другу петербургские рабочие, – пусть он нас вытащит из болота пьянства и распутства...

– Ваня! – умоляла мужа убитая горем жена. – Пойди к отцу Александру! Он поможет тебе остепениться…

Следует отметить, что в Санкт‑ Петербургском Александро‑ Невском обществе трезвости изначально обращалось внимание не только на воздержание от употребления спиртного. Гораздо большее значение придавалось целостному развитию личности. Для этого члены общества учились здоровому образу жизни и бесконфликтному общению, совершенствовали свое профессиональное мастерство, приобщались к русской культуре и, конечно же, воцерковлялись.

Отец Александр устремлял членов общества к их духовному трезвению, к преображению всей жизни бодрствованием во Христе. Этому он учил с помощью внебогослужебных бесед, издаваемых им книг, журналов, газет; с помощью чтений, литературных вечеров, приобщения к церковному пению, умело организованных паломничеств и крестных ходов.

Более же всего батюшка Александр верил в отрезвляющую силу церковных таинств, молитв, а также произнесенного и печатного слова. Во время простых и кратких бесед с народом о. Александр излагал свои мысли преимущественно в конкретных образах и примерах, давая слушателям нечто цельное, законченное, способное войти в живую связь с их личной жизнью.

Редактируемые батюшкой многочисленные книги и четыре религиозно‑ нравственных журнала («Отдых Христианина», «Трезвая Жизнь», «Воскресный Благовест», «Известия по Санкт‑ Петербургской Епархии») содержали в себе не просто скучную риторику или бесцветные рассуждения на религиозные темы, а наполнялись живым словом, которое становилось реальной отрезвляющей силой.

О том, как любили священника Александра Рождественского и как скорбели об его утрате православные петербуржцы, красноречиво свидетельствуют слова, сказанные на его кончину выдающимися пастырями, писателями, общественными деятелями того времени. Свидетельствует о том и многотысячный людской поток, шедший в день похорон 8 июля 1905 года за белым гробом почившего от Воскресенской церкви у Варшавского вокзала до Никольского кладбища Александро‑ Невской Лавры.

Приведем лишь некоторые слова современников, сказанные в память об Александре Рождественском[13].

Писатель Евгений Поселянин:

«Насколько плодотворна была деятельность отца Александра, можно судить по тому, что основанное им Александро‑ Невское Общество трезвости имеет свыше 70 тысяч членов.

70 тысяч трезвенников!

Ведь это значит – 70 тысяч семей, то есть целое население крупного города можно считать застрахованным от когтей нужды, безработицы, беспросветного земного ада!

Это – громадная область, отвоеванная у сатаны, это великий живой дар Царствию Божию.

Но как надо было поработать, чтобы в короткое время совершить такое громадное дело. И какое великое чувство любви к народу и жалости к нему надо было носить в себе, чтобы ни разу не изнемочь в непрерывном и все расширявшемся труде.

И он, действительно, и любил, и жалел.

Его впечатлительная душа была глубоко уязвлена созерцанием всех темных сторон простонародной жизни, и душевные немощи народа заставляли его глубоко страдать.

Он мне рассказывал, что в тот день, когда ему, по случаю поста, пришлось первый раз в жизни исповедовать народ, он из церкви еле дошел домой и почти без чувств повалился на кровать. Ему хотелось кричать криком от невыносимой внутренней боли. Пред ним разом обнаружилась вся бездна человеческого порока, все то ухищренное, часто могущее казаться невероятным зло, какое гнездится в душе человеческой.

И вот, на то, чтобы внести луч света в такие объятые мраком жизни души, чтобы побороть эту власть зла, – он и отдал всю без остатка свою молодую ревность.

Он не мог не действовать, потому что в душе его жила необоримая, живая вера в несколько великих духовных сил: в верховную силу добра, в силу таинств Православной Церкви, в силу церковной проповеди, в силу печатного слова.

...Частая исповедь и причастие были в руках о. Александра главными средствами. Не знаю, проходила ли в его церкви хоть одна обедня без причастников...

После вечерней службы ежедневно бывали чтения с картинками волшебного фонаря в большой зале церковного дома. Было приятно видеть, как напряженно слушали люди о. Александра.

Он был неистощим в темах. Где ни прочтет что‑ нибудь хорошее и подходящее, непременно уже принесет к своим трезвенникам.

В беседе с народом он был весьма прост, понятен; сухой человек назвал бы его сентиментальным. Он владел тайной потрясать порою до глубины души своих слушателей.

Поздним вечером поднимался он из залы в свою квартиру, и, когда его трезвенники уже давно покоились мирным сном, он все продолжал трудиться, и все для них...

В эти поздние часы я навещал обыкновенно о. Александра, так как тогда его можно было видеть без помехи. Какой это был единственный, незаменимый собеседник! Он всем интересовался, все знал, все близко принимал к сердцу, и всякая беседа с ним чрезвычайно освежала ум.

Он был счастлив своею деятельностью. Трезвенники его, число которых быстро росло, окружали его величайшею любовью. Его начинали ценить не только среди трудящихся классов столицы, но и во дворцах.

Епархиальная власть с величайшим сочувствием следила за его деятельностью. В 32 года он имел уже наперсный крест из Кабинета; говорили, что скоро его ждало протоиерейство...

...Если принять во внимание, какою организаторскою способностью, какою неутомимой жаждою деятельности отличался этот человек, если вспомнить, что ему было всего 32 года, если подумать, какие обширные планы пресекла его смерть; если знать, как громадно было его влияние на трудящийся люд, и как оно все росло, и как нужен всем кругам столицы такой человек, и как таких людей мало. Я едва ли ошибусь, назвав смерть этого замечательного священника, уже громадное дело сделавшего, но обещавшего впоследствии еще больше, великим несчастьем...

Научи, Господи, смириться пред Твоею волею, понять которую мы не умеем...»

Протоиерей Философ Орнатский[14]:

«Кого мы потеряли в нем? Мы лишились в нем человека, горевшего умом и сердцем для дела великого, им и начатого, и созданного, для которого он жертвовал своим покоем, сном, пищею. Огнем любви к этому делу горел он за недолгие годы своей службы и в короткое время сгорел дотла.

Но кого лишились в нем вы, дорогие братья и сестры, вы, которых извлек он из пучины погибели, поставил на ноги, возродил к новой жизни, одушевил к ней, поддержал и привел к пониманию благ истинно‑ христианской жизни? Не потеряли ли вы в нем своего благодетеля, ходатая и печальника пред Богом, друга и пестуна? Но нет, вы имеете много пестунов о Христе; он же своим благовествованием родил вас для новой жизни, и вы лишились в нем отца...

...Чтобы дать почувствовать трезвенникам силу воодушевления множества людей одною идеей, одним стремлением, он устраивает крестные ходы, далекие паломничества. Еще не умолкли восторженные рассказы трезвенников о паломничестве на Валаам во главе с архипастырем, как о. Александр устраивает грандиозный крестный ход в Сергиеву Пустынь и сам ведет его от своего храма до обители.

Он истинно пал за плугом, на любимой ниве своей. И в предсмертные дни, при расставании с жизнью, он в полусознательном состоянии говорил о беседах с народом, о речах, о чтениях…»

Священник Петр Поляков:

«Отец Серафим. Отец Амвросий. Отец Иоанн... Коротко, но ясно.

Когда человек увеличивается – имя его сокращается. Так было и с отцом Александром...

Да, он значительно вырос, расширился и стал огромной общественной силой. Отец Александр – этих слов стало вполне достаточно для того, чтобы выразить определенное, неотразимо говорящее уму и сердцу понятие.

– Так говорит отец Александр, – слышится в разговорах и спорах по важным житейским и религиозным вопросам, как подтверждающий аргумент.

И все отлично понимают, о ком идет речь...

– Его нам Бог дал, – с душевным облегчением обыкновенно говорили об отце Александре при его жизни исстрадавшиеся жены пьяниц, вдовы и сироты.

Да, отца Александра страждущему народу дал Сам Бог…

– Пойдем в храм, что у «Варшавки». Он зимой холодноват – деревянный. Но в нем душа согревается благодатью, в нем чувствуется присутствие животворящей и всеисцеляющей силы Божией.

Так говорили жители вероломного, закопченного Петербурга, чувствуя, что на них откуда‑ то ударил луч благотворного света и тепла, чувствуя, что среди них зачинается и вырастает какое‑ то новое царство. Это было царство евангельской истины...

Вскоре евангельский свет стал все больше и больше разливаться по Петербургу и его окрестностям. Одно за другим начали открываться в разных пунктах города и вне его отделения Общества трезвости с молельными домами и библиотеками‑ читальнями при них. В день отшествия отца Александра ко Господу таких отделений было в столице пять и за пределами ее столько же, не считая десятков самостоятельных обществ трезвости, которые возникли в разных концах Отечества по инициативе и под руководством Александро‑ Невского Общества трезвости.

Многое отец Александр сделал бедным и страждущим людям для облегчения жития земного и достижения Царства Небесного. Много начал великих дел и предприятий во славу Божию. Много также осталось планов и предположений. Что было бы, если бы отец Александр жил и дальше среди нас – одному Богу известно...»