💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Властелин Каскадов

Этой весной табун Тауры довольно разросся — он стал даже слишком велик для молочно-белого жеребца, чья жизнь зависела от быстроты и умения превращаться в призрака.

У Золотинки была Кунама, у всех трех серых кобыл по годовалому жеребенку, которые пока оставались со своими матерями, а еще у двух кобыл были и вовсе сосунки. Кроме того, имелась черная кобыла из табуна Дротика тоже с годовиком. Табун такого размера не мог не оставлять следов и протоптанных троп, но это уже не имело значения. Этой весной Тауру пугало только одно — человек, а люди не способны отыскивать отпечатки так, как это умеют дикие лошади. Но теперь не было ни одной лошади, которую бы мог бояться Таура.

Пожалуй, не было в жизни Тауры более счастливого времени, чем этой весной, когда он радовался, что он жив. Ощущение это было совсем не таким, какое было у них с Ураганом когда-то на Бараньей Голове, пока они еще не завели себе табунов. Сейчас это было ощущение радости от того, что весь мир твой, от сознания — и тут он, возможно, был прав, — что не было и никогда не будет в горах такого жеребца, как он, Таура.

Даже опасность встретить хозяина Золотинки, все еще блуждающего по горам с желанием поймать ее, лишь добавляла увлекательности. Если охотиться будет только один человек, Таура не сомневался, что после скачки, которую он ему устроит, с погонями будет покончено раз и навсегда! Пока в горах не появятся скотоводы с собаками, бояться, в сущности, нечего, а люди с собаками при всем желании не могли сюда добраться, пока высоко в горах лежит глубокий снег и бурные реки переполнены водой.

На верхнем конце Каскадов росла вкусная трава, светило теплое и живительное солнце. Жеребята росли, шкура у всех лошадей заблестела.

Несколько раз Таура ходил к хижине Мертвой Лошади посмотреть, не вернулись ли в нее люди, но там ничего не шевелилось, кроме высохшей зеленой полосы висевшей под навесом кожи, которую раскачивал ветер, дующий вдоль ущелья Мертвой Лошади и гремевший куском оцинкованного железа.

Именно когда Таура был наверху около ущелья, однажды сверкающим весенним днем объявился Бролга в поисках Золотинки.

Первой услыхала его Бун Бун, услыхала его возбужденный крик за милю и немедленно, собрав всех лошадей вместе, повела их наверх, где еще лежали снежные наносы, окрашенные солнцем, как расплавленное золото. Повела туда, куда, скорее всего, должен был прийти Таура. Бролга, однако, уже нашел следы Золотинки, и хотя не спешил, то и дело вставал на дыбы и фыркал, он без труда мог настичь табун с молодняком.

— Вы, годовики, должны постараться рассердить его, — сказала Бун Бун собственному жеребенку. — Только не подходите близко. Отвлекайте его, дразните, но не слишком, а то он может убить…

Преисполненные сознанием важности такого задания жеребята рысцой направились к Бролге и принялись плясать, и всячески красоваться, и пытаться кричать как взрослые жеребцы. Но Бролге скоро надоело гоняться за юными сыновьями Тауры, и он опять пошел за табуном.

Увидев, что он ускорил шаг, Бун Бун сказала остальным кобылам:

— Лучше спрятать малышей в кустарнике, мы придем за ними позднее.

И она повела лошадей в гущу вересковых зарослей. Туда зашли только кобылы с младшими жеребятами и оставили их там, остальные в ожидании скакали снаружи. Потом все вместе лошади помчались к ровной площадке, поросшей снежной травой, а оттуда кверху, к полосе леса. Бролга был уже близко, а там они могли поиграть с ним в прятки среди деревьев.

Бун Бун была уверена, что Бролгу не интересует никто, кроме Золотинки, которую он попытается отогнать к своему табуну.

— Увертывайся, прячься! — велела она Золотинке. — Не дай ему угнать тебя назад.

На склоне росли высокие и прямые снежные эвкалипты, поэтому здесь удобно было увертываться и перебегать с места на место, но нельзя было это делать до бесконечности. Если не подоспеет помощь, Бролга в конце концов победит. И еще Золотинка тревожилась за Кунаму, свою прелестную дочку.

Быстроногой поворотливой кобыле нетрудно обегать вокруг стволов, и Золотинке без труда удавалось делать так, что между нею и Бролгой оставалась широкая полоса снежных эвкалиптов. Дважды пытался большой серый конь прорваться прямо к ней, но каждый раз она оказывалась позади какого-нибудь препятствия — Таура отлично выучил ее.

Бролга то и дело вскрикивал от возбуждения, и Таура, находившийся далеко в снегах на вершине хребта Боба, наконец услышал его. Сбегая вниз, он прежде всего увидел Золотинку.

Таура издал страшный, оглушительный вопль. Бролга остановился, насторожил уши, дыхание его с хрипом вырывалось из ноздрей. И тут же Таура ринулся на него сверху как разъяренный ураган.

— Беги! — приказал он Золотинке, и когда Бролга попытался следовать за ней, Таура набросился на него, оскалив зубы и молотя перед собой передними копытами. Когда он вскинулся на задние ноги под высокими эвкалиптами со свисающими лентами коры, его длинные грива и хвост, как и представляла себе когда-то Бел Бел, казались пенящимися струями водопада в мелькающих пятнах света и тени.

То был красивейший жеребец, каких когда-либо видели высокие горы, — в расцвете сил, сражающийся за свою подругу. Вокруг все словно притихло и замерло: ветер унялся, листья перестали шевелиться, даже журчание ближнего ручейка сделалось приглушенным, не пролетали ни красные попугаи, ни сойки. Не осталось никаких звуков, кроме глухих ударов копытами и с шумом вырывающегося дыхания двух огромных жеребцов.

Табун знал, что они сражаются не только за Золотинку, но и за свою жизнь. Должен был погибнуть один, чтобы другой мог стать единственным властелином всех брамби в Каскадах.

На этот раз Таура не боялся проиграть.

Год назад ом использовал бы каждый снежный эвкалипт, чтобы спрятаться за ним. Теперь он увлек своего старого врага на небольшое открытое пространство под тремя высокими красноватыми эвкалиптами и там начал бой, и теперь уже не только с помощью своего обычного оружия — проворства, но и новоприобретенной зрелой силы. Бролга был первым среди жеребцов, кого он увидел дерущимся, и он же в конце концов убил его отца.

Таура помнил, как увидел Бролгу, мелькнувшего вместе со своим табуном в разрыве облаков, на вершине Пятнистого Быка в тот день, когда Громобой был убит. Он помнил, как охватило его тогда дурное предчувствие и страх при виде вереницы лошадей. Сейчас, во время битвы с Бролгой под эвкалиптами, ему казалось, что вся его жизнь вела к этому моменту, когда он должен уничтожить серого жеребца. Разве не посоветовала ему Бел Бел подождать, пока он достигнет полного расцвета сил? Разве не повелось так в дикой природе, что прежний повелитель среди жеребцов должен быть убит?

Пока они дрались, кобылы — кобылы Тауры, и три из них — дочери Бролги, постепенно подошли ближе и сквозь листву стали наблюдать за двумя могучими бойцами. Солнце село за холмы, потом опустилось еще ниже за цепи гор Муррейской долины, а два жеребца продолжали сражаться, напрягая все силы, слышался глухой стук копыт по мокрой земле, по телу, по костям. Когда наступила полная темнота, Бролга лежал на земле, сбитый с ног.

Первой заржала Бун Бун, потом Золотинка, хотя у нее и не было врожденного инстинкта, который бы сказал ей, что прежнего властелина надо убить.

И Таура, зная, что тот никогда больше его не потревожит, оставил Брошу лежать там — побежденного, но живого, под темными деревьями. Таура завоевал свой приз в третий раз!

Не то лягаясь, не то взбрыкивая, Таура стряхнул пену со своей великолепной гривы и легким галопом пробежал к Золотинке и Бун Бун, своим любимицам. Затем он созвал весь табун, и они начали спускаться в Каскады при ярком свете луны. Их окликнула белевшая в темноте сова, которая неподвижно сидела на сухом суку. Поссумы глядели на них из-за деревьев, мимо пробежал динго. Позже до них донесся его вой и ответ его подруги, отдавшийся эхом в какой-то лесистой впадине.

Призрачный табун (луна выбелила всех светлых лошадей) трусил вереницей по сужающейся долине, которая вела в Каскады.

Таура гордо выступал впереди, высоко подняв голову и хвост, отливавшие серебром. За ним шла Золотинка, а рядом, почти прижав головку к ее боку, стараясь приноровить свои мелкие шажки к материнскому размашистому шагу, семенила Кунама, дальше следовала Бун Бун, серые кобылы и их жеребята, — все серебристые и таинственные в лунном свете, черная кобыла из табуна Дротика, словно темная тень, и, наконец, годовики завершали шествие. И так они шли гордой размашистой поступью — властелин всех брамби в Каскадах и его табун.

Четверка кенгуру стояла и смотрела на них, несколько коричневых горных кенгуру валлаби выглядывали из-под поблескивающей в лунном свете листвы снежных эвкалиптов. Медлительные вомбаты, видя шествующий табун, понимали, что бои состоялся и был выигран. Однако даже дикие зверьки, обитатели буша, знали, что лошадь такой необычной окраски нигде не будет в безопасности. Сами же они сливались с неярким цветом буша и при нервом же звуке, говорящем о близости врага — будь то динго, человек или собака, — исчезал. Но Таура, Золотинка, жеребенок Бун Бун, а теперь и Кунама делались невидимками только во время снежной бури.

Лишь в лунную ночь и лишь в течение одного месяца весной, пока ревут бурные реки и снег все еще лежит толстым слоем, Таура мог быть гордым несравненным жеребцом, каких не видывали среди брамби, — повелителем всех табунов, всех серо-зеленых холмов и долин, сверкающих потоков и высоких скал. Позже, когда в горы вернутся люди, ему снова придется состязаться в быстроте с ветром, своим братом, но на короткое время он мог в полную силу жить и радоваться своей вольной жизни.

Призрачный табун спустился в Каскады и встретил лошадей Бролги, которые пришли на пастбище Тауры, чтобы встретить своего жеребца. Но, увидев табун Тауры с ним во главе, поняли, что Бролга потерпел поражение.

В наступившей тишине Таура продолжал идти по долине, пока не оказался совсем близко к другому табуну, тогда он встал на дыбы и издал торжествующий крик. По долине несколько раз прокатилось эхо. Таура подождал, пока оно затихло, и вскрикнул опять. На этот раз, когда эхо замерло, наступила полнейшая тишина: ни уханья совы, ни воя динго, ни малейшего шороха, выдававшего присутствие какого-нибудь зверька, который возвращался домой через буш. Все замерло. Таура, серебряный жеребец, вошел в свои владения.

Весна в этом году была сияющей и совершенной. В безопасности, беззаботно Таура бродил со своим большим табуном по долине в Каскадах. Но он знал две вещи: он должен сократить размеры табуна, иначе ему не спастись от людей, а второе: следовало разведать, не найдется ли еще какого-нибудь пастбища с хорошей травой выше по течению, ближе к его Укромной поляне, где бы он, Золотинка и Бун Бун с жеребятами могли спрятаться от людской погони.

Как-то раз Таура ушел один, чтобы обследовать места над Укромной поляной. Несколько часов он проблуждал по бушу, радуясь при виде каждого роскошного проявления весны: красногрудой малиновки, ловящей насекомых на снежном сугробе, красного с синим попугая, промелькнувшего над сверкающей лужей, пенящихся ручьев, новых ростков среди травы и ночек на кустах. Внизу, но берегам Крекенбека, цвела австралийская мимоза, и желтые шарики падали на Тауру и застревали в гриве. Под ногами попадались маленькие темно-коричневые и лиловые цветки черноглазой сьюзан. Коричневые и золотые цветки горького горохового кустарника почти доходили до плеч серебристому жеребцу. Буйно цвел весь горный мир, исполненный радости жизни.

Таура перешел через реку и потрусил дальше, поднимаясь к Мотыльку Пэдди Раша, потом перевалил через вершину и спустился вниз, стараясь не оставлять следов, когда стал приближаться к Укромной поляне.

Войдя в долину, он стал осторожно обходить утесы на краю поляны. Солнце уже клонилось к закату, когда он обнаружил тропу на круто обрывающемся склоне и осторожно двинулся по этой тропке, протоптанной валлаби, в опасной близости к краю, нависавшему над ярко блестевшим ручьем.

Наконец он прошел весь путь вдоль скалистого обрыва, и тогда под ним, внизу открылось узкое ущелье, по обеим сторонам которого возвышались утесы. Тропка, проложенная валлаби, вела дальше, Таура продолжал идти, медленно и осторожно. Тропа немного расширилась, и, хотя рядом по-прежнему оставался страшный обрыв, Таура шел уже свободнее. Ущелье закончилось еще одним утесом, но его огибала неплохая тропа. Таура продолжал идти. Неожиданно он очутился на довольно широкой каменистой площадке, с которой открывался вид на чудесную долину, где вполне могла уместиться и кормиться дюжина лошадей несколько месяцев подряд, долина, отрезанная от окружающего мира бесконечными рядами скал.

Именно такое место он искал, теперь только бы еще найти спуск. Прекрасная долина, и скалы к тому же были расположены так, что сверху ее не было видно.

Он обыскал все вокруг смотровой площадки, но не нашел ни одной безопасной троны, ведущей вниз. В одном месте пониже к скале прилепилось несколько скипидарных кустов, и Тауре показалось, что сквозь них вниз идет еле заметная тропа. Размышляя, насколько она безопасна, Таура уперся как следует передними ногами и просунул в кусты голову. Еле заметная тропа шла дальше. Все так же осторожно он сделал несколько шагов — все в порядке, тропа продолжалась. Он продвинулся еще немного — еле заметная тропа, пройдя через кустарник, повернула вниз к утесу.

Скоро кустарник кончился, и Таура оказался на узком уступе. Он догадался, что уступ проходит под смотровой площадкой.

Через полчаса он был уже в долине, пил воду из ручья и щипал траву. Утром он осмотрит утесы, чтобы найти местечко, где бы он мог спрыгнуть вниз, если будет вынужден спасаться. Ему хотелось, чтобы Бел Бел была с ним, но она, должно быть, осталась на хребте, чтобы снег накрыл ее.

Наконец-то Таура нашел приют для себя и для тех кобыл, которых он захочет взять с собой.