💸 Как сделать бизнес проще, а карман толще?

Тот, кто работает в сфере услуг, знает — без ведения записи клиентов никуда. Мало того, что нужно видеть свое раписание, но и напоминать клиентам о визитах тоже. Проблема в том, что средняя цена по рынку за такой сервис — 800 руб/мес или почти 15 000 руб за год. И это минимальный функционал. Нашли самый бюджетный и оптимальный вариант: сервис VisitTime.
⚡️ Для новых пользователей первый месяц бесплатно. А далее 290 руб/мес, это в 3 раза дешевле аналогов. За эту цену доступен весь функционал: напоминание о визитах, чаевые, предоплаты, общение с клиентами, переносы записей и так далее.
✅ Уйма гибких настроек, которые помогут вам зарабатывать больше и забыть про чувство «что-то мне нужно было сделать».
Сомневаетесь? нажмите на текст, запустите чат-бота и убедитесь во всем сами!

Охотится лошадь, охотится человек

Этой ночью табун Тауры не собирался вместе, и утром Таура опять отправился на пастбище искать лошадей.

Воздух был свежий, чистый, обновленный ночь. Таура испытал прежнее желание вскочить на верхушку утеса и протрубить о своей радости быть живым и свободным. Он видел, как завитки тумана поднимаются с поверхности реки и уносятся легкий ветром в никуда, слышал, как птицы-лиры подают голос в зарослях вдоль ручья, и сердце у него на миг остановилось, когда одна из них вздумала подражать щелканью кнута. Он сразу успокоился, когда птица свистнула, а потом залаяла. Всадник всегда был без собаки, это просто птица-лира решила развлечься ранним утром.

Таура ступал так тихо, так осторожно, что даже мамаша динго, игравшая со своими щенками в пятне солнечного света, не слыхала его шагов.

— Нe бойся, тетушка, ничего плохого я не сделаю твоим красивым деткам, — успокоил он ее. — Скажи-ка, ты не видела поблизости никаких людей?

— Видела одного вчера поздно вечером, шел пешком к реке в миле отсюда, вел хромую лошадь., От него пахло кровью. Он разбил голову, а у лошади текла кровь из плеча.

Таура кивнул в знак благодарности, обнюхал щенков и очень вежливо еще раз похвалил их красоту. Затем он пустился дальше в путь уже с большей уверенностью.

Он напал на след человека и отпрянул, испугавшись запаха. Сойка откуда-то сверху, из гущи листвы, издала насмешливый крик. Он по-прежнему не находил никаких признаков трех пропавших кобыл с жеребятами и Урагана с его табуном.

Сероватый попугай молча сбросил ему на спину шишку эвкалипта. Таура вздрогнул, а потом с досадой встряхнулся. И вдруг со стороны пастбища раздался звук, от которого кожу у него закололо, а за ушами выступил пот. Он двинулся дальше с еще большей осторожностью, чем прежде, и сделал небольшой круг, чтобы взглянуть сверху на пастбище из-под прикрытия какого-то густого кустарника.

Внизу под ним лежала зеленая долина, залитая утренним солнечным светом. Там он увидел много лошадей и в возбуждении бегавшего и принюхивавшегося ко всем следам Бролгу.

Таура застыл на месте. Надо успеть увидеть, есть ли там его собственные кобылы, и придумать, что делать дальше. Он знал, что скрыт ветвями эвкалипта, поэтому тщательно всмотрелся между толстыми листьями и убедился, что его кобыл там нет. Он отметил также, что со стадом Бролги нету Бел Бел, и предположил, что она либо пошла искать его, чтобы предупредить, либо просто осталась на Пятнистом Быке.

Затем Таура увидел, что Бролга нашел следы, которые они с Золоти и кой оставили ночью, а также след охотника, преследовавшего их. Таура понял, что надо спешить, причем по-настоящему, пока Бролга не нашел остатки его табуна. И он побежал со всей быстротой, на какую был способен, не производя при этом шума и не оставляя следов.

Насколько мог, он двигался по прямой к тому месту, где оставил Золотинку и Бун Бун, и все время прислушивался, всматривался и нюхал воздух, чтобы сразу уловить чужой запах, который предупредил бы его, что Бролга или кто-то другой близко. Дважды ему показалось, что далеко впереди кто-то мелькнул, но он решил, что, возможно, это серебристо-серый кенгуру, а может, просто тень. Но вскоре опять увидел это. Таура всмотрелся в землю — никаких следов. Он остановился и вслушался — никаких звуков. Он втянул воздух, и как раз ветерок повеял в его сторону и принес запах. Запах, который был ему хорошо знаком и всегда жил в глубине его памяти. Ноздри у него затрепетали, верхняя губа задралась. Кто же это? И тут же Таура, конечно, понял. Впереди — Бел Бел. Он побежал быстрее, чтобы догнать ее.

Наконец он увидел ее впереди, и довольно четко, она вдруг резко обернулась и прислушалась. Тогда Таура показался ей, и они побежали рысцой навстречу друг другу.

— Куда ты идешь, матушка? — спросил он.

— Ищу тебя, сынок, хотела предупредить об опасности.

— Я видел Бролгу, — сказал Таура, — он уже идет по следу, который мы с Золотинкой оставили вчера вечером, когда нас преследовал человек. Хочу найти остатки моего табуна, времени терять нельзя.

— Я немного пройду с тобой.

Они пошли рысью рядом между деревьями, сквозь заросли мяты, усеянные розовыми цветами. Кора у деревьев здесь была в красных и зеленых пятнах, а там, где путь им пересекал чистый ручей, кора была как серебряная, и там их ждало топкое болото.

— Мне пора возвращаться, — проговорила Бел Бел. — Но прежде чем я уйду, скажи, куда ты собираешься вести свой табун?

— На ту сторону, к террасе на Пятнистом Быке, а когда Бролга уйдет, мы вернемся сюда.

— В этом году ты не должен еще с ним драться, — сказала Бел Бел. — Подожди до следующего года, когда полностью войдешь в силу.

— Я и сейчас двигаюсь проворнее него, — возразил Таура.

— Когда вы будете драться в следующий раз, в живых останется один — или ты, или Бролга, поэтому сначала полностью уверься в своих силах и в своем умении. А теперь я должна идти. — Она слегка коснулась носом его холки и пошла к лесу.

Таура несколько раз оглядывался назад через плечо и некоторое время еще видел ее, но наконец она скрылась из виду. Ему не казалось странным, что оба они не забывают друг друга. Другие кобылы забывали своих жеребят, а жеребята — своих матерей, но Бел Бел, молочно-белая кобыла, никогда не забывала своего молочно-белого сына, а он — ее, хотя и был уже почти взрослым жеребцом.

Таура поспешил дальше. Бролга, которому незачем было скрывать свои следы, мог передвигаться быстрее, но он не должен был найти Золотинку и Бун Бун. Бел Бел была права: если бы им пришлось драться за Золотинку нынче, Бролга наверняка убил бы его.

Он отыскал Золотинку и Бун Бун раньше, чем Бролга, но он слышал, что выше по склону огромный жеребец продолжает идти за ними. К счастью, и остальные лошади его табуна тоже находились здесь. Не теряя ни минуты, Таура собрал всех вместе и повел назад вверх по склону, перевалил через вершину и, обойдя ее, направился к Крекенбекскому водопаду. Пусть уж лучше их передвижение через буш заметят с главного хребта люди, чем рисковать оказаться близко к Бролге, так что о почует их следы немедленно.

Им не повезло: у одного из жеребят вырвался из-под ног камень и покатился по длинному каменистому склону, набирая скорость, увлекая за собой другие камни, которые скакали и подпрыгивали и устроили страшный грохот. Шума было столько что Бролга поневоле остановился и прислушался И, как назло, в эту минуту порыв сильного ветра с севера принес запах лошадей прямо в раздувающиеся, втягивающие воздух ноздри серого жеребца. Таура услыхал храп этих втягивающихся, широко раскрытых ноздрей и понял, что сейчас Бролга бросится за ними. Он огляделся, выбирая наилучшее направление, и увидел длинный скалистый обрывистый гребень, поросший деревьями, где преимущество получала лошадь с наилегчайшей поступью. В небе над гребнем скользил ястреб.

«Хребет Ястреба, — подумал Таура. — Место как раз для меня». Он повернулся к кобылам.

— Теперь идите, — сказал он. — Бесшумно, но быстро. Идите к террасе, которая на Пятнистом Быке, и ждите меня там. Может, меня не будет долго. Я остаюсь здесь и попробую заставить Бролгу бежать за мной или же затею драку, а потом сбегу, чтоб не дать ему поймать вас. Вперед!

Он смотрел, как кобылы и жеребята исчезают в буше, смотрел вслед светлой кобылке, которую падавший на нее солнечный свет пятнал золотом. Затем они окончательно скрылись в зарослях, и Таура стал ждать, пока не услышал приближения Бролги. Когда тот был совсем близко, Таура бесшумно отошел и спрятался среди толстых стволов на первом бугре хребта Ястреба. Вскоре показался Бролга, скакавший легким галопом: свирепая серая голова была высоко поднята, уши стояли торчком — он слушал, но не искал следов.

Чтобы не дать ему посмотреть вниз и, возможно, догадаться, куда пошел табун, Таура выбил копытом камень и столкнул его под уклон.

Бролга резко повернулся на звук. Таура шевельнулся, чтобы мелькнула его светлая шкура между деревьями — раз, другой, а потом опять замер. Бролга весь собрался, превратившись в серую железную дугу, и, развернувшись, стремглав бросился к скалистому гребню.

Таура с минуту смотрел на его широкую грудь, мощное тело, крепкие, сильные ноги, топчущие траву и заросли, а затем опрометью ринулся вниз, устроив шум за десятерых, а не только за двоих.

Он слышал, как за ним с грохотом рушится Бролга, старший жеребец, более тяжелый, чем Таура, не мог так же быстро спускаться с крутого каменистого склона. И тут Таура увидел, что немного пониже гора расщепляется надвое, и решил подождать в этом месте и посмотреть, не промчится ли Бролга в своем безудержном беге мимо него.

Он спрятался в трещине между двумя громадными глыбами, предварительно скатив с северного склона множество больших камней. Камни поскакали вниз, впечатление было такое, как будто с горы мчится небольшой табун брамби. Бролга с шумом пролетел мимо. Только Таура хотел выбраться из расщелины и спуститься по другому склону, как услыхал, что безудержный галоп Бролги замедлился, а затем и вовсе прекратился, и не успел Таура отойти от места расщепления, как Бролга, вне себя от ярости, бросился вверх по склону.

В ушах у Тауры звучал отзвук голоса Бел Бел.

«В живых останется только один — либо ты, либо Бролга», — и тем не менее Таура не мог бежать Бролга догадался бы, что Золотинки здесь нет, и снова принялся бы шарить в поисках ее следов. Тауре придется морочить ему голову, и прятаться и тянуть время, насколько сможет, пока все остальные не уйдут достаточно далеко, и стараться увести Бролгу как можно дальше от вероятных следов табуна.

Тихо, как бестелесный призрак, Таура двинулся между скалами, стараясь, чтобы у него оставалось место для бегства и позади, и спереди. Потом он постоял, дрожа от возбуждения. Его прекрасная серебристо-светлая шкура потемнела от пота. Бролга уже почти добрался до вершины. С минуту-другую стояла тишина. Таура не смел двинуться с места, чтобы посмотреть, где Бролга.

Где-то совсем близко Тауре послышался какой-то звук, скорее даже намек на звук. И вдруг из-за скалы в его глаза уставились бешеные глаза Бролги. Таура успел заметить красные раздутые ноздри и в тот же миг отскочил назад, в густые вересковые заросли, развернулся и бросился бежать. Теперь его могли спасти только быстрые ноги.

Бролга не отставал. Таура ощущал его дыхание, обжигающее, как северный ветер, но он чувствовал также, как у него самого прибавляются силы.

С высоты парящего в небе над хребтом ястреба могло, вероятно, показаться, что достаточно было одной секунды, чтобы безумную скачку выиграла любая из лошадей — либо огромная и мощная серая лошадь, либо светлая и серебристая, быстрая и проворная. По эта секунда, прошедшая для ястреба незамеченной, явилась для обеих лошадей моментом величайшего напряжения. Бролга пустил в ход каждую частичку своей мощи, чтобы нагнать Тауру и укусить или ударить его. А Таура пустил в ход все свои запасы нерастраченной энергии, какими до сих пор никогда не пользовался, чтобы рвануться вперед, проскакать вниз по каменистому склону — и остаться в живых. Обоим жеребцам тот миг, возможно, показался целым часом, целым днем или целой жизнью.

Таура внезапно почувствовал себя так, как будто превратился в стальную пружину, а ноги у него исполнились безмерных сил. Он прыгнул, словно рассекая воздух, буквально выскользнув из-под наваливающейся на него серой громадины, приземлился и, весь собравшись, снова прыгнул. Теперь Таура был недосягаем. Ветка эвкалипта хлестнула его по боку, он вдохнул острый запах листьев. Сзади слышалось тяжелое дыхание Бролги, но каждый прыжок делал Тауру все более недосягаемым.

Он сознавал, что незачем бежать слишком далеко. Скоро придется остановиться, и вступить в драку, и, отвлекая Бролгу от своего табуна, увести его еще ниже по крутому склону, чтобы тому пришлось не один час взбираться назад на гребень.

Разъяренный Бролга не в состоянии был даже вспомнить, что на самом деле он гонится за Золотинкой. А может быть, кровь так ударила ему в голову, что он решил убить Тауру сейчас. Насмешливые крики соек на снежном эвкалипте только усиливали его раздражение. Он устремился за Таурой вниз, грохоча и спотыкаясь о камни.

Таура, проворный и быстрый, по-прежнему скакал впереди.

Они домчались до реки Крекенбек. Таура, уходя от погони, совсем забыл про своего главного и давнего врага — человека. А между тем на противоположном берегу верхом на вполне свежих лошадях сидели, слушали и наблюдали два всадника.

Таура заметил сверкающую поверхность реки и мечтал оказаться в ней. Он успел увидеть белый песок, доходящий до самого брода, увидел вереск и большие кусты пимелеи с белыми цветами, окунающей ветки в воду, но, увидев все это, он увидал и людей, и его пронизал ужас его положения. Он знал одно: лучше спуститься немного вниз по течению, а не пытаться лезть в гору, где свежие лошади охотников, несомненно, быстро их настигнут. Все произошло в одно мгновение: он увидел реку, увидел людей, забыл о Бролге и бросился вдоль реки.

Бролга тоже увидел людей, тоже повернул и помчался во всю мочь за Таурой.

Белые фонтаны брызг поднялись в воздух, сверкая на солнце, когда всадники погнали своих лошадей вброд. И началась фантастическая погоня, погоня, ставшая легендой среди людей вдобавок ко многим другим рассказам про невероятные подвиги Тауры.

Таура хорошо изучил местность вдоль реки и знал также множество небольших долин, уходивших в холмы, в которых он искал со своим табуном траву ранней весной. Он решил, что будет держаться этих долин, где было много упавших деревьев, их обломков, и папоротников, там росли чайные деревья, с которых свисал мох и ползучие растения, и в этой путанице живых и мертвых растений вились незаметные глазу ручьи. Таура чувствовал уверенность, что он, так твердо держащийся на ногах и без седока, сможет перегнать даже куда более свежих лошадей в этой местности, где можно было сломать ноги и шею.

Когда его преследовал Бролга, Таура не думал про людей, теперь же, преследуемый людьми, он забыл про Бролгу. Он помчался с головокружительной быстротой вдоль берегов Крекенбека, высматривая именно тот ручей и ту заросшую папоротником долину, куда думал свернуть.

Рискуя покалечиться, Таура обогнул каменный выступ, нависавший над пенящейся водой, пробился сквозь густую путаницу упавших деревьев и плавника, застрявшего здесь в половодье, и все это время слышал позади треск и грохот погони. Еще немного, и он см ожег уйти от реки, влететь в темную щель долины, где цветут рождественский кустарник и чайное дерево, где в неподвижном воздухе стоит жаркий, влажный запах гниющего папоротника, древесины и листвы.

Сердце у него бешено колотилось. Он уже потерял всякий счет времени, невероятно устал, но зато Золотинка уже в безопасности, вместе с Бун Бун и другими кобылами и жеребятами.

Люди были совсем близко, когда Таура свернул в долину. Он услыхал свист веревки и прыгнул в густую чащу древовидного папоротника.

Преодолевая нагромождение гниющей древесины и старых стволов папоротника, беспорядочно переплетающихся друг с другом над ручьем и дне долины, даже Таура спотыкался, устраивая при этом страшный треск, но он знал, что люди на прирученных лошадях не смогут передвигаться с такой же быстротой. У него появилась надежда. Один раз он оглянулся, прежде чем погрузиться в хаос болотных эвкалиптов с темной корой, обвитых зелеными ползучими растениями, обрамленных кустами с листьями-одеялами и низким папоротникам орляком, и, оглянувшись, увидел двух людей на гнедых лошадях, их яркие клетчатые рубашки, а потом увидел Бролгу. Чем это все закончится? Если ему удастся спастись от людей, сумеет ли он уйти от Бролги? Неужели он спасется только душ того, чтобы тут же быть убитым?

Очень быстро бежать было невозможно. Часто приходилось перепрыгивать с одного ствола на другой, оступаться, проваливаться в воду или в хлюпающую черную грязь и дымящуюся кашу из гниющих листьев. В долине стояла удушающая жара, ни ветерка в воздухе, а между тем Тауре пришлось два раза подряд спасать свою жизнь: прошлой ночью, когда ему тоже грозило быть пойманным петлей, и сейчас, когда он бежал уже почти весь день. Таура чувствовал, что силы у него убывают. Но звуки погони позади — людей и Бролги — не затихали.

По всему телу у него струился пот. Необходимо было попить воды. Он сделал громадный рывок, чтобы опередить преследователей и успеть напиться. Он оглянулся и увидал только одного всадника позади Бролги, причем оба, и всадник и Бролга, находились достаточно далеко, так что у него была минута, чтобы попить из глубокой темной луж и Пока Таура пил, он гадал, куда подевался второй всадник. Если он решил подняться выше, думая, что там места не такие загроможденные и ему удастся опередить обоих брамби и встретить их, то он насколько знал Таура, будет разочарован. Стенки долины были изрезаны небольшими, но глубокими ущельями, трещинами и ручьями, и все они заполнены упавшими деревьями, валунами, щебнем или ползучими растениями.

Таура напился, делая судорожные глотки, а потом помчался дальше, и всякий, кому довелось бы наблюдать за ним и видеть, как прекрасный серебряный жеребец прыгает на бревно, переступает ногами и снова прыгает, с легкостью преодолевая ловушку, образуемую спутанными ветвями, и представить бы не мог, насколько тот измучен. Теперь Таура намного опередил преследователей, но они все равно от него не отставали. Погоня превратилась в кошмар, хотя все происходило в замедленном темпе, так как ни одна из лошадей не могла передвигаться быстро в таком буреломе.

Наконец Тауре показалось, что позади него стаяло меньше шума. Он оглянулся на мгновение, бока его раздувались, ноздри расширялись при каждом судорожном вздохе. Сзади оставался теперь только Бролга, но он продолжал погоню.

Тауре была известна еще одна долина в полумиле отсюда, заходящая в горы с юга. Если следовать по ней, она поможет попасть коротким путем обратно к Золотинке и остальным, пасущимся на Пятнистом Быке. Однако нельзя было позволить Бролге преследовать себя вечно. Волнами набегало изнеможение и еще гнев на Бролгу за то, что тот все длит и длит погоню.

Таура достиг небольшой торфяной поляны. Там он остановился и стал ждать с гордо закинутой головой, он задыхался, но, по крайней мере, улучил несколько минут отдыха, пока Бролга преодолевал бурелом большой долины. И когда Таура стоял и ждал, последний отблеск заката в долине исчез.

И тут же глубокую долину начал заливать странный зеленый свет, и на этом зеленом фоне только высокие стройные ленточные эвкалипты выделялись своей величественной белизной. Таура огляделся, он не знал, что в этом странном свете он тоже, как и эвкалипты, выделялся своим бледным великолепием — и в самом деле серебряный конь, как назвали его люди, впервые увидавшие его ночью при свете костра.

Он стоял на небольшом чистом клочке земли близ ручья, посреди спутанных зеленых кустарников, белых колонн деревьев и зеленого света. Стоял и ждал.

И Бролга наконец появился. Он пытался промчаться галопом к своему недругу, но его задерживал весь этот хаос, клубившийся у него под ногами. Он с хрипом вдыхал и выдыхал воздух, зато у Тауры уже было время, чтобы дыхание его немного успокоилось, сделалось опять глубоким и сильным. Бролга выбился из сил, но и Таура был вконец измучен, и все равно они должны были драться здесь, под белыми колоннами эвкалиптов, в постепенно сгущающемся по мере наступления сумерек зеленом свете.

Это была не та драка, какую предсказывала Бел Бел, — та была еще впереди. Это была страниц., драка между двумя лошадьми, которые слишком устали, чтобы серьезно покалечить друг друга, она длилась в тишине до тех пор, пока оба не упали на землю в конце долины, не в силах больше шевельнуться. Спустилась ночь, зеленый свет превратился в серый, а потом темнота накрыла двух лежащих жеребцов.

Нервно залаяла лисица, и внезапно сверху послышался стрекочущий крик большого черного летучего поссума, чей силуэт вырисовывался высоко наверху на белом стволе эвкалипта. Поссум снялся с места и пролетел прямо над лежащими в изнеможении жеребцами. Потревоженная сова издала свой первый ночной крик, и он отозвался эхом в окружающей темноте долины.

Постепенно возникли всякие привычные ночные звуки: в тишине раздавались шорох, шуршание: вомбаты вылезали из нор и тихонько перебирались по лежащему стволу, служившему им мостом через ручей, поссумы лазали по ветвям, покрытым листвой, змеи извивались на земле.

Таура лежал так тихо, что поссум подошел совсем близко к нему. Состояние полного изнеможения перешло в глубокий сон, и жеребцы лежали, как упали — подобрав под себя ноги.

Медленно ползли ночные часы, звезды переместились в небе над сеткой из листвы и ветвей, образующих потолок долины. Хотя Таура спал крепко, уроки Бел Бел не прошли даром: едва звезды начали исчезать, Таура проснулся и с трудом поднялся на ноги.

Он бросил взгляд на еле видную в темноте груду — Бролгу и тихо тронулся прочь, свернув в долину идущую на юг, которая должна была привести его в начало пути — к Пятнистому Быку, где пасся его табун. Он шел и шел сквозь ночь, как бледное, словно плывущее, видение.

Едва наступил хмурый рассвет, как Бролга проснулся и обнаружил, что он одни и никаких примет, которые показали бы ему, куда направился Таура, нет, он один и далеко от привычных мест.