Основная причина разнообразия языков—время

Абсолютное многообразие языков (см. стр. 190) ставит чисто умозрительную проблему. Наоборот, многообразие родственных языков ставит нас на почву конкретного наблюдения; это многообразие может быть сведено к единству. Так, французский и провансальский языки восходят к народной латыни, эволюционировавшей различно на севере и на юге Галлии. Общность их происхождения подтверждается материально.

Для уяснения того, как на самом деле обстоят дела, представим себе чисто теоретическую, насколько возможно простую ситуацию, позволяющую обнаружить основную причину языковой дифференциации в пространстве, и спросим себя, что должно произойти, если какой-либо язык, распространенный на замкнутой территории, например на небольшом острове, окажется перенесенным колонистами в другой пункт, равным образом замкнутый, например на другой остров. По истечении некоторого времени мы увидим, что между языком первого очага F и языком второго очага F' обнаружатся всяческие различия в отношении словаря, грамматики, произношения и т. д.

Не следует думать, что изменению может подвергнуться только наречие колонистов в очаге F', а то же наречие в очаге F не изменится вовсе; абсолютным образом нельзя утверждать и обратное. Вообще говоря, инновации могут возникать либо тут, либо там, или даже в обоих пунктах одновременно. Поскольку любое языковое явление а может смениться каким-либо другим — Ъ, с, d и т. д., постольку дифференциация может произойти тремя различными способами:

ОчагР ОчагГ

Случай 1 σ -»α a-*b

Случай 2 Случай 3

а-> Ь

a-*b а-^с

Значит, исследование изменений не должно быть односторонним; для лингвиста равно важны инновации как в одном, так и в другом языке.

Что же порождает эту дифференциацию? Ошибочно было бы думать, что в этом виновно только пространство. Само по себе пространство не может оказывать никакого влияния на язык. На следующий

ГЕОГРАФИЧЕСКАЯ ЛИНГВИСТИКА

день после своего появления в F отплывшие из F колонисты говорили точь-в-точь на том же языке, как и накануне. Обычно мы упускаем из виду фактор времени, так как он менее конкретен, нежели фактор пространства; но в действительности языковая дифференциация обусловлена именно временем. Географические различия должны быть переведены на различия во времени.

Как получились фигурирующие в нашей схеме различные признаки и и с, если никогда не было ни перехода & -»с, ни перехода с-»й? Чтобы найти путь от единства к различию, следует вернуться к исходной форме а, замененной Ь и с', ведь форма а уступила место последующим формам! Таким образом, схема географической дифференциации, годная для всех аналогичных случаев, принимает следующий вид:

F

< —>

Географическое разобщение двух наречий является осязаемой формой их языкового расхождения, но не объясняет его. Без сомнения, данный язык не оказался бы дифференцированным, не будь пространственного разобщения, хотя бы и минимального; однако само по себе разобщение не создает различий. Подобно тому как нельзя судить об объеме по одной лишь поверхности, а надо привлечь третью координату— глубину, подобно этому и схема географической дифференциации становится полной, лишь будучи проецирована на время.

Можно было бы возразить, что разнообразия среды, климата, ландшафта, особенности народных обычаев (не совпадающих, например, у горских племен и у приморского населения) могут влиять на язык и что в таком случае расхождения, о которых идет речь, оказываются обусловленными географически. Но эти влияния спорны (см. стр. 148); будь они даже доказаны, необходимо все-таки и в этом случае не забывать следующего существенного различия. Влиянию среды можно, пожалуй, приписывать направление движения, которое, вообще говоря, определяется действующими в каждом отдельном случае, но недоступными обнаружению и описанию неуловимыми причинами. В определенный момент в определенной среде звук и превращается в и; но почему он изменился в этот момент и в этой среде и почему он превратился в и, а не в о, например? На этот вопрос ответить нельзя. Но само изменение, за вычетом его направления и его специальных проявлений, — иными словами, неустойчивость языка — определяется только действием времени. Итак, географическое разнообразие представляет собой только вторичный аспект общего явления. Единство родственных языков обнаруживается только во времени. Этим принципом должен проникнуться компаративист, если он не желает сделаться жертвой опасных иллюзий.

ПРИЧИНЫ ГЕОГРАФИЧЕСКОГО РАЗНООБРАЗИЯ ЯЗЫКОВ